Национальная идея и ее роль в политической социализации

 

После многих лет славословия в адрес социалистической идеологии наступила пора всеобщей и обвальной ее критики, когда слово идеология стало ругательным и неприемлемым понятием. Вместе с тем уже в середине 90-х годов на государственном уровне все же пришли к выводу, что без идеологии, без национальной идеи, которая скрепляла бы общественное сознание, была бы его доминантой, руководством в работе с молодежью, стала бы ориентиром если не для всех, то для большинства населения страны, не обойтись.

 

Несмотря на теоретические и политические изыски по поводу идеологии, в реальной жизни самые разные идеологические концепции продолжали существовать, возникать, развиваться, образовывать самые различные комбинации точек зрения, теорий, общественных или групповых целей. Иначе и не могло быть. Любое общество, составляющие его люди не могут существовать, не оценивая с определенных социальных позиций окружающую их реальность, получаемую ими информацию и не формулируя (часто на стихийном уровне) те цели, которых они хотели бы достигнуть.

 

На первых этапах рыночных преобразований (кстати, это сохраняется в той или иной форме и поныне) многие исследователи пошли по проторенному пути: выявлять и классифицировать людей по либеральной (капиталистической) или социалистической ориентации. В такое противопоставление свою лепту внесли и социологи, пытаясь по выработанному ими инструментарию определить, сколько процентов людей ориентируется на привычные до недавнего времени ценности, а кто отвергает их. Однако достаточно быстро стало ясно, что в это прокрустово ложе нельзя вместить все многообразие общественных ориентации, социальных настроений и оценок. Постепенно наряду с этими двумя идеями стали говорить о национал-патриотической ориентации, о религиозных ценностях, о монархических и т.п. идеях, которые, как показали социологические исследования, в большинстве случаев существовали не сами по себе, а в комбинации с другими оценками и ценностями.

 

Углубленный анализ количественных характеристик социологических данных, срез индивидуальных социальных оценок и целей показывает, что нет одномерных людей, которые единодушно исповедовали бы ценности то ли социалистического, то ли либерального, то ли патриотического или религиозного сознания. Оказалось, что в условиях ломки общественных ценностей один и тот же человек может одновременно по одним вопросам придерживаться таких-то социальных оценок (например, неолиберальных), по другим – других оценок (например, националистических), по третьим – еще одной группы оценок (например, социалистических). Поэтому социологические данные часто страдают ограниченностью – они нередко представляют информацию о социальной ориентации по одной группе вопросов, забывая о другой, или в лучшем случае показывают ориентацию на доминантные установки, игнорируя все остальные.

 

Этот этап – этап одномерного идеологизированного человека – начал постепенно вытесняться следующим, когда стало понятным, что социальные ценности людей обычно не ограничиваются установкой на одну цель, а направлены на реализацию нескольких целей, в свою очередь, образующих некое целостное мировоззрение.

 

В этих условиях, под влиянием всеобщей ориентации на «хорошее» историческое прошлое, вспомнили о графе Уварове, который в прошлом веке выдвинул знаменитую формулу: «Самодержавие, православие, народность». По аналогии с ней на всеобщее обозрение стали выдвигаться всевозможные словесные изобретения: «державность», «духовность», «нравственность», «государственность», в том числе и шовинистические цели, связанные с так называемой русской идеей, и авторитарные ориентации (вроде «честь и порядок»).

 

Ограниченность этих утверждений заключалась в том, что ссылка на слова графа Уварова была некорректна, ибо, употребляя свою знаменитую формулу, он призывал применить ее не к обществу вообще, а к системе образования, которая должна руководствоваться этими установками и готовить образованных людей именно с такой идеологической ориентацией.

 

Вновь придуманные термины в лучшем случае отражали игру ума отдельных интеллигентов, показывали направление теоретических или политических упражнений и были мало связаны с той реальностью, которая беспокоила большинство населения. Игра с терминами слабо учитывала историческое прошлое, в котором сложились определенные стереотипы сознания. Без учета их значения попытки создать что-то совершенно новое были обречены на провал, ибо сложившиеся ценности невозможно сменить одним махом, как бы этого ни хотелось.

 

И, наконец, надо отчетливо себе представлять, что «изобретение» новой идеологии невозможно без кристаллизации тех идей, которые «разлиты» в общественном сознании. «Нельзя сделать людей счастливыми, – говорил директор одного из лучших предприятий в Пензе еще в советское время, – решая за них и без них, что им надо». Только соучастие, знание того, что людей волнует, интересует, к чему они стремятся и чего хотят, делало часть производственных организаций действительно трудовыми коллективами. Ведь крах советской системы во многом объясняется тем, что она стала ориентироваться на изобретенные догмы, а не на те ценности, которые были представлены в сознании народа. Нельзя наступать на те же грабли или опять воплощать в жизнь лозунг «Нарисуем – будем жить».

 

Иначе говоря, национальная идея, идеология должна быть концентрацией, кристаллизацией доминирующих социальных ориентации и ценностей.

 

Прежде всего многим людям далеко не безразлично, в какой стране они живут. Сознание того, что Россия, как и СССР, должна быть великой державой, с которой считаются, которую уважают (пусть и не боятся, как СССР) и которая может постоять за своих подданных, питает сознание многих россиян и может помочь им обрести устойчивость и испытывать гордость за свою страну. Это тем более важно, что данная установка присутствовала в сознании многих советских людей, и она не может исчезнуть бесследно. Особенно, если учесть, что нарушение этой стержневой установки может обернуться (а для некоторых людей обернулось) трагедией. Многие люди весьма болезненно переживают утрату Россией той роли, которая была присуща СССР. Социологические данные постоянно фиксируют эти черты гражданственности сознания и поведения, которые, несмотря на некоторые колебания в зависимости от тех или иных политических событий, продолжают занимать одно из ведущих мест в социальных ориентациях и ожиданиях людей [7].

 

Не менее стабильна и значима для россиян, как показывают социологические исследования, такая ценность, как справедливость. Не равенство, не уравниловка, не всеобщее благо для всех без исключения, а именно справедливость. И пусть ее понимает по-разному каждый человек, но это тем не менее является важной характеристикой сознания и поведения большинства россиян – именно в соответствии с этой ориентацией, с этим своеобразным мерилом они оценивают, насколько, по их мнению, справедливо относятся к ним в производственной организации, насколько комфортно они устроены по месту жительства и что делают местные органы власти для благоустройства, как способствуют официальные и прежде всего государственные органы тому, чтобы в обществе все делалось «по справедливости». Эта ценность – социальная справедливость – как никакая другая имеет отзвук в душах миллионов людей [8].

 

И, наконец, есть ценности, которые касаются лично каждого человека. Социалистическая идеология провозглашала права личности, но мало что делала для того, чтобы их реализовать, сосредоточивая внимание в основном на глобальной цели – построении социалистического общества, коммунизма, где каждый получит по потребностям. И ориентировала на достижение этой цели в отдаленном будущем. Люди долгое время верили этому, но потом устали ждать. Ушло время, когда доминантой общественного сознания были интересы страны, государства. По данным социологических исследований, уже в 70-е годы были зафиксированы сдвиги в общественном сознании, которые выразились в том, что люди свою личную жизнь, свое устройство не хотели откладывать «на потом», что их не устраивали успехи всей страны – им хотелось личных успехов и вообще они хотели бы иметь постоянные доказательства изменений в позитивном направлении, а не выслушивать оправдания о непрекращающихся временных трудностях.

 

Поэтому вполне оправдано, что многие россияне стали ориентироваться на достижение личных целей. У молодежи это связывается с жизненным успехом, богатством, устроенностью частной жизни (данные ВЦИОМ). У людей среднего возраста - с профессиональной определенностью, с семейным достатком, устойчивостью своего настоящего и будущего и особенно детей. У старшего поколения – с обеспеченной старостью, с уважением окружающих, признанием их прошлого опыта. Если подытожить эти ценности и ориентации, то мы вправе говорить о стремлении людей добиться личного благополучия в самом широком смысле этого слова и достижение этого благополучия должно стать частью национальной идеи, идеологии, реализации которой государство должно способствовать всеми возможными средствами согласуя самые различные интересы и не позволяя личное благополучие одних строить за счет благополучия других

 

Следовательно, ориентация на преобладающие социальные ценности, социальные ожидания и предпочтения может выполнить роль объединительной идеи, позволяющей без особой политизации сконцентрировать усилия людей, общества и государства на их достижении. Такие цели являются кристаллизацией доминирующих предпочтений, против которых трудно выступать даже тем, кто по определенным причинам не разделяет их. Более того, соединение личного с групповым и общественным интересом способно обладать кумулятивным эффектом, когда усиливаются роль и значение каждого из элементов этой объединительной идеи. Иначе говоря, будучи концентрированным выражением социальных оценок и ориентации, национальная идея в реальности выразит гуманистические начала общественной позиции каждого человека как Личности, Гражданина, Россиянина, являясь базой для политической социализации личности.

 

Литература

1. Современная западная социология: Словарь. М., 1990. С.267– 268.

2. См. подробнее: Тощенко Ж.Т. Эволюция идей политической социологии // СОЦИС. 1994. № 6; Он же. Политическая социология: состояние, проблемы, перспективы // СОЦИС. 1990. № 9 (в соавт.).

3. Волков Ю.Е. Социология политики как отрасль социологи ческой науки // СОЦИС. 1982. № 2. С.45.

4. Шестопал Е.Б. Личность и политика. М., 1988.

5. Тощенко Ж.Т. Идеология и жизнь. М., 1984.

6. См.: Экономические и социальные перемены: мониторинг общественного мнения. М., 1997. № 1. С.50.

7. См.: Новый курс России: предпосылки и ориентиры. Социальная и социально-политическая ситуация. Год 1995-й. М., 1996.

8. См.: Хахулина Л.А., Стивенсон С.А. Неравенство и справедливость // Экономические и социальные перемены: мониторинг общественного мнения. М., 1997. № 2. С.40–44.