Черные львы», или The game is over

Выпуск новобранцев Форт Джексона. Мы – в огромном спортивном зале, похожем на самый настоящий крытый стадион. Одна стена покрыта полированными деревянными панелями, у другой высокие, вместительные трибуны. На этих трибунах, среди многочисленного народа, сидим и мы. Поле стадиона мягкое, синее, застеленное сверху прозрачным целлофаном. Чтоб не испачкали. На поле построение.

Выпускники, их около тысячи, стоят повзводно, по периметру. Дальше все как положено. Прибытие начальства, доклад, молитва. Затем вынос знамен, гимн США, гимн Армии США, гимн Форт Джексона. Выступления командиров, ветеранов, выпускников. Видать, у них местный политотдел не бездействует.

На стене лозунг: «Добро пожаловать во второй батальон 28-го пехотного полка!» Полковник Холл полушепотом комментирует:

– Двадцать восьмой полк – это «Черные львы». Так они себя называют. Этот полк образован в тысяча девятьсот первом году.

Я оживляюсь:

– Такой старый?

– Так он еще на Филиппинах с испанцами воевал!

Вот тебе на. И там война была? Мы в Советском Союзе всегда смеялись над американцами, мол, образование у них скудноватое. Но вот вам война на Филиппинах. Многие у нас о ней знают? Я лично только слыхал, что, мол, США помогли местным филиппинцам в борьбе за независимость от Испании. Только вот после победы американцы, как всегда, забыли домой уйти. Филиппины остались в зависимости, но уже не от испанцев, а от Штатов. И полвека местные товарищи вот так куковали. Это называется «американская помощь». Даже в картах, в преферансе такой термин есть. Тебе вроде помогают, а на самом деле топят. Но это тема не для этой книги.

– «Черные львы», говорите…

– Легендарный полк. – Полковник воздел руки к небу. – Первая мировая. Воевал во Франции. Даже награжден французским Военным Крестом. Вон, видите герб этого батальона? Черный знак… Он взят с герба провинции Пикардии, во Франции. Они так и приветствуют друг друга: «Black lions, sir!» («Черные львы, сэр!»)

– Во Вьетнаме воевали?

– Сначала во Второй мировой. Четыре операции!

Я уж не стал спрашивать, что за операции такие, которые прославили «Черных львов». У них там в Штатах своя гордость, своя статистика…

– А во Вьетнаме двадцать восьмой полк участвовал в одиннадцати крупных операциях. Вон флаг, называется «Цвета батальона».

– Так это ведь боевой полк, как его в учебку превратили?

– Это в восемьдесят седьмом году его перевели под Командование, которое занимается доктриной и подготовкой новобранцев.

На середину целлофанового поля вышел высокий черный генерал. Стройный и широкоплечий, как баскетболист. Громким голосом он отдал команду. Все надели головные уборы.

– Кто это?

– Начальник Форт Джексона, генерал Тернер. Дал команду принять форму проведения «Как на улице». Она так и звучит.

Дальше – прохождение торжественным маршем и семейное фотографирование. Генерал прохаживался в толпе. Молодые солдаты смущенно опускали глаза, мамы-папы, наоборот, глядели на него влюбленно. Генерал был весел. Вот он приблизился к очередной семейной стайке:

– Ну, подойдите, подойдите. Как вы поживаете?

Родители уже семенят навстречу. Генерал Тернер обнимает их всех, сгребая в кучу своими длинными руками. Новоиспеченный воин стоит по стойке «смирно». Мама тянет платочек к глазам.

– Вы немного беспокоились за него, да? Мы не разрешали ему долго спать. Мы не кормили его мороженым каждый раз, когда он хотел. В общем, извини, мы тебя от мамочки с папочкой оторвали. Теперь ты солдат.

Семья, всем составом, послушно кивает. Генерал уже шагает дальше. Еще один выпускник.

– Так… Как поживаешь? Думай о себе, заботься о себе. Давай, благослови тебя Бог.

Я даже представить себе не могу, чтоб наш генерал, начальник военного училища, на выпуске, после четырех лет казармы вот так ходил по плацу и трепал нас за щечки. Я видел-то нашего генерала всего несколько раз. Я его видел, а он меня нет. Я стоял тогда, на своем выпуске, глубоко в строю, и не было никаких персональных благословений. Уж я бы их запомнил на всю свою жизнь.

Генерал Робертс уже жмет руку нашему знакомому, сержанту Смиту, которого мы встречали на физзарядке.

– Слушай! Спасибо, что занимался солдатами все это время. Спасибо, что ты о них заботился. Я знаю, что каждый день, каждый день ты не жалел себя, чтобы их обучить. Ну, давай делай так и дальше.

Это не какие-то мои выдумки, это дословный перевод генерала. Сержант-гора Альберт Смит реально готов прослезиться.

– Есть, сэр!

Снова семья. Вперед робко выходит молодая женщина. Кивает на солдата:

– Здравствуйте. Я его двоюродная сестра, кузина.

– Вы издалека прилетели, весь путь проделали прямо из дома?

– Да, мы из Миннесоты.

– Я ведь тоже из Миннесоты. – Генерал берет руку солдата, зажимает в нее памятную монету Форт Джексона. – Смотри на эту монету, пусть она тебе напоминает о пребывании здесь. Заботься о себе, думай о себе.

Странно. У нас говорят: «Думай о Родине!» Здесь – «Думай о себе!» Может быть, Родина здесь подразумевается сама собой? Мол, будешь в норме ты сам – сможешь и Родину отстоять. С таким толкованием я столкнулся впервые.

Курс, шестьдесят три дня плюс ознакомительные четверо суток, закончен. Первые девять с половиной недель в армии США.

Мы садимся и покидаем эту фабрику по переработке людей. Каждую неделю Форт Джексон выпускает тысячу молодых солдат. Безусловно, этой машине, этой системе в мире нет равных. Наши же учебки живут в прошлом веке. Но есть одно «но». К нам в Ковров, в Елань, в Двести сорок второй центр в Омске, со школьной скамьи уже приходят солдаты. По духу, по воспитанию, по генетике. Их остается только переодеть, дать три раза выстрелить из автомата и послать в бой. Так у нас частенько и делают, к сожалению. И наши солдаты при этом все время умудряются побеждать. Surprisingly!

 

Баграм

 

Купание в эксклюзиве

Сержант Рик Скаветта лабал «Дым над водой». Потрясающая, скажу вам я, штука. Что в оригинале, что в исполнении школьного духового оркестра, что вот так, «по-скаветтски». Электрогитара плясала в руках. Рик закатывал глаза и вытягивал губы уточкой. Гриф взмывал под потолок, потом, пикируя, доставал до пола. Медиатор, зажатый в белых сержантских пальцах, царапал гладкие серебристые струны. Динамик, толкающий роковые сигналы сквозь усилитель, то сверлил уши «фузом», то пронизывающе мяукал. Стены фанерного домика зудели, словно над нами «крутила бочку» эскадрилья винтовых истребителей. Композиция «Deep Purple» прижимала нас к полу. Она щекотала внутренности, наливала тело свинцом – такие чувства испытывает пилот при выходе из пике, при перегрузках.

Джанннн!!! Скаветта финально рубанул по струнам, прижав подбородок к груди, дождался плавного затихания звуков и, победно сверкнув глазами, раскрыв рот, глянул на нас. Я и капрал армии США Серега Батыршин медленно, картинно захлопали.

Третью неделю мы с Виталиком Дупличем, оператором, работали в Афганистане, купались в эксклюзиве на американской военной базе «Баграм». Нас окружали с одной стороны хребты Гиндукуша, с другой подпирала в бок чарикарская непредсказуемая «зеленка» – изумрудное море зарослей и утонувших в листве глиняных домов и заборов. Когда-то здесь текли реки крови советских солдат, офицеров. Наши роты упорно «чесали» эти заросли в поисках моджахедов. Теперь в «зеленку» никто не лезет. Американцы не видят смысла в таких рейдах, предпочитают не рисковать.

Эксклюзив… Поганенькое словечко, скажу я вам. Но другого нет. Как по-другому назвать этот вал сюжетов, персонажей, информации, который устроен лишь для нас и не для кого более? Здесь все наше. Реально. И добрый Рик Скаветта на любые наши просьбы не произносит слова «нет».

– А может быть, пойдем поснимаем летчиков на аэродроме?

– Пойдем!

– А полетать?

– Летите.

– А в горы с патрулем?

– Езжайте.

– А саму базу поснимать, ну там, госпиталь, рынок, кафешки, спортзалы?

– Пожалуйста. Да вообще, хотите я вам на гитаре сыграю?

– Давайте!

И вот мы слушаем рок в дощатом сержантском домике. База армии США «Баграм». Март 2005 года. Впереди еще целый месяц афганской командировки.