ОТ «ОБАЛДУМЫ» К ДИРЕКТОРИИ 7 страница

Старое фото  . Три молодых и явно не советских человека, хотя снимок явно 40-х годов. Это сыновья трех русских адмиралов: Колчака, Старка и Развозова - Ростислав, Борис и Александр. В центре - недавно рукоположенный православный священник Борис Старк, справа - разительно похожий на своего отца Ростислав, в идеально отглаженном костюме, новомодном парижском галстуке, с небольшими залысинами и внимательным взглядом грустных умных глаз; слева - в форме французского офицера - Александр. Все трое оказались в родственных отношениях: сестра Александра Развозова Екатерина, она же двоюродная тетка Бориса Старка, вышла замуж за Ростислава Колчака. Жаль, на снимке нет Вадима Макарова - он в США. Три молодых человека, трое ровесников, на лицах их - дворянское достоинство и тень трагедии отцов. Все трое до последних дней жизни пронесли эту горделивую и скорбную память, все трое прожили так, что и отцы могли бы ими гордиться.  

 

 

«КРАСНЫЕ КОЛЧАКИ»

 

 

Санкт-Петербург. Май 2001 года    

Прохожие с удивлением оборачивались: на набережной лейтенанта Шмидта прямо против парадного входа в Морской корпус Петра Великого стояла гранитная доска с барельефом адмирала Колчака. На доске было выбито: «В 1894 году Морской корпус окончил адмирал Александр Васильевич Колчак, выдающийся флотоводец, полярный исследователь». Мемориальную плиту собирались вот-вот внести в Корпус, но входные двери были заперты. Напрасно перед ними стояли приглашенные накануне и прибывшие из Москвы депутаты Госдумы, журналисты, телерепортеры, гости, оповещенные газетой «Известия», что «первый в России памятник адмиралу Колчаку будет установлен 17 мая на территории Военно-морского института Морского корпуса Петра Великого. В торжественной церемонии примут участие депутаты Госдумы, представители командования ВМФ России, а также депутаты ЗакС’а и представители городской администрации…»

Однако за несколько часов до назначенного срока торжественная церемония была отменена. Ее запретили. Кто? Как? Почему? Об этом, наверняка, знал заместитель начальника Морского корпуса по воспитательной работе капитан 1-го ранга Николай Рыжих. Однако главный воспитатель моряков старейшего морского учебного заведения России даже не потрудился выйти к собравшимся, объясниться, принести свои извинения. Хотя именно он отвечал за проведение подобных «воспитательных мероприятий». Вот и воспитнули курсантов, преподнеся им очередной ленинский урок - долой Колчака!

Понятно, что адмирал Колчак фигура для большевиков, для коммунистов совершенно неприемлемая. Но при чем здесь Морской корпус? Он что - филиал ВПШ? Прошло более десяти лет, как было провозглашено отделение Вооруженных Сил России от партийного контроля и выведение их вне поля политической деятельности. Однако то тут, то там являются примеры партийного влияния на войска в духе сусловско-брежневского Главпура.

Наверное, товарищу капитану 1-го ранга Рыжих было бы небесполезно знать мнение о Колчаке ведущего научного сотрудника Института военной истории Министерства обороны Российской Федерации Валерия Краснова:

«Ничто и нигде не напоминает о его существовании. Словно и не было. Жил человек, служил России, не имея никаких богатств, кроме орденов и оружия. Служил, как понимал, как считал нужным. И один год перечеркнул его жизнь.

И забыто, что этот человек в свое время немало сделал для России. Забыто, что он возрождал российский флот после поражения в русско-японской войне. В том, что во время первой мировой войны вражеские корабли не могли приблизиться к русским берегам и в Балтийском, и в Черном морях, огромная заслуга адмирала Колчака.

Забыто то, что его научные разработки широко использовались во всем мире. Даже остров, названный его именем, переименовали».

Но речь сейчас не о заслугах полярника и флотоводца Колчака перед Россией. Она бесспорно воздаст ему должное не только в виде памятной доски, изготовленной, кстати говоря, безвозмездно, скульптором Александром Добровольским.

То, что произошло в Санкт-Петербурге 17 мая, это вовсе не административный «прокол» Морского корпуса. Это идейный рецидив гражданской войны, который произошел несмотря на все президентские указы о примирении «красных» и «белых» и гражданском согласии. Как не было его, так и нет, хотя для этого и немало было сделано. Примирились даже с крестами на восстановленных могилах солдат вермахта. С копией иерусалимской Стены плача в сердце Москвы. С незахороненным Ильичом на Красной площади. С чем только не примирились. Вот только адмирал Колчак по-прежнему «враг народа».

Как тут не вспомнить строки Бориса Галкина:

 

Что теперь с нами стало?…

Как Россия устала!

И какая еще ждет Россию война?

И не хочется крови, и не надо нам славы.

Нас так мало осталось.

А Россия - одна!

 

 

РЕАБИЛИТАЦИИ НЕ ПОДЛЕЖИТ?

 

Нынешние власти, вышедшие из-под портретов Дзержинского на стенах служебных кабинетов, впечатленные образом Чапаева, сыгранного обаятельнейшим актером Борисом Бабочкиным, впитавшие с пионерских, комсомольских, партийных времен ненависть к одному только имени - Колчак, конечно же, не в состоянии ни признать за русским адмиралом его бесспорные заслуги перед Россией, ни простить его ошибки.

Комментируя очередной отказ в реабилитации адмирала Колчака, «Российская газета» справедливо замечает: «Нельзя не отметить, что Александр Васильевич Колчак не был осужден судом, ни военным, ни гражданским. К смерти его «за организацию военных действий против Советской России и массовые репрессии в отношении мирного населения и красноармейцев» приговорил Иркутский военно-революционный комитет, следуя телеграмме Ленина с указанием о ликвидации адмирала ввиду «опасности белогвардейских заговоров в Иркутске».

Руководитель инициативной группы по реабилитации адмирала А.В. Колчака питерский юрист Александр Смирнов с полным основанием утверждает: «Следственная комиссия, допрашивавшая Александра Васильевича в Иркутске зимой 1920 года, и Революционный трибунал, заседавший в мае в Омске и осудивший адмирала Колчака посмертно, так и не смогли доказать личную причастность его к расправам над мирным населением. В борьбе с красными партизанами военно-полевые суды белой Сибирской армии нередко были быстрыми на расстрелы, но по масштабам и жестокости им было далеко до исполнителей доктрины «красного террора» - чекистов и чоновцев. До репрессий по сословному происхождению ни в одной из белогвардейских контрразведок не опускались».

Военный суд Забайкальского военного округа в составе трех подполковников юстиции в своем «Определении № 312-Н» от 26 января 1999 года сказал новое слово в юриспруденции, определив: «Хотя уголовное дело непосредственно в отношении Колчака А.В. не возбуждалось и специальная следственная комиссия в связи с резким осложнением в г. Иркутске военной и политической обстановки не успела в полном объеме допросить его лично о конкретной деятельности в период пребывания Верховным правителем, в имеющихся архивных материалах содержится достаточные доказательства, подтверждающие выдвинутые против него обвинения». И это пишут профессиональные юристы, и не в разгар классовой борьбы с ее революционным пониманием права, а в конце двадцатого века в стране, которая настолько гуманизировалась и усвоила «общечеловеческие ценности», что отменила смертную казнь. Вдумался ли кто-нибудь из авторов этого юридического шедевра, как дико звучит это «определение» в переводе на нормальный язык? Получается так: хотя вина и не доказана следственными органами и суда не было, но человека расстреляли, и это правильно, потому что потом где-то в каких-то архивах (где и в каких именно, они и сами не знают) обнаружились документы (кто их составлял, эти документы?), в которых «содержатся достаточные доказательства». Это значит, с точки зрения современных военных юристов России, вполне допустимо расстреливать обвиняемого исходя из «осложнения политической обстановки», чтобы потом, когда-нибудь задним числом найти в архивах документы, «подтверждающие выдвинутые обвинения».

И вот таким судьям, с таким уровнем правосознания, московские коллеги доверили решать посмертную судьбу одного из лучших сынов России.

Да и в Москве военные прокуроры шарахаются от «дела Колчака», как лукавый от ладана. Ладно бы прокуроры, лишенные чувства историзма, но ответственный секретарь Комиссии при Президенте Российской Федерации по реабилитации жертв политических репрессий сотворил такую отписку: «…По вопросу о реабилитации адмирала А.В. Колчака сообщаем, что порядок индивидуальной реабилитации лиц, подвергшихся политическим репрессиям на территории России с 25 октября (7 ноября) 1917 года, определен Законом Российской Федерации «О реабилитации жертв политических репрессий». На лиц, подвергнутых уголовным репрессиям по решениям внесудебных органов, заявления рассматриваются органами прокуратуры. Комиссия не наделена правом рассматривать вопросы индивидуальной реабилитации, поэтому не может принять решение о реабилитации адмирала А.В. Колчака». Что же получается: существует Комиссия при Президенте по реабилитации жертв политических репрессий, существует специальный Закон по этому поводу, а Комиссия по реабилитации «не наделена правом рассматривать вопросы индивидуальной реабилитации». Она что - рассматривает вопросы только «коллективной реабилитации»? Зачем она вообще существует, такая Комиссия, если она не то что решать, а даже «рассматривать вопросы» не наделена правом?

Вот еще один образчик понимания проблемы: ответ Русскому Географическому обществу на ходатайство разрешить установку мемориальной доски в Санкт-Петербурге подписал В. Яковлев в бытность заместителя губернатора: «…Мы не можем поддержать Ваше предложение в связи с противоречивой исторической оценкой его (т. е. Колчака. - Н.Ч.) политической деятельности в период гражданской войны». Позвольте спросить, а деятельность какого вождя или политического лидера в «период гражданской войны» оценивается однозначно, «непротиворечиво» положительно: Тухачевского? Троцкого? Сталина? Буденного? Ленина? На наши головы обрушилось за последние десять лет столько закрытых доселе архивных материалов, свидетельств, и прочих документов, что давно пора понять: нельзя судить деятелей гражданской, братоубийственной войны только по праву победившей стороны.

«Реабилитация Верховного правителя России, - утверждает Алесандр Смирнов, - это акт исторического примирения между потомками участников гражданской войны, как это сделано в США, во Франции, в Испании. Это доказательство того, что личные заслуги человека перед Отечеством теперь для потомков важнее его политических убеждений. Это доказательство того, что нынешняя власть в России не является духовным наследием большевиков».

Под этими словами, облеченными в форму «Открытого письма России и Флоту», о том, что «пришла пора гражданского согласия и примирения между нами - политическими наследниками участников гражданской войны, пришла пора воздать почести павшим по их заслугам перед Отечеством» подписались и академик Дмитрий Лихачев, и первый вице-губернатор Санкт-Петербурга контр-адмирал Вячеслав Щербаков, и писатель Виктор Конецкий, и директор Музея Арктики и Антарктики Николай Ягодницын, и начальник Пушкинского военно-морского училища контр-адмирал Юрий Халиулин, и множество других видных деятелей культуры, науки, флота. С тех пор прошло шесть лет, но ничего в сознании чиновников обеих столиц не изменилось. «Противоречивая оценка» прочно засела в их мозгах.

Успокойтесь, господа! Адмирал Колчак не нуждается в вашей реабилитации! Не нуждается потому, что он никогда не был гражданином Российской Федерации, потому что он легитимный Правитель российского государства, избранный членами законного Учредительного Собрания, незаконно разогнанного теми, кто пытался его осудить и продолжает делать это до сих пор, он не нуждается в вашей реабилитации, потому что он не совершил ни одного военного преступления или, как сейчас принято говорить, преступления против человечности, несмотря на весь бесчеловечный характер любой гражданской войны.

Почему высокое начальство так боится имени Колчака? Да потому что честность адмирала многим колет глаза, особенно бывшим партократам-казнокрадам, которые так ловко умудрились поменять свои партийные билеты на кредитные карточки элитных банков.

Когда-то именно адмирал Колчак повелел перенести прах лейтенанта Шмидта с острова Березань в Севастополь и торжественно перезахоронить черноморского бунтаря. Теперь, по иронии истории, памятному знаку адмирала Колчака было отказано в «прописке» на набережной лейтенанта Шмидта.

…Постыдно то, что корпусное начальство укрылось от журналистов и депутатов за спинами дежурных курсантов, несших вахту у входных дверей. Тем более, что «торжественная церемония» вовсе не была неожиданностью: в Минном дворике Корпуса был давно подготовлен постамент для памятной доски. Теперь другая доска - та, что висит у парадного подъезда с названием учебного заведения, - красна в прямом и фигуральном смысле, красна от стыда за свое начальство. Гранитную плиту уложили в багажник попутной машины и увезли на Лиговку - в мастерскую, где ее и изготовили.

Но нет худа без добра. Пока доска стояла близ памятника Крузенштерну, я познакомился с пожилым человеком, который назвался… племянником Колчака… Я не сразу в это поверил, и Михаил Владимирович пригласил меня к себе на Дачный проспект. А там за скромным, но хлебосольно накрытым столом пошли альбомы, документы, старые фотографии…

 

 

БОЦМАН ПАРОВОЙ ШАЛАНДЫ

 

Как бы удивилось начальство Ленинградского торгового порта, узнав, что боцманом на борту паровой землеотвозной шаланды служит блестящий выпускник старейшего в России Морского корпуса, дипломированный крейсерский штурман, более того - троюродный брат Верховного правителя. А впрочем, не удивилось бы; тогда, в двадцатые годы, подобные метаморфозы встречались на каждом шагу… Пилил же по дворам дрова бывший морской министр адмирал Григорович…

Все политические штормы - от февральской революции до октябрьского переворота - мичман Владимир Колчак-1-й пережил вместе со своим кораблем - крейсером Гвардейского экипажа «Олег». Далекий от каких бы то ни было политических партий, он признавал только одну партию - экипаж родного корабля. Но в 1919 году крейсер «Олег» был потоплен на Кронштадтском рейде торпедой с английского катера, и молодой моряк (23 года) сошел на берег, став флагманским штурманом Кронштадтской морской базы. Многим не нравилось, что оперативные документы Красного флота подписывались Колчаком. Пусть и не Верховным правителем, но все же… Глаз резало. Поэтому в октябре 1919 года флагманский штурман Владимир Колчак-1-й был вызван в реввоенсовет Морских Сил Балтийского моря, где ему предложили сменить фамилию на любую другую.

Предложение шло противу всех дворянских понятий о чести, да и не только дворянских. Шутка ли - отречься от тех, кто вызвал тебя к жизни сквозь череду веков, кто прославил твой род в военной истории Отчизны, да и само понятие Отчизны шло от отчичей, которые отсекались именем-псевдонимом. То была казнь фамилии. Но деваться некуда. И стал Владимир Александрович Колчак-1-й гражданином Александровым, дабы затеряться в огромном сонмище однофамильцев.

Однако же не затерялся… И военмор РККФ Александров, честно служивший на кораблях новому правительству, вынужден был раз в две недели отмечаться в Большом доме, как называли в Питере здание ВЧК на Шпалерной; если б только отмечаться, но при том надо было отвечать на всевозможные вопросы с подковыркой - не имели ли вы все-таки каких-либо контактов с адмиралом Колчаком? А в бытность вашей общей службы на Балтике в 1915-1916 годы? А с членами его семьи? А где скрывается его родная сестра Екатерина Васильевна Крыжановская? А не пишет ли вам кто-нибудь из его родственников из Франции?

С этих расспросов-допросов Владимир Александрович возвращался белее снега, мрачнее тучи.

Не давала питерским чекистам покоя мысль, что по «городу Ленина» разгуливает брат Верховного правителя (даром что троюродный) - мало того, так он еще и затесался в кадры Рабоче-Крестьянского Красного Флота под прикрытием чужой фамилии. Уж очень кому-то хотелось заработать орденок на таком легком и громком деле, как выявление вражеской деятельности родственника самого Колчака. Так легко было упечь его в лагерь - ну просто руки чесались. Сейчас только диву даешься - как он уцелел и после «красной мести за товарища Урицкого», и после «кировского дела», и в 1937 году…

Конечно же, на морской карьере Владимира Колчака-1-го был поставлен крест. Не веря в столь жесткий перст своей судьбы, он все же отчаянно пытался стать командиром корабля - в том был смысл избранной им профессии, в том был и смысл его офицерской жизни. Порой казалось, что вот-вот и он поднимется на заветный мостик. И он дважды поднимался, пусть не надолго, пусть это были небольшие корабли - тральщик «Кубань» в 1921-м да посыльное судно «Коршун» в 1922-м. Но в том же 1922 году его, 25-летнего военмора, уволили с флота якобы «по расстроенному здоровью». Могли бы и вовсе «волчью» статью подобрать - «как классово чуждый элемент», например.

Так Колчак-Александров оказался на осушке жизни. Все же подался он поближе к морю - в контору дноуглубительных работ, что в Петроградском торговом порту. И стал бывший штурман крейсера, бывший командир боевого корабля боцманом паровой шаланды. Потом вырос до помощника капитана и даже стал ее капитаном. Грустная это была карьера для бывшего боевого офицера, но все же он делал работу весьма нужную не только торговому, но и военному флоту: мелководье Маркизовой лужи надо было углублять по всем необходимым для обороны и торговли фарватерам. Разве о должности техника по промерам или помощника багермейстера мечтал он под парусами учебного гардемаринского корабля? Разве каютка техника по землечерпальному каравану грезилась ему на мостике крейсера «Олег»?

Старший техник по промерам и бурению, зав. производственной группой… Он карабкался по этим непрезентабельным должностям, как по перекладинкам шторм-трапа, надеясь выбраться к настоящему флотскому делу, в большие моря, на большие корабли. У его фортуны был ведьминский оскал: она жестоко била по рукам, и именно в тот момент, когда цель была так близка…

Так, после десяти лет дноуглубительных работ его снова призывают на военный флот и назначают флагманским штурманом сначала дивизиона эскадренных миноносцев, а потом отряда учебных кораблей Балтийского флота. Это случилось в апреле 1932-го. Казалось, жизнь снова стала улыбаться моряку. Тем более, что после специальных курсов ему светила должность командира новейшего эсминца. Но в роковом 1937 году его неожиданно увольняют в запас. Не нужен советскому флоту бывший Колчак. И отправляется Владимир Александров начинать жизнь заново в новую контору - в трест «Ленводпуть», прозванную смелыми остряками «Ленвоньмуть». Но именно этой непрезентабельной конторе он обязан жизнью своей жены и своего сына. Тогда, в августе 1941-го, когда над Ленинградом уже сгустились черные тучи подступающей блокады, Вера Николаевна с сыном Мишей вместе с другими семьями работников треста была отправлена на барже «Ленводпути» (какое счастье, что у треста был свой ведомственный транспорт, даром что простая баржа!) на большую землю. Из-за густой завесы дождя немецкие летчики не заметили баржу, которую тянул буксирчик, и не разбомбили ее, как пускали до того на дно многие подобные «плавсредства». Баржа эта доползла аж до города Горького.

Там, на «большой» земле, в медвежьих углах Удмуртии и Поволжья бывшая адмиральская дочь самоотверженно боролась за выживание своей маленькой семьи: бралась за любую работу, преподавала в сельских школах, печатала на машинке…

От мужа еще приходили поначалу письма. Всего их хранится в семейном архиве 18. О том, каково пришлось Владимиру Александровичу в блокадном Ленинграде, они узнали вовсе не из его нарочито бодрых строк. Много лет спустя - от уцелевших соседей и сослуживцев. А пришлось ему худо. С первым же днем войны он пришел в военкомат и попросил призвать его на флот как командира РККФ. Но ему отказали. Бросили капитан-лейтенанта запаса на «оборонные работы» - рыть противотанковые рвы. Поначалу подкармливала «рабочая карточка». Но в самое голодное время - в ноябре - его уволили из треста. Пришлось идти в ученики токаря на завод. Но тут его, наконец, призвали. Прослужил он несколько дней и свалился от истощения с тяжелейшим воспалением легких. Капитан-лейтенант Владимир Александров (Колчак) скончался 16 декабря 1941 года в военном госпитале. И где он погребен, не скажет ни камень, ни крест.

Сын его, Михаил, дерзнул продолжить морскую стезю отца, стезю старинного рода…

 

 

«Я ДАВАЛ ИМЕНА ОСТРОВАМ И ЗЕМЛЯМ…»

 

Могу представить этот никогда не звучавший диалог. 1946 год. Ленинград. Он - Михаил Александров, 19-летний паренек, выбирающий свой жизненный путь. Она - судьба, фортуна, в общем, та сила, которая ведет нас, повелевает нами.

Он: Мой отец, мой дед, большинство моих предков и родичей были военными моряками, офицерами флота… И я хочу быть, как они!

Она: Ты никогда не будешь морским офицером. Прошу не забывать, что ты живешь в советской стране, а дед твой был царским адмиралом, отец - офицером царского флота, все твои родичи служили тоже в российском императорском флоте, а дядя твой был ни много ни мало - Верховным правителем России - адмиралом Колчаком. И сам ты природный Колчак, даром что фамилию сменил на Александров. Тебе никогда не носить погоны офицера советского флота. Это невозможно. Забудь об этой красивой, но немыслимой мечте, найди себе другое занятие!

А он не забыл. А он наперекор судьбе надел черную флотскую фуражку и черную офицерскую шинель, а он получил-таки морской кортик, почти такой же - черно-золотой, какой носили его отец, дед и его дядя - адмирал Колчак. Знать бы нам всем, чего это стоило Михаилу Владимировичу Александрову, по первой - исконной - фамилии Колчаку-1-му.

А куда же глядели кадровые органы, наши бдительные чекисты?

О, сколько раз приходилось отвечать на этот коварный вопрос моему собеседнику!

Да, он - Колчак, троюродный племянник Верховного правителя, расстрелянного большевиками, он не только сумел выжить в стране, где существовали лагеря даже для членов семей врагов народа (Колчак - едва ли не враг № 1), но и посмел пойти по стопам своих предков. А предки у него были древние и именитые. Объяснить непростое родословие Колчаков лучше всех, на мой взгляд, удалось питерскому историку и юристу Александру Смирнову, главному инициатору сооружения мемориальной доски:

«По семейным преданиям, род Колчаков имеет сербские или хорватские корни. Возможно, так и есть, но в России Колчаки оказались в связи с очередной русско-турецкой войной.  

В 1711 году в сражении с войсками Петра I отличился болюбаша (турецкий эквивалент полковника) Колчак, за что султан пожаловал его чином трехбунчужного паши. В 1736 году Колчак-паша становится визирем (министром), а спустя год на короткое время - Главнокомандующим турецкими войсками на русском фронте, после чего назначается комендантом крепости Хотин, держащей под прицелом своих 183 орудий междуречье Днестра и Прута.  

В августе 1739 года русский фельдмаршал Миних в Ставучанском сражении разбивает турок и подступает к Хотину, в котором оставалось всего 990 человек, чего было явно недостаточно для обороны. Миних поступает разумно: предлагает капитуляцию на весьма почетных условиях. Илиас-паша-Колчак соглашается и вместе со старшим сыном Махмет-беем с почетом препровождается в Петербург. «Коль скоро Толь тебя, Колчак, учит российской сдаться власти, ключи вручить в подданства знак и большей избежать напасти», писал по сему поводу Михайло Ломоносов в оде на взятие Хотина.  

Известно, что императрица Анна Иоанновна была человеком непредсказуемым: могла казнить, могла и миловать. Колчакам повезло, они были обласканы, а Махмет-бей даже пожалован шубой с царского плеча. Тем не менее после подписания мирного договора между Россией и Турцией престарелый паша решил вернуться на родину. Ему снова повезло: весть о том, что в Стамбуле его ждет смертная казнь, настигла в дороге. Илиас-паша-Колчак в Турцию не поехал, а остался в Польше у своего старинного знакомого графа Потоцкого, где мирно скончался в 1743 году, сын же паши перешел на русскую службу.  

В годы царствования Елизаветы Петровны Колчаки получили русское дворянство, подданство и герб. Род Колчаков служил своей новой Родине не за страх, а за совесть. Известно, что в годы правления Павла I и Александра I Лукьян Колчак в чине сотника Бугского казачьего войска участвовал в войнах с турками и был за доблесть награжден земельным наделом в Ананьевском уезде Херсонской губернии. У Лукьяна было два сына: Иван, который предпочел гражданскую службу, и Федор, оставшийся в армии и доросший до чина подполковника. Прямые потомки Ивана сегодня живут в Париже. Потомки Федора - в России, в Петербурге. Но об этом чуть позже.  

У Ивана Лукьяновича Колчака было три сына: Василий (отец легендарного адмирала), Александр и Петр. Все служили на флоте. Петр скончался в 1903 году в чине капитана 1-го ранга. Василий участвовал в обороне Севастополя, о чем впоследствии написал мемуары. После войны георгиевский кавалер Василий Колчак окончил Горный институт и дослужился до генерал-майора флота, став известным специалистом в области металлургии и крупнокалиберной артиллерии, даже написал «Историю Обуховского сталелитейного завода в связи с прогрессом артиллерийской техники»… Кстати, именно на Обуховском заводе и родился его сын Александр, будущий Верховный правитель России. Супруга Василия Ивановича Ольга Ильинична также происходила из военной семьи. Ее ближайшие родственники контр-адмирал Сергей Андреевич Посохов и генерал-майор Андрей Андреевич Посохов после революции сумеют эмигрировать. К ним во Францию и приедет впоследствии семья Александра Васильевича Колчака…  

Средний брат Василия, Александр, также был генерал-майором флота и специалистом по корабельной артиллерии. Биография его заслуживает целого романа: в Крымскую войну находился на Балтике, на редуте генерала Дена, совершал дальние плавания по Амуру, на клипере «Всадник» крейсировал у берегов США в 1868-1871 годах, вновь служил на Балтике на плавбатареях «Не тронь меня» и «Кремль». Сын контр-адмирала, Александр Александрович пошел по стопам отца: окончил Морской кадетский корпус, защищал Порт-Артур, был награжден орденом Святой Анны IV степени с надписью «за храбрость». (Любопытно, что через японский плен прошло двое Колчаков: лейтенант Александр Васильевич и мичман Александр Александрович.)  

24 мая 1915 года старший лейтенант русского флота Александр Александрович Колчак-1-й погибнет на минном заградителе «Енисей», торпедированном немецкой подлодкой в десяти милях от острова Оденсхольм; жениться он не успеет. Его дядя Аркадий, подполковник жандармерии, будет убит в 1907 году революционером-террористом, а двоюродный брат Петр Аркадьевич погибнет в 1918 году в Киеве в чине штабс-капитана Белой армии. История любит парадоксы: в адской круговерти войн и революций из всей «старшей ветви» Колчаков судьба сохранит именно сына Верховного правителя».  

Чекисты, конечно же, не дремали и бдительно следили за всеми шагами родственника Колчака.

Ох, как трудно было шагать по жизни, зная, что за каждым твоим новым знакомством, за каждой поездкой, встречей следят люди, не знающие ни сантиментов, ни истории твоей страны. Что им с того, что все сыновья, внуки и правнуки Лукьяна Колчака, сотника Бугского казачьего войска, верой, правдой и кровью служили России, рубились за нее в боях, заслоняли ее грудью под Севастополем и Порт-Артуром, глотали смерть вместе с соленой морской водой на Балтике и в Черном море.

Не знали на Руси такой ветхозаветной жестокой мести, когда преследованию подвергался весь род ослушника.

Итак, в 1946 году Михаил Александров поступил в Ленинградское Военно-топографическое училище и успешно закончил его спустя три года. Почему военно-топографическое?

- Папа был штурманом, - отвечает на этот вопрос Михаил Владимирович, - в нашем доме всегда были морские карты, и я читал их, как книги - запоем… Поэтому, когда на распределение приехали люди во флотской форме и спросили, есть ли желающие служить в Морском картографическом институте, я, конечно же, вызвался первым.

Так он стал флотским офицером, увы - ненадолго. В 1951 году на лейтенанта Михаила Александрова поступил донос в парторганизацию института. Сосед по коммунальной квартире некий подполковник Иванников уведомлял парторганы, что в режимном институте служит под чужой фамилией близкий родственник «кровавого адмирала Колчака».

Открылась ему эта «страшная тайна» так: бабушка Валентина Яковлевна, вдова отставного контр-адмирала Александра Федоровича Колчака (двоюродного брата отца легендарного адмирала) решила перед уходом в лучший мир почистить свой архив. Письма, дневники и прочие бумаги она жгла в печи на общей кухни. Вот тут на глаза бдительному соседу и попались дореволюционные открытки, адресованные Колчакам… Подполковнику очень хотелось улучшить свои жилищные условия за счет семьи Александровых, и он проявил завидную настойчивость - бомбардировал своими «сигналами» и командование училища, и «органы», и Картографический институт. Комсомольца Александрова вызвали на парткомиссию. Напрасно он объяснял, что фамилию менял не он, а отец «по рекомендации реввоенсовета», что отец сложил голову в блокадном Ленинграде… Исключили из комсомола, уволили из рядов Вооруженных Сил. Еще бы чуть-чуть, и на радость соседу арестовали. Однако Михаил Александров написал письмо Сталину с подробным объяснением всех биографических околичностей. Письмо попало «куда следует», и вскоре бывшего лейтенанта вызвали в Москву на парткомиссию военно-морского министерства (было тогда такое). На счастье, один из адмиралов, разбиравший персональное дело, узнав, что Колчаки родом из казаков, заметил во всеуслышание: «Да у нас полстаницы Колчаков!» Похоже, что его реплика все и решила (даром что в той станице жили не Колчаки, а Кольчаки, но никто не стал вдаваться в орфографические детали). Лейтенанта Александрова восстановили в кадрах ВМФ, но вместо Картографического института, где открылась тайна фамилии, ему предложили найти новое место службы. Он выбрал Север, гидрографию.