Как построен мир из кристаллов и атомов

 

 

Рис. 4. Кристаллическая решетка на плоскости

 

Рис. 5. Кристаллическое строение поваренной соли – хлористого натрия. Черные шарики – атомы хлора, белые – атомы натрия

 

Не знаю, бывал ли читатель когда‑либо в еловом лесу, правильно посаженном грядками: вокруг большие деревья идут стройными рядами, и далеко‑далеко видит глаз между ними. Когда вы стоите в точке с кружком, как это изображено на рис. 4, такие ряды тянутся направо и налево, вперед и назад. Когда вы отступаете на шаг назад (в место, обозначенное на рисунке крестиком), новые ряды открываются в других направлениях; весь лес перед вами рисуется в виде странной решетки.

То же испытали бы мы, если бы наши глаза стали увеличивать в миллиарды раз окружающий мир. Мира предметов больше бы не стало: все нежданно перед нами заменилось бы такими же стройными и бесконечными решетками.

Длинные ряды тянулись бы не только вбок, как в лесу, а вверх и вниз, во все стороны. А сама решетка была бы образована не деревьями, а маленькими шариками, которые висели бы в воздухе на расстоянии нескольких метров или десятков сантиметров друг от друга, в строжайшем порядке.

Так иногда висят электрические лампочки в залах библиотек, аудиторий, клубов. Мы оказались бы в замечательно красивом лесу. В одной части леса, там, где случайно наш глаз упал бы на кусочек или щепотку порошка соли, мы увидели бы ровные и прямые ряды, так, как это показано на рисунке.

Нас окружил бы еще более сложный и красивый переплет решеток, если бы мы смогли войти внутрь частицы известняка или же куска железа, меди.

Мы должны пояснить эту картину читателю: эти сетки и решетки из шариков, расположенных по каким‑то очень определенным законам геометрии, есть не что иное, как те прекрасные образования, которые мы называем кристаллами.

Почти весь мир кристалличен, и лишь немногие вещества состоят из хаоса этих же точек.

Те красивые кристаллы, которые растут в наших кристаллизаторах, или те, которые мы встречаем в горах, – не что иное, как внешнее проявление этих законов. Теперь нам удалось изучить, как построены эти решетки и сетки того мира, о котором мы говорили.

Но присмотримся более внимательно, заострим еще больше наш взор и усилим увеличение наших глаз еще в тысячу раз.

Расстояние между отдельными точками будет измеряться не метрами, а целыми километрами, и мы потеряем картину рядов, сеток. Теперь мы увидим шарики уже не в виде маленького однородного тела, а в виде целого сложного мира. Вокруг нас будут вертеться мелкие тела, сложными путями окружающие центральное ядро. И внутри этого нового, необычайного мира мы сможем гулять подобно Гулливеру.

Какие‑то силы будут направлять эти тельца, и они, перескакивая с одного пути на другой, будут излучать молнии света; целая система как бы солнц с планетами будет нас окружать. Мы совсем забыли привычный мир наших городов, домов, камней, животных, растений. Мы забыли стройные ряды решеток, сеток; мы оказались в самом атоме вещества и в среде его электронов.

А дальше что?

Можно ли еще увеличить силу наших глаз и, оставив мир атомов, попасть в еще какой‑то новый мир? Вероятно, да, но в какой – мы еще не знаем.

Для него наши глаза должны еще усилить свое увеличение в десятки тысяч раз, а сам человек в этом случае оказался бы в мире самых мельчайших телец – электронов, двигающихся подобно планетам вокруг Солнца.

Весь мир построен из мельчайших атомов различных веществ. Весь мир представляет собою прекрасную гармоническую постройку, в которой шарики‑атомы точно расположены в мировом пространстве по законам геометрии.

В мире царят кристалл и его твердые прямолинейные законы. Одни кристаллы большие – это целые сплошные массы, в них входит такое большое количество и решеток, и самих атомов, что нам надо было бы написать единицу по крайней мере с тридцатью пятью нулями, чтобы выразить их число.

Есть другие постройки, в которых обыкновенный глаз не может различить какой‑либо правильности; есть вещества, частицы которых состоят из отдельных сотен или тысяч атомов: такова, например, сажа наших дымовых труб или растворы золота в воде.

Все вокруг состоит из различных атомов, то сложных, то более простых; всего нам известно около ста типов этих атомов.

Но как различно построены какой‑либо маленький и простенький атом водорода и, например, один из самых тяжелых атомов – атом металла урана!

Триллионы триллионов этих атомов входят в состав каждого кубического сантиметра вещества, и все‑таки глаз ученого проник в эту тайну природы. Физик и кристаллограф – вот те победители, которые старую сказку о Гулливере превратили в действительность наших дней.

 

 

Глава III

История камня

 

Как растут камни

 

Уже много раз говорили мы в наших очерках о том, что камни имеют свою собственную историю жизни, – правда, очень отличную от истории живых существ. Жизнь и история камня очень длинная: она измеряется иногда не тысячами, а миллионами и даже сотнями миллионов лет, и потому нам очень трудно подметить те изменения, которые тысячелетиями совершаются в камне. Нам кажутся постоянными булыжник мостовой и камень среди пашен только потому, что мы не можем заметить, как постепенно под влиянием солнца и дождя, копыт лошадей и незаметных глазу мельчайших организмов и булыжник мостовой, и валун превращаются во что‑то новое.

Если бы мы умели изменять скорость времени и если бы можно было, как в кинематографе, в бешеном темпе провести перед нашими глазами историю Земли на протяжении миллионов лет, то за несколько часов мы увидели бы, как выползают из глубины океанов горы и как они снова превращаются в низины; как образовавшийся из расплавленных масс минерал очень быстро рассыпается и превращается в глину; как в секунду миллиарды животных накапливают громадные толщи известняков, а человек в долю секунды уничтожает целые горы руд, превратив их в листовое железо и рельсы, в медную проволоку и машины. В этой бешеной скачке все изменялось и превращалось бы с молниеносной быстротой. На наших глазах камень рос, уничтожался и заменялся бы другим, и, как в жизни живого вещества, всем этим управляли бы свои особенные законы, которые и призвана изучать минералогия.

Мы начнем изучение минеральной жизни Земли с недоступных исследованию глубин – с зоны магмы, там, где температура немного выше 1500 °C и где давление достигает десятка тысяч атмосфер.

Магма – это сложный взаимный раствор‑расплав огромного количества веществ. Пока она кипит в недоступных глубинах, пропитанная парами воды и летучими газами, в ней идет своя внутренняя работа, и отдельные химические элементы соединяются в готовые (но еще жидкие) минералы. Но вот температура падает – под влиянием ли общего охлаждения, потому ли, что магма проникает в более холодные и более высокие зоны, но она начинает застывать и выделять из себя отдельные вещества. Одни соединения раньше переходят в твердое состояние, чем другие, они закристаллизовываются и плавают или падают на дно еще жидкой массы. К возникшим твердым частицам мало‑помалу силами кристаллизации притягиваются все новые и новые; твердое вещество собирается вместе, отделяясь от жидкой магмы.

 

Рис. 6. Схема строения земной коры: 1 – толща осадочных пород; 2 – метаморфические породы; 3 – глубинные гранитные породы; 4 – тяжелые глубинные породы; 5 – магматические очаги; 6 – действующий вулкан

 

Кристаллизуясь, магма превращается в смесь кристаллов – в ту минеральную массу, которую мы называем кристаллической горной породой. Начиная со светлых гранитов и сиенитов и кончая темными, тяжелыми базальтами пестрой картиной лежат перед нами затвердевшие волны и брызги некогда расплавленного океана. Сотни различных названий дает им наука петрография, пытаясь в их строении и химическом составе найти отпечаток их прошлого в неведомых глубинах Земли.

Состав твердой горной породы – это далеко не то, что состав самого расплавленного очага. Огромное количество летучих соединений пропитывает его расплавленную смесь, выделяется могучими струями, пронизывает ее покров; и долго курится и дымится ее очаг, пока смесь совсем не застынет в твердую горную породу. Только ничтожная часть этих газов остается внутри затвердевшей массы, другая часть поднимается к земной поверхности в виде газовых струй.

Далеко не все эти летучие соединения успевают достигнуть земной поверхности. Огромная часть их осаждается еще в глубинах, пары воды сгущаются; по трещинам и жилам текут к поверхности Земли горячие источники, медленно охлаждаясь и постепенно выделяя из растворов минерал за минералом. Часть газов насыщает воды и в виде ключей или гейзеров вырывается на поверхность Земли, другая образует твердые соединения.

Горячие источники – ювенильные, молодые воды, по выражению знаменитого венского геолога Зюсса, – это те пути, которые связывают жизнь магм с жизнью земной поверхности. Их число очень велико, и мы не можем даже приблизительно выразить их количество в цифрах, хотя и знаем, что в одних Соединенных Штатах Америки их зарегистрировано не менее десяти тысяч, а в Чехословакии – свыше тысячи, среди которых много целебных, например знаменитый горячий ключ Штрудель в Карловых Варах. Эти источники приносят с собой из глубин чуждые поверхности вещества, и по стенкам трещин, по мельчайшим трещинам пород начинают осаждаться минералы, сернистые соединения тяжелых металлов. Так возникают из летучих соединений глубинных магм рудные месторождения, рождаются те скопления полезных ископаемых, которые так жадно разыскивает человек для своей промышленности. А на поверхности Земли вся эта масса воды, летучих соединений, паров, газов, растворов, которые не были задержаны по дороге из глубин и не осели в форме разных минералов, вливается в атмосферу и в океан, постепенно, в течение многих геологических периодов, приводя их к современному состоянию.

Так мало‑помалу создавались наш воздух и наши океаны с их теперешним составом и свойствами – как результат всей долгой истории Земли.

Мы на поверхности. Из недр Земли наша мысль переносит нас к окружающим явлениям природы, и мы ищем вокруг себя новые картины минеральной жизни Земли.

Над нами океан атмосферы – сложной смеси паров, газов, земной и космической пыли. Дальше десяти – пятнадцати километров от земной поверхности почти совершенно не сказывается влияние превращений земли. Еще выше, за пределами серебристых облаков, начинаются зоны, более богатые водородом, а на самой границе, доступной нашим исследованиям, сверкают в спектрах северных сияний линии газа гелия. Ближе к нам, в нижних слоях атмосферы, где носятся частички, выброшенные вулканами, где клубится пыль, поднятая ветрами и бурями пустынь, – здесь для нас открывается особый мир химической жизни.

Тесно с атмосферой связаны в своей истории превращения поверхностных вод. Перед нами пруды и озера, болота и тундры с их постепенным накоплением гниющего органического вещества. В тине и иле, застилающих их дно, идут свои малоизученные процессы: медленно стягивается железо в бобовые руды, происходит сложный распад сернистых органических соединений, образуя стяжения железного колчедана. Беспрерывно теплится микроскопическая жизнь, вызывая и собирая все новые и новые продукты. Шире разрастаются эти картины в морских бассейнах, еще грандиознее раскрываются они на просторе вод океанов…

Но перейдем к твердой земле. Здесь царство могучих деятелей земной поверхности – угольной кислоты, кислорода и воды. Постепенно и неуклонно нагромождаются здесь песчинки кварца, угольная кислота завладевает металлами (кальцием и магнием), кремниевые соединения глубин разрушаются и превращаются в глины. Ветер и солнце, вода и мороз помогают этому разрушению, унося ежегодно свыше пятидесяти тонн вещества с каждого квадратного километра земли.

Под покровом почвы глубоко тянется мир разрушения, и до пятисот метров в глубину идут процессы изменения, все ослабевая в своей силе и заменяясь ниже новым миром образования камня. Так рисуется нам неорганическая жизнь земной поверхности.

Вокруг нас идет напряженная химическая работа. Всюду старые минеральные тела перерабатываются в новые, осадки ложатся на осадки, накопляются минералы; разрушенный и выветрившийся минерал сменяется другим, незаметно на некогда свободную поверхность ложатся новые и новые слои. Дно океана, илистые массы болота или каменистые русла рек, песчаные моря пустыни – все должно исчезнуть или в потоках текучей воды, или в порывах ветра, или же сделаться достоянием глубины, покрывшись новым слоем камня. Так, постепенно, продукты разрушения Земли, ускользая от власти деятелей поверхности и закрываясь новыми осадками, переходят в чуждые им условия глубин. А в глубинах породы воскресают в совершенно новом виде. Там они соприкасаются с расплавленным океаном магмы, который проникает в них, то растворяя, то вновь выкристаллизовывая минералы.

Так в своей истории связываются осадки поверхности с магмой глубин, и в вечном круговороте много раз в истории нашей планеты совершает этот долгий путь частица каждого вещества.

Камни живут и изменяются, отживают и снова превращаются в новые камни.

 

Камни и животные

 

Сейчас мы знаем, что между камнями и животными существует очень тесная связь. Деятельность организмов на земле связана по преимуществу с очень тоненькой пленкой, которую мы называем биосферой. Вряд ли особенно высоко в атмосфере сказывается ее влияние, хотя некоторые ученые обнаружили живых зародышей микробов в воздухе на высоте двух километров. Воздушные течения заносят споры и грибки на высоту десяти километров. Не глубже двух тысяч метров проникает жизнь и в глубину твердой земной оболочки. Только в морях и океанах шире раздвигается область ее деятельности, здесь от самой поверхности вод до наибольших глубин мы находим органическую жизнь. Но и в самой поверхностной пленке Земли распространение жизни гораздо шире, чем принято думать.

Данные знаменитого русского биолога Мечникова заставляют предполагать, что некоторые организмы выдерживают перемены и колебания условий гораздо большие, чем те, что переживает сама поверхность Земли.

Мне вспоминаются описания одной экспедиции, которая на снегах и льдах Полярного Урала наблюдала мощные размножающиеся колонии одной бактерии. Эти колонии так разрастались, что давали начало почвенному покрову на сплошной массе полярного льда. По берегам кипящих бассейнов знаменитого Йеллоустонского парка в США разрастаются некоторые виды водорослей, и они при температурах, близких к 70 °C, не только живут, но и осаждают кремнистый туф.

Пределы жизни гораздо шире, чем мы думаем: так, для бактерий и плесневых грибков или их спор жизнь сохраняется в пределах от +180 °C до –253 °C!

Но в самой зоне биосферы, в той пленочке, что мы называем почвой, – там эта роль органической жизни сказывается особенно полно. В одном грамме почвенного покрова число живых бактерий колеблется между двумя и пятью миллиардами. Огромное количество дождевых червей, кротов или термитов неизменно разрыхляет почву, облегчая проникновение газов воздуха. Действительно, в почвах Средней Азии число крупных живых существ (жуков, муравьев, мух, пауков и прочих) на один гектар превосходит двадцать четыре миллиона! Значение микрожизни в почвенном покрове не может быть переоценено, и недаром знаменитый французский химик Бертло, говоря о земной поверхности, назвал почву чем‑то живым. Не только эта микроскопическая жизнь своей могучей деятельностью открывает грандиозные картины образования минералов. И более сложные существа своею жизнью и своею смертью участвуют в химических процессах. Мы хорошо знаем о том, как возникают целые острова благодаря жизни полипов. Геология открывает перед нами эпохи, когда возникали коралловые рифы длиной в тысячи километров, в сложной химической жизни прибрежных областей накапливая углекислый кальций из морских вод.

Кто присматривался к нашим русским известнякам, – пожалуй, самой распространенной породе СССР, – тот легко мог заметить, из каких разнообразных остатков органической жизни они составлены: раковинки, корненожки, полипы, мшанки, морские лилии, морские ежи, улитки – все это перемешано в общей массе породы.

Там, где в океанах сталкиваются течения, нередко внезапно создаются условия, в которых жизнь рыб и других организмов делается невозможной. Эти подводные кладбища дают начало скоплениям фосфорной кислоты, и залежи фосфорита в различных по возрасту породах говорят нам о том, что этот процесс не только идет сейчас, но шел и раньше, в отдаленном геологическом прошлом.

Одни организмы участвуют в образовании минералов своею жизнью, вырабатывая из химических элементов земли новые устойчивые соединения, в форме ли известковых скорлупок фосфатных скелетов животных или кремневых панцирей. Другие организмы участвуют в образовании минералов лишь после своей смерти, когда начинаются процессы распада и гниения органического вещества. В том и другом случаях организмы являются крупнейшими геологическими деятелями, и неизбежно весь характер минералов земной поверхности будет зависеть, как он зависит уже и сейчас, от истории развития органического мира.

Все в этой же зоне биосферы как могучий преобразователь выступает и человек, все больше и больше покоряющий силы природы: преобразуя природу, человек превращает ее вещества в такие, которые никогда раньше не существовали в биосфере. Он сжигает более четырех тысяч миллионов тонн угля, нефти и газов ежегодно, растрачивая в своих целях энергию, накопленную в течение долгих геологических эпох. Более четырех миллиардов людей живут на земной поверхности, воздвигая грандиозные постройки, соединяя между собою целые океаны, превращая тысячи квадратных километров голых степей и пустынь в цветущие нивы.

Обработка пород и минералов, усиленная заводская и фабричная деятельность, все новые и новые запросы культурной жизни человечества – все это уже теперь является могучим фактором превращений камня.

Человек в своей хозяйственной деятельности не только использует богатства земли, но и преобразует ее природу. Ежегодно выплавляет сотни миллионов тонн чугуна, миллионы тонн других металлов и этим путем получает такие минералы, которые лишь изредка, как музейную редкость, производит сама природа.

 

Камни с неба

 

Много лет тому назад население Франции было встревожено замечательным небесным явлением. В один и тот же год, 1768‑й, в трех местах упали с неба камни, и пораженные жители уверовали в чудо, вопреки всему, что говорила наука.

Под вечер, около пяти часов, раздался страшный взрыв. На чистом небе вдруг появилось зловещее облачко, и что‑то упало со свистом на поляну, наполовину врезавшись в мягкую землю. Прибежали крестьяне, хотели поднять камень, но он был так горяч, что нельзя было его коснуться. В страхе они разбежались, но через некоторое время снова пришли – камень был холодный, черный, очень тяжелый и лежал спокойно на старом месте…

Парижская академия наук заинтересовалась этим «чудом» и направила для проверки особую комиссию; в нее входил знаменитый химик Лавуазье. Но возможность падения на Землю камня с небес казалась настолько невероятной, что комиссия, а за ней и академия отвергли его небесное происхождение.

А между тем «чудеса» продолжались: камни падали, их падение подтверждали очевидцы. Профессор Берлинского университета Э. Ф. Ф. Хладни одним из первых восстал против косных идей Парижской академии и в своих смелых статьях стал доказывать, что камни действительно падают с неба. Конечно, такие падения нередко окружали фантастическими рассказами, а невежественные люди этот камень считали священным талисманом; иногда его толкли и принимали как лекарство. Упавший в 1918 году около города Кашина камень был беспощадно оббит крестьянами, и истолченные осколки его служили «целебным» порошком для тяжелобольных.

Сейчас мы знаем, что Хладни был совершенно прав, что каждый год камни действительно падают: иногда поодиночке, иногда целыми дождями, иногда в виде мельчайшей пыли, иногда в виде тяжелых больших глыб. Изредка они даже убивают людей и вызывают пожары, пробивают крыши домов, врезаются в пашни или тонут в болотах. Такие камни мы называем метеоритами.

На белом снегу полярных областей, куда не залетает пыль наших городов, дорог, пустынь, нередко можно подметить мельчайшую пыль, «упавшую с неба», состав которой так мало напоминает нам обычные минералы нашей Земли. Некоторые ученые думают, что этой «космической пыли» ежегодно падает на Землю несколько десятков тысяч тонн, или много сотен вагонов.

Но имеются среди метеоритов и исключительные колоссы. В огромном кратере, диаметром в полтора километра, долго искали большой метеорит в Америке, в штате Аризона. Теперь набрели на мелкие осколки этой, вероятно, огромной железной массы, в которой должно содержаться чистого железа на полмиллиарда рублей, весом почти в десять миллионов тонн; но тщетны пока поиски этих богатств. У нас за последнее время вызвал ряд интересных исследований вопрос о громадном метеорите, который 30 июня 1908 года произвел колебание воздуха и почвы во всей Восточной Сибири и упал где‑то далеко в болотистой тайге Подкаменной Тунгуски. Точные приборы даже отдаленной Австралии отметили этот удар о нашу планету.

Экспедиция Академии наук в 1927 году, возглавляемая смелым минералогом Л. А. Куликом, достигла этого места и нашла совершенно поваленный и обгоревший лес. Местные жители – эвенки – рассказывали, что падение метеорита представляло жуткую картину. Грохот оглушил людей, страшная буря валила деревья, гибли олени, земля тряслась, – и все это происходило в ясное, солнечное утро. Что случилось с этим гигантом, мы пока еще точно не знаем, но твердо верим, что человеку удастся разгадать эту тайну сибирской тайги.[14]

Что же представляют собой эти камни и откуда они залетают к нам? Я не буду описывать их внешний вид – лучше пойдите в Минералогический музей Академии наук. Но вот внутреннее строение и состав метеоритов весьма любопытны. Одни очень напоминают наши обыкновенные горные породы, хотя и состоят из ряда минералов, которых мы не знаем на Земле. Другие состоят из почти чистого металлического железа, иногда как бы с капельками прозрачного желтого минерала – оливина.

Ни такого железа, ни таких пород мы на Земле не знаем, и потому несомненно, что они прилетели к нам из межпланетного пространства. Но откуда? Может быть, это бомбы вулканов Луны, выброшенные ею еще тогда, когда кипела ее расплавленная поверхность? Или это осколки тех маленьких планет, которые вращаются вокруг нашего Солнца между Юпитером и Марсом? Или же это обломки случайно залетевших комет? Не скрою, мы не знаем еще происхождения наших гостей, и только смелые догадки могут пока рисовать нам их историю в глубинах Вселенной.[15]

Но мы не очень смущаемся нашим незнанием, ибо прекрасно знаем, что придет время и накопленные сведения раскроют нам и эту тайну природы. Для этого надо быть только хорошим естественником, подробно изучать все явления вокруг нас, точно их описывать, сравнивать их между собой и находить общие признаки в одних и различия в других. Больше ста лет назад известный французский натуралист Бюффон совершенно правильно сказал: «Собирайте факты – из них родится мысль».

Так и минералог нашего времени тщательно собирает метеориты, изучает их состав и строение, сравнивает их с земными камнями и делает ряд интересных выводов и догадок.

Вот каменный дождь 30 января 1868 года в бывшей Ломжинской губернии – тысячи камней равных величин в черной оплавленной корочке падают на землю и на только что замерзшую речку, но камни не пробивают даже тонкого слоя льда.

Знаем мы и другие метеориты, которые косо падают на землю (в Алжире в 1867 году), но с такой скоростью и с такой силой, что вырывают на протяжении целого километра длинную и глубокую борозду.

Знаем мы, что падают метеориты обычно очень сильно нагретыми, раскаляются иногда до температуры выше 2000 °C. Но замечательно, что это нагревание касается лишь поверхности камня, а внутри он обычно очень холодный – настолько, что пальцы мерзнут, прикасаясь к нему. Обычно метеориты раскалываются в полете вследствие неравномерного давления воздуха и иногда превращаются в каменный дождь, который разбрасывает осколки на протяжении нескольких километров.

Все эти обломки тщательно собирают и хранят в различных музеях. Самые лучшие собрания метеоритов имеются в четырех музеях: в нашем Минералогическом музее Академии наук в Москве, в Чикагском естественно‑историческом музее, в Лондоне – в Британском музее естественной истории и в Вене – в Национальном музее.

Мы знаем много замечательных рассказов о падении камней с неба, но ни один из них не открывает нам пока тайны их происхождения.

Вот сообщение, появившееся в «Известиях» 27 октября 1937 года.

 

 

«МЕТЕОРИТ „КАИНЗАС“ ДОСТАВЛЕН В МОСКВУ

Тринадцатого сентября на поле и в лесу колхоза „Каинзас“, расположенного на границе Муслюмовского и Калининского районов Татарии, упали куски крупного метеорита. Один из них, весящий пятьдесят четыре килограмма, едва не убил работавшую в поле колхозницу Мавлиду Бадриеву. Воздушная волна была настолько сильна, что Бадриева, находившаяся в четырех‑пяти метрах от места падения метеорита, была сбита с ног и контужена.

Огромный осколок весом в сто один килограмм упал в лесу, обломив ветви одного из деревьев. Недавно этот метеорит, названный по месту падения „Каинзас“, доставлен в Метеоритную комиссию Академии наук СССР. Каменный этот осколок является самым крупным среди метеоритов такого типа в коллекции Академии наук СССР. В инвентарную книгу метеоритов он записан за № 1090.

Вместе с этим осколком в Москву доставлены еще четыре осколка, в том числе метеорит, весящий семь граммов. Это самый маленький метеорит из числа найденных местными жителями в районе падения осколков. В поисках осколков активное участие принимали местные колхозники.

Двенадцатого мая нынешнего года на территории Киргизской ССР упал каменный метеорит весом в три килограмма. Этот метеорит, названный „Каптал Арык“, также доставлен в Академию. Колхознику Арыкбаю Декамбаеву, обнаружившему метеорит, послана премия».

 

В темный ноябрьский вечер выйдем на улицу и полюбуемся картиной звездного неба. Во всех направлениях зажигаются нити падающих звезд. Какие‑то неведомые нам космические тела несутся в мировом пространстве мимо Земли, лишь ненадолго вспыхивая на границе ее атмосферы. Сотни, тысячи падающих звезд вокруг нас, но ни одна из них не падает к нам на Землю в дни этих звездных потоков. Звезды падающие и звезды, упавшие на нашу Землю, – не одно и то же, хотя так похож иногда их полет. Но во всяком случае камни, упавшие с неба, – это тоже частички того звездного неба, которым мы восторгаемся в морозную зимнюю ночь, кусочки других, неведомых нам миров Вселенной.

Чудес на свете нет, а чудесами обычно люди называют то, чего еще не поняли. Так давайте усилим нашу работу и поймем!