Антииудейская и антиязыческая полемика

Автор явно христианин из греков: он полемизирует и с язычниками, и с иудеями. Греко‑римскую религию он отметает, видя в ней почитание безжизненных статуй: каменных и медных, серебряных и золотых.

Язычники не понимают, насколько смехотворно их идолопоклонство. «Богов» из камня и глины они чтут, но не охраняют, понимая, что на них никто не позарится, а статуи серебряные и золотые, наоборот, запирают на ночь, чтобы не украли. Получается, что «боги» не могут сами о себе позаботиться.

Порицает автор и иудаизм. Иудеи исповедают единобожие, но как‑то бестолково. Думают почтить Бога жертвами, хотя Богу жертвы не нужны. Забота о кашруте, субботе, обрезании, постах и новолуниях смешна. Полагать, будто Бог запрещает делать в субботу добро или тщеславиться уменьшением плоти, якобы богоугодным, – суеверная чепуха. Такая позиция автора напоминает антииудаизм Послания Варнавы.

Языкохристиане, полагает автор, ничуть не хуже своих языческих соотечественников. Они живут в тех же городах, говорят на том же языке и следуют тем же житейским обычаям. Иудеи нападают на них как на иноплеменников, и греки гонят их. Вообще мир ненавидит христиан, но христиане любят своих гонителей, и число их возрастает изо дня в день, несмотря на испытания (К Диогнету, 5–6).

Образ Иисуса

 Послание к Диогнету сообщает нечто более важное, когда речь заходит о превосходстве христианства и о характере божественного откровения в нем. Посланником был не ангел и не человек, но Демиург, небесный Художник, через которого был создан мир. Этот термин, заимствованный у Филона Александрийского и платоников, станет частью христианской богословской лексики. Сказано, что Бог

...

послал самого Художника и Создателя всего, Которым Он сотворил небеса, Которым заключил море в своих пределах, Которого тайны верно сохраняют все небесные тела, от Которого солнце получило определенные меры дневных течений своих, повелению Которого повинуется луна, освещая ночью, Которому повинуются звезды, следуя течению луны… Вот кого послал Он к людям… Он послал Его с благостью и кротостью. Он послал как царь, посылающий царя сына, послал как Бога, послал к человекам…

(К Диогнету, 7:2–4) [25]

Отождествляя «Художника» с «Рабом» (pais; К Диогнету, 8:9; 9:1) и «Сыном Божиим» (ho huios tou theou; К Диогнету, 9:4), автор достигает того, что философские образы обретают христианскую окраску. Даже не называя Иисуса напрямую, он развивает учение Иоаннова Пролога о Логосе через понятие «Демиург», которое сыграет во времена Никейского собора видную роль в арианских спорах. Хотя за вычетом понятия «Демиурга», данный текст не содержит ничего абсолютно нового, он очень показателен в плане того, какой была в середине II века христология в греко‑римском мире.

Подытоживая учение мужей апостольских, стоит заметить следующее.

Учение о Церкви еще не закрепилось, но определенно развивалось. В частности, Игнатий Антиохийский был сторонником монархического епископата: каждая церковь – под полным контролем одного епископа, понимаемого как земной представитель Иисуса и бесспорный глава своих помощников, священников и дьяконов, и всей конгрегации верующих. Церковь все больше осознавала себя как Божье сообщество, способное дать отпор иудействующим (т. е. христианам, желавшим соблюдать Закон Моисеев), иудеям, гностикам‑докетам и язычникам, которые видели в христианстве смехотворное суеверие. Черпая мужество в убежденности в собственном божественном избрании, христиане не склоняли голову перед римскими гонениями.

Особенно важно отметить особенности христологии. Во времена Первого послания Климента, «Мученичества Поликарпа» и Послания к Диогнету Иисус часто именовался «Сыном Божиим», «Первосвященником» и «Спасителем», но иногда его называли и титулом «Раб» (pais), унаследованным от первоначального иудеохристианства. Однако внимательное изучение источников показывает, что христология постепенно развивалась. Иисуса повышали в статусе. Из харизматического пророка, «Мессии» и «Сына Божьего» (в расплывчатом смысле) он превратился в фигуру божественную. Огромную роль здесь сыграл Игнатий Антиохийский, но соответствующие указания мы находим и во Втором послании Климента.

Некоторые традиционные титулы (например, «Сын Божий») обогащались новым содержанием. В Иисусе Бог явил себя в человеческой форме, Сын был с Отцом прежде веков, – но все‑таки Иисус ниже Бога; воплощенный Христос реален, а не призрачен, как полагали докеты (Первое послание Климента, Игнатий, Поликарп). Подлинное человеческое начало Искупителя напрямую связано с кровью Христа Спасителя (Первое послание Климента) и подчеркивается в первоначальных символах веры (Игнатий).

Наконец, Послание к Диогнету – предтеча более поздних богословских спекуляций, основанных на Иоанновом Прологе, в которых откровение Слова (Логоса) понимается как действие божественного «Художника» (Демиурга), избранного орудия Божьего при сотворении мира.