Период монополии цензуры Русской православной церкви

Жирков Г. В.

История цензуры в России XIX - XX вв.

М.: Аспект Пресс, 2001. - 368 с.

 

 Аннотация: В книге раскрыта преемственность и традиции цензурного режима в России и СССР на протяжении двух столетии, рассмотрены взаимоотношения власти и журналистики, процесс осознания управлением государства роли журналистики в обществе и функции цензуры. Книга написана на основе богатой источниковой базы периодики и литературы XIX–XX вв., архивных материалах, документах, воспоминаниях и письмах.

Книга предназначена для студентов высших учебных заведений, готовящих специалистов в области журналистики, истории России, ее культуры и литературы.

 

С О Д Е Р Ж А Н И Е

 

 

 Эпиграф к книге

 Предисловие

 XVII–XVIII вв. У истоков цензуры: контроль за духовным словом и печатью в период образования российского государства и оформления читательской аудитории

Период монополии цензуры Русской православной церкви

XVIII век: Период перехода от духовной к светской цензуре

 Раздел I. XIX век: официальная цензура в условиях становления литературного процесса и журналистики и дифференциации их читательской аудитории

 Организация цензурного аппарата и его деятельность

Первый цензурный устав (1804 г.): иллюзии и практика

Уставы николаевской эпохи: становление цензурного аппарата

Самодержавный цензор

 Цензурная политика министерства народного просвещения при графе с.с. уварове

Совершенствование деятельности цензурного ведомства

«Казенный человек» на посту цензора

«Эпоха цензурного террора» (1848–1855)

Комитет 2 апреля 1848 г.

 Период коренных реформ в России и подготовка цензурной реформы

Влияние политики реформирования на развитие журналистики

Реформаторская деятельность А.В. Головнина

 Цензура под опекой МВД

Граф П.А. Валуев как основатель нового подхода к цензуре

Деятельность цензоров-просветителей

Первый цензурный закон

Цена реформ

 Раздел II. XX век: от официальной цензуры к цензурному режиму в условиях капитализации и политизации журналистики, развития массовой культуры и массовой аудитории

 Цензура и процесс капитализации журналистики

Новый век – новые проблемы для цензуры

Борьба за свободу печати: 1905–1907 гг.

Цензура и журналистика при «обновленном строе»

 Журналистика и цензура в условиях существования двух Россий: 1917–1920 гг.

Особенности цензуры журналистики белого движения

Советская цензура периода комиссародержавия 1917–1919 гг.

Советская цензура периода диктата Государственного издательства: 1919–1921 гг.

 Эволюция советской цензуры: главлит – как ее официальное учреждение (1922–1927)

Цензура и социалистические идеалы

Система ограничительных мер и надзора за печатью и Главлит

Главлит на пути к монополии в цензуре

 Свобода слова и печати в условиях межвоенной русской эмиграции

«Свободы, которой мы пользуемся, не знает, пожалуй, ни одна страна в мире»

 Период господства партийной цензуры в общегосударственном масштабе

Партийный контроль над цензурой и ее аппаратом

Цензор цензоров

Бдительность – основополагающий принцип журналистики 30-х годов

Внутрипартийная цензура как средство борьбы за власть

Тотальная партийная цензура

 XX–XXI вв. Цензурный режим в России периода глобализации информационных процессов

 Библиография

 

 

Эпиграф к книге

 

Всем известно, сколь значительны и быстры были успехи наук,

 

достигнутые ими с тех пор, как сброшено ярмо рабства

 

и его сменила свобода философии.

 

Но нельзя не знать и того, что злоупотребление этой свободой причинило

 

очень неприятные беды, количество которых было бы не так велико,

 

если бы большинство пишущих не превращало писание своих

 

сочинений в ремесло и оружие для заработка средств

 

к жизни, вместо того чтобы поставить себе целью

 

строгое и правильное разыскание истины.

 

М.В. Ломоносов

 

«Рассуждение об обязанностях журналистов

 

при изложении ими сочинений,

 

предназначенное для поддержания свободы философии». 1755 г.

 

 

 

Предисловие

 

 

• XVII–XVIII вв. У истоков цензуры: контроль за духовным словом и печатью в период образования российского государства и оформления читательской аудитории

 

Проблема свободы слова одна из тех, которые называются вечными, во все исторические времена для общества остается наиболее актуальной, так как человек не удовлетворен тем ее уровнем, который ему предоставляется обществом, что имеет под собой объективные основания. В любом государстве не вся информация предается гласности, в чем заинтересованы разные социальные группы, что подтверждается наличием так называемых тайн: государственной, военной, медицинской, партийной, коммерческой и т.д.

 

Информационные потоки, циркулирующие в обществе, регулирует такой государственный институт, как цензура. Юрист М.А. Федотов дает ей такое определение. «Цензура – родовое понятие. Оно охватывает различные виды и формы контроля официальных властей за содержанием выпускаемой в свет и распространяемой массовой информации с целью недопущения или ограничения распространения идей и сведении, признаваемых этими властями нежелательными или вредными. Контроль осуществляется в зависимости от вида средств массовой информации (печать, телевидение, радиовещание, кинематограф). Необходимо различать цензуру, налагающую запрет на обнародование сведений определенного рода, и цензуру, вторгающуюся в творческий процесс».

 

Надо оговориться, что контроль устанавливается не только за массовой информацией. В его сферу попадает любое печатное, рукописное и устное произведение. Цензура бывает предварительная и последующая (иначе – административно-карательная), вошедшая в практику позднее. Такое понимание цензуры является традиционным и узким. В более широком смысле необходимо говорить о цензурном режиме, который складывается в обществе независимо от наличия осуществляющих цензурный контроль учреждений и даже при ряде условий независимо от власти. Именно цензурный режим и обеспечивает человеку ту или иную степень свободы слова и печати в любом обществе.

 

Блестящие умы человечества разрабатывали идеальные обоснования полной свободы слова, но, как только дело касалось практики, история смеялась над ними. Вспомним слова из знаменитой «Ареопагитики» Дж. Мильтона, его страстной речи в английском парламенте и памфлета 1644 г.: «Убить хорошую книгу – то же, что убить хорошего человека. Тот, кто убивает человека, убивает разумное создание, подобие Божие, но тот, кто уничтожает хорошую книгу, убивает самый разум, действительное, истинное подобие Божие...» Книги Мильтона были сожжены на костре в 1660 г., сам поэт был арестован и в течение месяца содержался в тюрьме. Тем не менее, по прошествии некоторого времени, при Кромвеле, бессмертный памфлетист стал выполнять наряду с другими и обязанности верховной цензуры. Такого рода примеры смены взглядов на свободу слова и осуществление ее имеет и наш отечественный опыт.

 

Этой проблеме посвящено огромное число научных (теоретических и исторических) исследований и литературных произведений. Цензура – явление древнейшее, что зафиксировано в сотнях ученых трактатов, энциклопедиях и словарях. Уже 4 января 1486 г. в Европе появляется первое цензурное учреждение – Цензурная комиссия. В соответствии с «попечительным постановлением» архиепископа Бертольда г. Майнца никакие сочинения по «науке, художеству и знанию» не могли быть «раздаваемы и продаваемы» «до печатания и после печати, если до издания в свет не будут иметь открытого дозволения от любезных нам светлейших и благородных докторов и магистров, а именно от Иоганна Бертрама Наумбургского касающиеся богословия, от Александра Дидриха в законознании, от Феодорика де Мешеда во врачебной науке, от Андрея Эллера в словесности».

 

Энциклопедический словарь Русского библиографического Института Гранат предлагает следующую периодизацию истории цензуры: 1) эпоха, предшествовавшая изобретению книгопечатания, когда в руках церковной власти и университетов сосредоточивались права по наблюдению за правильностью переписки церковных и юридических книг; 2) эпоха расцвета местной и ведомственной цензуры; 3) эпоха государственно-полицейской цензуры; 4) период замены предварительной цензуры – карательной и 5) период замены цензуры карательной ответственностью по суду за преступления печати.

 

О цензуре в России XVIII–XIX вв. написано немало, особенно в дореволюционное время. Достаточно сослаться на исследования А.В. Мезьер, А.М. Скабичевского, К.К. Арсеньева, Ал. Котовича, М.К. Лемке, Н. Энгельгардта. Кроме того, многие исторические журналы того времени («Русская старина», «Исторический вестник», «Русский архив» и др.) печатали материалы и воспоминания о цензуре. Особую часть этой литературы составляют мемуары самих цензоров (П.А. Валуева, А.В. Никитенко, Е.М. Феоктистова и др.). Во второй половине XX в. появились труды по истории цензуры Б.П. Балуева, П.А. Зайончковского, В.Г. Чернухи.

 

У русской цензуры до 1917 г. сложились определенные традиции, были выработаны разнообразные ее виды и формы, нацеленные на охрану основ государства, его институтов, ограничение свободы слова и доступа к различного рода информации, подавления инакомыслия и т.д. Как ни странно, советская цензура, которая долгое время официально якобы не существовала, вобрала в себя весь этот накопленный в прошлом опыт с его плюсами и, пожалуй, больше с минусами, хотя Большая советская энциклопедия (издание 1957 г.) утверждает: «Цензура в СССР носит совершенно иной характер, чем в буржуазных государствах. Она является органом социалистического государства, ее деятельность направлена на охрану военной и государственной тайны в печати, а также на предотвращение публикации материалов, которые могут нанести ущерб интересам трудящихся». Советская историческая энциклопедия (более позднее издание – 1974 г.) в своей справке о цензуре советскую вообще не вспоминает. Слово «цензура» тогда употреблялось только в отношении царской России и других так называемых капиталистических стран. Во многих предметных указателях наблюдается та же тенденция (есть лишь «Цензура в России», «Царская цензура», «Буржуазная цензура»). Сложилась парадоксальная ситуация: жесткая целенаправленная тотальная цензура господствовала, но де-факто ее якобы не было. Поэтому вопрос о недавнем прошлом советской цензуры вызывает особый интерес.

 

Поскольку никакой цензуры в советском государстве якобы не было, постольку ее особенности и проявления, ее история вообще не анализировались. Но, тем не менее, вплоть до военных лет в стране издавались основные цензурные документы (они названы в библиографии).

 

К изучению проблем и истории советской цензуры сначала приступили зарубежные ученые (Гарольд Свейз, Морис Фридберг, Марианна Тэкс Чолдин и др.). Большинство их трудов было посвящено контролю КПСС и Советской власти над советской и переводной литературой, творчеством писателей и поэтов. Стимулирующим фактором усиления внимания к проблемам цензуры послужило появление в Европе и Америке диссидентов, рукописей самиздата, произведений «тамиздата». Был проведен целый ряд форумов: в 1969 г. симпозиум о советской цензуре в Лондоне, в 1983 г. конференция «Советское руководство творчеством и интеллектуальной деятельностью» в Вашингтоне и Четвертые международные сахаровские чтения в Лиссабоне и др. В 1992 г. в Москве вышла в свет антология литературно-политических документов «В тисках идеологии», составленная Карлом Аймермахером.

 

Атмосфера гласности и свободы слова в конце 80–90-х годов предоставила и отечественным ученым возможность приступить к интенсивному изучению истории цензуры советского времени. В 1994 г. появилось подготовленное мною исследование «История советской цензуры», а несколько позднее книги Д.Л. Бабиченко, А.В. Блюма, Т.М. Горяевой, вводящие в научный оборот большое число новых архивных документов.

 

Предлагаемая читателю книга по истории цензуры в России позволит дополнить новыми сведениями обзор развития отечественной печати и характер ее взаимоотношений с цензурой в различные периоды существования нашего государства, а также осветить неоднозначность подходов к проблеме свободы слова и печати.

 

 

 

Период монополии цензуры Русской православной церкви

 

Переход на Руси от книгописания к книгопечатанию. «Стоглав» – первый цензурный документ. Борьба с иноверием и ересью. Первые эмигранты-утеклецы. Деятельность первопечатника Ивана Федорова. Репрессии со стороны церкви. Судьба воина, публициста и поэта И.А. Хворостинина. Казнь просветителя Сильвестра Медведева. Рост аудитории. Рукописная газета «Куранты»

 

 

 

1655 г. Неделя православия. Москва. Кремль. Успенский собор. Богослужение.

 

Высоко подняв над собой одну за другой иконы с выцарапанными по его приказу глазами, Московский патриарх Никон показывал народу конфискованные образа и предавал анафеме и отлучению от церкви всех, кто писал эти франкские иконы и держал их у себя дома. С треском бросал он их на пол храма и разбивал в щепки. Во весь голос Никон объявлял имена сановных владельцев икон. Здесь же стоял с непокрытой головой царь Алексей Михайлович, российские и иностранные архиереи, придворные. Волновался народ, готовый вступиться за низвергнутых богов. Спокойно и терпеливо смотрели на происходящее только другие, правильно выписанные боги.

 

Так завершалась расправа с преступными по понятиям патриарха Никона изображениями святых. И царь лишь попросил предать щепки икон не огню, а земле, на что патриарх милостиво соизволил согласиться. И это была немалая милость со стороны иерарха, так как по всему миру горели костры, на которых сжигали еретиков и овеществленную свободную Мысль, несогласную с установлениями тех или иных религиозных деятелей, облеченных властью.

 

Вот ряд фактов этой трагической хроники.

 

В 1415 г. по постановлению Констанцского собора был сожжен вместе со своими книгами просветитель Ян Гус.

 

В 1508 г. кардинал Хименес уничтожил в пламени 100 тысяч древних арабских рукописей.

 

В 1510 г. император Максимилиан распорядился предать огню все еврейские книги, кроме Библии.

 

В 1527 г. в Лейпциге за выпуск в свет недозволенных книг был обезглавлен печатник Ганц Гергот.

 

 

 

В Восточной Европе XV–XVI вв. шел сложный процесс образования российского государства. На протяжении 234 лет (1228–1462), по подсчетам В.О. Ключевского, Северная Русь вынесла 90 внутренних усобиц и до 160 внешних войн, «при частых поветриях, неурожаях и неисчислимых пожарищах». Итогом всего этого неустройства у великорусского племени появилась «потребность в политическом сосредоточении своих неустроенных сил, в твердом государственном порядке». Москва и Московское княжество становятся центром объединения нового государства. Митрополит Феогност после смерти своего предшественника в Москве в 1326 г. поселился в ней, благодаря чему Москва стала церковной столицей формирующегося государства задолго до того, как она будет его политической столицей, что, без сомнения, способствовало возвышению Московского княжества.

 

В 1547 г. Иван IV венчался на царство. Происходит образование управленческих структур, сопровождающееся реформированием сложившихся устоев. При молодом царе образовалась с неофициальными правительственными полномочиями «Избранная рада», среди которой особенно близки Ивану IV были священник Благовещенского собора Сильвестр и начальник Челобитного приказа (что-то вроде статс-секретаря) Алексей Адашев. Одной из реформ, инициаторами которых они были, стал переход от книгописания к книгопечатанию.

 

Царем и его окружением был подготовлен и проведен в 1551 г. Стоглавый собор, принявший «100 глав» (решений), составивших сборник «Стоглав», который предложил решения целого ряда жизненно важных проблем, в первую очередь, связанных с реформой церковно-монастырского уклада, но вместе с тем и вопросов, касающихся распространения влияния царя и Русской православной церкви. Речь шла, как говорится в «Стоглаве», о божественных книгах, которые «писцы пишут с неправленных переводов, а написав, не правят же, опись к описи прибывает и недописи и точки непрямые. И по тем книгам в церквах Божиих чтут, и поют, и учатся, и пишут с них. Что о сем небрежении и о великом нерадении от Бога будет по божественном правилом?». При рукописном воспроизведении книг постоянно происходило искажение канонического текста. В связи с этим Собор принял специальные главы «О учениках» и «О училищах книжных по всем градом», которые легли в основу реформы школьного дела и способствовали развитию грамотности на Руси. Встал вопрос и о массовом производстве книг (азбук, псалтырей, часовников), по которым тогда обучали грамоте и чтению, что должно было привести к созданию первой типографии в Москве.

 

В ряде глав говорилось о необходимости реформы книгописания, пересмотра всего книжного фонда. Глава «О книжных писцах» давала право духовным властям конфисковывать неисправленные рукописи. Этим самым вводилась предварительная цензура рукописных книг перед их продажей. Кроме того, Собор предложил духовной власти провести ревизию существующих книг и изъять из употребления неисправленные. Эту меру можно считать последующей цензурой. Таким образом, «Стоглав» стал на Руси первым цензурным документом.

 

К этому времени рукописные книги в стране получили широкое распространение. Составленный Археологической комиссией Академии наук СССР список включает 1493 славяно-русских рукописи X–XIV вв., находящиеся в 38 хранилищах. Конечно, эта цифра – лишь незначительная часть того, что было тогда создано.

 

Решения Стоглавого собора стимулировали борьбу с отступлениями от церковных догматов и священных текстов, ересью и расколом. Еще в XIV в. Русская православная церковь яростно боролась с еретиками, названными стригольниками, – антицерковным движением, родившемся в Новгороде Великом и Пскове. Книги, написанные стригольниками, содержавшие критику устоев церкви, сжигали, а вождей движения казнили в Пскове в 1375 г. Русское реформационное движение XIV – первой половины и середины XVI в. дало такие яркие фигуры русской культуры, как Нил Сорский, Вассиан Патрикеев, старец Артемий, Феодосий Косой. Артемий, например, говорил, критикуя святоотечественные сочинения: «Писаниа много, но не вся божественна суть». Часть оппозиционеров погибла в ходе репрессий со стороны церкви, некоторые из них, к примеру Феодосии Косой и его сподвижники, бежали в 1554 г. за границу в Литву, где продолжили свою проповедь. Для опровержения взглядов старца Артемия был собран особый Собор, и 24 января 1554 г. им была принята особая грамота, которая угрожала всем последователям Артемия, если они «и далее будут непослушными, не утрезвятся и не уцеломудрятся, тогда духовными мечами да рассекаемы будут, а от... царя законную казнь примут». Сам старец был приговорен к заточению в отдаленном Соловецком монастыре, но смог оттуда уйти и добраться в 1555 г до Литвы, где встретился с Феодосием Косым и активно занялся литературной деятельностью. Его письма-обращения проникали на Русь и распространялись в списках. Девять больших посланий Артемия сохранились до наших дней. Главный объект их обличений бесчеловечие к инакомыслящим, подрывающее основу христианства. «Словом только христиане, – подчеркивает старец в одном из писем, – а делом варвары. Но и среди варваров такого ругания христианам не бывает!»

 

Идея о необходимости приступить к книгопечатанию, глухо прозвучавшая на Стоглавом соборе, по свидетельству Ивана Федорова (в его послесловии к Апостолу), не оставляла царя Ивана Васильевича, продолжавшего «помышляти, како бы изложити печатные книги». Дело было не только в необходимости точно воспроизводить текст божественных книг, но и в том, чтобы быстрее и больше их напечатать. Толчком к решению проблемы послужило расширение границ государства после завоевания обширного Казанского царства в 1552 г. С целью христианизации новой территории воздвигались церкви, для которых потребовались богослужебные книги. Иван IV повелел «святые книги на торжищах покупать», но многие из них были «неисправными». И хотя рукописные книги собирались по всей Руси, их не хватало. И как следствие всего этого в 1553 г в Москве появилась первая типография. Книги, напечатанные в ней, еще не имели выходных данных и были несовершенны. Первой точно датированной печатной московской книгой стал Апостол Ивана Федорова, вышедший 1 марта 1564 г.

 

Однако первопечатники Иван Федоров и Петр Мстиславец вынуждены были покинуть Москву, что было следствием гонений из-за их близости к реформационно настроенным кругам. Иван Федоров рассказывает в послесловии к Апостолу 1574 г., что нашлись люди, которые захотели «благое в зло превратити и божие дело вконець погубити… сия оубо нас от земли и отчества и от рода нашего изгна и в ины страны незнаемы пресели». Многие русские книги были изданы Иваном Федоровым за рубежом – в Заблудове (Литва), во Львове (Польша), в Остроге на Волыни. Таким образом, русское печатное дело, зародившись в Москве, почти сразу же раздвоилось, говоря современным языком, на отечественную и эмиграционную печать. Последнюю в то же время представлял князь и литератор А.М. Курбский, бежавший от Ивана Грозного в Литву. Его послания к царю и «История о великом князе Московском» – злободневные политические памфлеты получили широкую известность.

 

Борьба с инакомыслием и иноверием на Руси еще только разгоралась, поскольку шли процессы становления русской государственности и распространения влияния Русской православной церкви. Возникшая религиозная нетерпимость послужила почвой многочисленных репрессий. Слова «католик», «латинянин» в Москве получили стойкое значение «враг». Развернулась борьба с мнимым «латинским влиянием». Одной из ее жертв стал прославленный воин, публицист и поэт князь И.А. Хворостинин, не пожелавший различать сочинения на греческие и латинские, иконы на православные и католические картины, людей по вероисповеданию.

 

Патриарх Московский и всея Руси Филарет, испытывавший жгучую ненависть к иноверию, не мог долго терпеть этого. По его приказу в 1619 г. в княжеском доме был проведен обыск, отобраны все латинские книги, рукописи и картины. Хворостинину милостиво объявили, что пока наказания не будет, но чтобы он «с еретиками не знался и ереси их не перенимал, и латинских образов и книг у себя не держал». В 1622 г. по новым доносам в доме князя был проведен повторный обыск, давший материал, как пишет историк А.П. Богданов, для обвинения, ставшего важным прецедентом в политическом преследовании инакомыслящих. Оказалось, что Хворостинин снова держал у себя в доме латинские книги и картины. На этот раз у князя были изъяты и его личные рукописи. После знакомства с ними церковники предъявили ему обвинение в недостаточно патриотическом образе мыслей. Процитируем цензорскую часть приговора Хворостинину: «Понятно, что такие слова говорил ты и писал гордостью и безмерством своим и в разум себе в версту не поставил никого. И тем своим бездельным мнением и гордостью ты всех людей Московского государства и родителей своих, от кого ты родился, обесчестил, и положил на всех людей Московского государства хулу и неразумие». В сочинениях Хворостинина царь был назван деспотом. Приговор поучал, что так писать о государе «непристойно».

 

Суд под председательством царя Михаила Федоровича (номинально) и патриарха Филарета (инициатора судилища) обвинил князя в том, что он фактически отвергал христианское вероучение, стал «жить нехристианским обычаем». На этот раз Хворостинина отправили «под начало в Кириллов монастырь». Для понимания характера развернувшейся затем борьбы с ересью важное значение имеет заключительная часть приговора, где Хворостинину предлагается дать себе клятву в том, что «впредь истинную православную христианскую веру греческого закона, в которой ты родился и вырос, исполнять и держать во всем непоколебимо, по преданию святых апостолов и отцов, как соборная и апостольская церковь приняла, а латинской и никакой ереси не принимать, и образов и книг латинских не держать, и в еретические ни в какие учения не вникать».

 

В 1627 г. «за слог еретический и составы, обличавшиеся в книге», было сожжено «Учительное Евангелие» Кирилла Транквиллиона, запрещен Катехизис Лаврентия Зизания. На следующий год стали из церквей изымать всю церковно-славянскую литературу «литовской печати», выпущенную типографиями Белоруссии и Украины. Эта же литература конфисковалась у частных лиц. С подозрением стали относиться даже к греческим книгам, издававшимся в западноевропейских типографиях.

 

Наконец, в XVII в. церковь обратила самое серьезное внимание на народные, как потом назвали, лубочные произведения. На Руси издревле существовала традиция передавать сведения на подручном природном материале, в первую очередь, на бересте, на лубе дерева (коре), на которой писались не только грамоты (записки), но и служебные книги, к примеру, псковские межевые записи. Из бересты склеивались страницы, а затем целые книги. С появлением бумаги эта традиция послужила основой для лубочных картинок, уже тиражируемых с помощью вырезания знаков, букв, рисунка сначала на деревянных досках. В 1674 г. выходит указ патриарха Иоакима, в котором рассказывается о том, что «многие торговые люди, резав на досках, печатают на бумаге листы икон святых изображения, инии же велми неискусние и неумеющие иконного мастерства делают рези странно, и печатают на листах бумажных развращенно образ Спасителя нашего Иисуса Христа и пресвятые Богородицы, и небесных сил святых угодников Божиих, которые ни малого подобия первообразных лиц являют». Этим наносится церкви и почитаемым иконам «укор» и изображенным лицам святым бесчестие. Народ покупает эти «печатные листы» и украшает ими «храмины, избы, клети и сени» не для «почитания образов святых», а ради пригожества (украшения). Кроме того, идет торговля «печатными немецкими листами», изготовленными «еретиками Лютерами и Кальвинами по своему их проклятому мнению, неистово и неправо». Патриарх напоминает, что «издревле заповедано и утверждено писати на досках, а не на листах». В указе запрещалось впредь печатать и торговать такого рода произведениями, иначе «быти от Великих Государей в жестоком наказании», сами листы истреблять, а сверх того штрафовать на «большую пеню». В Соборном постановлении 1684 г. повторяется запрет продавать у Спасских ворот в Москве «выписки из книг Божьего писания».

 

Все эти церковные гонения ереси и иноверия вызывали протест, оппозицию и даже вооруженные восстания, как это произошло в Соловецком монастыре, выступившем в 1666 г. против «церковных нововведений» – никонианских обрядов и книг и с оружием в руках сопротивлявшемся посланным войскам вплоть до 1676 г. Столь же яростной была борьба с раскольниками и староверами. В 1681 г. был сожжен протопоп Аввакум (Петров) и другие расколоучители. В 1682 г. казнены Никита Пустосвят и его соратники по Московскому восстанию («Хованщине»).

 

Вся эта борьба сопровождалась распространением рукописных и печатных обличительных текстов, о чем свидетельствует указ, появившийся в 1681–1682 гг., запрещавший распространять литературу, содержавшую рассуждения на религиозные темы, которые «на Москве всяких чинов люди пишут в тетрадях, и на листах, и в столбцах (склеенные в ленту листы бумаги. – Г. Ж.)... и продают у Спасских ворот и в иных местах, и в тех письмах на преданные святой церкви книги является многая ложь». Несмотря на запреты, во время Московского восстания 1682 г. старообрядческая полемическая литература все равно распространялась.

 

К этому времени в центре России уже сложилась немалая читательская аудитория, потреблявшая всю эту разнообразную литературу. В Москве середины XVII в. белое духовенство было грамотным на 100%, черное – более чем на 70%, как и купечество, дворянство – на 50%, посадские люди – на 20%, крестьяне, появлявшиеся в столице, – не менее чем на 15% (данные А. П. Богданова). Потребности аудитории в литературе постоянно росли.

 

Управленческий аппарат российского государства также испытывал потребность в информации, особенно внешней, которую ему естественно не могла предоставить церковь, владевшая внутренней информацией и почти не имевшая связей с западным миром. В начале XVII в. в управленческой структуре появился тогда еще малозначимый Приказ книг печатного дела, затем Печатный двор. С 1621 по 1701 г. выходила рукописная газета Русского государства «Куранты», у которой постепенно складывается своя сеть осведомителей и корреспондентов, что давало возможность царю и его окружению получать свежую информацию из разных стран. Существовавшая 80 лет газета, без сомнения, сыграла важную роль в жизни российской элиты.

 

Основное же влияние на общество оказывала Русская православная церковь. Ее иерархи контролировали всю рукописную и печатную продукцию в стране. Ранее созданные в Малороссии типографии также должны были получать разрешение на выпуск книг у Московского патриарха. Впрочем, контролировать информационный поток тех лет было не так уж сложно, так как вплоть до начала XVIII в. в стране ежегодно выходили лишь 1–2 книги, носившие в основном религиозный и богослужебный характер.

 

Однако уже в XVI–XVII вв. становление российской государственности проявилось в попытках выйти из-под опеки церкви, что отразилось, например, наиболее ярко в деятельности царя Ивана IV, некоторых представителей культуры, литераторов. Так, учитель царя Алексея Михайловича Симеон Полоцкий получил у него согласие на создание в 1678 г. особой Верхней (т.е. дворцовой) типографии, неподконтрольной церковным властям. После его смерти типографией руководил его ученик, просветитель Сильвестр Медведев, считавший, что все люди имеют право свободно мыслить, что наука – источник благосостояния и славы государства. Он играл в ее деятельности главную роль. Верхняя типография в XVII в. выпускала бесцензурную литературу – учебную, дидактическую, отечественную и переводную беллетристику, прозу и поэзию. К сотрудничеству были привлечены лучшие художники того времени, в том числе Симон Ушаков. Книги по своему оформлению не отличались от лучших голландских. Существование такого островка просвещения в атмосфере взаимного недоверия, религиозной нетерпимости не могло быть долгим. Сильвестр Медведев был оговорен. Патриарх Московский вел следствие. Медведева допрашивали с пристрастием, пытали, его огромная библиотека, где было более тысячи книг и рукописей, переписка на разных языках, была отобрана, типография разгромлена, созданное им училище разогнано. И февраля Просветитель был казнен как разбойник на Лобном месте Красной площади Москвы.

 

Таким образом, период образования Русского государства был временем монополии Русской православной церкви на рукописную и печатную литературу и постепенного установления господства централизованной духовной цензуры, осуществляемой Московским церковным центром, главным образом его иерархом. В ходе цензурных репрессий против свободомыслия гибли люди, рукописи и книги. Существенные коррективы в сложившуюся ситуацию внесла только деятельность царя Петра I.