Социальные проблемы организации науки

 

Из отрасли с занятым в ней мизерным количеством людей еще сто лет назад наука превратилась в гигантскую индустрию по производству нового знания, его использованию и применению во всех сферах общественной жизни. Вместе с тем процесс интенсивного развития науки столкнулся с трудноразрешимыми противоречиями, когда потребовался ответ на вопрос: а насколько наука, ее достижения совмещаются с благом человека? Более того, появились теории, в которых доказывается, что развитие науки приведет к апокалипсису, к полному разрыву с природой, к конфликту между наукой и обществом.

 

Наиболее уязвимым местом стало нарушение взаимодействия между производством и наукой, между объективными потребностями общественного развития и мерой их удовлетворения с помощью научных разработок и открытий.

 

Следствием этого стал провал в России научно-технической революции 70–80-х годов, в то же время давшей возможность Западу избежать очередного кризиса и совершить новый технологический рывок. Неспособность отследить этот рывок и возникшее в результате экономическое отставание были активным детонатором, разрушившим советскую систему и вызвавшим события 1991 года. Но факторы, приведшие к распаду великой страны и развалу единого научного пространства, не устранены и в 90-е годы.

 

Наука не даст должной отдачи, если не будет по-настоящему включена в оперативное и перспективное решение всех проблем общественного развития, и особенно социально-экономических. Предстоит коренным образом изменить подход не только к техническим, технологическим, экономическим вопросам, но и к социальным проблемам организации науки. Социология науки призвана помочь разобраться в том, как и при каких условиях наука отвечает требованиям технического и социального прогресса [4].

 

На взаимоотношения с обществом, конечно, накладывает отпечаток тот факт, что между наукой и производством образовалась трещина, грозящая стать пропастью. Чтобы преодолеть ее, следует оценить эффективность разнообразных форм, так или иначе способствующих использованию научных новшеств.

 

Важным звеном в этом направлении является механизм, при котором внедрение науки становится выгодным делом как для людей, предлагающих новшества, так и для организации, которая использует их в своей деятельности.

 

Вместе с тем многие недостатки, относящиеся к данной проблеме, объясняются не чьей-то злонамеренной ролью, а ситуацией, в которой ученый, специалист и особенно руководитель не видят в этом никаких преимуществ, кроме дополнительных забот. В такой обстановке не помогают ни указ, ни призыв, ни пожелание. Суть вопроса не в том, чтобы призвать, порекомендовать, обязать, а в том, чтобы разобраться в реально действующих экономических и социальных силах, препятствующих или способствующих внедрению научно-технических достижений. В советское время 2/3 новинок «проваливалось в щель» между заводом и конструкторским бюро, НИИ. В лучшем случае предприятие бралось за изделие попроще, но чаще всего успешно «отпихивало» любую новинку (А.А.Зворыкин, 1979).

 

В ходе реализации научно-технических достижений очень четко вырисовывалось несколько проблем, связанных как с организацией внедрения, так и ролью работника, его заинтересованностью или незаинтересованностью в решении назревших вопросов. Время заставило вернуться к феномену новосибирского «Факела», который в конце 60-х годов не взял из государственной казны ни копейки, зато подарил обществу 50 млн. руб. прибыли. Эта внедренческая фирма полноценно посредничала между наукой и производством, используя энергию и способности студентов и аспирантов, молодых инженеров и ученых, расплачиваясь с ними полставками от скромных окладов лаборантов, инженеров, просто специалистов. Тут случались драмы соперничества, болезненные для профессионального самолюбия, но жесточайше необходимые для прогресса науки. Именно поэтому новые формы организации науки – это альтернатива разобщенности, так как они выступают посредниками между знанием и практикой, между производителями новых идей и их потребителями.

 

Рациональное взаимодействие науки и производства обеспечивает создание механизма заинтересованности во внедрении новшеств и научных открытий. Здесь накопилось немало нерешенных проблем.

 

Мы были свидетелями того, как толковые и грамотные решения тонули в бюрократических заседаниях и отписках. Более двух десятков лет в 60–80-е годы обсуждался вопрос о том, чтобы планировать выпуск станков и труб не в тоннах, а в штуках и в метрах. Примерно столько же длилась история вокруг многих изобретений и новшеств, где на каждый вложенный рубль можно было получить доходы, в сотни и тысячи раз превышающие затраты. В результате интересы общества не обеспечивались, а реализовывались цели, не имеющие никакого отношения ни к техническому, ни к социальному прогрессу.

 

Поэтому главное в современной организации науки – как заинтересовать потенциального потребителя, как достигнуть мировых стандартов и обеспечить более выгодные условия при использовании научных открытий.

 

Многие считают, что подлинный успех придет тогда, когда и разработка идей, и отбор лучших новинок будут организованы в масштабе не только государства, но каждого производства, когда в полной мере заработают экономические рычаги, стимулирующие и поощряющие каждый новый шаг в решении как фундаментальных, так и прикладных проблем (Г.А.Лахтин).

 

Однако такие методы не работают в области фундаментальных исследований, результаты которых могут принести плоды через годы, а иногда и десятилетия. Здесь рыночный механизм дает сбои – значит, государство должно в полной мере отвечать за их поддержку и развитие.

 

В решении социальных проблем организации науки большую роль сыграли наукограды. Такие городки – научные центры возникли в 30–70-е годы с целью выполнения задачи становления СССР как передовой технологической и военной державы. В них сконцентрирован научно-технический потенциал страны. Опыт создания и функционирования Новосибирского академгородка оказался, несмотря на все недостатки и издержки, высокоэффективным и плодотворным. Не менее показателен успех и новых наукоградов, например, Черноголовки – месторасположения Ногинского научного центра. Вслед за Москвой, С.-Петербургом, Н.Новгородом и некоторыми другим крупными городами этот центр вошел в десятку наиболее значимых научных открытых городов страны. А таких центров, в большинстве своем закрытых, в России более 50.

 

Наукограды – национальное достояние России – заслуживают специального законодательного акта. Все вопросы: выборы органов самоуправления, формирование бюджета и взаимодействие с региональными и местными органами власти – должны решаться не по трафарету, а с учетом того, что в научных центрах сосредоточена интеллектуальная элита страны, которую легко уничтожить под флагом благих преобразований и борьбы с консерватизмом чиновников.

 

При решении проблем функционирования науки огромную роль играет способность создавать такие научные учреждения, которые бы выполняли функции опережающего развития, нестандартного решения возникающих проблем.

 

В 20–30-е годы в СССР были созданы государственные научно-исследовательские институты в сфере фундаментальных и прикладных наук, не имевшие аналогов в других «богатых» индустриальных странах, включая США. В число таких учреждений научного профиля вошли Всесоюзный институт электротехники, Институт стали, институт «Гидропроект», Институт растениеводства, Институт машиноведения и др.

 

Экономическая и политическая «отдача» таких финансовых и организационных мер была реализована многопланово. Снизилась зависимость экономики страны от заимствования зарубежного научно-технического и производственного опыта, открылись возможности проводить радикальную перестройку структуры отечественной промышленности, создавая национальные отрасли тяжелой промышленности. Огромное значение имела государственная политика для обеспечения научно-технического противостояния с интегрированной под эгидой фашистской Германии мощью европейских стран в ходе второй мировой войны, что позволило иметь такие совершенные средства, как танки Т-34, штурмовики-«ИЛы», системы залпового огня «катюши». Еще более впечатляющи итоги научно-технической политики в 60–80-е годы, особенно в научных разработках ядерного и других разновидностей средств массового поражения (А.И.Подберезкин, 1996).

 

Создание новых и коренное реформирование старых научных структур, по сути дела, связаны с одним важнейшим и перспективным требованием – повышением наукоемкости общественного производства и культуры. И очевидно, что без государственной политики, без поддержки государства такая программа не может быть реализована. Именно по наукоемкости, а не по другим показателям будет характеризоваться в мировой статистике развитие стран в XXI веке.

 

Одна из важнейших организационных форм сохранения науки, родившаяся в условиях ее кризисного состояния в середине 90-х годов, – это учреждение Государственных научных центров (ГНЦ), в рамках которых осуществляется попытка спасения лидеров российской науки. После учреждения такого института социальной поддержки науки в 1993 году данный статус получило 61 научное учреждение из почти 400 претендовавших на это звание.

 

Присвоение звания ГНЦ не меняет формы собственности. По словам Н.Горбатенко, это нечто вроде «банта почетного легиона», дающего право временно пользоваться особым расположением государства.

 

Идея межотраслевых научно-технических комплексов, провалившаяся в конце 80-х годов, вновь замаячила за намерением присваивать звание ГНЦ не только одному, но сразу нескольким родственным учреждениям.

 

Вдобавок к этому у организаторов науки существует идея пойти дальше и создать научную биржу, где найдут друг друга технические предложения научных центров и заявки предприятий. Банк данных будет доступен на коммерческой основе как российскому, так и иностранному капиталу, открывая путь в международный рынок труда. Это увеличит шансы малого бизнеса при обслуживании науки, который оказывается более гибким и дешевым в рыночных условиях. Небольшую лабораторию легче закрыть после выполнения задачи, в то время как гиганты перерождаются в самодостаточную систему. Высокая экономическая эффективность такой схемы сделала бы гораздо более привлекательными инвестиции в науку для нового российского бизнеса и банков. При бирже должен быть непременно свой банк развития, из которого без дополнительных бюрократических ступенек финансировались бы как фундаментальные, так и прикладные исследования.

 

Организация науки предполагает то, что, сохраняя лидирующее положение в поддержке науки, особенно в фундаментальных исследованиях, государство должно поддерживать процесс привлечения других средств в ее развитие. Здесь имеются некоторые сдвиги. Число организаций, основанных на государственной форме собственности, сократилось с 1993 по 1994 год на 17%, на частной выросло на 29% и составило около 4% в общем объеме организаций. Но особенно популярными становятся организации со смешанной (без иностранного участия) формой собственности, составляющие уже пятую часть всех, где ведутся разработки.

 

55 экспертов III Международного конгресса «Малое и среднее предпринимательство в России» (1995) выразили мнение, что привлечение частных капиталов в науку идет с большим трудом. Коммерческие банки слабо заинтересованы в инновационной деятельности, 20% опрошенных отметили отсутствие у банков к этому какого-либо интереса, 53% сказали, что дальше экспертиз дело не идет, и лишь 15% заявили об участии банков в инвестировании инновационных проектов.

 

На спонсорскую поддержку коммерческими банками рассчитывать не приходится – лишь 6% экспертов связывают с ней возможность реального прогресса в инновационной деятельности и еще 26% – с получением от банков льготных кредитов. Основной же фактор прогресса, по мнению 70% опрошенных, – изменение государственной налоговой политики в этой сфере.

 

Прохладное отношение бизнесменов к вложению капиталов в науку объясняется оценкой ее нынешнего положения. По мнению 68% опрошенных, в научно-технической политике преобладают негативные тенденции, и только 6% отметили наличие позитивных.

 

Вместе с тем даже в этот переходный период есть сферы, которые привлекательны для инновационной деятельности, особенно в производствах, связанных с жизнью человека.

 

Реализации социальных проблем организации науки способствует научное лобби, влияющее на власть и общественное мнение. Его создание – это прерогатива научного сообщества, если оно действительно хочет участвовать в борьбе за свое существование в виде участия в становлении бюджета и его расходовании, в формировании налоговой политики и подготовке законодательства о науке.

 

Без «мозгового центра», вырабатывающего научную идеологию развития науки и общества, победить другие лобби невозможно.

 

Одной из форм такого лоббирования выступает Ассоциация государственных научных центров, которая защищает интересы лидеров российской науки во властных структурах, сохраняет их от угрозы закрытия, ходатайствует о снижении налогового пресса, добивается льгот для них, борется против произвола чиновничества. В газете РАН «Поиск» (№ 12–13 за 1997 г.) приводился пример беззакония по отношению к науке: региональная энергетическая комиссия решила перевести Московский продовольственный ярмарочный центр по оплате электроэнергии в «льготную» группу организаций здравоохранения и образования (!). В том же документе о льготах отказано Центральному коллектору научных библиотек и Институту физических проблем имени В.Ф.Лукина!

 

Очень несовершенен механизм защиты интеллектуальной собственности. Оплата труда ученых – одна из самых низких в стране. Изобретения и открытия истинных ученых обрастают всевозможными прилипалами, в ряду которых иногда теряется и сам творец.

 

Требование – сделать экономику восприимчивой к научно-техническому прогрессу, обеспечить жизненность научных достижений – немыслимо без укрепления всех звеньев цепи, соединяющих науку, технику и производство, без создания принципиально новой системы стимулов в науке.

 

В этой связи нуждается в перестройке работа Академии наук, решение задач поворота академических институтов в сторону расширения исследований, имеющих техническую и социальную направленность, повышение ответственности за создание принципиально новых видов техники и технологии.

 

Резервов по оптимизации взаимоотношений между наукой и обществом еще много.

 

Предстоит серьезно изменить облик, назначение и роль отраслевой науки. Дело в том, что анализ опыта ее развития показал, что она серьезно отстала от требований времени, оторвалась от конкретных нужд производства, во все большей мере превращалась в организацию по удовлетворению групповых и личных интересов или в ведомство, которое являлось придатком к бюрократическим структурам. Для отраслевой науки первостепенное значение приобретает преодоление оторванности институтов, проектно-конструкторских организаций от производства, реальное участие в конкуренции на рынке идей.

 

Важным резервом является вузовская наука, возможности которой используются пока не полностью. Между тем, по имеющимся оценкам, вузы могут увеличить объем научно-исследовательских работ в 2–2,5 раза.

 

Но самое главное – это труд ученых, конструкторов, технологов, изобретателей, ибо от них самым непосредственным образом зависит отбор наиболее значимых научных предложений и скорейшее их внедрение.