Больше книг Вы можете скачать на сайте -  FB2books.pw 5 страница

Росс покачал головой.

– Насколько мне известно, нет.

– А какая у вас работа?

– Я анализирую ценообразование, разницу между курсами, сводки прибылей и убытков. Я продаю и покупаю компании, консультирую инвесторов, заседаю в правлениях нескольких корпораций.

Эйдан не сводила с него глаз.

– Это звучит очень… сложно. Вам нравится ваша работа?

Он отпил ликер.

– В моей беспутной юности, о которой я упоминал, я был рабочим, о чем свидетельствуют натруженные мускулы. Прошло некоторое время, пока я открыл у себя другой талант, но я возместил потерянное время с лихвой. Так что ответ на ваш вопрос утвердительный, да, я люблю свою работу.

– Я уверена, что в Глинкилли все довольны, ведь они этим пользуются.

– Это верно. Мне доставляет удовольствие улучшать жизнь людей, особенно когда я вижу, как старательно они трудятся ради своего процветания. Когда меня не станет, их дети и внуки будут сохранять и приумножать это наследство.

– А наследство имеет для вас значение?

Он встретился с ней глазами.

– Да, имеет.

Он заметил, что она с трудом сдерживает зевоту, и тут же стал извиняться.

– Я с таким удовольствием показал вам свой дом. Я забыл, как могут быть утомительны путешествия. Пожалуйста, милочка, идите спать, завтра мы увидимся снова.

Эйдан поставила рюмку.

– Вы правы. Мне и впрямь пора. Перелет и разница во времени дают себя знать.

Он взял ее руку в обе свои.

– Надеюсь, вы будете спать долго и сладко. В любом случае мы встретимся за завтраком.

– Благодарю вас, Каллен.

Она бросила взгляд на Росса, молча наблюдающего за ней.

– Спокойной ночи, Росс.

– Росс проводит вас в ваши комнаты.

– В этом нет необходимости.

Каллен проигнорировал ее возражение.

– Я настаиваю.

Простившись с ним, Росс и Эйдан вышли и стали подниматься по лестнице.

Эйдан шла первой, Росс отставал от нее на шаг, и она не могла видеть его лицо. Но его пристальный взгляд она ощущала спиной.

На площадке второго этажа Росс опередил Эйдан и открыл дверь в ее комнаты.

Она устало ему улыбнулась.

– Спокойной ночи, Росс.

– Я бы хотел поговорить с вами. – Видя, что она намерена протестовать, он вошел в комнату и закрыл за собой дверь. – Одну минуту, не более.

Эйдан вздохнула.

– В чем дело? Разве я не следовала вашим инструкциям? Я слишком много говорила? Помешала бедному старому Каллену лечь вовремя? Или вы решили, что я была недостаточно благодарна за возможность приобщиться к сладкой жизни?

Легкая улыбка мелькнула на его губах Он прислонился спиной к закрытой двери и, скрестив руки на груди, пристально смотрел на нее.

– Ага, мы снова проявляем наш ирландский характер.

– Я устала. У меня был тяжелый день и тяжелая неделя. Говорите, что вы хотели сказать, и позвольте мне лечь.

– Я хотел вас поблагодарить.

– За что?

– Я его годами не видел таким оживленным.

– Вы думаете, что я притворялась по вашему совету?

– А разве нет?

– Мне не нужно было притворяться. Я просто реагировала на его доброту и тепло.

– Он вам понравился?

Она кивнула.

– Как он мог не понравиться? – ответила она с чувством.

– Что еще важнее, вы ему понравились. Можно сказать, что в вас он нашел все, что надеялся найти.

– Боюсь, что не все. – Эйдан вздернула подбородок. – Он надеется обрести родное существо, внучку, а я не могу ею стать.

– Вы не знаете…

Она остановила его движением руки.

– Уже поздно, я устала, и этот разговор ни к чему не приведет.

Эйдан хотела уйти в спальню, но Росс задержал ее, положив руку ей на плечо и заставив повернуться к нему лицом.

На ее лице отразилось изумление, тут же сменившееся гневным выражением.

– Уберите руку. Никогда не смейте прикасаться ко мне без разрешения.

Он поднял руки вверх в знак подчинения.

– Извините. Это просто рефлекс.

– Как и пощечина, которую получите, если осмелитесь сделать это еще раз.

Она отступила на шаг.

– Спокойной ночи, Росс.

Опасная улыбка, игравшая на его губах и в уголках глаз, раздражила ее еще сильнее.

Она не успела и слова сказать, как, быстро протянув вперед руку, он коснулся пальцем ее щеки. Это было всего лишь легкое прикосновение, но она почувствовала, как вся загорелась, с головы до кончиков пальцев на ногах.

– У вас очень нежная кожа, Эйдан О’Мара.

Она хотела ответить какой-то резкостью, но он откинул ее голову назад и приник губами к ее губам.

Эйдан намеревалась украсить пощечиной его высокомерную физиономию. Но все ее благие намерения разлетелись в дым, как только губы их встретились. Это ощущение заворожило ее. Жадность его поцелуя, его уверенные сильные руки возбудили такую же жадность в ней. Жар во всем ее теле разгорался все сильнее, пока не превратился в поток огненной лавы, струившийся по ее жилам.

Когда он наконец поднял голову, Эйдан застыла на месте, стараясь прийти в себя. Голова у нее кружилась, пол, казалось, уходил у нее из-под ног.

Росс выглядел настолько же пораженным и крепко сжимал ее плечи, словно пытаясь найти точку опоры в бушевавшем внутри его урагане. Через несколько секунд он отступил на шаг.

Она услышала его низкий, бархатного тембра голос с легким акцентом:

– Спокойной ночи, Эйдан.

Она молча наблюдала, как Росс вышел и закрыл за собой дверь.

Какое-то время Эйдан прислушивалась к его удалявшимся шагам. Только когда эти звуки замерли, она прошла в спальню. Ноги у нее дрожали.

Она разделась, потушила свет и подошла к окну. Сидя на кушетке, она смотрела в сад, словно светящийся в лунном свете.

Обхватив руками колени, Эйдан задумалась. Куда она попала? Все здесь было чужое и в то же время казалось ей знакомым.

Она должна была бы чувствовать себя потерянной и одинокой, а на самом деле испытывала ощущение покоя, как будто она вернулась домой.

Дом… Вот это забавно!

Роскошь одурманила ее, вот в этом-то все и дело, сурово сказала она себе. Легко было бы привыкнуть к такой беспечной жизни и забыть о проблемах, оставленных ею дома. Но когда она вернется, долги никуда не денутся. Как и налоги, и страховка, и счета врачей. Целая жизнь уйдет на их оплату.

Услышав шорохи в саду, она увидела, как из темноты выскочили два огромных ирландских волкодава и понеслись по аллее. За ними медленно следовала высокая фигура.

Даже в тени деревьев она сразу его узнала. Росс остановился у каменной скамьи и взглянул на ее окна. Хотя она знала, что он не может увидеть ее в темноте, она пригнулась на кушетке, низко наклонив голову. Сразу же, чувствуя всю нелепость ситуации, Эйдан поднялась и выглянула в окно. Но Росса на аллее уже не было.

Эйдан улеглась в постель, решив не думать о нем. Но как она ни старалась, Росс так и стоял у нее перед глазами с его насмешливой улыбкой и пронзительным взглядом синих глаз. Прикосновение его руки к ее плечу вызвало у нее бурю гнева. Но этот поцелуй, от которого сердце у нее зашлось, сразил ее наповал.

Был ли это спонтанный жест? Или он был рассчитан на то, чтобы вызвать в ней те эмоции, которые она испытывала сейчас?

У нее было такое чувство, что ничего спонтанного от Росса нельзя было ожидать. В своей нарочитой отстраненности, в том, как он изучающе рассматривал ее, он проявил себя как человек искушенный. Он, несомненно, воспринимал эту роскошную жизнь как нечто само собой разумеющееся и считал, что он ее вполне заслуживает. Такого человека не могла не позабавить ее наивная провинциальная реакция на стиль жизни Каллена Глина. Не говоря уже о ее реакции на его поцелуй.

Но, каков бы он ни был, он не имел права вмешиваться в ее личную жизнь и даже нарушать ее сон. Пропади он пропадом, этот Росс Делани, думала она сердито. Он явно делал все, что мог, чтобы осложнить ее положение.

В своем воображении Эйдан представляла себе краткий визит в Ирландию, ночь в деревенском домике, дряхлого старика, извиняющегося перед ней за причиненное беспокойство и вручающего ей чек на сумму, достаточную для того, чтобы пробить хоть какую-то брешь в глухой стене долгов.

А оказалось, что ей придется иметь дело с преуспевающим бизнесменом, искренне к ней расположенным, хотя и заблуждающимся насчет ее происхождения.

Не говоря уже об очень привлекательном его друге или компаньоне, добровольно принявшем на себя роль защитника, который вел себя с ней так, как будто она приехала специально, чтобы разбить старику сердце.

Она поднесла палец к губам, она все еще ощущала вкус его поцелуя. Она все еще ощущала на себе и кольцо его рук, когда она словно перенеслась из реального мира в иную вселенную.

Было ли и у него такое же чувство? Если да, то до ее отъезда их ожидал взрыв космических масштабов.

 

4

 

Эйдан спала плохо. Лишний повод, подумала она, возмущаться Россом Делани. Не то чтобы это была целиком его вина, но его прикосновения лишали ее покоя. А к тому же ей снились странные сны. Ей приснилось, что ее мать и бабушка, обе молоденькие девушки, танцуют в аллее с собаками, Мифом и Мэйо. Они были совсем рядом и как будто о чем-то шептались друг с другом, но, когда она попыталась прислушаться, они, верхом на собаках, исчезли где-то высоко в ветвях деревьев. Но они были как живые, и Эйдан проснулась в слезах, так она о них тосковала.

Слишком много было пролито слез за последнее время. Пора взять себя в руки и жить дальше.

Утром, приняв душ, она вновь утвердилась в своем намерении быть абсолютно честной и откровенной с Калленом Глином. Это был ее долг по отношению к нему, ведь он был так добр к ней. Эйдан понимала, что это будет нелегко. Старик понравился ей, и мысль причинить ему боль была ей невыносима.

Боль. Эйдан видела ее в его глазах, слышала в его голосе, когда он говорил о своем одиночестве. Но не она причинила ему эту боль. Ей хватало своей.

Никакого притворства сегодня. Она будет откровенна и признается, что приехала из любопытства и из-за обещанных денег, чтобы расплатиться с долгами, которые образовались за время болезни матери. Незачем и пытаться подсластить горькую правду.

Чтобы придать себе деловой вид, она надела темный костюм с простой белой блузкой. Прическа и макияж заняли у нее порядочно времени. Она заметила, что рука у нее была не так тверда, как бы ей хотелось. Ничего. Настает момент истины.

Она спустилась по лестнице и на звуки голосов вошла в освещенную солнцем комнату, окна которой выходили в сад. От запаха кофе, бекона и свежеиспеченного хлеба у нее потекли слюнки.

Чарити говорила с Бриджет о своем отце.

– Доброе утро! – Девушка поставила в центр стола вазу с цветами. – Мистер Делани велел нам вести себя тихонько, как мышки. Он думал, вы проспите до полудня. Мы вас разбудили?

– Нет. Я просто почувствовала, что уже выспалась. Простите, Чарити, но я случайно услышала ваш разговор. Если я правильно поняла, у вашего отца проблемы с балансом?

– Да. – Девушка покраснела. – Его обязанность как члена кооператива вести баланс. Но он, бедняжка, плохо справляется с цифрами. Он говорит, что ему легче конюшни чистить, чем вести счета.

– Жаль, что я здесь так ненадолго и не успею ему помочь.

– А вы в цифрах разбираетесь?

– Я работала в банке. Я люблю это дело.

– Надо же! Если бы вы могли остаться здесь подольше и помочь отцу, он бы благословлял ваше имя во веки веков.

Чарити испуганно зажала себе рот ладонью.

– Я заболталась и забыла о своих обязанностях.

Она удалилась легкой танцующей походкой и тут же вернулась в сопровождении Каллена и Росса.

– Доброе утро, голубушка, – с улыбкой приветствовал ее Каллен. – Я поручил Чарити дать мне знать, как только вы спуститесь.

– Я не хочу отвлекать вас от работы.

– Я могу работать в любое время. Росс и я позавтракаем с вами. Ветчина и бекон уже готовы. Яйца Кэйтлин вам приготовит в любом виде, а лепешки у нее тоже готовы.

– Я начну с кофе. Налить вам?

– По утрам я предпочитаю чай. А Росс наверно выпьет еще чашку кофе. Росс?

Молодой человек кивнул.

Эйдан налила две чашки и передала одну Россу.

Каллен подвинул ей стул и занял свое место во главе стола, Росс сел по правую его руку, Эйдан – по левую.

К столу подошла Чарити.

– Что вам угодно, мистер Глин?

– Бекон и несколько лепешек.

– Мисс О’Мара?

– Пожалуй, то же самое.

– Мистер Делани?

– Ничего, спасибо. Я выпью кофе.

Эйдан и Каллен вступили в оживленный разговор. Росс, как и накануне, молча слушал и наблюдал.

Когда наконец Эйдан откинулась на стуле с чашкой кофе в руке, Каллен сложил салфетку.

– Вчера я не хотел вас торопить. Я знал, что вам нужен отдых после перелета, но надеюсь, теперь, когда вы отдохнули, вы расскажете мне откровенно о своей матери и бабушке.

– С удовольствием. Что бы вы хотели о них знать?

– Как жилось вашей бабушке в Америке?

– Насколько я помню, она вела обычную жизнь в Лэндсдауне, это маленький городок в штате Нью-Йорк.

– Я знаю, – заметил Каллен.

– Разумеется. Вы же все это расследовали, как видно из документов, что вы мне дали.

– Все было тщательно изучено не только Россом и американской фирмой, но и лично мной.

– Тогда вы поймете мое нежелание подать вам какую-то надежду, что мы можем быть в родстве. А разные фамилии…

Каллен остановил ее движением руки.

– Мы к этому еще подойдем. Пожалуйста, расскажите мне о жизни вашей бабушки в Америке.

Эйдан перевела дух.

– Она вышла замуж за моего деда, Эдварда Мартина, более сорока лет назад и прожила с ним до самой его смерти от инсульта после долгой болезни. Я помню его уже в инвалидном кресле.

– Он был богат?

Эйдан тщательно подбирала слова.

– Он был из состоятельной семьи и унаследовал большое состояние, источником которого было семейное дело. Но он не был деловым человеком и потерял почти все, неразумно вкладывая деньги. Если бы не усилия бабушки, семья бы осталась ни с чем.

– Ваша бабушка сама вела дела? – удивился Каллен.

– По необходимости. Она возглавила фирму, заплатила долги и потом заработала столько, что им бы хватило на обеспеченную старость. Но дед не дожил до преклонного возраста.

– А что она делала после его смерти?

– Она все время говорила о поездке в Ирландию. Мне кажется, она только и жила этой мечтой.

Каллен выпрямился в кресле, не сводя глаз с Эйдан.

Она ответила на его безмолвный вопрос.

– Когда она заболела, о поездке не могло быть и речи. Через год она умерла.

Довольно долго Каллен сидел, опустив голову и рассматривая свои руки. Наконец он поднял взгляд.

– А ваша мать? Как она жила?

Эйдан улыбнулась.

– Она вышла замуж за моего отца, Джона О’Мара, когда ей было двадцать девять лет.

Каллен приподнял брови.

– Так поздно?

Эйдин усмехнулась:

– Наверно, да, хотя мне двадцать пять, и старой девой я пока себя еще не считаю.

– Я не это имел в виду… Ваша бабушка вышла замуж в семнадцать.

– Я не упоминала ее возраст. Это было в документах, которые вы мне прислали?

Он пожал плечами.

– Это не имеет значения. Расскажите мне о вашей матери.

– Они с отцом были женаты двадцать лет, когда он умер. Его болезнь поглотила все ее сбережения, но мы как-то справлялись, пока она сама не заболела.

– Как я понимаю, вы оставили работу, чтобы за ней ухаживать.

Эйдан поставила чашку на стол. Встретившись с Калленом глазами, она посмотрела на него в упор.

– Я потратила все наши сбережения. Я продала машину и свою квартиру и поселилась с матерью. Я не горжусь тем, что у меня долги, но и не стыжусь этого. Так сложилось, но я скоро соображу, что мне делать дальше. Но я знаю одно: вы страстно желаете найти свою дочь, и мне жаль, что моя мать не может ею быть. Как я вам говорила, ее родители Морин и Эдвард Мартин. У меня есть копия их свидетельства о браке и копия свидетельства о рождении моей матери. Я полагаю, это должно положить конец вашим утверждениям, что между нами есть какое-то родство. Вы явно не можете быть отцом моей матери, так как эта честь принадлежит Эдварду Мартину.

Он хотел было что-то сказать, но она покачала головой.

– Подождите! Дайте мне закончить. Мне нелегко это сказать, но я должна. – Каллен никак не отреагировал на ее слова. Росс напряженно нахмурился, словно под дулом пистолета. – Честно говоря, я приехала сюда по двум причинам. Удовлетворить свое любопытство в отношении человека, готового пригласить в Ирландию совершенно постороннюю женщину, и получить деньги, которые были мне обещаны за доставленное беспокойство. Этим мне гордиться не приходится, но я по уши в долгах и увидела в этом способ решения хотя бы некоторых моих проблем.

Эйдан вконец разволновалась, она ждала взрыва возмущения, который должен был последовать за ее словами.

Но вместо ожидаемого гнева и бурного разочарования Каллен просто наклонился и положил свою руку на ее.

– Мне больно слышать о ваших долгах, хотя вы и не могли поступить иначе. Вы свое сказали. А теперь позвольте мне рассказать мою историю.

Она кивнула, отняла у него свою руку и откинулась на спинку стула. Ей хотелось избежать всякого контакта с ним во время его рассказа. Ей хотелось, чтобы это неприятное объяснение поскорее закончилось.

Лицо Каллена оживилось.

– Мне было семнадцать лет, когда я встретил свою любовь, любовь всей моей жизни. Ее звали Мойра Фитцгиббон, и она жила в Глинкилли. Это была самая красивая девушка, какую я когда-либо видел, с белоснежной кожей, сверкающими зелеными глазами и темными как ночь волосами. – Он улыбнулся Эйдан. – Вы на нее очень похожи.

– Этого не может быть, потому что…

Не успела она закончить, как Каллен перебил ее:

– Отец Мойры считал, что я ее недостоин, так как я был простой рабочий, а он – крупный землевладелец, сдававший землю в аренду фермерам. Мойра и я были молоды, глупы и отчаянно влюблены. И случилось то, что испокон века случается с влюбленными. – Он помолчал немного. – Когда Мойра сказала мне, что ждет ребенка, я пошел к ее отцу и попросил ее руки.

Эйдан взглянула на Росса, кому все это было наверняка давно известно. Но он наблюдал за стариком с таким напряженным вниманием, что она снова обратилась к Каллену и его рассказу.

– Хью Фитцгиббон сказал, что я опозорил его дочь и что он скорее в гробу ее увидит, чем замужем за кем-то вроде меня.

 

Хотя Эйдан дала себе слово не перебивать старика, она не могла удержаться от восклицания:

– Какой ужас! И что же вы сделали?

– Я пошел к нашему приходскому священнику и умолял его вступиться за меня перед Хью Фитцгиббоном. Я сказал, что пойду на все, стану работать на трех работах всю жизнь, чтобы содержать Мойру и ребенка. Священник согласился поговорить с Хью Фитцгиббоном после воскресной обедни. Три следующих дня были самыми долгими в моей жизни. Тогда я не знал, – проговорил он словно про себя, – что оставшаяся жизнь покажется мне еще длиннее.

– И что же, он отказал священнику?

– Хуже. В воскресенье вечером отец Райан пришел и рассказал мне, что дом Фитцгиббонов опустел. Хью с женой ночью увезли дочь в Дублин, а оттуда в Америку, поклявшись, что мне больше никогда не увидеть Мойру.

– Вы не пытались поехать вслед?

– А как бы я мог? У меня гроша не было за душой. Хью был прав. Я был рабочий. Но не простой. Всю свою жизнь я собирал состояние, чтобы отыскать мою Мойру и нашего ребенка и вернуть их себе. Но Хью меня всегда опережал. Когда они высадились в Америке, Хью сменил фамилию на Гиббонс и взял свое второе имя, Фрэнсис. Я искал Хью Фитцгиббона и нашел их дюжину, но это все были не те. А Мойра стала Морин Гиббонс и вышла замуж, как только сошла с парохода в Нью-Йорке. Не кажется ли вам это странным?

– Вовсе нет. Вы говорите, ваша Мойра была красавица. Если даже предположить, что моя бабушка и была ваша Мойра, то разве странно, что Эдвард Мартин был тоже поражен ее красотой? Что же тут странного, что они встретились, полюбили друг друга и сразу поженились?

– И меньше чем через семь месяцев родилась ваша мать.

Эйдан нахмурилась.

– Не пытайтесь истолковать это по-другому. На самом деле я слышала, что моя мать родилась недоношенной и очень слабой.

Он усмехнулся.

– Множество детей приходят в этот мир раньше положенных девяти месяцев. И не все из них слабы от рождения. Говорят, что половина населения земли появляется на свет незапланированно. Многие из нас дети случая. А ваш дед производил впечатление человека импульсивного, готового жениться на девушке, которую только что встретил?

Эйдан рассмеялась:

– Совсем наоборот. Он был очень сдержанный, дисциплинированный человек. Но я не знала его молодым. Быть может, в зрелом возрасте он избавился от юношеской импульсивности.

– Или его убедили жениться на опозоренной молодой женщине, которой был нужен муж, чтобы прикрыть ее грех. Я знал Фитцгиббона. С него бы сталось предложить большое приданое, чтобы сбыть с рук своевольную опозоренную дочь, избавив себя с женой от внука-безотцовщины.

Эйдан покачала головой.

– Я не могу принять такую версию. Я знаю то, что я знаю: Эдвард Мартин был мой дед, а его жена Морин – моя бабушка. Их дочь была моя мать, которую я любила больше жизни. Я просто не могу допустить, что вся их жизнь была сплошная ложь.

– Не ложь, Эйдан. Результат сложившихся обстоятельств. Мы делаем все, чтобы выжить. Ваша бабушка не была исключением.

– Но чтобы никогда ничего не сказать маме… – Эйдан развела руками. – Они были так близки. У нее было много времени рассказать правду маме, она бы ей сказала правду о ее происхождении.

– Возможно, она так и сделала, а ваша мать сочла за благо вам об этом не рассказывать. И еще одно о вашей матери. Вы не сказали мне, как ее звали.

– Клер.

– Говорил я вам, как звали мою мать? – Каллен выдержал драматическую паузу. – Клер.

Эйдан вздрогнула.

– Совпадение.

– Может быть.

– Или вы все это придумали.

– Я мог бы. Но имеются документы, подтверждающие мои слова. Моя мать, Клер, любила Мойру как родную дочь и горевала со мной, когда мою любимую увезли в Америку. Представьте себе только, как моя дорогая мама жаждала увидеть единственную внучку. Но этого ей не было дано. И хотя Мойра была вынуждена сменить имя, лгать и выйти за другого, она все же пожелала дать своей дочери имя Клер в память о моей матери, которую ей не суждено было больше увидеть.

Эйдан прижала пальцы к вискам. У нее разболелась голова.

– Простите, но для меня это слишком много, чтобы все осознать и во всем разобраться.

– Я понимаю ваши чувства, я сам многое испытал. – Его тон смягчился. – Годами гнев сменялся во мне печалью, решимость растерянностью, надежда безнадежностью. Бывало, я приходил в отчаяние. После долгих поисков я узнал фамилию человека, за которого вышла Мойра. Как же я был рад, как полон надежд! Но меня ждал новый удар: я узнал, что Мойра и наше дитя умерли.

Его взгляд словно потух. После паузы, собравшись с силами, он продолжил:

– Но ты жива, Эйдан. Дочь моей дочери. Мои поиски все же были не напрасны.

Эйдан вскочила на ноги, чуть не опрокинув стул.

– Я не могу принять все это без доказательств. Вы рассказали мне грустную историю. Есть некоторые совпадения, но мне нужно больше.

– Очень хорошо, – старик взглянул на Росса. – Мы так и думали, что тебя будет трудно убедить. Нам и для суда тоже больше потребуется. Ведь так, Росс?

– С вашего позволения, – тут же продолжил Росс, – Каллен желал бы провести генетический анализ. Это просто. Лаборант из местной больницы будет здесь в течение часа. Он возьмет мазок изо рта у вас обоих, и через двое суток будет точно установлено, являетесь ли вы кровными родственниками.

– Двое суток, – повторила Эйдин. – Я надеялась успеть на самолет сегодня вечером.

– Само собой разумеется, – добавил Росс, – в случае отрицательного результата Каллен сдержит свое обещание отправить вас домой первым классом и щедро рассчитаться с вами за испытанные неудобства.

Эйдан обдумала предложение. Она могла бы уехать немедленно и потом всю жизнь сомневаться, была ли ее бабушка возлюбленной Калена, или отложить свой отъезд на два дня и узнать все доподлинно.

Еще два дня в этой волшебной обстановке и солидное вознаграждение за потраченное время.

Она перевела взгляд с Каллена на Росса.

– Я думаю, это отличная идея. И как вы сказали, она устранит все сомнения. Вы прямо сейчас позвоните в больницу?

Росс кивнул.

– Тогда с вашего разрешения я пока пойду к себе.

Каллен встал.

– Росс тебя проводит.

– Нет, – возразила она. Слишком уж много эмоций рвалось наружу. Она была не в силах добавить к ним еще и те, которые вызывала у нее близость Росса.

– Я привыкла сама заботиться о себе. Дайте мне только знать, когда придет лаборант.

Прежде чем Каллен или Росс успели что-то сказать, она быстро вышла и поспешила наверх, чтобы обдумать услышанное.

 

5

 

Эйдан ходила взад-вперед по комнате в полном смятении. Дело было не столько в том, что ее рассудок отказывался принять рассказанную Калленом историю, сколько в том, что он посеял в ее душе семена сомнения.

А что, если его Мойра и была ее бабушка Морин? Что, если ее ребенок был не от Эдварда Мартина, а от Каллена?

Эйдан цеплялась памятью за образ своей милой, стойкой бабушки, погрузившейся в деловые проблемы мужа и сумевшей предотвратить банкротство.

Все, кто знал Морин Гиббонс, были поражены ее твердостью. На протяжении всей своей супружеской жизни она всегда во всем уступала мужу. Именно он выбирал мебель, новую машину, даже ее туалеты. Хотя нельзя было назвать его тираном, несомненно, он играл в семье доминирующую роль.

Что, если не она, а ее отец выбрал ей мужа? Что, если это был брак по расчету, с целью скрыть позор, который она навлекла на себя и на родителей? Это во многом могло бы объяснить отчужденность между супругами. Эйдин пыталась вспомнить, случалось ли ей видеть проявления нежности в их отношениях.

Раздался стук в дверь.

– Это вы, Чарити?

Стук повторился, а затем дверь открылась.

Эйдан зашла в ванную и сполоснула лицо холодной водой, перед тем как выйти в гостиную.

– Извините. – Заметив встревоженное выражение ее лица, Росс остановился в дверях. – Я предлагал дать вам больше времени, чтобы успокоиться, но Каллен не хотел ждать ни минуты. Он прислал меня извиниться перед вами за то, что расстроил вас. Он настоятельно просит вас взглянуть на некоторые сохраненные им вещи.

– Я не могу. Я не готова…

Он остановил ее жестом.

– За все годы, что я его знаю, он никогда никого ни о чем не просил. Сейчас это для него важнее всего на свете. Вы, – подчеркнул он, – и ваше мнение о нем важнее всего на свете для него.

– Я снова скажу, что не та, кем он хочет меня видеть.

– Да, вы уже говорили это. Но вы же слышали его рассказ.

– А он слышал мой. Просто потому, что он хочет, чтобы моя бабушка оказалась той самой единственной его любовью, это еще не значит, что так оно и было.

– У него есть документы…

– И у меня тоже. Свидетельство о рождении, о браке…

– Где можно было проставить любое имя, особенно когда речь шла об иммигрантах, отчаянно пытавшихся скрыть свою подлинную личность. Вы же знаете, что тогда было так.

– Мои родители и их родители жили обычной жизнью.

– Как и живут тысячи людей, стремящихся слиться с новой средой.

– Постойте, – Эйдан потерла виски. – По вашим словам выходит, что мои предки были преступники.

– Они были добропорядочные люди, считавшие, что внебрачный ребенок – это позор для семьи. Они старались защитить не только собственную репутацию, но и репутацию своей дочери. Вы же слышали Каллена. Они считали его недостойным своей единственной дочери, поэтому они начали новую жизнь в чужой стране и убедили Мойру сделать то же самое. Может быть, она тоже хотела начать все сначала. Может быть, она не так сильно любила Каллена, как он ее. Может быть, ее преданность родителям была сильнее, чем увлечение пылким юношей. Какова бы ни была причина, уговорили они ее или принудили, что сделано, то сделано. Прошлого не изменить. Но вы хотя бы дождитесь результатов анализа ДНК, прочтите письма, которые Каллен годами писал своей Мойре. Ни одно из них до нее не дошло. Но он берег их, надеясь, что когда-нибудь вручит ей как доказательство своей любви. Он горячо желает, чтобы вы прочли его письма и просмотрели кипы документов, которые он собирал долгие годы в поисках своей единственной любви. А потом прислушайтесь к голосу своего сердца.

Эйдан посмотрела на стопку бумаг, оставленных им на кофейном столике.

– А зачем все это лично вам, Росс?

Он выпрямился.

– Я люблю и уважаю Каллена, и я счастлив, что у него наконец есть шанс осуществить свою мечту.

По тому, ка́к он это сказал, она поняла, что эти слова шли у него от самого сердца.

Когда он направился к двери, Эйдан тихо проговорила:

– Хорошо, я прочитаю его письма и документы. Но я ничего не могу обещать.

Росс ушел, а Эйдан устроилась на кушетке у окна и погрузилась в признания юного Каллена Глина, адресованные женщине, которую он любил и потерял.