Куратор‑златодел и урок Амальгамы 6 страница

С этими словами Фреди протянул Миле кусок пергамента с адресом. Она поднялась со стула, подошла и взяла пергамент в руки. Прочитала адрес и озадаченно вздохнула:

– И где же я найду ценную вещь?

 

Глава 5

Ошибка Нила Лютова

 

Во вторник Мила испытала такое непреодолимое нежелание идти на улицу Девяти Ключников, что, не совладав с собой, решила отложить это мероприятие на среду. Приняв это решение, она почему‑то сразу же повеселела и с удовольствием подумала, что день должен выдаться неплохой. Если не изменится расписание, то сегодня две пары ее любимых предметов: искусство метаморфоз и антропософия. Перед обедом между ними была пара монстроведения, но после первого урока профессора Буффонади она начала относиться к новому предмету с интересом и уже знала, что пойдет на него вполне охотно.

Поллукс Лучезарный по обыкновению всем своим внешним видом соответствовал фамилии: ослепительный глянец длинных черных волос, сверкающий взгляд и безупречный, разумеется, эксклюзивный костюм в лилово‑золотых тонах. Увидев его впервые после событий прошлой весны, Мила обнаружила, что никакие, даже самые из ряда вон выходящие происшествия не способны надолго стереть с его лица высокомерно‑горделивое выражение. Впрочем, когда он заметил вошедшую в класс Милу, его взгляд слегка потеплел, профессор едва заметно кивнул ей в знак приветствия, но, отвернувшись, тут же стал похож на самого себя – всемирно известного лицедея, привыкшего смотреть на толпу свысока.

Но, как бы там ни было, его высокое самомнение не мешало ему быть хорошим преподавателем. Тема урока увлекла меченосцев всех без исключения, и когда пара закончилась, ребята не слишком торопились покинуть аудиторию.

Мила, Ромка и Белка выходили из класса профессора Лучезарного последними, поэтому за спинами своих однокурсников Мила не сразу обратила внимание на странную картину.

Возле противоположной стены коридора стояла небольшая группка девочек – третьекурсниц из Белого рога. Среди них была и Анфиса Лютик, которая, завидев Ромку, кивнула ему головой. Ромка ответил на приветствие рассеянно, поскольку его внимание, как и внимание Милы, привлекла другая девочка. Черноволосая, с короткой стрижкой и субтильной фигуркой, она отчаянно вжималась в стену и тихо всхлипывала. Глаза ее неестественно блестели, словно у девочки была лихорадка.

– Я туда не пойду, – бормотала она дрожащим голосом, глядя на двери кабинета искусства метаморфоз такими огромными от страха глазами, словно там, внутри, комната, как минимум, кишела змеями.

– Не пойду! Не пойду! Я не хочу превратиться во что‑нибудь уродливое!

– Яна, да ты что?!! – воскликнула Анфиса. – Ты же никогда раньше не боялась! У нас уже третий год этот предмет!

– Я боялась, – всхлипнула субтильная Яна. – Но чуть‑чуть. А теперь сильно боюсь.

– Яна, это ерунда какая‑то, – поддержала Анфису еще одна девочка. – У тебя же по метаморфозам всегда лучшие оценки были! И все заклинания всегда отлично выходили.

– А вдруг теперь не получится? – утирая слезы со щек, терзалась Яна. – Я наколдую себе какой‑нибудь уродливый горб или вообще неизвестно во что превращусь. А что, если никто не сможет меня расколдовать и я на всю жизнь останусь страшилищем?! Ненавижу метаморфозы! Я туда не пойду, слышите?!

– Что здесь происходит? – В проеме открытой двери появился профессор Лучезарный. Заметив слезы на лице одной из девочек, он вышел в коридор и обеспокоенным голосом спросил: – Что с вами случилось, госпожа Ясколка? Почему вы плачете? Вас кто‑то обидел?

Яна Ясколка еще сильнее вжалась в стену, снизу вверх глядя на преподавателя, как на свой самый кошмарный сон. Поллукс Лучезарный растерянно окинул взглядом столпившихся в коридоре ребят, явно не понимая, чем он мог так напугать ученицу.

– Кто‑нибудь скажет мне, что происходит? – развел руками профессор, требовательно переводя взгляд с одного ученика на другого.

– Яна не хочет идти на ваш урок, профессор, – неохотно выдавила из себя та девочка, которая только что успокаивала свою напуганную подругу.

Глаза Поллукса Лучезарного удивленно округлились. Затем он нахмурился.

– По какой причине, позвольте узнать? – Профессор явно начинал сердиться, по‑видимому, подозревая, что его разыгрывают.

– Она боится, – сказала Анфиса, виновато покосившись на подругу, которая в этот момент громко всхлипнула, затравленно глядя на Лучезарного.

– Вы можете нормально объяснить, чего она боится? – строго спросил Лучезарный, обращаясь уже непосредственно к Анфисе.

– Боится, что неправильно применит заклинание и изуродует себя, – кусая от неловкости губы, ответила Анфиса. – И… и навсегда останется уродиной.

Профессор перевел взгляд на трясущуюся от страха Яну Ясколку и некоторое время пристально смотрел на нее, словно вычислял что‑то в уме. После чего окинул взглядом столпившихся белорогих и меченосцев и сказал:

– Всех меченосцев с третьего курса попрошу покинуть коридор и отправиться на следующий по расписанию урок. Ученики Белого рога, будьте добры, зайдите в класс и подождите меня там. – Он посмотрел на растирающую по щекам слезы Яну и мягким голосом успокоил: – Я не поволоку вас насильно в кабинет, госпожа Ясколка, не нужно плакать. Сейчас вы пойдете со мной к Владыке и расскажете ему о своих страхах, хорошо? Надеюсь, Владыку Велемира вы не боитесь?

Яна Ясколка отрицательно покачала головой.

– Вот и замечательно. Тогда пойдемте.

Провожая взглядом Поллукса Лучезарного и семенящую за ним Яну Ясколку, Ромка озадаченно спросил у Милы с Белкой:

– Что это было? Вы что‑нибудь поняли?

Мила с Белкой дружно покачали головами.

– Это что, гвоздь сезона – прикидываться напуганным, чтобы прогулять урок? – снова спросил Ромка с неподдельным возмущением, будто его забыли поставить в известность о чем‑то важном. Но в этот раз он ни к кому конкретно не обращался.

 

* * *

 

Сдвоенный урок монстроведения и обеденный перерыв прошли без особых событий. Когда Мила и ее друзья поднимались на второй этаж, где находился кабинет Альбины, их догнал Мишка Мокронос.

– У нас сегодня антропософия вместе со златоделами, слышали уже? – на ходу сообщил Мишка.

– Как – со златоделами? – растерянно переспросила Мила. – Они же на карантине!

– Они не все на карантине, – ответил вместо Мишки Ромка, скривив лицо, словно ему под нос сунули скунса. – Ты забыла: члены братства Черная кухня под карантин не попали.

Мила остолбенела.

– Подожди, – пробормотала она, тупо пялясь на Ромку, – но ведь тогда…

– Да там их всего три человека! – не дал ей договорить мысль вслух Мишка. – Алюмина в их числе, между прочим. Надо бы лицом в грязь не ударить: повода ей не дать порадоваться, что она из Львиного зева слиняла.

Мишка рванул по лестнице вверх, перепрыгивая через ступеньку, а Мила, проводив его взглядом, прислонилась к мраморной балюстраде лестницы.

– Ужасно неприятно, – фыркнула Белка. – Вот уж не думала, что снова буду сидеть с Алюминой в одном классе. Терпеть ее не могу! – Она повернулась к друзьям. – Но Мишка прав: мы ей живо нос утрем.

– Это будет не просто, Белка, – сказала Мила. – Алюмине сегодня обеспечена очень хорошая поддержка.

– Ты о чем? – не поняла Белка.

Мила отстранилась от балюстрады и, поправив рюкзак, оттягивающий спину, коротко бросила:

– Лютов, – после чего пошла по лестнице вверх – к кабинету антропософии. В отличие от Белки, она не забыла, что видела его в особняке Черной кухни. Лютов не попал под карантин, значит, сейчас он должен быть на уроках.

 

* * *

 

Мила оказалась права. Зайдя в класс антропософии, она увидела Лютова почти мгновенно. Он сидел в среднем ряду, вальяжно откинувшись на спинку стула, и, ухмыляясь краем рта, о чем‑то шептался со своим соседом по парте, судя по форме – его однокашником из Золотого глаза. Это был худой и долговязый парень – его высокий рост был заметен даже в сидячем положении – с темными бровями, сросшимися на переносице, узкими маленькими глазками и тонкогубым ртом. За партой перед ними в одиночестве сидела Алюмина и, повернув голову на сто восемьдесят градусов, делала вид, что участвует в разговоре своего кузена и его друга.

Первым вошедших Милу, Ромку и Белку заметил приятель Лютова. Он уставился на Милу холодным, каким‑то крайне неприятным взглядом. Что в этом взгляде было неприятного, Мила даже определить не смогла, поскольку казалось, что этот парень смотрел вообще без какого‑либо выражения. Обдумывать эту странность у Милы возможности не было, потому что в эту секунду Лютов резко повернул голову и темные, почти черные глаза наткнулись на Милу, все еще стоящую на проходе. Как настоящие враги они обменялись взглядами, полными ненависти. За этим невидимым постороннему глазу сражением Мила даже не обратила внимания на то, что теперь уже ее с друзьями заметила и Алюмина.

– Может, сядем? – спросил рядом Ромка.

– Угу, – мычанием ответила Мила и направилась к их с Ромкой парте.

Лютов проводил ее тяжелым мрачным взглядом, а когда Мила села на свое место, отвернулся к приятелю.

Когда все заняли свои места за партами, Альбина начала урок коротким вступлением:

– В связи с карантином в Золотом глазе администрация школы решила, что не подпавшие под карантин златоделы временно будут посещать лекции других факультетов, поскольку проводить уроки для двух‑трех учеников нецелесообразно. Исходя из этого, сегодняшний урок я буду проводить для студентов Львиного зева и Золотого глаза одновременно. Надеюсь, что это пойдет только на пользу учебному процессу.

Лютов стрельнул в Милу враждебным, хмурым взглядом. Она ответила ему тем же.

– Сегодня мы будем изучать Чары Сечения, относящиеся к бытовой магии, – объявила Альбина.

Она дважды взмахнула кистью руки, и над ее головой возникло две надписи стального цвета.

– Занесите себе в конспекты следующее: «Диссекцио» – заклинание, рассекающее объект, и «Резекцио» – заклинание, отсекающее от объекта какую‑то его часть, – сказала Альбина. – Размер, форма и глубина сечения, так же как и объем отсекаемой части, задаются мысленно. Эти заклинания не действуют на объекты, охраняемые специальными чарами. То есть если вы попытаетесь прорезать дыру, к примеру, в стенах Думгрота или Менгира, а также отсечь голову каменному троллю или одному из памятников Трем Чародеям на Главной площади, вас, без сомнения, постигнет неудача.

Ромка огорченно вздохнул, как будто уже давно мечтал обезглавить какой‑нибудь памятник и теперь утратил последнюю надежду совершить нечто подобное.

– Назначение Чар Сечения, как я уже упоминала, – продолжала Альбина, – носит бытовой характер. Иными словами, можете использовать эти заклинания во время готовки пищи, стрижки кустарников. Однако это теория. На практике эти заклинания используются даже в боевой магии. Иными словами, используя заклинание «Диссекцио», вы сможете сделать дыру в человеческом теле, а произнеся заклинание «Резекцио», – легко отсечь человеку голову.

Анжела Несмеян тихо охнула. Белка, сидящая, как всегда, впереди Милы, испуганно икнула. А Яшка рядом с ней неодобрительно покачал головой, похоже, возмущаясь про себя, что кому‑то вообще пришло в голову придумать такие ужасные заклинания. Впрочем, перспектива, нарисованная Альбиной, показалась отнюдь не всем такой уж варварской. Ромка лихо дунул на челку, словно уже в эту минуту собирался в бой, где можно будет проткнуть заклинанием «Диссекцио» парочку‑другую вражеских тел. А сидящий в соседнем ряду Лютов кровожадно ухмыльнулся краем рта, будто уже видел перед собой голову, которую он вот‑вот отделит от тела с помощью заклинания «Резекцио». Мила не исключала, что в своем воображении Лютов рисует сейчас именно ее голову, а не чью‑либо другую.

Наверное, реакцию некоторых особо воинственных учеников заметила и Альбина, поскольку, окинув класс ледяным взором, добавила:

– О том, что вышеназванные заклинания используются в боевой магии, я сказала только для того, чтобы вы понимали все скрытые возможности Чар Сечения и были в работе с ними предельно осторожны. И поскольку теперь вы знаете, что эти заклинания способны нанести телесные увечья человеку, то, в случае нанесения оных, ни один из вас не отделается отговоркой, что это вышло случайно или по незнанию. Использование Чар Сечения с целью навредить другому человеку повлечет за собой жесточайшее наказание.

Ромка разочарованно выдохнул, Лютов высокомерно хмыкнул, перестав ухмыляться, а Белка с Яшкой одобрительно переглянулись между собой.

– Поскольку урок у нас сегодня необычный, – заявила Альбина, – то предлагаю провести эксперимент.

Некоторые в классе озабоченно зашушукались.

– После того как я продемонстрирую действие Чар Сечения, несколько учеников потренируются с одним из них по собственному выбору на оценку.

– На оценку?! – прошептал возмущенно Мишка Мокронос.

Обычно на первом уроке, когда Альбина только давала для изучения новую тему, она никого не вызывала практиковаться на оценку.

– Те, кто сомневается в своих силах, – поспешила успокоить класс Альбина, как показалось Миле, с едва заметным неодобрением в голосе, – могут не беспокоиться. Никого принуждать я не стану. Заодно хочу сразу предупредить, что высшая оценка, на которую вы можете сегодня рассчитывать, – Дракон. Сфинкса я поставлю только в исключительном случае. А сейчас попрошу всех внимательно следить за моими действиями.

В воздухе из ниоткуда появилась небольшая деревянная доска. Приблизившись к левитирующему предмету, Альбина направила на него руку с перстнем и громким ровным голосом произнесла:

– Диссекцио!

Белый камень в ее перстне ярко вспыхнул, из него вырвался луч света, прочертивший в воздухе по направлению к доске нечто вроде круга. После чего Альбина подошла вплотную к доске и несильно надавила указательным пальцем на ее середину. Тут же на пол упал небольшой кусок дерева, и все увидели, что в самом центре доски зияет идеально круглая дыра.

– С помощью Чар Сечения я рассекла предмет, – пояснила профессор антропософии, – мысленно задав линию сечения.

Она вновь повернулась к левитирующей доске. Еще раз подняла руку и воскликнула:

– Резекцио!

Доска жалобно пискнула, словно была живой, и верхняя ее часть с громким стуком упала на пол. Дыра, проделанная в доске несколькими секундами ранее, теперь напоминала идеально ровный полукруг.

– Отсечение от предмета некоторой ее части, – снова пояснила Альбина. – Опять‑таки, отсекаемая площадь задается мысленно. Всем понятно?

Студенты согласно закивали.

– Господин Мамонт, подскажите мне, будьте любезны, что вы сегодня изучали на монстроведении? – обратилась к своему ученику профессор.

Костя сначала осторожно покосился на друга и соседа по парте Илария, будто безмолвно советовался с ним – а стоит ли ему открывать рот, после чего нерешительным голосом ответил:

– Мантикору.

– Прекрасно, – холодно отозвалась Альбина.

Она развернулась спиной к ученикам, секунд на пять замерла, потом подняла обе руки и выбросила их вперед, широко при этом раскинув пальцы.

Некоторые в классе охнули от неожиданности. Белка испуганно икнула, да так громко, что сидящий рядом с ней Яшка подскочил на стуле.

Перед классом появилось чучело жутковатого на вид волшебного существа. Человеческое лицо с тремя рядами острых зубов, львиное тело и скорпионий хвост с огромными шипами – Мила подумала, что профессор Буффонади на предыдущем уроке был абсолютно прав, когда не стал создавать иллюзию мантикоры и решил, что его ученикам достаточно будет иллюстраций в Мировом Бестиарии.

Альбина же тем временем направилась к раскрытому журналу. Пока она выбирала, кому ей предложить испытать заклинания на только что созданном чучеле мантикоры, меченосцы и златоделы переглядывались между собой. Мила уже видела, что Ромка готов стать первым добровольцем, однако у декана Львиного зева на этот счет было свое мнение.

– Господин Берман, вы готовы попробовать? – спросила Альбина, обратив свой взгляд на Яшку.

Белка сочувственно посмотрела на соседа по парте, а Ромка почему‑то нахмурился, с досадой цокнул языком и неодобрительно качнул головой.

Яшка встал из‑за парты и робко кивнул.

– Тогда прошу к доске, – пригласила его Альбина.

Берман неуверенной спотыкающейся походкой вышел вперед. Близко к чучелу мантикоры он подходить не стал, как будто боялся, что монстр оживет. Меченосцы, затаив дыхание, ждали. Направив в сторону чудовища руку с перстнем, Яшка дрогнувшим голосом воскликнул:

– Диссекцио!

Около минуты все молчали, разглядывая со своих парт чучело мантикоры. Мила не могла поручиться за других, но со своего места она не заметила на чучеле никаких видимых изменений.

Альбина приблизилась к мантикоре и, внимательно ее изучив, бросила взгляд из‑под бровей на Яшку. Тот в ответ ссутулил плечи и опустил голову, уставившись в пол.

– К сожалению, я не могу продемонстрировать вам полученный результат, – обращаясь к классу, сообщила Альбина, как показалось Миле, с упреком в голосе. – Для того чтобы увидеть царапину на носу этого чучела, нам понадобился бы микроскоп, которого в моем кабинете не имеется.

Златоделы издевательски засмеялись – громче всех, конечно, Алюмина. Зато меченосцы против обыкновения не стали потешаться над своим незадачливым одноклассником.

– Йети, господин Берман, – безжалостно объявила Альбина, неодобрительно взглянув на несчастного Яшку. – Садитесь.

Ромка рядом с Милой возмущенно засопел.

Пока Яшка возвращался на свое место, Лютов и его приятель, а вместе с ними и Алюмина, противно хихикали, провожая его взглядами. Меченосцы же в это время неодобрительно косились на троицу весельчаков, но при этом молчали. Прервала это веселье Альбина.

– Господин Воронов, – прозвучал в накаленной атмосфере класса ее звучный голос. – Как насчет вас?

Услышав незнакомую фамилию, Мила в первый момент растерялась, но быстро сообразила, что Альбина обращается к приятелю Лютова, который в эту минуту перестал хихикать и повернулся к учителю.

– Повторяю: вы можете отказаться, если не уверены в своих силах.

Долговязый Воронов нерешительно поднялся из‑за парты.

– Не подведи, Рем, – без улыбки негромко сказал ему Лютов, так что кроме Милы с Ромкой, сидящих поблизости, да еще Алюмины, его слов, скорее всего, никто больше не услышал.

Рем Воронов прошел вдоль рядов и остановился в нескольких шагах от мантикоры. В отличие от Яшки, он не трясся от волнения, хотя и уверенным в себе не выглядел.

– Прошу вас, – сказала Альбина.

Воронов, сжав в кулак руку, с возгласом «Резекцио!» резким движением выбросил в неподвижное чучело ярко‑серебряную искру из своего волшебного перстня. Мила не разглядела, куда было направлено заклинание, но когда в классе раздался поросячий визг Алюмины, поняла, что сработало оно, видимо, неправильно.

– Не шевелитесь, госпожа Мендель, – холодно предупредила Альбина, направляясь к перекошенной от ужаса Алюмине.

Поравнявшись с ней, профессор протянула руку и ловким движением выдернула нечто, торчащее из толстой Алюмининой шеи. После чего Альбина подняла руку вверх, и все увидели, что в пальцах она держит один из многочисленных шипов со скорпионьего хвоста мантикоры.

– Класс, обратите внимание на этот предмет! – довольно громко произнесла Альбина. – Если бы этот шип принадлежал настоящей мантикоре, то госпожи Мендель уже не было бы в живых, поскольку шипы мантикоры ядовиты, а яд действует настолько быстро, что спасти раненого таким шипом практически никогда не удается.

Алюмина побелела как полотно и в полуобморочном состоянии чуть ли не сползла под стол. Лютов покосился на нее с презрением, после чего одарил сконфуженного приятеля ледяным взглядом.

– Минотавр, господин Воронов, – объявила Альбина. – Я оценила ваше намерение отсечь смертоносный хвост мантикоры, но ваша, с позволения сказать, «меткость» основательно подпортила впечатление.

– Отсек шип вместо хвоста, – усмехнулся Ромка. – Не завидую Алюмине: с такими друзьями и врагов не надо.

Судя по довольным ухмылкам меченосцев, с Ромкой они были солидарны.

– Господин Лютов, – произнесла громко Альбина, когда златодел Воронов возвращался на место, – может быть, вы попробуете защитить честь вашего факультета?

Все лица повернулись к Лютову. Не раздумывая, он встал из‑за парты и уверенной походкой направился к чучелу мантикоры: выражение лица решительное, глаза прищуренные, взгляд упрямый – он почему‑то этим напомнил Миле Ромку. Только Ромка любой вызов принимал как игру, а Лютов словно вступал в реальную битву.

– Слово за вами, господин Лютов, – сказала Альбина, отходя к своему столу.

Нил Лютов только на мгновение прищурил свои темные глаза, произнес «Резекцио!» и каким‑то до странности неторопливым жестом провел рукой в воздухе, прочертив черной молнией мориона ровную линию прямо перед собой. Сначала всем показалось, что, как и в случае с Яшкой, ничего не произошло. Но в следующее мгновение голова мантикоры странно покачнулась и полетела на пол, где, прокатившись пару метров, остановилась у ног сидящего за первой партой Кости Мамонта.

Некоторые меченосцы досадливо выдохнули. Мамонт осторожно подтянул ноги под стул и даже живот втянул, пытаясь отстраниться от головы чучела.

– Безупречно выполненная работа, господин Лютов, – ледяным голосом сообщила Альбина. – Дракон.

Лютов молча кивнул и с самодовольным видом направился к своему месту, где его уже встречали поздравлениями сияющая, как золотой тролль, Алюмина и приятель Рем.

Меченосцы чувствовали себя раздавленными. Мила увидела, что Ромка собирается поднять руку. Конечно же, он хотел взять реванш для своего факультета, и в другой раз Мила даже не подумала бы перебегать ему дорогу, но в эту минуту Лютов повернул к ней голову и, криво усмехаясь, окинул ее полным презрения взглядом – словно хотел сказать, что ей с ним никогда не сравниться – он всегда и во всем будет превосходить ее. Сцепив от обиды и злости зубы, Мила, ни на миг не задумываясь над тем, что делает, вскинула вверх руку, одновременно поймав краем глаза удивленный взгляд Ромки.

– Госпожа Рудик? – Альбина словно ждала, что кто‑нибудь из меченосцев вызовется самостоятельно. – Вы хотите попробовать?

– Да, профессор, – коротко ответила Мила, игнорируя испуганный взгляд повернувшейся к ней Белки.

– Будьте любезны, – жестом пригласила ее вперед декан Львиного зева.

Мила поднялась со стула и пошла вдоль прохода. Став перед классом, она озадаченно посмотрела на безголовое чучело мантикоры. Она вдруг ясно осознала, что не имеет ни малейшего представления, что ей теперь делать. Но меченосцы с надеждой смотрели на нее, не отрывая глаз, а внутри нее самой все клокотало от обиды за себя и за свой факультет. Опозориться всем классом перед тремя златоделами – это просто непозволительно! И только Мила об этом подумала, как сразу же ей в голову пришла одна идея.

Идея была сумасшедшая, и при других обстоятельствах Мила никогда в жизни не рискнула бы сделать что‑то подобное: впервые, без практики, используя заклинание; зная, что на нее смотрят больше десятка пар глаз; будучи не такой уж способной ученицей, в отличие от того же Ромки или Лютова, в конце концов! Но сейчас Мила была не в состоянии размышлять о таких вещах – спиной она чувствовала злорадный взгляд своего злейшего врага, предвкушавшего ее фиаско. Поэтому, когда в воображении Милы четко вырисовался ее замысел, она направила руку на грудь безголовой мантикоры и воскликнула:

– Диссекцио!

Красная молния отлетела от карбункула и прочертила в воздухе какие‑то размашистые линии, тут же исчезнув.

Все в классе молчали. Молчала и Мила, отчаянно гипнотизируя взглядом мантикору. В голове стучала отбойным молотком одна‑единственная мысль: только бы получилось! Альбина подошла к чучелу и изучила его пристальным взглядом. Затем обошла монстра и, остановившись позади него, вытянула вперед руку с белым перстнем. Перстень вспыхнул ярким светом, и тут же все увидели, что этот свет словно просачивается сквозь грудь мантикоры, образовывая в ней две сияющие буквы: «Л» и «3».

– Львиный зев! – воскликнул пришедший в себя первым Мишка Мокронос.

– Да, господин Мокронос, – сказала Альбина, – вы правы – в теле этого чучела вырезана аббревиатура Львиного зева.

Свет тут же погас, и профессор подняла глаза на Милу.

– Сфинкс, госпожа Рудик, – объявила она, и Мила могла поклясться, что услышала в бесстрастном голосе Альбины гордость.

Меченосцы разом загалдели, с победным видом косясь на троих златоделов в центре класса. Мила обернулась, чтобы увидеть реакцию Лютова, но он смотрел не на нее, а на Альбину. Мила сразу поняла, в чем дело: в начале урока профессор предупредила, что самой высокой оценкой сегодня будет Дракон. Альбина тоже заметила этот взгляд и, выдержав его несколько секунд, повернулась к Миле, чтобы напомнить – скорее возмущенному Лютову – о сделанной тогда же оговорке:

– Это был исключительный случай.

Мила улыбнулась.

 

* * *

 

– Ты не обижаешься, что я тебя опередила? – спросила у Ромки Мила, когда они выходили из замка и спускались по лестнице.

– И в мыслях не было, – лукаво улыбнулся Ромка. – Это же было дело принципа, как я понимаю? Только ты и Лютов. Да уж, положила ты его на лопатки.

Мила улыбнулась в ответ, припомнив выражение лица Лютова.

– Да нет, на самом деле то, что я сделала, для него наверняка не проблема, – ответила Мила. – Просто он нас недооценил. Решил, что даже если он просто отсечет мантикоре голову, его все равно никто не переплюнет. Если б он вышел последним, он бы знал, что должен сделать больше, и сделал бы.

– Ну, значит, это была его ошибка, – согласился Ромка. – Никогда нельзя недооценивать противника.

Они немного помолчали, словно смакуя удовольствие – все‑таки не каждый день меченосцам удавалось превосходить златоделов. Но спустя пару минут молчание нарушил Ромка.

– Одного только не понимаю, – нахмурившись, сказал он. – Зачем Альбина вызвала Яшку? Она же должна была знать, что он и отказываться не станет, и с заданием не справится! То есть… Я имею в виду… Ладно бы дело было на обычном уроке… Но не в присутствии же златоделов! Она ведь и сама хотела, чтобы мы оказались лучше! Ну… из‑за Алюмины, из‑за того, что Алюмина побрезговала нашим факультетом на первом курсе. Так зачем же было вызывать Яшку, да еще поставить Йети?!

Белка возмущенно хмыкнула.

– Да потому что Альбина думает не только о том, как бы ее меченосцы оказались лучше златоделов, но и о том, к чему она нас всех готовит.

– Ты о чем? – с недоумением уставился на нее Ромка.

– Что же тут непонятного? – закатила глаза Белка. – Чем сложнее будут ситуации, в которых Яшка практикуется, тем легче ему будет потом – в реальной жизни. Это очень тонкий воспитательный момент.

– Ой, – скривился Ромка, покосившись на Белку, – прости, я и забыл, какая ты у нас тонкая натура.

– Да при чем же здесь это?! – вспыхнула Белка.

Она явно намеревалась высказать Ромке все, что она думает о его намеках, но ей помешали – довольно грубо оттолкнув Белку, перед Милой возник Лютов.

– Что, выпендрилась, Рудик? – зло процедил он сквозь зубы. – Думаешь, этот цирк, который ты устроила, делает из тебя настоящего мага?

Лютов резко шагнул к ней, приблизившись почти вплотную, и едким шепотом добавил:

– В драке со мной у тебя не было бы шансов, Рудик. И ты это прекрасно зна…

Он вдруг скривился, будто от резкой боли. По лицу его пробежала судорога. Мила успела только открыть рот, чтобы спросить, что с ним, как Лютов покачнулся и тяжело рухнул на землю к ее ногам.

Первое мгновение Мила растерянно моргала, но, быстро придя в себя, бросилась на колени. Нил был очень бледен.

– Лютов, что с тобой?!

Не успела она даже дотронуться до него, как с криком к ним подскочила Алюмина.

– Что ты сделала с моим братом?! – завопила она, глядя на Милу, и, склонившись над кузеном, как безумная принялась трясти его за плечи: – Нил! Что с тобой, Нил?!

Тут же рядом возник Рем Воронов и, присев на корточки, наклонился над приятелем.

– Нил под заклятием, – сказал он и устремил яростный взгляд на Милу. – Это ты сделала?!

Мила растерянно покачала головой.

– Эй, не лезь к ней! – раздался над головой Милы голос Ромки.

– Он сам упал, – взволнованно пробормотала Белка. – Я видела…

– Тебя вообще никто не спрашивает! – снова завопила Алюмина, накинувшись на Белку. После чего, ткнув пальцем в Милу, переключилась на нее: – Это все эта рыжая гадина, Рем! Она Нила всегда ненавидела!

– Что здесь происходит? – послышался знакомый голос Фреди.

Мила вскочила на ноги.

– Фреди, надо звать кого‑нибудь на помощь, – сказала она, жестом показав на Лютова. – С ним что‑то случилось.

Фреди, мгновенно оценив обстановку, коротко кивнул.

– Сейчас позову директора.

И, расталкивая снующих возле замка школьников, помчался вверх по лестнице.