Магия Древнего мира

По мере развития цивилизации эстафета практического взаимо-
действия с «иным миром» от шаманов передавалась магам и жрецам.
Различия между этими двумя профессиями на заре истории были не
существенны. Жрецы, как организаторы и распорядители религи-
озных обрядов одновременно были и магами, то есть владели
навыками взаимодействия с «иным миром».

Магия как искусство с помощью сознания воздействовать на
окружающий мир целиком и полностью в своей основе опирается на
тысячелетний опыт шаманизма. Однако с течением времени
возникли и характерные отличия. И некоторые из них имеют принци-
пиальный характер: в магии стало использоваться слово.

Термин «маг» восходит к общему для всех европейских языков
индоевропейскому корню, означающему «высокий, большой».
Отсюда, как считают ученые, произошли русские слова «могу-
щество, мощь, я могу» (то есть «я способен что-либо сделать»).
Древнерусское слово «мощи», то есть «тело, останки», также
произошло от этого корня. Более того, оно указывает на источник
силы или могущества — это человеческое тело.

Глава 4 История контактов с «иным миром» 126

Магия в жизни древних обществ, будь то Древний Египет или
Месопотамские государства, занимала огромное место. Практически
ни одно из общественных мероприятий: строительство, изготовление
предметов быта, сбор урожая, военные действия или быт, — не обхо-
дились без соответствующих магических действий и ритуалов.

В III тысячелетии до нашей эры древнеегипетские жрецы уже
отчетливо представляли себе значение и роль человеческого слова. В
исследованиях известного русского востоковеда Б. А. Тураева приво-
дятся замечательные примеры древнейших монотеистических
конструкций мироздания. По мысли одного из жрецов города
Мемфиса, «все сущее получило бытие сначала в сердце». Именно
сердце в глубокой древности рассматривалось как вместилище души
и орган мышления верховного бога и человека. Рожденные там
мысли превращаются в реальность, материализуются «во все суще-
ствующее от богов до червей» с помощью языка, то есть слова.
Однако мы допустили бы ошибку, рассматривая связь «мысль-слово»
слишком поверхностно и однозначно. Квинтэссенцией такого
недальновидного подхода являются суждения о том, что древние
люди воспринимали слово в качестве непосредственного совершения
действия. «Высказанное слово имеет цену действия», — вот обычное
примитивное суждение об отношении наших далеких предков к
использованию слова в магических действиях. Это заблуждение
основывается на смешении двух различных способов использования
слова. Первый — это применение его в качестве «волшебной
палочки» для совершения конкретного действия по воздействию на
окружающий мир. Такие слова, или заклинания, в Древнем Египте
назывались «хекау» — управляющими словами. Известен арабский
рассказ, сообщающий о способе постройки Великой пирамиды, где
есть указания на использование «хекау»: «Под камни подкладывали
большие листы папируса, на которых было написано множество

127 Часть первая Сверхвозможности человека

тайных слов. Потом по камню ударяли палочкой, и он передвигался
по воздуху на расстояние полета стрелы. Таким образом он в конце
концов достигал пирамиды».

Само по себе использование для магических действий управ-
ляющих слов никогда не являлось секретом. Все дело в том, кто,
когда и в каких условиях их применяет. Слово приобретало силу в
устах настоящего мага и только у него. Однако он мог временно
передать эту силу вместе со словом и другому человеку. О таком
случае поведал древнегреческий писатель Лукиан в своей повести.

Некий грек Эвкрат предпринял путешествие в Египет с целью
познакомиться с возможностями местных магов. В Мемфисе он
встретился с магом высокой квалификации, который двадцать три
года обучался ремеслу в подземном храме. Путешественник был
поражен тем, что маг мог управлять рыбами и животными, обита-
ющими в Ниле. Он, например, катался на огромных крокодилах. В
доме волшебника Эвкрат не обнаружил слуг. Но в них, как оказалось,
не было необходимости. Когда нужно было что-либо сделать по
дому, маг вешал на дверной запор платье или метлу, произносил
управляющие слова и предмет выполнял нужную работу. После чего
хозяин снова произносил заклинания и «слуги» возвращались на
свои места.

Как-то раз Эвкрат подслушал магическое заклинание и решил
проверить его действие в отсутствие хозяина. Он приказал толкуше
— деревянному ведру, принести воды. Когда повеление было
исполнено, Эвкрат попытался отменить приказ, но толкуша
продолжала носить воду. Путешественник не знал заклинания, отме-
няющего первоначальный приказ! В отчаянии Эвкрат сломал
толкушу пополам, но обе половинки взялись за кувшины и
продолжали носить воду. Дому грозил бы настоящий катаклизм,
потоп, если бы маг вовремя не возвратился и не отменил заклинание.

Глава 4 История контактов с «иным миром» 128

Аналогичный сюжет можно встретить в волшебных сказках
разных народов. Есть он и в русском фольклоре: вспомните сказку о
Емеле «По щучьему велению, по моему хотению». Однако чем
дальше мы отодвигаемся от древних времен, тем все больше иска-
жений вносится в такие рассказы. И уже в русском пересказе роль
слова становится совершенно непонятной. Так в чем же первона-
чально заключалась сила повелевающего слова? Маг мог совершить
над ним действие, которое можно приблизительно охарактеризовать
современным термином «зарядить», то есть придать слову новые
свойства, ранее в нем отсутствовавшие. Только в этом случае слово
становилось эквивалентом действия! Произнесение «заряженного»
слова вызывало действие, которое могло быть совершенно несовме-
стимо со смысловым его значением, а было «запрограммировано»
магом. Таким же образом могли быть «заряжены» и любые
предметы: палочки, талисманы, амулеты и т. д. И в этом смысле
слово ничем не отличалось от этих предметов.