Вопрос №5. Язык и форма представления. Проблема языка философии.

Философия языка включает в себя широкую область исследований, направленных на изучение взаимоотношений между языком, бытием (реальностью, действительностью, миром) и мышлением, а также сами теоретико-методологические знания, выражающие и интерпретирующие эти взаимосвязи. Эти сферы – язык, бытие и мышление – могут трактоваться при этом в различных лингвофилософских концепциях как: 1) самостоятельные и независимые друг от друга, 2) частично тождественные или 3) вообще не отличающиеся друг от друга. Так, в качестве самостоятельного начала в философии языка может рассматриваться бытие, а язык и мышление могут интерпретироваться как моменты включающего их сознания, противостоящего бытию. Задача философии языка сводится в этом случае к установлению соотношений между бытием и сознанием в его языковом проявлении. К числу таких новых интралингвистических проблем в современной науке о языке относится, помимо вопросов о соотношении языка и культуры, языка и общества, языка и религии, вопрос о взаимосвязи языка и философии.

Важнейшим вопросом, касающимся взаимосвязи языка и философии, является вопрос о так называемом «языке философии» и о его соотношении, с одной стороны, с языком и с другой – с философией и, в частности, с самой философией языка. Глубокое развитие идея о взаимосвязи языка и философии как двух форм миропонимания человека получает в русской религиозной философии. Так, в понимании П.А.Флоренского факт существования языка есть тем самым факт существования философии, поскольку язык в основе своей диалектичен: «В слове как таковом бьется ритмический пульс вопросов и ответов… выхождений из себя и возвращений в себя, общения мысли и углублений в себя», и в языке как таковом «заложено объяснение бытия». Философия для Флоренского, будучи одним из модусов языка, одним из своеобразных случаев его употребления, – есть «в существе своем… язык». Сходную позицию тождества языка и философии развивает и А.Ф.Лосев, для которого философия есть «не больше, как раскрытие глубинных интуиций и мыслей, заложенных в языке… раскрытие внутреннего содержания слов и имен, открывшихся данному народу и созданных им», а философская теория есть «не что иное, как осознанный и проанализированный язык». Философия рождается, по Лосеву, из «интуитивных глубин языковой стихии». Сам же язык интерпретируется им как великая стихия, которая является «переходным звеном между неоформленными интуициями изначального мироощущения и законченными философскими теориями». В системе соотношений – язык, философия, язык философии – язык занимает центральное положение: питая философию своими интуициями, он оказывается «органом осознания этих интуиций». Этот последний момент служит основанием для отождествления в отдельных лингвофилософских концепциях всех трех сфер духовной активности человека – языка, философии и языка философии. В лаконичной форме эта позиция выражается в следующих максимах философа и лингвиста В.В.Бибихина: «Язык философии есть просто язык в его существе»; «Философия… в своей открытости миру равна языку»; она «несет в себе язык»; «Философия и есть язык» и, наконец, «…человек, философия и язык – одно».

В философии языка различаются три основные парадигмы представления языка, делающие акцент на семантическом, синтаксическом или же прагматическом планах языка: 1) философия имени («семантическая парадигма»), исходящая из имени и его отношения к миру, 2) философия предиката («синтаксическая парадигма»), опирающаяся на предикат как на ядро суждения и изучающая синтаксические связи между языковым выражением и взглядом на мир лишенного личностных свойств усредненного носителя языка, и, наконец, 3) «философия эгоцентрических свойств» («прагматическая парадигма»), исходящая из момента связи между языком и говорящим субъектом. Первая парадигма разрабатывалась в философии языка со времен античности вплоть до начала 20 в. Вторая – в философии языка неопозитивизма. Третья – в философии языка позднего логического неопозитивизма (Б.Рассел) и в формальной прагматике (Р.Монтегю, К.И.Льюис, Я.Хинтикка и др.).

Тема взаимосвязи языка и философии остается одной из самых сложных проблем гуманитарной мысли, и каждое поколение мыслителей дает свой ответ на извечный вопрос, как относиться к тому факту, что «отправной точкой» всякого познания является сформированный языком мир, что, в частности, и естествоиспытатель, и историк, и даже философ «видят» предметы первоначально так, как им «преподносит» их язык (Э.Кассирер). В свое время немецкий философ И.-Г.Гаман писал о том, что вся наша философия более состоит из языка, чем из разума. Но и разум, полагает он, есть язык, logos. Гаман не видит для себя разрешения этой проблемы: «Мрак над этой бездной для меня все не рассеивается; я все еще жду

апокалиптического ангела с ключом к этой бездне». Один из наиболее оптимальных путей разрешения этой проблемы в современной философии языка лежит на пути возвращения к гумбольдтовской традиции интерпретации языка и интеллектуальной активности человека как энергии и экспликации лежащей в основании такого подхода синергийно-персоналистической парадигмы изучения языка как духовной реальности.