Чтобы боль каждого

В глубине Грузии есть местечко Гелати. Здесь курятся сизой рас­тительностью склоны гор, а по белым развалинам академии, в кото­рой, говорят, учился гениальный певец этой земли Шота Руставелли, ползет мелколистное растение, могильно-черные ягоды которого даже птицы не клюют.

Здесь же находится тихий храм с потускневшим крестом на ма­кушке. Этот храм был построен еще Давидом-строителем в древности.

Кажется, все замерло в Гелати. Работает только время, оставляя свои метки на творениях рук человека.

Вот дарница — огромное дупло, куда правоверные, пришедшие поклониться Богу и памяти строителей, складывали свои дары: сы­ры, хлеб, фрукты.

В чистом небе качался купол храма с крестом, а невдалеке, сов­сем по-российски, пел жаворонок, трещали кузнечики да заливались синицы.

Медленно и осторожно я вступил в храм. Стены его все были в копоти, по ним скатывались тяжелые серые подтеки. Кое-где были видны части фресок, и то выглядывал скорбный глаз Богородицы, то виднелась окровавленная нога Спасителя.

Местные жители объяснили мне, что по дикому обычаю завоева­тели-монголы устраивали в захваченных церквях конюшни и разводали костры. Но Давид-строитель возводил это здание на века, и по его велению под куполом была сдедана свинцовая прослойка. От монгольских костров она расплавилась, и на завоевателей обрушился свинцовый дождь. Монголы бежали из Гелати в панике, считая, что это кара православного Бога.

Грузины сохранили храм в том виде, в каком его покинули завое­ватели.

Печально сердце этого храма, вечна и скорбна тишина в нем. Па­мять холодным крылом опахивает здесь сердце человека.

С поникшей головой покидал я оскверненный, но не убитый храм. На выходе я заметил гранитную плиту. На ней была какая-то надпись, уже стертая ступнями людей. На грубо отесанной плите были причудливые грузинские иероглифы, некоторые из них были уже стерты. *

Грузины наизусть знают эту надпись и с охотой переводят ее на русский язык, не забывая упомянуть, что их царь был на несколько сантиметров выше Петра I, поэтому плита на его могиле такая боль­шая.

На плите написано: «Пусть каждый, входящий в этот храм, на­ступит на мое сердце, чтобы слышал я боль его...»

Все вокруг замерло, вслушиваясь в мудрую печаль этих слов.

Какие мысли и чувства вызывает у вас этот текст?

У меня этот текст вызывает противоречивые чувства. Весь рас­сказ пропитан тихой грустью, и, читая его, тоже начинаешь грустить. Грустить за оскверненный храм, который для многих был символом нерушимости веры. С другой стороны, из текста становится ясно, что зло и варварство всегда наказуемо. Кажется, что действительно Бо­жья рука прикоснулась к храму, когда на захватчиков обрушился свинцовый дождь. Это место божественное, волшебное, а не просто полуразвалившееся здание.

№38

I