Сущность западноевропейского героического эпоса

Введение

 

Западноевропейский героический эпос формируется в процессе этнической и государственной консолидации, и потому менее проницаем для международных влияний, чем сказка. Это делает его очень подходящим материалом именно для типологических сопоставлений.

Средневековый роман по сравнению с западноевропейским героическим эпосом делает сначала шаг в сторону сказочности с ее интересами к личным приключениям героя (этот шаг совершается и в рамках «народных романов» дастанного типа), а затем еще шаг – к собственно романическому изображению личных чувств, вступающих в конфликт с эпическими обязанностями рыцаря (на Западе) или наследника престола (на Востоке).

В композиционном звене герой достигает, благодаря своей доблести и удаче, неких сказочных целей (вроде брака с царевной и получения «полцарства»), а во втором звене повествования развертывается указанный конфликт личных чувств и социальных обязанностей, в третьем звене этот конфликт получает или не получает гармонического разрешения, т.е. примирения собственно романического и эпического начал.

Целью данной работы является рассмотрение вопроса о западноевропейском героическом эпосе как об историческом источнике.

Задачами данной работы являются:

1. Рассмотреть сущность западноевропейского героического эпоса.

2. Изучить основные западноевропейские героические эпосы.

Сущность западноевропейского героического эпоса

 

Западноевропейский героический эпос формируется в процессе этнической и государственной консолидации, и потому менее проницаем для международных влияний, чем сказка. Это делает его очень подходящим материалом именно для типологических сопоставлений.

В работах В.М. Жирмунского о литературных отношениях Запада и Востока приводится множество типологически тождественных мотивов, главным образом характеризующих поэтическую биографию эпического богатыря. Им указаны также и некоторые типичные эпические ситуации – например, служба богатыря у недостойного властителя и совершение им подвигов вопреки конфликту с правителем.

Типологическое сравнение западноевропейских эпосов можно провести и на других уровнях, в том числе – в собственно «жанровом» регистре. В средние века эпос создавался и в устной, и в письменной форме, и в краткой, и в распространенной – в виде обширных эпопей, и, что особенно существенно, в архаической форме, созданной в догосударственный период и широко пользующейся языком мифа, и в классической форме, когда его языком стало историческое предание о славном прошлом народа.

Образцами ранних форм западноевропейского героического эпоса могут служить на Западе карело-финские руны, мифологические песни древнескандинавской «Эдды», эвгемеризованные ирландские сказания о богах племени Дану, а на Востоке – нартские сказания народов Северного Кавказа, тюрко-монгольские богатырские поэмы.

Во всех этих эпосах живо еще наследие родоплеменных мифологических повествований о первопредках – культурных героях – и древнейших богатырских сказок [4, с. 278].

Эпическое время в этих эпосах – это еще, как правило, время первотворения, враги предстают в виде мифологических чудовищ, часто – с материнским предком во главе, герои еще действуют не только воинской силой, но и магическими (шаманскими) средствами, сохраняют реликтовые черты культурных героев, добывающих блага культуры и объекты природы (Вяйнямейнен, бог Один, якутский Эр-Соготох, нарт Сосруко).

Другие персонажи западноевропейских эпосов являются подлинными сказочными богатырями (их можно считать культурными героями высшей формации), выполняющими миссию охраны людей от чудовищ, воплощающих силы хаоса, или совершающими подвиги мести за отца, героического экзогамного сватовства, уничтожения различных демонических противников.

Некоторые мотивы этих сказаний, вроде первого подвига в юном возрасте, закалки кузнецом, наречения имени, посещения царства мертвых (временная смерть), можно считать следами обрядов воинской инициации.

Далее в западноевропейских героических эпосах находим такие классические формы, которые явно возникли путем постепенной трансформации ранних эпосов. Дигенис Акрит, сасунские богатыри в армянском эпосе, Гэсэр, Джангар, Манас, Алпамыш и некоторые другие генетически являются сказочными богатырями, даже иногда сохраняют кое-какие реликтовые черты культурного героя или первопредка.

Их противники могут иметь внешние черты чудовища, но все же и богатыри, и эти противники твердо вставлены в историческую раму древнегерманских междоусобиц или сражений эпохи «переселения народов» (Хелги, Сигурд), войн христиан с мусульманами арабами (Дигенис Акрит, Давид Сасунский), их сопротивления туркам (некоторые богатыри), борьбы тюркских и монгольских племен в Центральной Азии.

Эпическое время теряет мифологический ореол и приобретает черты славного исторического прошлого, процветающего государства, в котором эпический правитель и богатыри находятся в отношениях относительной гармонии.

Наконец, имеются классические эпические памятники, непосредственно вырастающие из исторических преданий о войнах, переселениях и т.п. и затем уже подключающие мотивы из арсенала богатырской сказки (обычно относящиеся к детству и молодости богатыря).

Герои и их противники в этом случае обычно носят исторические имена, хотя и не всегда. Таковы германские песни, сказания и эпопеи о борьбе готов, бургундов, гуннов, об Атилле, Теодорихе, Эрманарихе и т.п., французский и испанский эпосы.

Постклассический этап представляют исторические песни, думы, английские баллады, а также героические повести типа исландских саг, с которыми можно сравнить дальневосточные гунки (в Японии) и обширные приключенческие эпопеи, стоящие на полпути от героического эпоса к историческому роману (в Китае) [7, с. 20].

Выделение этой формы героических повестей необходимо, так как исландские саги принято слишком сближать со скандинавской эпической поэзией, а дальневосточные образцы принято слишком сближать или тоже с западноевропейским героическим эпосом, или, наоборот, с рыцарским романом.

Между тем героическая повесть как жанровая разновидность весьма своеобразна. Это своеобразие создается благодаря прозе, элементам бытовизации и демократизации состава действующих лиц, гораздо большей исторической достоверности, смягчению неистовых героических характеров, уважению к миролюбию, сочувствию к страданиям поверженных.

Определенные, хотя и весьма ограниченные, аналогии между такими далекими друг от друга культурными ареалами, как Северная Европа и Восточная Азия, подчеркивает сугубо типологический характер схождений.