Сугрива вновь воцаряется в Кишкиндхе

Прощальные ласковые речи Валина и безграничное горе Тары потрясли душу Сугривы. Он подошел к старшему сыну Дашаратхи и сказал ему печально: «О великий Рама, ты выполнил свое обещание, но я лишился всех радостей в жизни. Царица Тара убивается от горя, доблестный и могучий Валин оставил сына сиротою, и ни к чему мне царство; какая мне теперь от него радость? Прежде я желал смерти Валина. И вот мечта моя стала явью, а сердце мое разрывается от печали. Лучше мне уйти и жить на горе Ришьямука, не нужно мне власти и богатства, добытых такой дорогой ценой. Брат сказал мне перед своей кончиной: «Я не искал твоей смерти, Сугрива». И Валин говорил правду. Всякий раз, когда мы вступали в схватку, он наносил мне жестокие удары, но всегда сохранял мне жизнь. А я дал волю страсти, злобе и чувству мести. И вот теперь великий грех лежит на мне, и нет оправдания моему поступку, не найти мне утешения в этом мире. Ангада еще малый ребенок, ему не отец, а мать сейчас нужнее. А я взойду на костер вместе с братом, и на небе возродятся наша дружба и братство». Так говорил благородный Сугрива Раме, и сын Дашаратхи удивлялся доброте младшего брата Валина.

А потом и Тара подошла к Раме и попросила убить ее той же стрелою, от которой погиб ее супруг, могучий Валин: «Я не смогу жить на земле без мужа, и Валину без меня на небесах будет одиноко, а других женщин он не захочет. Горе разлуки со мною будет там терзать и мучить его душу».

«Если ты убьешь, меня, великий Рама, – говорила прекрасная Тара сыну Дашаратхи, – греха на твоей душе не будет. Ты сделаешь доброе дело, ты соединишь на небесах жену с мужем, и боги тебя за это не осудят».

Раму растрогали речи Тары, но он ей ответил сурово: «Все совершается на земле по воле богов – и рождение, и расцвет, и кончина. Мы, смертные люди, над своею жизнью не властны. А ты, Тара, молода и красива, и жизнь твоя Ангаде нужнее. Валин умер, и теперь ему не нужны твои слезы. Тебе надлежит думать о погребальном обряде. Государя Кишкиндхи надо проводить в последний путь с почетом. И не следует тебе с этим медлить. Необратимое время – первопричина всего в этом мире, оно – источник свершения действий. Движению времени даже вечность противостоять не может. Оно конца не имеет, и никто не в силах остановить его течение. Оно не владеет державой, нет у него друзей, могучих и верных, нету племени, нету рода, а никто не может с ним совладать. Время даже себе не подвластно. Только мудрый может постигнуть сокровенный смысл его течения. Но на земле все в его державной воле – и любовь, и труд, и богатство.

Повелитель Кишкиндхи – Валин получил то, чего добивался Он пожинает плоды своих деяний. И когда тело его будет предано огню, душа его вступит в небесные пределы. Он был прежде благочестивым и мудрым государем и, несомненно, заслуживает неба. Я говорю тебе, Тара, еще раз, совершайте погребальный обряд». Но Тара не могла остановить рыданий. Тогда Лакшмана сказал Сугриве: «Не медли, государь, с погребением Валина. Ты сам, царица Тара и сын Валина – Ангада должны обо всем распорядиться. Но сначала пусть успокоится Ангада, он совсем потерял голову от горя. Прикажи, Сугрива, сложить погребальный костер, и пусть слуги положат в него куски благовонного сандала. Поручи Ангаде приготовить цветы, гирлянды, благовонные масла и драгоценные ткани. Пусть Тара пошлет слуг за носилками для Валина. Отберите могучих и крепких обезьян, оденьте их в белые одежды, они будут нести погребальные носилки. Приготовьте деньги для раздачи народу. Ты, Сугрива, сейчас государь в Кишкиндхе и сам должен обо всем подумать».

Носилки для погребения Валина были подобны небесному трону, украшенному изображениями птиц и деревьев. Они были убраны дорогими тканями и цветами, и решетчатые окошки на носилках блистали серебром и золотом. Сугрива и Ангада положили на них мертвое тело Валина, и могучие обезьяны в белых одеждах понесли умершего государя к погребальному костру.

Как великого и знатного владыку, хоронили царя Кишкиндхи. Тара сидела с ним на носилках, и голова его покоилась у нее на коленях. Впереди бежали слуги и бросали деньги жителям Кишкиндхи, а позади шли несметной толпой обезьяны. Тара громко и горестно рыдала, с нею вместе плакали все жители столицы; сотрясались от рыданий плечи воинов, несших носилки.

«О повелитель обезьян, – причитала Тара, – о мой господин, о милый, взгляни на меня. Ты лежишь как живой, и на лице твоем улыбка. Сама Смерть в облике Рамы пришла в Кишкиндху, и от удара одной стрелы мы все осиротели. О царь, вокруг тебя твои друзья, твои советники, твои вдовы, и все они рыдают. О сокрушитель врагов, о любимый, отошли всех обратно в город, а мы останемся здесь в лесу с тобою и будем любить друг друга». Так горестно причитала Тара, и все жены обезьяньих вождей вторили ей.

У высокой поленницы носилки с телом Валина остановились, и сошла с них на землю скорбная царица Тара. Вскоре слуги разожгли погребальный костер, на него поставили носилки с телом Валина, и владыка Кишкиндхи, казненный Рамой, отправился в благое путешествие на небо.

Жители Кишкиндхи в последний раз простились с Валином, омыли свои тела в речных водах и с печалью воротились в свои жилища.

После совершения обряда Хануман низко поклонился сыну Дашаратхи и обратился к нему с почтительной речью: «Войди, великий Рама, в гостеприимную Кишкиндху и возведи на престол своего союзника и друга Сугриву». Просьба Ханумана и Сугривы была приятна непобедимому Раме, но он отказался. Пока длились четырнадцать лет его изгнания, Рама не мог вступить ни в одно селение, ни в один город. Только в лесу он мог остановиться. И потому Рама ответил Хануману: «Вы сами посадите на престол Сугриву и вручите ему державную власть и богатство. Доблестный Сугрива пусть правит могучей Кишкиндхой, а наследником престола провозгласите Ангаду. Этого хотел сам Валин, и так будет справедливо. Скоро наступит дождливое время, четыре месяца оно продлится – для поисков Ситы не годится это время года. Вы ступайте себе в Кишкиндху, займитесь делами государства, а я и Лакшмана будем жить пока в горной пещере. Здесь кругом воздух свежий и чистый, есть вода, плоды и коренья, и жить нам здесь будет приятно».

Рама и Лакшмана простились с Сугривой и Хануманом и ушли в горную пещеру, а обезьяны направились в Кишкиндху.

Торжественно вступил Сугрива в свою столицу, полновластным властелином вошел в дворцовые покои и сел на престол государя Кишкиндхи. В руке он держал золотой жезл, над головой его был золотой зонт – царское отличие, а перед ним лежали дорогие подарки. Жители Кишкиндхи пришли поздравить нового государя и принесли ему лекарственные травы, воду в золотых кувшинах, плоды, коренья, зерно и масло, цветы, дорогие ткани и тигровые шкуры. Шестнадцать молодых и красивых дев поднесли довольному Сугриве подарки, брахманы прочли священные молитвы, и Сугрива был признан всеми законным государем. Советники Сугривы объявили Ангаду наследником престола, и начались в Кишкиндхе великое ликование и радость. Рума с любовью и восторгом вернулась к прежнему супругу, и снова стал радоваться жизни благородный Сугрива. Хануман послал гонцов к великому Раме, и они доложили обо всем происшедшем доблестным сыновьям Дашаратхи.

Долгих четыре месяца надо было ждать Раме и Лакшмане, когда закончится дождливое время и наступит желанная осень. Осенью сыновья Дашаратхи решили продолжать поиски прекрасной Ситы. Рама и Лакшмана выбрали себе сухую и светлую пещеру и поселились в ней. Густой лес расстилался вокруг. Леса и зеленые поляны тянулись чередою, и в лесах обитали львы, слоны и тигры. Кругом было много птицы и зверя, в водоемах водилась вкусная рыба, а в лесных плодах и кореньях не было недостатка. Здесь решили братья дожидаться осени.