Глава XV. Обстоятельства, исключающие преступность деяния. опасные правомерные деяния, а в уголовном праве — нормы, управо-мочивающие на совершение общественно опасных деяний

опасные правомерные деяния, а в уголовном праве — нормы, управо-мочивающие на совершение общественно опасных деяний.

Верной представляется точка зрения А.В. Наумова, считающего, что в рассматриваемых обстоятельствах отсутствуют все признаки преступ­ления, а не какой-либо один или несколько¹.

Система обстоятельств, исключающих преступность деяния, в дей­ствующем УК расширена. В УК РСФСР 1922, 1926 и 1960 гг. имелось всего два обстоятельства — необходимая оборона и крайняя необхо­димость. В УК 1996 г. их уже шесть: 1) необходимая оборона (ст. 37), 2) причинение вреда при задержании лица, совершившего преступле­ние (ст. 38), 3) крайняя необходимость (ст. 39), 4) физическое или пси­хическое принуждение (ст. 40), 5) обоснованный риск (ст. 41), 6) испол­нение приказа или распоряжения (ст. 42).

Анализ обстоятельств, содержащихся в гл. 8 УК, позволяет сделать вывод о том, что, хотя законодатель и определил их правовую природу как обстоятельств, исключающих саму преступность деяния, все же его отношение к ним различно. Это различие выражается в делении всех обстоятельств на две группы: 1) общественно полезные (необходимая оборона и причинение вреда при задержании лица, совершившего пре­ступление) и 2) непреступные виды причинения вреда «охраняемым уголовным законом интересам» (все остальные).

Для второй группы обстоятельств законодатель использует единую формулировку: «не является преступлением причинение вреда охраняе­мым уголовным законом интересам» (выделено нами. — Авт.). Именно с этих слов начинается изложение условий правомерности причинения такого вреда (см. ст. 39—42 УК). Однако и в этих случаях использование термина «вред» нельзя трактовать как признание законодателем «обще­ственной опасности» поведения при рассматриваемых обстоятельствах. Вред в данном случае вынужденный, оправданный, строго регламенти­рованный законодателем, необходимый для достижения какого-либо социального блага, следовательно, не опасный для общества.

Представляется излишним включение в гл. 8 УК таких обстоятельств, как 1) физическое или психическое принуждение (ст. 40) и 2) исполне­ние приказа или распоряжения (ст. 42).

В случае непреодолимого физического принуждения (ч. 1 ст. 40 УК) в силу невозможности лица руководить своими действиями, как уже отмечалось, отсутствует деяние в уголовно-правовом смысле. Хотя указанное обстоя­тельство тоже исключает преступность деяния, но все же никак не связа­но с активностью человека по устранению какой-либо угрожающей опас-

¹ См.: Наумов А.В. Российское уголовное право: Общая часть: Курс лекций. М., 1996. С 326.

Раздел третий. Преступление

ности, выполнению социально значимых функций и т.п. При необходи­мой обороне, крайней необходимости, задержании лица, совершившего преступление, и в других случаях лицо сохраняет способность руководить своими действиями, сознательно выбирает определенный вариант поведе­ния, чего нет в случае непреодолимого физического принуждения. Место подобной нормы — в главе о понятии преступления (гл. 3 УК).

Что касается преодолимого физического принуждения, а также пси­хического принуждения, которое, по мысли законодателя, всегда пре­одолимо (ч. 2 ст. 40 УК), то применительно к ним в статье сделана от­сылка к институту крайней необходимости (ст. 39 УК), следовательно, они признаны частными случаями данного обстоятельства. Таким об­разом, положения ст. 40 УК, относящиеся к физическому преодоли­мому и психическому видам принуждения, лишены какой-либо спе­цифики, а сами эти обстоятельства должны рассматриваться в рамках института крайней необходимости.

Необходимость включения в гл. 8 УК нормы об исполнении прика­за или распоряжения (ст. 42) также вызывает сомнения. Смысл данной нормы состоит в том, что лицо, выполняющее обязательные для него, не являющиеся явно незаконными приказ или распоряжение, не совер­шает преступления. Ответственность за причиненный вред возлагается на лицо, отдавшее приказ. Это не что иное, как «посредственное причи­нение вреда». Согласно уголовному закону исполнителем преступления, в частности, признается лицо, совершившее его «посредством исполь­зования других лиц, не подлежащих уголовной ответственности в силу возраста, невменяемости или других обстоятельств, предусмотренных... Кодексом» (ст. 33 УК). Другими словами, лицо, отдавшее приказ или распоряжение, является исполнителем, а выполнивший обязательные для него приказ или распоряжение — «посредственным причинителем вреда», своеобразным «орудием» совершения преступления.

Что касается явно незаконных приказа или распоряжения, то от­ветственность за их выполнение не исключается и наступает на общих основаниях. При этом данная ситуация при соответствующих услови­ях также должна рассматриваться с точки зрения института соучастия: лицо, отдавшее явно незаконный приказ или явно незаконное распо­ряжение, признается подстрекателем, а выполнившее такой приказ или такое распоряжение — исполнителем. Оледовательно, исполнитель явно незаконных приказа или распоряжения не вправе ссылаться на обстоя­тельство, исключающее преступность деяния. Таким образом, норма, предусмотренная в ст. 42 УК, не привносит ничего нового по сравне­нию с уже существующими положениями уголовного закона.

В зарубежном уголовном праве в качестве обстоятельств, исклю­чающих уголовную ответственность, выделяются, наряду с «традици-