Представления о «качествах» сумасшедшего

Для ряда моделей этой группы существенны представления о норме – «правильном» поведении; эти модели можно признать оценочными, т.е. характеризующими ситуацию потери рассудка и ее компоненты с социокультурной точки зрения.

Модели ‘не соответствующий норме, не свой’ → ‘сумасшедший’ соответствуют тул. не'правильный бран. ‘с ненормальной психикой, слабоумный’ [СРНГ 21: 124], невор'мальный ‘ненормальный, больной’ [СРНГ 20: 358] из ненор'мальный разг. ‘психически больной’, карел. не в ладах (быть) ‘потерять рассудок, помешаться’, тобол. 'траченый ‘страдающий нервным расстройством, истеричный вследствие порчи’ [СРНГ 45: 17]. Сюда же, вероятно, можно отнести пск., смол. 'вродовать ‘юродствовать, блажить, безобразничать’, ‘юродствовать’ [СРНГ 5: 194], предполагая его производность от у'родивый, ю'родивый (< ‘тот, кто не в род, отличается от своих’), и эвфемизм урал. несамосто'ятельный ‘потерявший разум, помешавшийся’ [СРНГ 21: 148].

Вероятно, модель ‘бестолковый, неумелый’ → ‘сумасшедший’ лежит в основе развития семантики перм. бес'тошный ‘неумелый, бестолковый; ненормальный’ [СРНГ 2: 281] при арх. 'бес'точная, 'бес'точня ‘добывание морского зверя, застигнутого на прибрежных льдах и отрезанного от воды’, арх. 'бесточь ‘место на прибрежных льдах, где бьют морского зверя, отрезав ему путь к воде’ [СРНГ 2: 281].

В основе семантики арх. посол'онный ‘ненормальный’ [СРНГ 30: 195] (от «движущийся посо'лонь», по солнцу) тоже лежат представления об отклонении от нормы; в данном случае модель конкретизируется как ‘еретический’ (= ‘старообрядческий’) → ‘сумасшедший’, поскольку после никоновской реформы и унификации обрядов по греческим образцам посолонь, т.е. по солнцу совершали крестные ходы только старообрядцы.

По активной модели ‘сломаться’ → ‘сойти с ума’ идет семантическое развитие казач. поло'маться ‘потерять рассудок’ [СКН 211], вят. по'рушиться [СРНГ 30: 110], ряз. похи'тический ‘психически неуравновешенный, больной’ (с учетом нижегор. по'хититься ‘прийти в негодность, попортиться, поломаться’ [СРНГ 30: 347].

Влад. посши'баться ‘сойти с ума’, формально соответствуя модели ‘получить удар, удариться’ → ‘лишаться рассудка’, вероятно, реализует семантический переход ‘сломаться’ → ‘лишиться рассудка’ (ряз. посши'баться ‘поломаться’ [СРНГ 30: 254]).

Сохраняются лексемы, имеющие в своей основе представление о сумасшествии как о темноте, помрачении: волог. 'теменье ‘временное помрачение сознания, полуобморок’ [СРНГ 44: 23], арх. тёмный чело'век ‘психически нездоровый человек’ [СРНГ 44: 32], вят. помра'ченье ‘потеря рассудка, сумасшествие’ при первом значении ‘затмение солнца, луны’ [СРНГ 29: 231], помра'читель, помра'чительница, помра'ченик ‘помраченный умом’ [Даль III: 275], дон. омра'читься ‘сойти с ума’ [СРДГ II: 203; СРНГ 23: 205], пск., смол. мо'рока ‘обморок, припадок, омраченье ума’ [Даль II: 910, СРНГ 18: 273], брян., орл. о'мрак ‘помрачение рассудка’ при первом значении перм. 'о'мрак ‘внезапная потеря сознания, обморок’ [СРНГ 23: 205], сиб. 'мо'рок ‘что-л. помрачающее рассудок’, костр. ‘помрачение рассудка, припадок’, яросл. 'морок ‘припадок’ [СРНГ 18: 273], смол., орл. моро'читься ‘терять рассудок, ум’ [СРНГ 18: 276], 'паморки ‘невменяемость’ [ССГ 8: 11], смол. 'паморки напали, 'паморок за'шел ‘началось помрачение ума’, 'паморок 'водит ‘о потере способности думать’. В последнем случае субъект враждебного воздействия ('паморки, мо'рока) персонифицируется.

Вероятно, к этой модели относятся вят., киров. пому'титься ‘сойти с ума’ [СРНГ 29: 233], пск., твер., смол., акм. очмуре'вать ‘терять соображение’, смол., пск. ‘сходить с ума’ [СРНГ 25: 70], пск. очму'рить ‘одурить, обморочить’, смол., пск. очму'релый ‘одуревший’, производные от чмур ‘мрак, туман’ [СРНГ 25: 70].

Ворон. 'мратный ‘сумасшедший’ с первым значением ‘сумрачный, угрюмый’ [СРНГ 18: 327] тоже, возможно, соотносится с корнем мрак - (ср. свердл. 'мрачить ‘горевать, тосковать’, волог. безл. ‘казаться, мерещиться’, новг., черепов. мра'шить безл. ‘казаться, мерещиться’, 'мрашно новг. ‘мрачно’) и, таким образом, представляет мотивационную модель: ‘помрачаться, темнеть’ → ‘потерять рассудок’.

По модели ‘мельтешить, мерещиться’ → ‘терять рассудок’ развивается семантика сиб. ма'як ‘человек, молчащий и ничего не понимающий’ (при новг. ма'ячиться ‘болеть, быть нездоровым’, курск., том. маячиться ‘мерещиться, казаться’, польск. majak ‘бредовое видение’) [СРНГ 16: 61], перм., свердл. блазнь ‘галлюцинация’, урал. блазнь нашла на кого [СРНГ 3: 15].

Контаминацией метафор «количества» и «качества» ума в связи с потерей рассудка являются представления о цельности как признаке здорового рассудка и, наоборот, ущербности, неполноте, нехватке определенного качества как причине сумасшествия, с которымиэтимологически связана целая группа лексем; большинство из них подверглись ремотивации по актуальным моделям.

Отдельного внимания заслуживает антонимия ‘душевнобольной’ – ‘здоровый’. В целом номинаций душевного здоровья меньше, чем болезни: вероятно, модели обозначений безумия, антонимичные обозначениям душевного здоровья, отражают наиболее актуальные представления о душевном (не)здоровье. Новообразование праславянского периода, * sъ dorvъ(jь) ‘здоровый’ < ‘крепкий, твердый’ (от праслав. * dervo ‘дерево, древесина’), сохраняется в таком значении во всех славянских языках (ст.-слав. съдравъ ‘΄υγιής, здоровый’, болг. здрав, чеш. zdravý, укр. здо'ровий и др.), модель ‘крепкий, твердый’ → ‘здоровый’ имеет антонимичную пару: это ‘плохой, слабый, немощный’ → ‘потеря рассудка’ (диал. схудо'умиться, худо'умной, худо'умой, курск. хало'умный ‘безумный’, влад. оха'леть ‘сойти с ума’ < праслав. * х ala -, * х alъ ‘дрянь, ветошь’), ‘вялый, слабый’ → ‘сумасшедший, ненормальный, слабоумный’ (диал. мала'хольный ‘помешанный’).

Другая лексема, праслав. * cě lъ(jь),означает ‘целый, неповрежденный, здоровый’ (ст.-слав. цѣлы ‘целый, невредимый, здоровый’, др.-русск., русск.-цслав. цѣлыи ‘здоровый’, в том числе ‘имеющий здравый рассудок’: др.-русск., русск.-цслав. цѣлыи ‘здравый, ясный, светлый (о рассудке)’ [Срезневский III–2: 1456], болг. целя ‘исцелять, лечить (гл. обр. душевные недуги)’, в.-луж. cylić ‘делать целым, дополнять’, др.-русск., цслав. цѣлити ‘лечить, врачевать, исцелять’ [Ожегов, Шведова 1077]. Представления о здоровье, в том числе душевном, как целостности, вероятно, являются наследием индоевропейского периода: греч. σῶφρον, σωφροσύνη ‘целомудрие, букв. здравомыслие, благоразумие, рассудительность’ и ц.-слав. цѣлом ѫ дріѥ букв. ‘здравомыслие’, далее ‘скромность, воздержанность, умеренность’, гот. (ga) hailjan, нем. heilen ‘исцелять, лечить’.

Диалекты сохраняют архаичные типы мотивации, имеющие в основе представления о враждебном воздействии как повреждении, нарушении целостности, полноты [Меркулова 1986–1987: 151–152 и другие]. Они объединяются в следующие группы:

- ‘нецелый’ → ‘сумасшедший’: *новг. поли'шиться [НОС VIII: 88] с корнем * liхъ(jь) ‘остаток / избыток’ [Силина 1975], с учетом пск., твер. зали'шеть ‘сделаться сильнее, тяжелее (о болезни)’, смол. зали'шить на 'сердце безл. ‘заболеть (о сердце)’ можно предположить более позднюю мотивацию от 'лихо ‘худо, дурно (о болезненном состоянии)’ [СРНГ 10: 211];

- ‘дырявый’ → ‘сумасшедший’: дериваты c корнем * dur -, относящиеся к гнезду * derti, вероятно, утрачивают первичную мотивацию ‘пустой, дырявый’ → ‘сумасшедший’ и переосмысляются по мотивационной модели ‘глупый, неразумный’ → ‘сумасшедший’, решающей становится семантика корня дур - ‘безрассудство, глупость’ (свердл. дур ‘дурь, дурачество, блажь, сумасбродство’, иркут., якут. ‘бешенство, сумасшествие’ [СРНГ 8: 262], сев.-двин. ду'рить ‘сходить с ума, сумасшествовать’ [СРНГ 8: 266], тамб., вят., сев.-двин., тобол., смол., хаб., волог. дур'ной ‘сумасшедший, бешеный, ненормальный’ [Даль I: 501–502; СПриамур. 79; Вологод. 114; СРНГ 8: 270], яросл. дуро'вать ‘сходить с ума, быть ненормальным, сумасшедшим’ [СРНГ 8: 271], пск. 'дуростный ‘бешеный, сумасшедший’ [СРНГ 8: 272], том., енис., волог. дурь ‘сумасшествие, помешательство, бешенство’ [СРНГ 8: 273], влад. поду'руй ‘полусумасшедший человек’ [СРНГ 28: 229], пск. изду'реть ‘лишиться рассудка’ [ПОС 13: 229], пск., твер., перм. взду'реть ‘одуреть, взбеситься, сойти с ума’ [СРНГ 4: 261], новг., вят., прииртыш. заду'реть ‘одуреть’ [СРНГ 10: 72], диал. оду'реть ‘стать безумным; впасть в беспамятство, в бессознательное состояние’, курск., смол., пск. ‘навести одурь, помешательство, лишить рассудка, сознания, одурманить’ [СРНГ 23: 68], курск., смол., зап.-брян., пск. о'дуривать ‘наводить на кого-либо одурь, помешательство, лишать рассудка, сознания’ [СРНГ 23: 68], приоб. сду'реть ‘лишиться рассудка’ [ССП 121], 'дуром ду'реть [СПрибайк. 1: 107], урал. при'дурошной ‘сумасшедший, бешеный’[СРГСУ IV: 125] и др.);

– ‘пустой, дырявый’ (→ ‘нечистая сила’) → ‘сумасшедший’: ошу'теть ‘сойти с ума’ < праслав. прич. * šut ъ(jь) ‘дырявый’ (к и.-е. *ks- / *k’s- / *kes- / *kos- ‘колоть, ударять’, ‘отламывать’ – Якобсон)», 'шут(ый) ‘проклятый’, с учетом выражения в ле'су шу'тило можно реконструировать значение ‘леший’ и, шире, ‘нечистая сила’, ср. пск., твер. 'леший ‘сумасшедший’, ср. также диал. пинеж., арх. опус'теть ‘иссякнуть (о силе, здоровье)’, яросл. поло'ман ‘глуповатый, придурковатый человек’ (по версии Ж.Ж. Варбот, морфонетическое преобразование праслав. * polmę c * pol - ‘полый, пустой’ и суф. - mę, ср. дико'ман арх. ‘дурак’, ‘шальной, беспутный человек’, русск. лихо'ман ‘дьявол, черт; неприятный человек, злодей’ (праслав. * liх mę)).

Сюда же, вероятно, с учетом семантических параллелей с предыдущими этимологическими гнездами можно отнести пск. ле'дащий, ля'дащий ‘шальной, бешеный’, родственное прост. бран. ляд ‘бес’ (на кой ляд) [ЭССЯ XIV: 178–179; Шведова 422].

Многие из названных лексем являются эвфемистическими обозначениями беса (праслав. * bě sъ) – * dikъ, * lę dъ, * liхъ, * pust -, * š utъ и др. Это объясняется тем, что оппозиция «полный – пустой» является важной составляющей славянской картины мира: полнота связывается с добром, богатством, счастьем, жизнью, пустота – со злом, бедностью, несчастьем, смертью [СД IV: 145]. Нечистая сила обозначается словами со значением ‘пустой’ (ср. смол. ли'хач ‘нечистая сила, черт, леший’, смол., брян., калуж. ‘болезнь эпилепсия’ [СРНГ 17: 75], полес. пу'стэ ‘зло, нечистая сила’, урал. шут ‘бес’, ‘проклятый’, шу'товка ‘русалка’ [CД IV: 146]. На фоне христианских представлений, активных в диалектной картине мира, такая «пустота» может быть осмыслена как отсутствие, утрата Святого Духа и, наоборот, «полнота» как Его присутствие в человеке: ср. в пророчестве Исайи об Иисусе Христе «И почиет на Нем Дух Господень, дух премудрости и разума, дух совета и крепости, дух ведения и благочестия» (Ис. 11: 2).

Сейчас внутренняя форма перечисленных далее лексем праславянских гнезд * glumъ и * glupъ связывается со злой насмешкой, шуткой, издевательством [СРНГ 6: 210] (ряз. 'сгальный ‘взбалмошный, неуравновешенный, сумасшедший’ при свердл. 'сгальство ‘озорство, злая насмешка, шутка’ [СРНГ 37: 12], олонецк. 'галиться ‘насмехаться’ [Фасмер I: 387]), а арх. оглу'петь ‘лишиться рассудка, сойти с ума’ [СРНГ 22: 320] – с глупостью, которые представляются возможной причиной потери рассудка. Однако этимологически праслав. * glumъ и * glupъ (ср. арх. заглу'пять ‘сойти с ума’ [СРНГ 10: 7]) – это суффиксальные образования на базе усеченного * gluхъ [ЭССЯ VI: 147–148], значима семантика каритивности, признак ‘неспособный воспринимать, закрытый к восприятию’ [Wojtyła-Świerzowska 1991; Толстая 2008]. Ср. глу'мить ‘беситься’, влад. глу'миться ‘сходить с ума, терять ясность сознания’ [СРНГ 6: 210], влад. поглу'миться ‘выжить из ума’ [СРНГ 27: 293], глум латв. ‘сумасбродство, блажь, дурь’, глум на'шел, глум'ной стал ‘о помрачении рассудка’ [СРНГ 6: 209], влад. глум'ливый ‘ненормальный, умственно неполноценный’ [СРНГ 2: 211], калуж. глум'ной ‘выживший из ума’ (о стариках) [СРНГ 2: 211], брян. ‘выживший из ума’ [СБрян. 4: 22], яросл. 'глумушка ‘человек со странностями, умственно неполноценный человек’ [СРНГ 2: 212], пск., твер. глу'мянный ‘глуповатый, придурковатый, с придурью’, влад., яросл. ‘исступленный, необузданный’ [СРНГ 2: 212], яросл. за'глум ‘человек со странностями; умственно неполноценный человек’ [СРНГ 10: 6], орл., курск., пск., смол., твер. оглу'меть, курск., новг. оглум'неть ‘перестать соображать’, новосиб. ‘стать умственно неполноценным’, зап.-брян. оглу'мить ‘сильным ударом по голове лишить сознания рассудка; оглоушить; лишить способности соображать (шумом, криком, слишком длительным разговором и т.п.)’, пск., твер. оглу'миться ‘одуреть, ошалеть’, твер. ‘лишиться рассудка’ [СРНГ 22: 320], курск. приглум'неть ‘одуреть, ошалеть’ [СРНГ 31: 159].

Модель ‘не имеющий / потерявший способность чувствовать’ → ‘сумасшедший’ (ср. диал. смол., пск. ни'чевли, не'чивиль, не'чивели, не'чувель, не'цывиль, не'цевелье ‘беспамятство, забвенье, обморок’, пск. вне'цевелье и вне'цевильи, вне'чивелях нареч. ‘в беспамятстве’ [СРНГ 4: 323], восходящие к праслав. * neč evenь je < * č eviti < č uti [ЭССЯ XXIV: 114], пск., арх. очу'неть ‘потерять соображение, одуреть’ с тем же корнем [СРНГ 25: 72]) представлена различными вариантами: например, ‘ослепнуть’ → ‘сойти с ума’, ср. урал. осовѣть ‘одуреть, прийти в беспамятство, впасть в полуобморок’, ‘ослепнуть’ от со'ва [ЭССЯ XXX: 16], смол. осле'пение ‘ослепление, помрачение рассудка’ [СРНГ 24: 22], или ‘молчание’ → ‘потеря рассудка’ (ср. перм. тиши'на ‘нервный припадок’ [СРНГ 44: 149]).

Семантический переход ‘неподвижный, окаменелый’ → ‘потерявший способность чувствовать’ → ‘сумасшедший’ представлен вят., костр., пенз., перм. оста'меть ‘потерять способность соображать’, приобск. ‘обезуметь’ (при влад., новг., костром., волог., киров., олон., вост. ‘утратить чувствительность, гибкость, онеметь (от усталости, болезни и т.п.), окоченеть (от холода, после смерти и т.п.)’, нижегор., яросл., новг., волог., олон., киров., вят., пенз., сарат., симб. ‘стать неподвижным от испуга, изумления и т.п., остолбенеть, оцепенеть’, краснояр. осто'меть ‘потерять чувствительность’, от ста'мой ‘постоянный’ и др. из праслав. * stamъ ‘нечто стоящее’ от * stati) [СРНГ 24: 56; Фасмер III: 744–745; ЭССЯ XXX: 28–29], диал. осло'петь ‘стать глупым, поглупеть’ из праслав. * obstъ lpě ti ‘стать неподвижным, как столб, остолбенеть’ [ЭССЯ XXX: 91]. Вероятно, к ней относится и волог. око'чурить безл. ‘о потере рассудка’ при тул., костр. око'чуриться ‘лишиться чувств, свалиться (от угара, болезни и т.п.)’, диал. ‘сморщиться, затвердевать’, прост. око'чуриться ‘умереть’, однокоренных коче'неть ‘замерзать, цепенеть’ и ко'чера ‘суковатый ствол’ [Фасмер II: 358–359; ЭССЯ XXVII: 127], и огу'реть арх. ‘ошалеть, одуреть; остолбенеть’ при другом значении в тех же говорах ‘успокоиться, перестать биться (о рыбе)’ [СРНГ 22: 364].