Смотритель маяка и его жена 1 страница

 

Ее ладони коснулись лица мужчины. Холодное тело лежало неподвижно, казалось, что он мертв. Но Шаманка знала, что это не так. Внутри еще жило тепло, готовое возродиться. Его ресницы дрогнули. Она тихо, нараспев стала произносить слова пробуждения, постепенно голос креп, пока не загремел под высокими сводами собора. Напоенный благовониями воздух дрожал.

Он открыл глаза: один – темный и пронзительно‑блестящий, а другой – мутный и невидящий. Через всю щеку тянулся шрам – след от обломка шпангоута, вспоровшего плоть и изуродовавшего один глаз. Он должен был умереть сразу, как только буря разбила его корабль, а не позднее, когда, уже став смотрителем маяка, пытался спасти пассажиров тонущего парохода.

– Зачем ты пробудила меня? – произнес Зек сиплым голосом.

– Потому что для тебя есть дело, – жестко ответила Шаманка. Ее голубые глаза сияли на лице, обрамленном длинными рыжими прядями.

Он с трудом сел. Темные волосы сзади были завязаны в хвост, как обычно носят моряки. Загорелая кожа обветрена. Большую часть своей Жизни этот человек провел на воздухе, под палящим солнцем, получая удовольствие от противостояния стихиям.

Он знал, кто перед ним: Шаманка, владычица Среднего мира, известного как чистилище. Иногда она выбирала кого‑то из смертных, если считала, что он не полностью выполнил свое предназначение на земле, и в нужное время возвращала его в мир живых, давая второй шанс.

– Я снова посылаю тебя в мир смертных, – сказала она. – Ты должен обратить зло во благо. Все те души погибли. Ты должен их спасти и помочь мне схватить чудовище, виновное в их смерти.

Он поднял на нее глаза – один поблескивал в пламени свечей, другой был пуст и темен. Она ждала спора и сопротивления, поэтому прозвучавший ответ ее удивил.

– Если я буду тебе помогать, хочу получить кое‑что взамен.

Ее глаза гневно блеснули.

– Я даю тебе возможность вернуться к жизни, чего же еще?

– Мне нужно разыскать мою жену Изабель. Я тоскую по ней, мучаюсь без нее. Поможешь ее найти?

Шаманка улыбнулась:

– Так это любовь! Или вожделение?

Он улыбнулся в ответ, но его сердце бешено колотилось, и она это знала.

– Она воплотилась снова, в другом времени и в ином теле. Ваша совместная жизнь закончилась. Есть законы, которые даже я не могу нарушать, Зек.

– Плевать на законы! Мне нужна моя жена. И я помогу тебе, только если исполнишь мое желание.

– Я могу навечно отправить тебя в бездну! – гневно крикнула она. – Повинуйся, смертный!

Любой другой человек пошел бы на попятный, но не этот.

– Если отдашь ее.

Шаманка снова улыбнулась – столь безрассудная смелость ее забавляла. Значит, выбор сделан правильно, потому что именно безрассудство и смелость требовались для достижения ее цели.

– Я найду твою жену, а ты поможешь мне схватить чудовище.

Зек понял, что одержал верх. Он поклонился, с облегчением оторвав взгляд от жуткой красоты Шаманки. Когда он выпрямился, перед ним уже никого не было. Хлопанье крыльев заставило его поднять глаза вверх: в полумраке под сводом парила огромная птица. В следующий миг собор опустел и он остался один.

Осторожно перекинув ноги через край гробницы, он спрыгнул на мраморный пол. Память возвращалась, но медленно и неуверенно, будто со скрипом поворачивалось колесо, которое долго не использовали. Был шторм. Нет – два шторма: первый уничтожил его корабль, а второй унес много жизней. Это была его вина, и он погиб, пытаясь спасти людей. А в ушах по‑прежнему звучал голос чудовища…

Птица вернулась. Хлопанье крыльев стало громче, и на мгновение вместо птичьей головы он увидел лицо Шаманки со взглядом пронзительным, как кинжал. Потом налетел вихрь, и его закружило…

Обратно в земной мир.

Назад в прошлое.

 

Иззи опять снился тот сон. Сильный ветер дует прямо в лицо, и она крепко вцепилась в стоящего рядом мужчину, боясь упасть. Внизу, у подножия маяка, волны бьются о скалы, высоко взлетают хлопья пены, брызги попадают на кожу и жгут глаза.

– Вон там! – прокричал он, вытянув руку.

Огни пассажирского парохода едва различимы из‑за шторма. Иззи представила острые гибельные скалы, затаившиеся в глубинах клокочущего моря. Люди в опасности, и только маяк – их надежда на спасение. Маяк Зека. Ее переполняла гордость за него.

Будто услышав ее мысли, он повернулся, и она прижалась к нему, ощущая влажное тепло его кожи и дыхание около самого уха: «Изабель…»

А за его спиной над волнами поднималось нечто: из моря, словно гора, вырастало существо со скользкой голубой кожей, широкими плечами и обнаженным туловищем, покрытым странными рисунками, и хвостом наподобие рыбьего. Его спутанные белые волосы были перетянуты водорослями, а лицо перекошено от ярости. Мифическое чудовище пучины. Она даже не знала, как его назвать. Но Зек сказал:

– Нептун.

Свет маяка внезапно погас…

Иззи проснулась в постели, не понимая, где она, и убеждая себя, что это сон и он пройдет, как было уже не раз.

Кто‑то нежно и осторожно провел пальцем по ее щеке. Загрубевший палец мужчины…

– Изабель…

Иззи застыла. Никто не называл ее Изабель, даже родные и бывший муж. Тот, кто сейчас находился рядом, – просто сон, мираж, он не существует.

Несуществующий мужчина снова коснулся ее лица, теперь губами. И придвинулся ближе. Иззи подумала, что надо бы испугаться и позвать на помощь, но страха не было. Она знала этого человека так же хорошо, как саму себя, и не собиралась кричать. Наоборот, она чувствовала внутри неодолимо растущее желание: одно дело – видеть сон, как занимаешься любовью, и совсем другое – наяву.

– Изабель, – снова прошептал он.

Она боялась открыть глаза. Если держать их закрытыми, фантазия так и останется фантазией, а если открыть, станет очевидно, что здесь никого здесь, и она сойдет с ума. «Зек?» – выдохнула она и дотронулась до него. Господи боже, это его лицо! Повязка на глазу, тонкий улыбающийся рот и волосы, туго стянутые в хвост.

Он целовал ее пальцы, губы, и желание становилось нестерпимым.

– Открой глаза, – повелительно сказал он. – Я здесь, я живой.

Она медленно разжала веки. В полумраке он глядел прямо на нее, и это было так знакомо.

– Зек? – Дорогое имя привычно слетело с губ.

– Я тебя нашел. Любимая, жена моя, моя Изабель!

Ей хотелось сказать, что она не его жена и не та Изабель, но чувство было такое, словно он прав и они созданы друг для друга. И вот она уже в его объятиях, их тела переплетаются, двигаются в унисон, страсть нарастает и становится невыносимой… А когда все закончилось, она погрузилась в уютное спокойствие безмятежного сна.

Зек стоял в полумраке и наблюдал за ней, спящей. Его любимая женщина и в то же время – не она. Физически она изменилась: светлые волосы, голубые глаза, гибкое худощавое тело. Шаманка предупредила, что Изабель родилась в иной плоти. Однако он чувствовал, что внутри она прежняя. Помнит ли она его? Зек надеялся, что какой‑то частью разума и души она его узнала. Конечно, ведь она отдалась ему охотно и свободно. Он нашел свою Изабель, и, если бы жизнь была справедлива, они могли бы остаться вместе навсегда.

Но жизнь отнюдь не такова, и он прекрасно это знал. Шаманка сдержала обещание, и теперь он должен сдержать свое, хотя, скорее всего, его ждет смерть. И на этот раз возврата не будет.

 

Когда Иззи наконец проснулась, было уже позднее утро. Она опоздала. В спешке принимая душ и одеваясь, она пыталась привести мысли в порядок. Зек был у нее, она держала его в объятиях и занималась с ним любовью. Человек из ее снов реален? Или нет? Может, она пережила дикую фантазию, которой медицина давно придумала мудреное наименование?

В голове кружилось столько вопросов, но времени отвечать на них не было. Надо бежать на работу, и ради сохранения душевного здоровья лучше на этом и сосредоточиваться.

С работой Иззи по‑настоящему повезло. В маленьком городке вроде Нептун‑Бей заняться было особо нечем, во всяком случае по окончании туристического сезона. Иззи жила здесь два года, из них восемнадцать месяцев – одна. Конечно, браки распадаются, но ее оказался одним из самых непродолжительных за всю историю: через шесть месяцев муж сбежал обратно в город, а Иззи осталась в ветхом коттедже, где они предполагали состариться вместе.

Когда он ушел, у Иззи был выбор – последовать его примеру и вернуться в город, где ее ждали семья и друзья, или попытаться устроить свою жизнь в Нептун‑Бей. Она решила остаться, и, хотя с тех пор случались паршивые дни, о своем выборе она ни разу всерьез не пожалела. Впервые здесь очутившись, Иззи сразу поняла, что это ее место.

Вскоре после отъезда мужа начались странные сны. Они не всегда в точности повторялись, но каждый раз в них были маяк, шторм, Зек Коул и непонятное влечение к нему. Как будто ее не случайно сюда занесло.

В Нептун‑Бей народ съезжался на отдых, и летом население городка увеличивалось раз в десять, возвращаясь к привычному количеству лишь с приближением зимы. Старый маяк стоял у западной оконечности бухты высоко над щербатыми скалами, обрывавшимися в головокружительную пропасть, где тяжело бились волны. Дальше по берегу возвышался новый маяк с автоматическим сигналом, необходимый судам, выходящим в море: за долгие годы тут случилось много кораблекрушений. Самое драматичное произошло в 1864 году. «Мэгги Маккензи», пароход почти с двумястами пассажирами на борту, эмигрантами из Старого Света, обходил мыс во время шторма. Корабль хотел укрыться в бухте, но напоролся на зубчатые скалы, начинавшиеся за мысом, и затонул со всеми пассажирами.

Иззи хорошо знала эту историю, потому что работала экскурсоводом и повторяла ее каждое воскресенье. Старый маяк и прилегающие к нему строения были признаны национальным достоянием, и туристы выстраивались в очередь, чтобы их посетить. Иззи развлекала гостей по воскресеньям, и у нее неплохо получалось. Всякий раз, повествуя о страшной судьбе «Мэгги Маккензи», она что‑то добавляла от себя, живописуя бурю, крики тонущих людей и ужас тех, кто наблюдал за этой драмой с берега. Все казалось ей таким достоверным, словно она сама там побывала. Ей так часто снился сон о шторме, маяке и Зеке Коуле, что она почти поверила, что так все и есть.

Когда «Мэгги Маккензи» налетела на скалы в 1864 году, смотрителем маяка был Иезекииль Коул. Как он выглядел, Иззи знала благодаря портрету и своим снам, хотя и не могла сказать, где видела его раньше. Портрет висел в башне маяка. Когда она открывала дверь и входила в прохладное помещение, сразу встречала прямой взгляд Зека. И всякий раз при виде его у нее перехватывало дыхание.

Черная повязка на лице делала его похожим на пирата, а темный здоровый глаз смотрел тяжело. Тонкий рот плотно сжат, словно ему было что сказать, но он решил хранить молчание, и все лицо имело напряженное, страдальческое выражение, отчего Иззи казалось, что происшедшее его терзает. Оно и понятно. Судьба распорядилась так, что беда пришла к самому порогу, а имя смотрителя маяка с тех пор проклинали. Ведь пароход наскочил на скалы, потому что никто не предупредил несчастных о надвигающейся угрозе – фонарь маяка не горел.

Зек Коул утонул той ночью, и, хотя его жена никогда не говорила об этом, все считали, что он был пьян и просто не смог зажечь фонарь. Судачили, что он, по крайней мере, хотел искупить вину и погиб, пытаясь спасти утопающих, но в глазах людей этого было мало, да и слишком поздно.

И все‑таки Иззи в это не верила. Откуда тогда ее сны и чудовище пучины? Откуда чувство, что каждый раз, когда она видит его лицо, он словно пытается ей что‑то сказать? (Хотя что она могла сделать для человека, которого уже полторы сотни лет как нет в живых?)

Образ красавца‑смотрителя стал преследовать ее задолго до того, как он сам оказался в ее постели.

 

У Зека голова шла кругом. Он уткнулся лицом в ладони, но это не спасало от боли. Глаз он потерял, когда вел корабль из Нантакета[8] в Сидней. Был жуткий шторм, и обломок шпангоута ударил его прямо по лицу. Бескрайний Тихий океан поглотил его, опутанного обрывками парусов и канатами и почти потерявшего сознание. Понимая, что умирает, он внутренне восставал против такой доли для себя и команды: он – хороший капитан и не заслужил такой конец, это несправедливо. И в этот самый миг, не будучи суеверным, он почувствовал невидимое присутствие чего‑то могущественного.

Нептун, бог морей, читал в его сердце и разуме как в открытой книге. И Зек на грани отчаяния совершил роковую ошибку – стал торговаться с чудовищем.

«Дай мне жить, – молил он. – Нептун, дай мне жить, и я выполню все, что ты попросишь».

Я оставлю тебе жизнь. Но когда придет время, ты отдашь мне все, что я потребую в обмен на нее. Помни об этом, смертный! Когда сделка заключена, передумать уже нельзя.

Голос гудел у него в голове, как волны в морской пещере. Он убедил себя, что остается лишь согласиться. Барахтаясь среди обломков и мусора, отчаянно пытаясь вынырнуть, он вдруг почувствовал, как что‑то громадное и холодное коснулось его, и в следующий миг он был свободен.

Ощутив прилив сил, Зек ухватился за сломанную мачту и забрался на борт. Вместе с командой они продолжали бороться, пока шторм не пошел на спад и не повис штиль. Но корабль был поврежден, груз погиб, а когда они наконец добрались до ближайшего порта, он увидел маяк. И именно тогда решил, что станет смотрителем маяка в Нептун‑Бей. Он внушил себе, что это лучше всего, раз уж Нептун даровал ему жизнь. Но в глубине души понимал, что слишком боится того, чем может обернуться эта сделка, если он снова выйдет в море.

Вскоре Зек встретил Изабель, и они стали жить вместе на маяке. Он запрятал мысли об уговоре в самый дальний уголок сознания, постарался забыть о нем и почитал себя счастливейшим из смертных – спасся во время кораблекрушения и нашел свою любовь. Но он понимал, что ничего хорошего в этом не было. Нептун просто ждал, пока у Зека появится нечто, что можно забрать.

Отняв ладони от лица, он постарался сосредоточиться. Шаманка сказала, что отправит его назад, чтобы он спас погибших и захватил чудовище. Однажды у него ничего не вышло. Как он сможет изменить исход дела?

Вернувшись к реальности, он сообразил, что находится у лестницы маяка, своего маяка, а через толстый иллюминатор видны окрестности. День был отличный, солнце сияло сквозь разрыв в облаках, как лезвие меча, и темная маслянистая вода загоралась в лучах изумрудами. Далеко на горизонте шел дождь – это был край надвигающейся бури.

Чувствовалось приближение чего‑то еще – древнего, как сам океан. Нептун знает, что он вернулся, значит, зов чудовища не заставит себя ждать.

Зек стал взбираться по винтовой лестнице к люку. Люк был закрыт, но не завинчен, и, когда он поднажал, крышка откинулась. Он пролез в люк и оказался в святая святых маяка – световой камере.

Она была как живая. Отражатели и лампы поворачивались, чтобы усиливать свет, который был виден в море за много миль. Он работал здесь днем и ночью, заботясь, чтобы масло исправно поднималось по фитилям, сами фитили были подрезаны, а отражатели оставались чистыми. Он понимал всю важность этой работы. По ночам Изабель поднималась наверх, сидела и наблюдала за ним, и в свете звезд ее лицо выглядело мечтательным. Они говорили о будущем, не представляя, что скоро все прекратится.

В камере, которую он обвел взглядом, вроде ничего не изменилось. Взглянув через окно в сторону бухты, он заметил, что полоса дождя приблизилась. Как раньше, он принялся вышагивать по световой камере, погруженный в свои мысли.

 

Иззи открыла ключом замок на двери маяка. Массивная деревянная дверь была старой: иногда она разбухала от сырости и ее заклинивало внизу. Сегодня был как раз такой день, и ей пришлось навалиться плечом, чтобы отворить. Внутри царили тишина и прохлада, а с противоположной стены на нее в упор смотрел человек с портрета. Словно дожидался.

– Доброе утро, Зек, – негромко приветствовала она.

Доброе утро, Изабель.

– Мне опять приснился сон про тебя. По крайней мере, я думаю, что это был сон.

Расскажи.

– Был шторм, и пароход шел на скалы, а потом из волн поднялось морское чудовище, и я поняла, что ты скоро погибнешь. Я не хотела, чтобы ты умирал. Боялась остаться без тебя.

Казалось, портрет все понимал.

– И еще сегодня утром ты как будто был со мной в постели. Такое возможно?

Тишина.

Мне без тебя так одиноко, – прошептала она. – Не важно, сон это или нет, я хочу, чтобы ты вернулся.

Раздался какой‑то звук, и Изабель испуганно посмотрела вверх.

Глухой стук – это закрылся люк, ведущий в световую камеру! Иззи бросилась к лестнице, одновременно наверху послышались шаги. На маяке был кто‑то еще.

Несмотря на теплый свитер, по коже побежали мурашки. Ноги словно приросли к полу, и она была не в силах двинуться с места, а шаги приближались. Крепкая мужская рука ухватилась за перила над ее головой. Иззи в ужасе рванулась с места и, спотыкаясь, побежала к выходу. Дернула ручку, но разбухшая дверь не поддавалась. Задыхаясь и тихонько постанывая от ужаса, она рванула изо всех сил еще раз, но дверь по‑настоящему заело.

Человек уже был совсем близко, звук его шагов, как глухой гром, разносился по маяку.

Иззи стремительно обернулась, готовясь дать отпор, и в этот момент он показался из‑за поворота лестницы. Он часто дышал – его грудь заметно вздымалась. Она сразу увидела все – и повязку на глазу, и старомодную одежду, и такое знакомое лицо.

– Изабель? – окликнул он. Голос был тот самый, что она слышала во сне.

Перед ней стоял Зек Коул. При виде ее его изувеченное лицо озарилось улыбкой. Он знал ее так же хорошо, как и она его.

– Как такое возможно? – еле выдавила она. – Ты и вправду здесь.

– Здесь, – промолвил он, словно боясь, что она испугается и бросится бежать. – Шаманка повелевает временем и, если пожелает, может отсрочить время ухода. Она соединила нас вновь.

– Вновь? Но я – не жена тебе… – Однако почему чувства говорят обратное?

– Нет, жена, – горячо возразил он. – Шаманка сказала, что, пока я спал в Среднем мире, ты родилась заново, но это ничего не меняет. Мы созданы друг для друга.

«Это чересчур, – растерянно подумала она, – я не выдержу». И произнесла вслух:

– Шаманка?

– Я просил ее соединить нас вновь, а взамен должен опять встретиться с Нептуном и помочь ей его захватить.

Фантазия становилась реальностью. Иззи потрясла головой.

Он приблизился. В его глазах не было и намека на веселье, только любовь и нежность.

– Я так хотел тебя увидеть!

– И я. Я так рада, что ты наконец пришел!

Чувства вдруг нахлынули, она оторвалась от двери и на дрожащих ногах кинулась к нему. Он был сухопарый и крепкий, мышцы затвердели от долгих лет физического труда, но ее он держал нежно, словно драгоценность, и она чувствовала на своей щеке его живое, теплое дыхание. Совсем как в своих снах.

– Ты моя, а я твой.

И она верила. Несмотря на то что это казалось неправдоподобным, всем своим существом чувствовала, что так оно и есть.

Иззи потянулась к нему и коснулась губами. Положив ладонь ей на затылок, Зек стал жадно, долго и страстно ее целовать.

– Столько лет в одиночестве, – бормотал он, зарываясь лицом в ее волосы и покрывая поцелуями виски и щеки. – Спал в Среднем мире и ждал. И вот ты снова со мной, моя Изабель!

Иззи положила ладони на его заросшие щетиной щеки и заставила посмотреть на нее. Как ни хотелось ей забыться в сей дивный миг, она понимала, насколько все сложно. В его улыбке сквозило что‑то горестное…

– Я помню… Ты погиб в тот раз. Когда встретился с Нептуном. Я оставалась на маяке и все видела. Умоляю тебя, больше не подвергай свою жизнь опасности!

Внезапно Шторм обрушился на здание маяка с такой силой, что казалось, разорвет его на куски. Ветер завывал, дождь нещадно хлестал в иллюминаторы. Они словно были на корабле, атакованном всеми стихиями сразу.

– Он близко, – мертвым голосом промолвил Зек.

Сразу ожило воспоминание: холодная голубая кожа поблескивает над водой, немигающие хищные черные глаза, а по хребту тянется длинный острый плавник… Разве можно остаться в живых, борясь с таким чудовищем?

– Надо уходить, – прошептала она, вцепившись в его руку. – Идем скорее!

Его лицо было спокойно, а взгляд нежен.

– Слишком поздно, Изабель. Я дал слово и обязан его сдержать.

– Нет!

Иззи все понимала, но верить отказывалась. Развернувшись к двери, она схватилась за ручку и стала тянуть изо всех сил. К ее изумлению, на сей раз дверь легко поддалась. Иззи проскользнула в щель и позвала его.

В тот же миг волосы залепили ей лицо и соленый ветер больно резанул по глазам. Она шагнула на мощеную дорожку, которая шла мимо кассы в отреставрированный дом смотрителя маяка.

И застыла на месте.

Сердце колотилось, в ушах стучала кровь, но она этого не слышала из‑за завывания ветра и грохота воды, бьющей о скалы под маяком. Мощеная дорожка исчезла, вместо нее между травяными кочками вилась грязная тропинка. Домик тоже изменился, да и город, когда она взглянула по ту сторону беснующейся бухты, оказался совсем не таким, каким она его знала: дома меньше по размеру и более старые, из труб тянулся дым, который тут же разрывал в клочья штормовой ветер.

Она оказалась в другом мире – мире Зека Коула.

Перепуганная и рассерженная, Иззи повернулась к маяку, но дверь уже закрылась. Она принялась молотить кулаками по влажной древесине, пока ей не открыли. Он стоял в проеме, часто дыша, а его лицо освещал призрачный свет. Вдруг молния прорезала небо, ударила в землю где‑то позади, и Иззи закричала. Он схватил ее и втащил внутрь, а дверь захлопнул мощный порыв ветра.

– Прекрати! – закричала Иззи. – Пусть все это прекратится!

– Я не могу! – рявкнул Зек. – Я же говорил, что сначала нужно закончить дело. Я поклялся Шаманке: отдаю ей Нептуна, а она мне – тебя. И я исполню то, что она хочет. Лишь тогда мы получим свободу и сможем быть вместе. В тот раз Нептун одержал верх, но теперь все будет иначе.

Иззи отерла капли с лица:

– Я не помню всего, что случилось тогда. Мне снились только обрывки… Наверное, потому, что я просто не вынесу, если вспомню все.

Он пристально посмотрел на нее:

– Пойдем со мной, я расскажу.

Ей не хотелось идти и вообще не хотелось здесь оставаться. Зека Коула уже полторы сотни лет нет в живых, этого человека заклеймила история, но он говорит, что любит ее, и она – его жена. На мгновение здравый смысл вернулся, и мелькнула паническая мысль: она сошла с ума!

Вдруг Зек обернулся и протянул руку:

– Изабель!

Иззи отметила, что ее ноги двинулись сами собой, рука послушно легла в его ладонь, и оборот за оборотом она стала подниматься вслед за ним по винтовой лестнице на вершину маяка.

Зек прислушивался к звуку ее шагов. На ней была странная одежда – синие штаны и какой‑то вязаный свитер, больше подходившие мужчине, но даже в этом она оставалась женщиной. Одежда, облегающая все изгибы тела, мягкая линия рта, длинные вьющиеся волосы – все было очень притягательным.

В остальном она тоже отличалась от прежней Изабель – более сильная и не безоговорочно послушная. Это его тревожило. В тот раз, когда он был один на один с Нептуном, Изабель осталась в безопасности наверху, в маяке. Получится ли убедить ее теперь?

Он обещал исполнить приказание Шаманки в обмен на то, что она найдет Изабель, но сейчас ему хотелось лишь одного – остаться с ней.

На площадке он подождал, пока она не поравняется с ним. И когда она встала рядом, он решил, что все равно не знает, с чего начать, поэтому просто стал говорить. Образы прошлого мгновенно обступили его.

Он рассказал ей о сделке, заключенной с Нептуном на пути из Нантакета, и как взамен были спасены его жизнь и жизни членов команды.

– Со временем я об этом забыл, точнее, заставил себя поверить, что забыл. А потом разразилась буря, и пароход понесло на скалы.

Такого шторма он никогда не видел и даже не знал, что такое бывает. Маяк сотрясался, окна из толстого стекла дрожали так сильно, словно ветер и дождь хотели ворваться внутрь и напасть на него.

– Мы были наверху, в световой. Я проверял, все ли работает и достаточно ли ярко горят лампы. И тогда мы его увидели.

– Знаю, – прошептала она. – Это я помню. – И, поежившись, добавила: – Свет тогда погас.

– Да, – безучастно подтвердил Зек, – свет погас, и я не мог его зажечь, как ни старался. А без света единственное, как можно показать пароходу, где скалы, – это запустить несколько ракет.

– Ты сказал ждать тебя здесь.

– Я вышел наружу. Шторм был так силен, что я почти ничего не видел. Я вынес ракеты на край обрыва…

– А он ждал тебя. Нептун…

Ее била дрожь, и она крепко стиснула руки. Зек понял, что Изабель вспомнила поднимающееся из волн чудовище, его мокрую голубую кожу и немигающие черные глаза без белков, в которых не было ничего человеческого.

«Смертный, – проговорил он глухим безжизненным голосом, – я здесь, чтобы взять то, что принадлежит мне. У нас уговор, пришло время исполнить его».

– Пароход, – с побелевшим лицом пробормотала Иззи. – Он пришел за ним и его пассажирами.

Зек не стал возражать.

– Я пытался зажечь ракету, но ничего не получилось. Я понял, что это из‑за Нептуна. Он мог бы сделать из меня лепешку, но хотел другого.

– Я знаю, ты делал все, что мог, для спасения парохода. И сам погиб…

Все было не совсем так: знать правду она не могла, а он решил не говорить. С комом в горле он вспомнил, как заметил, что черные глаза Нептуна пристально смотрят на окна световой камеры. Там стояла Изабель, и ее силуэт смутно вырисовывался в бледном свете лампы, которую она держала в руке. Безгубый рот чудовища искривила улыбка. И когда Зек снова встретил его немигающий взгляд, увидел похоть.

Чудовище желало получить Изабель.

Он стоял, не в силах двинуться и слыша, как скрежещет о камни киль парохода. Даже сквозь завывания ветра мог различить крики пассажиров и команды, понимавших, что они скоро погибнут. И все это время чудовище не сводило с него глаз, наслаждаясь его страданием, пока оно не достигнет точки, на которой станет невыносимым.

Я отдам тебе свою жизнь, Нептун. Забери меня. Прошу…

Нет, смертный. Я хочу Изабель. Отдай ее мне.

Пароход уходил под воду, слышались отчаянные крики людей – тем более душераздирающие, что Зек сознавал: их спасти невозможно. Однако не попытаться помочь тоже было выше его сил, хотя он и знал, что сам утонет. Он обернулся, чтобы кинуть прощальный взгляд на Изабель, радуясь ее безопасности. А затем бросился со скалы в свирепое клокочущее море.

– Зек?

Новый порыв ветра сотряс маяк, и дождевые брызги осыпали окна. Вспыхнула молния, осветив обезумевший мир, следом прогремел гром.

– Это ведь тот самый шторм, да? Шаманка перенесла нас в прошлое, чтобы можно было все исправить?

– Да.

– Хорошо, тогда мы справимся. Просто обязаны! Я не смогу прожить без тебя еще сто пятьдесят лет. Что бы ни было, мы все сделаем.

Зек улыбнулся, но так неуверенно, что Иззи чуть не рассмеялась. Видимо, она стала более независимой и решительной, чем та Изабель, которую он знал прежде. Вот как сейчас, например, когда рассуждает, что нужно делать. Она не собиралась сидеть в световой камере и терпеливо ждать, пока ее мужчина один спасает мир. На сей раз ее место рядом с ним.

Они добрались до люка, который вел в камеру, и вылезли наверх. Время действительно повернулось вспять, потому что старые, сто лет не использовавшиеся лампы горели ярко, и как раз в этот миг охраняющий луч маяка скользнул по водам бухты.

Зек проверял, все ли в порядке, и его движения были привычными и уверенными, как у человека, знающего свое дело. Это его маяк, его работа, и у него больно сжалось сердце при мысли о том, как поносили его все эти годы.

Пока он работал, она стояла и вглядывалась во тьму через стеклянные стены. Буря неистовствовала вокруг маяка, била в двери, осыпала градом и дождем, словно хотела их уничтожить.

– Боже милосердный, – прошептала она, заметив огни парохода в море.

Он встал рядом, в неверных отсветах на его лице играли зеленоватые тени. И как тогда, он нашел ее руку. Их пальцы сплелись, и это было так естественно; его теплое прикосновение вселяло покой.

– Нептун – древний бог. Его мощь питается морем и жизнями тех, кого он забирает. А маяк – оплот противостояния штормам, и ему больше всего на свете хотелось бы сровнять его с землей.

– И каков наш план? – судорожно вздохнув, спросила она.

Улыбнувшись, он посмотрел на нее:

– Я вернулся из Среднего мира, Изабель. Я остановился где‑то между жизнью и смертью, поэтому я не совсем человек. Может, это даст мне силу, какой не было в прошлый раз.

И будто в ответ на его слова, комната погрузилась во тьму.

Со стороны скал донесся чудовищный рев.

Столько раз она видела это во сне, а теперь хотела бы, чтобы все действительно оказалось сном. Нептун поднимался из волн, его кожа светилась голубым, мокрые длинные белые волосы сплелись, как клубок морских змей. Когда он поднялся во весь рост, стал равен скале со стоящим на ней маяком. В его глазах не было ни единого светлого пятнышка. Когда он заглянул в световую камеру, они поблескивали, как полированное черное дерево.