Особые случаи применения

 

Наведение транса даже с помощью гибкого эриксоновского метода имеет определенную общую структуру и содержание. Цель его, как правило, - перевести субъекта, находящегося, как предполагается, в рациональном рабочем состоянии, в состояние транса. Для этого указания отдаться течению, дать себе волю и т.д. обычно перемежают такими словами, как "бессознательное", "транс", "глубже" и т.п. Подобные воздействия неуместны и неэффективны при работе с некоторыми категориями людей и в некоторых ситуациях. Иногда человек, по существу, уже находится в состоянии, подобном трансу, и поэтому невосприимчив к воздействиям, предполагающим рациональное рабочее состояние. В других случаях содержание наведения просто не соответствует ситуации. Тем не менее и здесь эриксоновские принципы утилизации все же могут быть эффективно использованы, пусть и в модифицированном виде. В настоящем разделе дается краткий обзор их применения в подобных особых случаях.

 

Дети

У детей и подростков обычно не столь доминируют рациональные рассуждения, которыми наводнен внутренний мир многих взрослых; больше того, большинство детей свободно перемещается в мир фантазии и обратно. Поэтому вызывать транс у ребенка часто лучше всего без всякого формального наведения. Вместо этого легче погрузить ребенка в транс, естественным путем сосредоточив его внимание и затем утилизируя воспринимаемую им реальность - например, вызывая его на соревнование, с помощью фантазий или воображаемых персонажей. Эриксон отмечал (1958):

 

"Дети испытывают огромную потребность познавать и открывать... Ограниченный внутренний опыт, жажда новых ощущений и открытость для обучения делают ребенка хорошим субъектом гипноза. Он стремится воспринимать идеи, ему приятно откликаться на них, и нужно всего лишь представить эти идеи так, чтобы они были ему понятны... Нужно работать в первую очередь вместе с ребенком, а не над ним. Взрослому же ближе пассивное участие... Ребенку не следует ничего диктовать, - нужно использовать язык, понятия, идеи и словесные картины, значимые для ребенка в рамках его познаний... К ребенку надо относиться с уважением как к мыслящему, чувствующему существу, наделенному способностью формулировать идеи и понятия и включать их в собственную сумму внутреннего опыта; однако он должен делать это в соответствии с реально функционирующими процессами, ему свойственными. Никакой взрослый не может сделать это за него, и при любом подходе к ребенку это необходимо учитывать" (Rossi, 1980d, рр.174-176).

 

Возможное здесь разнообразие вариантов можно продемонстрировать на примере работы с детьми трех разных возрастных уровней. Первый случай относится к тому времени, когда я и мой сотрудник Пол Картер объезжали Средний Запад, проводя семинары. Однажды вечером мы были в гостях у нашего знакомого, счастливого отца милой двухлетней девочки, которую мы здесь будем называть Джинни. Малышка так прелестно и радостно каждый день будила родителей ни свет ни заря, что они не могли на нее сердиться. К несчастью, любящий, но недосыпающий отец появлялся на работе все более невыспавшимся, работалось ему все хуже, и он вслух размышлял, сколько еще это может продолжаться.

Мы с Полом решили посмотреть, нельзя ли здесь помочь, и провели некоторое время после обеда с Джинни и ее отцом в детской. Пока "папа" и я отдыхали в уголке, Пол сосредоточил внимание Джинни, расспрашивая ее про многочисленных кукол и плюшевых зверюшек, разбросанных по комнате. Когда ребенку это надоело, Пол снова сосредоточил ее внимание, глядя ей в глаза и слегка поглаживая ее по животику. При этом он ласково приговаривал нечто вроде следующего:

 

"И вот, Джинни, ты стала такая большая с тех пор, как я в последний раз тебя видел... ты теперь так быстро растешь... ты уже не совсем малышка, верно?.. Ты уже научилась ходить... И ты уже умеешь делать столько разных вещей... Ты ходишь все лучше и лучше, и ты говоришь все лучше и лучше... И пальчики на ногах у тебя становятся все больше... смотри, какие они большие... И ножки у тебя становятся все больше, правда?.. Ну да, и это хорошо... и ручки у тебя становятся все больше... и голова у тебя становится все больше... и животик у тебя становится все больше... и ротик у тебя становится все больше... и кормят тебя уже не тем, чем кормят маленьких малышек, да? Конечно, тебя кормят тем, что едят взрослые... Потому что ты уже не совсем малышка... Ты становишься все больше, и все у тебя становится больше... И ты и дальше будешь расти, Джинни... Ты станешь высокая-высокая, как мама... И станешь совсем-совсем большая... Ты уже ешь почти как взрослая... Ты уже разговариваешь почти как взрослая...И ты можешь начать спать все больше и больше, как взрослая, Джинни... Крепко спать всю ночь и знать, что становишься все больше и больше... Ты ведь любишь есть?.. И спать ты тоже любишь? Вот и спи, Джинни, до тех пор пока мама с папой не встанут... Спи, как взрослая"... (он продолжал в этом духе еще несколько минут).

 

Пока Пол распространялся о том, какая она уже большая, Джинни, полностью сосредоточенная на нем и находившаяся в состоянии каталепсии, становилась все более сонной. Когда она закрыла глаза, мы тихо вышли из комнаты и оставили ее спящей.

На следующее утро Джинни проснулась в восемь часов - на четыре часа позже обычного. Несколько месяцев спустя ее отец, выглядевший намного бодрее, с благодарностью сообщил нам, что она все чаще встает гораздо позже.

Второй пример - это отрывок из сообщенной Эриксоном (1962) истории непослушного и сверхактивного восьмилетнего мальчика, которого притащила к Эриксону раздраженная мать. Юный Джо воинственно заявил, что может "затоптать" кого угодно, включая Эриксона, и в доказательство сердито топнул ногой. Эриксон спокойно и снисходительно согласился, что, хотя для восьмилетнего мальчика он топает очень сильно, вряд ли он сможет топать так же сильно сколько-нибудь длительное время. Мальчик, который все делал наперекор, сердито возразил, что может топнуть хоть тысячу раз, если захочет. Когда Эриксон вслух усомнился, что "такой маленький мальчик" сможет топнуть даже вдвое меньше раз, возмущенный мальчик пообещал доказать, что он ошибается.

Эриксон отпустил мать, после чего Джо топнул левой ногой. Эриксон притворился удивленным и согласился, что недооценил силы мальчика, но снова выразил сомнение, сможет ли он топать долго. Как и следовало ожидать, в ответ мальчик продолжал топать. Топнув раз тридцать, он почувствовал усталость и начал понимать, что сильно переоценил свои возможности, после чего Эриксон покровительственным тоном предложил ему топать хоть до тысячи раз, потому что он наверняка не сможет стоять неподвижно и при этом не захотеть сесть. В ответ на это косвенное внушение отчаянный мальчишка тут же упрямо заявил, что непременно будет стоять неподвижно, и решительно застыл на месте, вытянувшись в струнку. Эриксон тут же воспользовался этим и зафиксировал его внимание на настольных часах, особенно на том, "как медленно движется минутная стрелка и еще медленнее - часовая, несмотря на то, что они так быстро тикают" (Rossi, 1980b, p.513). Произведя эти гипнотические воздействия, Эриксон повернулся к столу и занялся своими делами, уголком глаза следя за мальчиком.

Джо обнаружил, что сохранять эту каталептическую позу ему становится все труднее и труднее. Через полчаса он протянул руку, чтобы опереться на стоящий рядом стул, но тут же отдернул ее, когда Эриксон "в задумчивости" оглянулся. Еще через час, на протяжении которого Эриксон несколько раз ненадолго выходил из комнаты, чтобы дать Джо возможность отдохнуть, мальчику было сказано, чтобы он в точности выполнял указания Эриксона, когда вернется мать. Позвали мать, которая пришла в крайнее удивление при виде своего сына, стоящего молча и неподвижно. Эриксон дал ей знак молчать и велел Джо показать, как сильно он может топнуть. Мальчик, встрепенувшись, повиновался, после чего ему было приказано показать, как он может стоять неподвижно. молча и вытянувшись. Затем Эриксон сообщил матери и сыну, что его беседа с Джо - их секрет и что "вполне достаточно", чтобы только они двое знали, что произошло. Так и вышло: поведение Джо стало более или менее управляемым и предсказуемым.

Это описание, составляющее всего лишь часть проведенного психотерапевтического воздействия на Джо, прекрасно показывает, как можно применить принципы утилизации при работе с детьми. Эриксон рассматривал непослушание мальчика как проявление детской потребности определить границы власти, силы и реальности. Поэтому он решил утилизировать реальность мальчика, чтобы вызвать "конфронтацию реальностей", способствующую "выявлению безопасной реальности". При этом Эриксон применил многие принципы и стратегии наведения:

1) полное принятие доминирующих реакций с целью сосредоточить внимание;

2) ведение поведения с помощью вызова на соревнование и "полярной игры" (т.е. побудить к реакции, настаивая на ее противоположности);

3) депотенциализацию доминирующих стереотипов реакции путем сверхнагрузки (многократного топанья);

4) утилизацию перегрузки с целью зафиксировать внимание и вызвать каталепсию (неподвижность и взгляд, устремленный на часы);

5) наращивание потенциала реагирования путем торможения желательной реакции (стремления сесть);

6) утилизацию потенциала реагирования, создавая возможность проявить реакцию и при этом сохранить лицо (выйдя для этого из комнаты);

7) терапевтический рефрейминг (установление терапевтического контроля над реакцией, вызывая ее и создавая ассоциацию между ней и выработанной в ходе терапии реакцией молчания и каталептической фиксации);

8) терапевтическое закрепление изменений (заверяя мальчика, что "этого достаточно" и что унижающие его ощущения останутся тайной).

Эта последовательность изящных и обеспечивающих поддержку маневров вызвала стойкие изменения.

Третий пример работы с детьми - случай с 16-летним мальчиком, которого родители заставили против его воли прийти ко мне на прием по поводу наркотической зависимости. Он обладал некоторыми типичными качествами американских тинейджеров: усложненным и при этом крайне гибким мышлением, что делает человека прекрасным субъектом транса, и мятежностью и недоверием к "истэблишменту", что порождает сопротивление указаниям, исходящим от авторитетных фигур. Чтобы утилизировать первое, обойдя второе, я, воспользовавшись слэнгом, сравнил "кайф" от его любимых наркотиков с ощущениями, которые испытал сам в юности, экспериментируя с измененными состояниями сознания. Обеспечив раппорт благодаря такой взаимной откровенности, я между прочим упомянул о том, что, как я обнаружил тогда, в такие моменты "психологической оттяжки" можно пережить любой наркотический "кайф" плюс много чего еще. Он выслушал это с явным интересом. Далее я с удовольствием рассказал, как научился использовать эти "психологические оттяжки", чтобы по желанию отключаться от голоса своей матери и вызывать у себя "психоделические глюки", после которых не наступает тяжелый "отходняк".

Упомянув вскользь, что я научил делать то же самое нескольких приятелей, я намеренно сменил тему, чтобы он сам спросил меня, как можно этому научиться, а не я нажимал на него. Когда он это сделал, я, покряхтев и поворчав, согласился это сделать при условии, что он будет этим заниматься не чаще, чем несколько раз в день. Когда я затем начал демонстрировать ему самогипноз, он довольно быстро перешел от наблюдения к участию в трансе, что я и утилизировал, вызвав у него "кайфовые" гипнотические феномены, такие как искажение восприятия, искажение времени и диссоциацию. Подчеркнув, что "там еще много чего такого есть", я вывел его из транса.

На протяжении следующих нескольких месяцев я показал ему другие виды "кайфа от транса", при этом постепенно переходя к тому, как эти гипнотические способности могут быть непосредственно применены для решения конкретных внутри- и межличностных проблем. Шестимесячное последующее наблюдение показало, что мальчик перестал принимать наркотики и удовлетворительно акклиматизировался дома и в школе.

Подводя итоги, можно сказать, что эти три случая показывают, как эриксоновские стратегии могут быть применены к детям и подросткам, часто без всякого формального наведения. Конечно, существуют и многочисленные иные возможности - например, излагаемые в драматической форме метафорические истории или сказки, гипнотические сновидения и подобные им образные методы (скажем, галлюцинации в виде воображаемых телепрограмм). Богатое детское воображение можно также утилизировать с привлечением внешнего реквизита - например, "Рокки", очаровательной игрушки-енота, которой пользуется моя коллега Дебора Росс, работая с детьми в больнице. Например, я однажды видел, как Росс сначала подняла настроение у депрессивного ребенка, отказывавшегося от пищи, а потом вызвала у него аппетит, заставив Рокки "воровать" кусочки у него с тарелки. Суть стратегии во всех этих случаях состоит в признании, уважении и утилизации различных аспектов быстро меняющейся реальности ребенка. Гипнотерапевт, действительно к этому стремящийся, обнаружит, что у большинства детей терапевтические изменения происходят на удивление легко.