Физические лица, в том числе индивидуальные предприниматели. 13 страница

<1>Постановление Президиума ВАС РФ от 21 декабря 2010 г. N 9966/10.

<2>Пункт 9 Обзора практики ВС РФ.

<3>Постановление АС ЗСО от 6 апреля 2016 г. N Ф04-682/2016 по делу N А03-9473/2015.

 

Наличие антиконкурентного соглашения не ставится в зависимость от его заключения в виде договора по правилам, установленным гражданским законодательством. К тому же антиконкурентное соглашение подобно сделке, которая может быть совершена устно и считается в соответствии с ч. 2 ст. 158 ГК РФ совершенной также в том случае, когда из поведения лица явствует его воля совершить сделку. Поэтому с учетом фактических действий сторон подобное устное соглашение может быть признано заключенным, исполняющимся или исполненным <1>.

--------------------------------

<1>Постановление АС МО от 26 августа 2014 г. N Ф05-7126/2014 по делу N А40-14219/13-94-135.

 

Таким образом, соглашение по смыслу антимонопольного законодательства не равнозначно понятию гражданско-правового договора.

2. В этой связи следует признать, что регулирование соглашения в действующем законодательстве крайне скудное. Фактически законодатель вообще ничего не говорит о соглашении, кроме того, что это договоренность. Отталкиваясь от соглашения как договоренности, полагаем, что соглашение в конкурентном праве не может быть ничем иным, как согласованным выражением воли двух или более участников. Согласованность выражения воли означает, во-первых, осведомленность каждого из участников о намерении каждого другого участника действовать определенным образом. Во-вторых, согласованность воли невозможна без намерения каждого из участников действовать сообразно с известными ему предполагаемыми действиями других участников. Таковы два неотъемлемых признака соглашения по конкурентному праву.

3. Пункт 18 ст. 4 говорит о том, что соглашение может быть заключено как в письменной, так и в устной форме. Письменная форма имеет место тогда, когда договоренность выражена в одном или нескольких документах.

При этом Закон ничего не говорит о том, что означает письменная форма применительно к соглашению. В частности, нужно ли, чтобы письменный документ был подписан сторонами? Нужно ли, чтобы этот письменный документ был подписан уполномоченными представителями сторон? Эти и многие другие спорные вопросы получают освещение в судебной практике. Авторы полагают, что при применении выводов, сделанных судами при рассмотрении конкретных дел, необходимо принимать во внимание те фактические обстоятельства, которые были установлены судами при рассмотрении этих дел.

Понятие устной формы соглашения Законом тоже не раскрывается.

Полагаем, что отсутствие какого-либо регулирования этого и других вопросов, которые традиционно регулируются гражданским законодательством применительно к договорам, выражает намерение законодателя считать соглашением любую договоренность, из которой следует воля сторон следовать этим договоренностям.

Также не вызывает сомнения тот факт, что, формулируя понятие соглашения, законодатель в той или иной степени ориентировался на нормы ГК РФ. Отсюда, например, указание на письменную или устную форму соглашения, что традиционно применяется к форме гражданско-правовых сделок. Поэтому полагаем, что законодатель не имел в виду исключить конклюдентные действия из числа возможных форм выражения воли участников заключить соглашение. Ведь конклюдентные действия по ГК РФ - это одно из возможных проявлений устной формы сделок.

В этой связи нельзя согласиться с точкой зрения В.Ф. Попондопуло о том, что соглашение не может быть заключено путем конклюдентных действий и что выражение воли путем конклюдентных действий представляет собой согласованные действия <1>.

--------------------------------

<1>Комментарий к Федеральному закону "О защите конкуренции" / Под ред. В.Ф. Попондопуло, Д.А. Петрова. М., 2013. С. 60.

 

Прежде всего такая позиция не находит поддержки в судебной практике, которая довольно единообразно свидетельствует о том, что соглашение может быть заключено конклюдентными действиями <1>.

--------------------------------

<1> Постановления АС МО от 30 декабря 2015 г. N Ф05-18782/2015 по делу N А40-137755/2013, от 14 октября 2015 г. N Ф05-14142/2015 по делу N А40-126973/2014.

 

Отличие соглашения от согласованных действий в том, что в последних отсутствует признак согласованности воли. Если будет доказано, что лицо, совершая действие, рассчитывает на то, что другое лицо совершит аналогичное действие, а другое лицо совершает встречное действие в силу действия первого лица, то налицо соглашение, а не согласованные действия. Если же первое лицо совершает действие, не рассчитывая на то, что встречное действие будет совершено другим лицом, либо не знает, какое конкретно действие будет совершено другим лицом, то такие действия должны считаться согласованными действиями, а не соглашением.

В этом смысле спорными являются выводы судов, сделанные по одному из дел, о том, что квалифицирующее значение для установления нарушения п. 2 ч. 1 ст. 11 Закона о защите конкуренции имеет совершение хозяйствующими субъектами отвечающих интересам каждого и заранее известных каждому противоправных и негативно влияющих на конкурентную среду согласованных действий на одном товарном рынке, относительно синхронно и единообразно при отсутствии к тому объективных причин.

Известность каждому из субъектов о согласованных действиях лиц, заранее входящих в сговор, может быть установлена не только при представлении доказательств получения ими конкретной информации, но и исходя из общего положения дел на товарном рынке, которое предопределяет предсказуемость такого поведения как групповой модели, позволяющей извлекать неконкурентные преимущества <1>. Как представляется, в указанных судами обстоятельствах речь скорее должна идти о согласованных действиях, но не о соглашении.

--------------------------------

<1>Постановление АС ДО от 8 сентября 2014 г. N Ф03-3746/2014 по делу N А51-28478/2013.

 

Вне всякого сомнения, доказывание наличия соглашения, заключаемого путем конклюдентных действий, - это очень трудный процесс. Однако трудность процесса доказывания не должна влиять на правовую квалификацию.

4. Договоренность должна быть реальной, под чем следует понимать готовность участников и фактическую возможность реализации. Поэтому, например, договоренность двух риелторских фирм не совершать действия по приобретению Кремля и Капитолия нельзя признать соглашением в антимонопольном смысле, поскольку реализация такой договоренности является невозможной.

Реальность соглашения должна иметь значение также при решении вопроса о том, кто может быть лицом, выражающим волю от имени организации на заключение данного соглашения. Не вызывает сомнений тот факт, что конкурентное право не требует, чтобы таким лицом был волеобразующий и волевыражающий орган юридического лица в соответствии с нормами гражданского права (как правило, директор). Но также не должна признаваться соглашением договоренность, достигнутая уборщицей одной организации с водителем другой организации. Требование реальности выражается в фактической готовности и возможности участника исполнить это соглашение. В этом смысле соглашением следует считать договоренность, если антимонопольным органом будет доказано, что стороны имели в виду соблюдать эту договоренность и имели возможность такого соблюдения, исходя из всех обстоятельств дела.

Так, по одному из дел суд кассационной инстанции заключил, что ошибочным является вывод о том, что для установления факта заключения соглашения, запрещенного ч. 4 ст. 11 Закона о конкуренции, антимонопольный орган должен доказать наличие волеизъявления исключительно руководителей (уполномоченных органов) соответствующих хозяйствующих субъектов и что в случае отсутствия волеизъявления руководителей хозяйствующих субъектов отсутствует объективная сторона такого нарушения. Данное толкование не соответствует правовому смыслу и содержанию приведенных понятий, определенных Законом о защите конкуренции. Хозяйствующий субъект несет ответственность за нарушение антимонопольного законодательства, допущенное в результате действий (бездействия) должностных лиц данного субъекта <1>.

--------------------------------

<1>Постановление АС ВСО от 12 декабря 2012 г. N А19-7880/2012.

 

При этом наличие гражданско-правовых полномочий на заключение сделок от имени юридического лица не имеет значения для решения вопроса о том, заключено соглашение или нет, если антимонопольный орган обладает доказательствами того, что данная договоренность предполагалась к исполнению. Понятно, что если соглашение фактически исполнялось, то это само по себе доказывает наличие соглашения.

Сложнее обстоит дело в случаях, когда соглашение по каким-либо причинам не исполнялось, но договоренность была достигнута. Если такое соглашение было подписано или в согласовании его условий участвовал единоличный исполнительный орган юридического лица, то соглашение следует считать заключенным во всех случаях. Если же директор в заключении соглашения участия не принимал, то решение вопроса о том, было ли заключено соглашение, зависит от целого ряда факторов. Полагаем, что в такого рода случаях необходимо доказывать, что лица, участвовавшие в согласовании условий соглашения и (или) в его подписании, имеют реальную возможность в силу их должностных и (или) фактических обязанностей обеспечить исполнение данного соглашения от имени организации. В этой связи очень важно наличие в организации так называемых comliance policy - свода правил, которые препятствуют или максимально затрудняют достижение антиконкурентных соглашений. Безусловно, если хозяйствующий субъект впоследствии вел себя так, как договорились неуполномоченные лица, то это является свидетельством заключения антиконкурентного соглашения.

5. Таким образом, соглашением следует считать любую договоренность двух или более лиц, которая может быть реально исполнена. При этом важно отметить, что сторонами соглашения должны быть как минимум два субъекта, отвечающие признакам хозяйствующих субъектов. Если в соглашении участвует только один субъект, отвечающий указанным признакам, то такое соглашение не является запрещенным по смыслу ст. 11. Такой взгляд разделяется в судебной практике <1>.

--------------------------------

<1>Определение ВС РФ от 25 марта 2016 г. N 305-КГ16-1090 по делу N А40-146786/2014; Постановление АС МО от 24 ноября 2015 г. N Ф05-16049/2015 по делу N А40-146786/14.

 

В судебной практике встал вопрос о том, можно ли считать хозяйствующим субъектом физическое лицо, которое не имеет статуса индивидуального предпринимателя, но фактически занимается деятельностью, отвечающей признакам предпринимательской. Разрешая указанный вопрос, суды указали следующее.

Доводы заявителя о том, что он не является хозяйствующим субъектом по смыслу ст. 4 Закона о защите конкуренции (поскольку не зарегистрирован в качестве индивидуального предпринимателя, осуществляющего деятельность без образования юридического лица), правомерно отклонены судами с учетом системного толкования буквальной конструкции п. 5 ст. 4 Закона о защите конкуренции.

Этот Закон распространяется на отношения, которые связаны с защитой конкуренции, в том числе с предупреждением и пресечением монополистической деятельности и недобросовестной конкуренции, и в которых участвуют российские юридические лица и иностранные юридические лица, организации, федеральные органы исполнительной власти, органы государственной власти субъектов РФ, органы местного самоуправления, иные осуществляющие функции указанных органов органы или организации, а также государственные внебюджетные фонды, ЦБ РФ, физические лица, в том числе индивидуальные предприниматели (ч. 1 ст. 3 Закона о защите конкуренции).

Конкретизация в п. 5 ст. 4 Закона о защите конкуренции хозяйствующих субъектов, предусмотренная редакцией Федерального закона от 6 декабря 2011 г. N 401-ФЗ, направлена на регулирование правоотношений, возникающих между субъектами предпринимательской деятельности и иными лицами, чья деятельность в той или иной степени имеет определенные признаки предпринимательства. При этом приоритетным для законодателя становится не формальный, а содержательный критерий предпринимательской деятельности (экономическая природа, суть таковой, а не ее форма - наличие либо отсутствие регистрации в качестве индивидуального предпринимателя).

В связи с этим, как верно отметили суды, приняв участие в аукционе вместе с другими хозяйствующими субъектами, осуществляющими продажу товаров на одном товарном рынке, с учетом цели и предмета аукциона, Д.А. Борисов стал участником торгов, на которого стали распространяться требования антимонопольного законодательства, в том числе и запрет, установленный п. 2 ч. 1 ст. 11 Закона о защите конкуренции.

Предпринимательской является самостоятельная, осуществляемая на свой риск деятельность, направленная на систематическое получение прибыли от пользования имуществом, продажи товаров, выполнения работ или оказания услуг лицами, зарегистрированными в этом качестве в установленном законом порядке (ст. 2 ГК РФ).

Гражданин вправе заниматься предпринимательской деятельностью без образования юридического лица с момента государственной регистрации в качестве индивидуального предпринимателя (п. 1 ст. 23 ГК РФ).

Ссылка заявителя на то, что он не вел какой-либо предпринимательской деятельности, отклонена судами с учетом как приведенных положений антимонопольного и гражданского законодательства, так и целей его участия в рассматриваемом аукционе.

Суды правомерно исходили из того, что ведение предпринимательской деятельности связано с хозяйственными рисками; ввиду этого для отнесения деятельности к предпринимательской существенное значение имеет не факт получения прибыли, а направленность действий лица на ее получение. При наличии достаточных оснований считать, что вышеуказанные признаки имеются в наличии, осуществляемую гражданином деятельность следует признать предпринимательской. Отсутствие же регистрации гражданина в качестве предпринимателя при осуществлении деятельности, направленной на систематическое получение прибыли от того или иного вида деятельности, свидетельствует о признаках незаконного предпринимательства. Несмотря на то что Д.А. Борисов не зарегистрирован в качестве предпринимателя, его намерение участвовать в электронном аукционе было обусловлено приобретением нежилого объекта недвижимости, который предполагалось сдавать в аренду, то есть систематически получать доход от указанной деятельности; следовательно, в данном конкретном случае он является субъектом правоотношений, регулируемых антимонопольным законодательством.

В данном случае участие заявителя в аукционе продиктовано экономическими (предпринимательскими) интересами; контроль за порядком организации и проведения торгов возложен на антимонопольные органы ввиду ряда конкретных антимонопольных запретов, а равно с учетом предмета, целей и сферы применения Закона о защите конкуренции (ст. ст. 1 и 3 Закона о защите конкуренции) <1>. С таким подходом суда следует полностью согласиться.

--------------------------------

<1>Постановление АС СЗО от 4 марта 2016 г. по делу N А52-706/2015.

 

6. В большинстве случаев антимонопольный орган не располагает текстом письменно оформленного соглашения. В этом случае наличие соглашения должно быть доказано антимонопольным органом с применением главным образом косвенных доказательств. Доказывание соглашения, будучи крайне сложным процессом, традиционно вызывает споры в судебной практике.

Так, по одному из дел суды пришли к выводу, что большое количество договоров, заключенных с одним лицом, само по себе не свидетельствует, что это лицо заключало антиконкурентное соглашение, направленное на незаключение аналогичных договоров с конкурентами. Необходимо доказать, что контрагенты этого лица не имели возможности обратиться за заключением договора к конкурентам этого лица <1>.

--------------------------------

<1>Постановление ФАС МО от 13 ноября 2012 г. по делу N А40-79874/11-84-461.

 

Вопросы целесообразности действий, которые предположительно являются элементом соглашения, крайне важны для доказывания наличия соглашения. В следующем деле суды обоснованно указали, что если для достижения хозяйственной цели обществу не требовалось привлекать других лиц к участию в соглашении (к примеру, не требовалось привлекать дополнительных участников к участию в аукционе), то отсутствует целесообразность в заключении антиконкурентного соглашения. Отсутствие целесообразности, на которую ссылается лицо, участвующее в деле, должно быть оценено судом вместе с другими собранными по делу доказательствами. Само по себе отсутствие целесообразности скорее свидетельствует о том, что соглашение не заключалось <1>.

--------------------------------

<1>Постановление АС СЗО от 14 января 2016 г. по делу N А13-3193/2015.

 

При доказывании наличия антиконкурентного соглашения важное значение имеет установление того обстоятельства, что совершенные однообразно действия участников соглашения не вызваны объективными рыночными причинами. Несоответствие действий сторон законам рынка, таким образом, является важнейшим косвенным признаком наличия антиконкурентного соглашения <1>.

--------------------------------

<1>Постановление ФАС ВВО от 9 апреля 2013 г. по делу N А79-5999/2012.

 

Это правило было применено судами и в следующих делах, в которых наряду с объективностью действий конкурента во внимание был принят также финансовый результат для данного лица в сравнении с результатом, полученным иными участниками предполагаемого соглашения. Так, суды пришли к выводу, что если у лица имелись объективные причины для повышения цены (к примеру, повышение закупочных цен) и в результате повышения цены не был получен финансовый результат, сопоставимый с результатами других хозяйствующих субъектов, то невозможно признать лицо участвующим в картельном соглашении <1>.

--------------------------------

<1> Постановления ФАС ВСО от 29 апреля 2013 г. по делу N А69-1786/2012, от 30 января 2013 г. по делу N А69-1270/2012, от 17 января 2013 г. по делу N А69-2779/2011, от 19 февраля 2013 г. по делу N А69-1325/2012.

 

На необходимость анализа финансово-хозяйственной деятельности участников соглашения было указано судами в следующем деле, когда суды пришли к выводу, что различие в расходах на реализацию товаров, объемах реализации товаров и закупочной стоимости товаров может быть принято судами как доказательство отсутствия картельного соглашения <1>.

--------------------------------

<1>Постановление ФАС ДО от 21 января 2014 г. N Ф03-6608/2013 по делу N А73-3112/2013.

 

В другом деле суды пришли к выводу, что если условия реализации товара и расходы хозяйствующих субъектов существенно различаются, то одновременное повышение цены на одинаковую величину свидетельствует о картельном сговоре <1>.

--------------------------------

<1>Постановление ФАС ДО от 7 ноября 2012 г. N Ф03-4369/2012 по делу N А37-2373/2011.

 

При рассмотрении следующего дела был сделан обоснованный вывод о том, что синхронное повышение цены не свидетельствует о наличии "горизонтального" соглашения, если оно вызвано синхронным повышением закупочной цены товара <1>. Аналогичный вывод был сделан и в ряде других дел <2>.

--------------------------------

<1>Постановление ФАС СКО от 19 апреля 2013 г. по делу N А63-2439/2011.

<2>Постановление ФАС СКО от 13 декабря 2012 г. по делу N А63-2440/2011.

 

А вот постановление органа муниципальной власти, содержащее рекомендованный уровень цен на услуги, не было признано объективной причиной изменения цен на них <1>.

--------------------------------

<1>Постановление ФАС СКО от 27 июля 2012 г. по делу N А32-2887/2011.

 

При доказывании наличия соглашения при помощи косвенных доказательств важное значение имеет синхронность действий участников предполагаемого соглашения. Так, в одном деле суды пришли к выводу, что поднятие цены, совершенное хозяйствующими субъектами в разное время (с разницей в два с половиной месяца), не свидетельствует о наличии картельного соглашения <1>.

--------------------------------

<1>Постановление ФАС ВСО от 17 августа 2012 г. по делу N А69-2633/2011.

 

В другом деле было признано, что одновременная отмена действия дисконтных карт в некоторых магазинах конкурентов является картельным соглашением, которое приводит к установлению или поддержанию скидок.

Использование единого справочного центра по вопросам отмены дисконтных карт является подтверждением заключения картельного соглашения <1>.

--------------------------------

<1>Постановление АС ВСО от 11 сентября 2014 г. по делу N А19-14957/2013.

 

Суды приходят к правильному выводу, что антимонопольный орган должен доказать, что причиной действий сторон являлись именно их соглашения. Простая последовательность действий хозяйствующих субъектов во времени не должна восприниматься как причинная связь.

Вследствие того недопустимо доказывать наличие соглашения только путем анализа действий сторон (с учетом того, что стороны могли беспрепятственно и без какого-либо соглашения получать информацию о хозяйственной деятельности друг друга) <1>.

--------------------------------

<1>Постановление АС ВСО от 3 сентября 2014 г. по делу N А19-12889/2013.

 

В одном из дел судами во внимание была принята степень хозяйственной самостоятельности субъектов - участников предполагаемого соглашения и признано, что отсутствие у хозяйствующих субъектов достаточной рыночной самостоятельности делает невозможным заключение и исполнение антиконкурентных соглашений <1>.

--------------------------------

<1>Постановление ФАС ПО от 4 октября 2012 г. по делу N А65-914/2011.

 

При рассмотрении следующего дела суды пришли к выводу, что одновременное повышение цен несколькими хозяйствующими субъектами вследствие сокращения поставок от их общего оптового поставщика не свидетельствует о заключении "горизонтального" соглашения <1>.

--------------------------------

<1>Постановление ФАС ЗСО от 13 ноября 2012 г. по делу N А45-8037/2012.

 

7. Необходимым признаком соглашения является то, что оно ограничивает или может ограничить конкуренцию. При этом это верно применительно к любому соглашению. Другое дело, что в отношении ряда соглашений факт ограничения конкуренции следует доказать, тогда как в отношении соглашений, запрещенных per se (картели) законодателем, установлена неопровержимая презумпция ограничения таким соглашением конкуренции. Следовательно, в последнем случае доказывать факт ограничения или возможности ограничения конкуренции не нужно.

8. Соглашение будет являться ограничивающим конкуренцию, если его заключение привело или могло привести к последствиям, указанным в п. 17 ст. 4 Закона.

9. Пункт 17 ст. 4 Закона определяет признаки ограничения конкуренции. Признаками ограничения конкуренции являются:

а) любые обстоятельства, создающие возможность для хозяйствующего субъекта или нескольких хозяйствующих субъектов в одностороннем порядке воздействовать на общие условия обращения товара на товарном рынке. Примеры таких обстоятельств содержатся в п. 17 ст. 4. Анализ этой группы признаков приводит к выводу о том, что применение комментируемой статьи не может быть механическим. Имеется в виду, что не всегда, когда имеет место сокращение числа хозяйствующих субъектов, не входящих в одну группу лиц на товарном рынке, конкуренция будет ограничена. Для такого вывода нужно будет доказать, что в результате такого сокращения для иных субъектов была создана возможность влиять на условия обращения товара в одностороннем порядке. Такое понимание приводит к тому, что антимонопольный орган, решая вопрос об ограничении конкуренции, должен анализировать рынок, чтобы установить последствия для рынка того или иного действия или соглашения, которое формально приводит к последствиям, перечисленным в п. 17 ст. 4 Закона;

б) установление органами государственной власти, органами местного самоуправления, организациями, участвующими в предоставлении государственных или муниципальных услуг, при участии в предоставлении таких услуг требований к товарам или к хозяйствующим субъектам, не предусмотренных законодательством РФ. Нетрудно заметить существенную разницу в подходе к признакам ограничения конкуренции, описанным в п. п. а) и б). Если в первом случае законодатель требует при решении вопроса о наличии признаков ограничения конкуренции выяснять вопрос о возможности отдельных лиц влиять на рынок (материальный подход), то во втором случае он считает возможным ограничиться лишь действиями, которые совершают указанные выше субъекты (формальный подход). Иными словами, применительно к признакам ограничения конкуренции, указанным в п. б), законодатель не требует выяснять влияние этих действий на рынок. Достаточно лишь установить факт совершения данных действий, и конкуренция будет считаться ограниченной. Такой подход законодателя следует признать оправданным, поскольку едва ли при современном состоянии оказания государственных или муниципальных услуг стоит выявлять влияние этого процесса на конкуренцию. О том, стоит ли антимонопольному органу заниматься контролем процесса оказания государственных или муниципальных услуг, если вопрос о влиянии этого процесса на рынок неважен, мы здесь говорить не будем.

10. Стоит высказаться также по вопросу о соотношении признаков ограничения конкуренции и последствий действий, указанных в ч. 1 ст. 10 Закона, или соглашений, указанных в ч. 4 ст. 11 Закона. Представляется, что эти последствия не являются признаками ограничения конкуренции сами по себе. Это лишь следствия действия или соглашения. Но антимонопольный орган должен доказать, что эти следствия действия или соглашения привели к ограничению конкуренции, т.е. что в результате этих действий или соглашений у одного или нескольких субъектов на рынке появилась возможность влиять на условия обращения товара в одностороннем порядке.

11. Все соглашения, которые запрещены Законом о защите конкуренции, можно подразделить на "горизонтальные", "вертикальные" и иные.

12. Понятие "вертикального" соглашения дано в п. 19 ст. 4 Закона о защите конкуренции. Под "вертикальным" соглашением понимается соглашение между хозяйствующими субъектами, один из которых приобретает товар, а другой предоставляет (продает) товар.

13. Как видно из приведенного определения, "вертикальное" соглашение - это соглашение между продавцом и приобретателем. Учитывая определение товара, данное в п. 1 ст. 4 Закона, под приобретением товара следует понимать приобретение любого объекта гражданских прав. Учитывая ныне действующую редакцию ст. 128 ГК РФ, следует признать, что работа более не является объектом гражданских прав и, стало быть, товаром в смысле антимонопольного закона, поскольку ГК РФ обоснованно называет объектом гражданских прав результат работы, а не саму работу.

Приобретателями будут, например, заказчик по договору подряда, услугополучатель по договору об оказании услуг, финансовый агент по договору факторинга, лицензиат по лицензионному договору.

Продавцами будут продавец по договору купли-продажи, подрядчик, исполнитель, лицензиар.

14. Таким образом, стороны "вертикального" соглашения не конкурируют между собой, занимая различное положение на товарном рынке. Вместе с тем стороны "вертикального" соглашения всегда участники одного и того же товарного рынка. Но при этом стороны "вертикального" соглашения играют разные роли на этом рынке: один покупает товар, другой продает этот товар.

В этих двух признаках - отличие "вертикального" соглашения от других соглашений. Имеется в виду следующее.

Стороны как "горизонтального", так и "вертикального" соглашения - это участники одного и того же товарного рынка. Различие между этими двумя видами соглашений в том, что если стороны "вертикального" соглашения, как сказано выше, никогда друг с другом не конкурируют, то стороны "горизонтального" соглашения - конкуренты.

Здесь нужно оговориться, что стороны "вертикального" соглашения не конкурируют друг с другом только в отношении предмета этого соглашения. Вместе с тем стороны такого соглашения вполне могут конкурировать друг с другом либо на другом рынке, либо на том же самом рынке, но не в связи с предметом данного соглашения. Например, одна сервисная станция может заключить договор подряда с другой сервисной станцией. Это будет "вертикальное" соглашение, поскольку в данном конкретном отношении, которое регулируется данным соглашением, стороны соглашения друг с другом не конкурируют. Однако если они включат в это соглашение условия, ограничивающие конкуренцию и не связанные с предметом данного соглашения, то такие условия могут быть квалифицированы как заключение "горизонтального" соглашения.