Понятие коммуникации как методологический принцип построения гносеологической конструкции социокультурного пространства города

 

Город по своей природе — генератор социокультурного разнообразия. Социокультурная сущность города состоит в том, что он является генератором новых смыслов, инновационным полем общества, самоусложняющейся и повышающей уровень собственной организации системой. Город постоянно рождает проблемы, и сам же их решает. Причем, выходя из одного неравновесного состояния, город создает другое. Но при этом уровни организации и потенции города как социокультурного организма непрерывно повышаются.

Альтернативная городу культура полнее всего представлена в реальности изолированного патриархального села. И эта культура целостна. Она организована по законам, предполагающим бесконечное устойчивое самовоспроизводство и адаптацию к некатастрофическим изменениям внешней среды. В городе постоянно дробится и усложняется изначально нерасчлененная синкретическая культура. Дифференциация культуры и деятельности носит всеохватный характер. Природа города реализуется в непрерывном порождении самых разнообразных социальных, идеологических, стилевых, профессиональных, возрастных, этнических и других локусов, общностей, групп и субкультур.

Одним словом, город постоянно порождает новые, качественно нетождественные субъекты. Он формирует разные настроения, новые смыслы, интенции, нормы и ценности. И, наконец, новые слова и символы для выражения этих сущностей. В городе рождаются разные мироощущения и нетождественные интересы различных субкультур, страт, срезов и групп, формирующих городское сообщество. Город явлен человеку как субъект диалога. Соотнося себя с конкретным городом, каждый человек считывает бесконечный текст этого города, вписывается в него, отталкивается, любит или ненавидит, устанавливает с городом самые разные экзистенциально значимые отношения.

Интенция диалога - то есть способность к диалогу, готовность к нему – составляет природу горожанина. Через диалог идет взаимоувязка качественно различных субъектов и феноменов, вырабатывается понимание иного, вырабатываются общие смыслы, нормы и конвенции.

Диалог есть и в культуре села. Однако, качественно тождественные субъекты патриархальной культуры взаимоувязывают свои понимания и интересы, оставаясь в рамках традиционных смыслов. А согласие различающихся между собой, не тождественных друг другу субъектов, как правило, наступает в поле новых смыслов и значений.

Диалог в традиционном обществе сводится к выработке единой позиции. По своему существу, это коллективный поиск ответа на конкретную проблему. Причем, поле возможных реакций жестко задано традицией. Для традиционного диалога характерна не отрефлектированность последнего его участниками. Природа города формирует пространство осознанного диалога, в котором для участников открыты собственные позиции и интересы, позиции и интересы другой стороны. Постижима логическая и интенциональная структура разворачивающегося обмена мнениями. Все это позволяет выстраивать осознанную линию в диалоговом взаимодействии. Чем сложнее городское общество - тем напряженнее диалог.

Диалог разворачивается в двух планах. Во-первых, в социокультурном пространстве города. В этой перспективе мы получим диалог между различными сообществами и субкультурами. Этот род диалога разлит по всему пространству социокультурного целого и реализуется в бесконечном многообразии диалогов больших и малых; от дискуссии в стенах парламента до перепалки в семье, объединяющей представителей различных субкультур, этносов, носителей различающегося образа жизни (а таких семей – подавляющее большинство). В реальности зрелого городского сообщества типична ситуация контактов и взаимодействия людей, представляющих различные локусы культуры. В этом смысле диалог между носителями различных субкультур - универсалия городской жизни.

Диалог происходит в территориальном плане. Примером такого диалога будет типичная ситуация диалога промышленно развитого севера и сельскохозяйственного юга. Другой пример: диалог город — город (в нашем случае наиболее заметен ключевой для отечественной культуры диалог Москвы и Петербурга), или исключительно важный диалог типа город—провинция, или город—деревня.

Через подобный диалог реализуется диалектика региональных различий и интегративных интенций большого общества. Данный исследовательский сюжет представляет особенный интерес, поскольку в настоящее время наше общество переживает всплеск межкультурного диалога.

Диалог существует как непрерывные цепи интерпретаций и переинтерпретаций произведений – самим автором и «считывающим».

Все формы произведения человека читаются как текст и оказываются элементом городского диалога. Политика, ухаживание, любовные игры, искусство, архитектура, публицистика, наука, городской фольклор - все это и многое другое – формы диалога. Число субъектов такого диалога практически неисчислимо: и коллективные, и индивидуальные, и город как целое. Субъекты диалога в городе образуют сложную, постоянно изменяющуюся и как бы мерцающую структуру. Они появляются и исчезают.

Тексты как семиотическая форма произведений человеческого духа возникает в процессе коммуникации – мотивированного и целенаправленного обмена действиями по порождению и интерпретации текстов.

В системе «произведение – интерпретация», в коммуникативной системе текст рассматривается не как языковая единица, т.е. не как любой отрезок линейно организованного потока речи, а как единица общения.

Текст в качестве единицы общения представляет собой особым образом организованную содержательно-смысловую целостность и может быть определен как «система коммуникативно-познавательных элементов, функционально, т.е. для данной конкретной цели (целей) общения, объединенных в единую замкнутую иерархическую содержательно-смысловую структуру общей концепцией или замыслом (коммуникативной интенцией) партнеров по общению, по диалогу» (Т.М. Дридзе, 1999). Такой – семиосоциопсихологический анализ содержательно-смысловой структуры текста, акцентирует факт включенности текстовой деятельности (деятельности по созданию и интерпретации текстов) в систему социального взаимодействия общественных субъектов и требует не только предметно-тематического, но и интенционального, т.е. мотивационно-целевого подхода, ориентированного прежде всего на осмысление мотивов и целей коммуникативно-познавательной деятельности, реализуемых в тексте.

Если в ходе предметно-содержательного анализа текста важно ответить на вопросы "О чем говорится в тексте?" (выявить объект описания, тему), "Что говорится?" и "Как говорится?" (с помощью каких языковых средств), то в ходе интенционального анализа всем вышеперечисленным предшествуют вопросы "Почему и для чего в тексте вообще что-то говорится? (Зачем? Ради чего?)". Иными словами, прежде всего выясняются мотив и цель сообщения (точнее, мотив и цель коммуникации, в которой порождается и интерпретируется текст), а уже затем рассматривается тот материал (тема), на котором этот мотив и эта цель реализуются. Под этим же углом зрения конструируются методики анализа текста. В качестве таковой Т.М. Дридзе разработала методику информативно-целевого анализа текста (см. далее), которую использовала для практических целей изучения проблем и процессов городской жизни, для целей диагностики и социокультурного проектирования.

Семиосоциопсихологический подход к трактовке и изучению коммуникации принципиально отличается от подхода, доминирующего в психолингвистической концепции, трактующей познание и коммуникацию в канонах так называемой "теории речевой деятельности", в которой текст уподобляется речи. Здесь текст понимается как коммуникативно-познавательная единица, т.е. изначально обращенное к партнеру, опредмеченное ментальное образование, «цементированное» коммуникативным замыслом, составляющим его смысловое ядро (смысловую доминанту). Вместе с тем авторский замысел (коммуникативная интенция) отнюдь не безразличен к форме его воплощения. Поэтому текст как единица коммуникации (а не речи-языка) - это всегда «равнодействующая» коммуникативной интенции и номинации.

Не будучи связан с представлением о конкретном языке, текст как коммуникативная единица особого рода отличается универсальностью и инвариантностью, несводимостью к моделям конкретного языка. Именно это качество и обусловливает возможность перевода текстов с языка на язык – с сохранением всей воплощенной в них иерархии коммуникативно-познавательных программ. Представление о тексте как о замкнутой иерархической семантико-смысловой структуре, цементируемой общей концепцией, или замыслом, в равной мере относится к речевому произведению (сообщению) и к произведению пластики или живописи, к музыкальному сочинению и к пантомимическому этюду, к инженерному проекту и к архитектурному ансамблю. Общение с использованием средств естественного языка в этом смысле лишь частный, хоть и наиболее распространенный в обращении вид текста.

Культура,особенно городская, в коммуникативном плане может быть рассмотрена как процесс кодирования и раскодирования нормативно-ценностных образцов деятельности и поведения людей, накапливаемых в предметной форме. Именно благодаря этой предметной форме, тексты, т.е. продукты духовного производства, вне зависимости от той семиотической системы, на языке которой они порождены (книги и журналы, ноты и картины и т.д.), точно так же несут в себе "образ" замыслов и технологий их реализации, как и изделия из дерева, металла и других продуктов материального производства. И именно в силу этой своей предметности они могут передаваться людьми друг другу, а также передаваться от поколения к поколению в виде духовного наследия.

Отстаиваясь в культуре, достижения социальной практики проникают в общественное сознание, откуда и «возвращаются» затем социальной практике в виде систематизированных и новых текстов.

Воспринимая текст в ходе общения, интерпретирующий его партнер осуществляет встречное порождение текста. Эффект диалога, совпадает с представлением о смысловом контакте и/или о режиме. Именно этот режим отличает коммуникативные процессы от процессов информационно-поточного характера, когда отправитель и получатель информации остаются каждый на своих позициях. Основой диалога является совпадение смысловых фокусов, возникающее в процессе коммуникации.

Трактовка межличностного диалога как смыслового контакта подразумевает, таким образом, отличное от теоретико-информационного, представление о контакте, когда под последним подразумевается простой обмен «кодовыми потоками» посредством каналов информационной связи. Возникающая в этом последнем случае «связь» между субъектами, остающимися на разных полюсах канала информации, является формальной и знаково-семантическим общением, т.е. коммуникацией не является. Коммуникациютакже следует отличать от «обмена ритуальными действами» и от актов заражения, подражания, внушения.

Следует также различать понятия «коммуникация» и «воздействие». «Воздействие» - это термин, описывающий один из феноменов функционирования информационно-кибернетических систем, где в качестве ключевых выступают «субъект-объектные» отношения, а при коммуникации – «субъект-субъектные». В этой связи то, что традиционно называют средствами массовой коммуникации, следовало бы назвать средствами массового информационно-пропагандистского воздействия.

Коммуникациюне следует понимать как феномен рядоположенный деятельности, но следует рассматривается как особую разновидность социальной активности, наделенную своей специфической функцией - служить обмену всеми видами  деятельности и ее продуктами. Стратегическая цель коммуникации - обеспечение согласованных действий социальных субъектов на всех уровнях организации общества, или, иными словами, - управления социальным взаимодействием.

Для исследования содержательных процессов, происходящих в коммуникативных системах типа «город», оказывается необходимым не только разработать и применить методики интенционального анализа текстов как единиц знакового общения, но и выявить, опираясь на соответствующие индикаторы, факт наличия и реальный состав интенциональных групп.

Признаками (единицами наблюдения) интенциональных групп являются: тезаурус – набор семантических средств для выражения и понимания смыслов, коммуникативная интенция – равнодействующая мотива и цели коммуникатора, коммуникативная компетенция – мера готовности к адекватной интерпретации коммуникативных намерений, замыслов партнеров по общению, атенционная способность к коммуникации – готовность внимать партнеру и, адекватно целям общения, оперировать текстуально организованной смысловой информацией – то есть способность к активному диалогу, способность овладевать элементами порождаемой и интерпретируемой смысловой информации и навыками адекватного целям общения и взаимодействия оперированиятакими элементами, способность к осознанию и преодолению смысловых стереотипов, заключенных в готовые языковые формулы.

В процессе коммуникации уровень коммуникативного развития оказывается более глубоким дифференцирующим признаком аудитории, нежели признаки, группирующие реципиентов смысловой информации на основе их социально-профессиональных и социально-демографических характеристик; "доминантными" в коммуникативной ситуации становятся признаки, связанные с коммуникативно-познавательной "тренированностью" личностного сознания.

В случаях несовпадения указанных признаков возникает эффект «смысловых ножниц», который может быть описан как возникновение смыслового "вакуума", вызванного несовпадением смысловых "фокусов" общения в ходе обмена текстовой деятельностью. Этот эффект, отрицательно влияющий на межличностные, внутригрупповые и межгрупповые связи, чреват также и весьма серьезными социальными последствиями, так как неадекватные интерпретации — это неверно истолкованные научные концепции и искаженные литературные источники, это необоснованные решения и несогласованные действия, наконец, это простое отсутствие взаимопонимания между людьми. Есть по меньшей мере три коммуникативные ситуации, в которых названный эффект имеет место: 1) ситуация несоответствия содержательно–смысловой структуры текста его воплощению в речи; 2) ситуация несоответствия используемых в тексте языковых средств «языковым ресурсам», имеющимся в распоряжении его адресата; 3) ситуация, обусловленная особенностями типа семиосоциопсихологической организации индивидуального сознания партнеров по общению.

Субъекты городской коммуникации. Социологи Чикагской школы, изучая коммуникативные процессы, пришли к выводу, что поведение горожан в социокультурном пространстве города детерминировано не только статусной нормативностью, но и нормативностью, формирующейся в сообществах и субкультурах.

Городские сообщества – объединения людей на основе общности проблем и образа жизни. В качестве таковых ими были выделены следующие типы сообществ:

· «лицом к лицу» – группы непосредственного общения, товарищества и дружеские компании;

· аномические – сообщества, объединённые на основе девиантных норм поведения;

· коммуны (community development – CD) – объединения людей с целью создания самоуправляющейся и самовоспроизводящейся структуры для развития личности, свободного волеизъявления индивидуальных интересов. Стратегической социокультурной программой этого типа сообществ является стремление в пространство post-gesellschaft с лозунгом: «средний путь между материальной беспечностью и традиционалистской неподвижностью» (см. M. Robinson, 1995);

· соседства; изучение этого типа сообществ (Годдинер, Триер и др.) выявило ряд его разновидностей:

· диффузное – взаимодействие временно проживающих людей на одной территории без устойчивой структуры; в российском варианте – «двор»;

· оборонительное или проблемно-ситуационное – объединение людей на основе защиты среды обитания или местных интересов;

· «городская деревня» – этнически однородное сообщество, придерживающееся традиционной нормативности;

· приходское соседство – церковный приход как место обсуждения локальных проблем.

 

Городские субкультуры. Общепризнанного определения понятию субкультура не существует. Первоначально этот термин был использован для обозначения особенностей сознания и поведения различных молодёжных объединений. Учитывая это, а также высокий удельный вес молодёжи в демографической структуре г. Томска, наметим общие методологические контуры изучения молодёжных субкультур, что можно также использовать при изучении других субкультурных образований. Первоначальная интерпретация молодежной субкультуры как контр-культуры (Т. Роззак – американский социолог) и девиантного сообщества в настоящий момент считается крайностной и уточняются сами понятия контр-культуры и девиации.

Основными методологическими проблемами определения и описания молодежных форм поведения через понятие «субкультура» является:

· Проблематичность контуров господствующей культуры, особенно в ситуации мозаичности современной культуры и огромной социокультурной динамики современной России;

· Определение границы между деструктивными и конструктивными аспектами девиации как отклонения от нормы вообще. В ситуации релятивности и плюрализма нормативной структуры современного общества в социологии дискутируется вопрос о сущности и природе Нормы как таковой.

В контексте данной проблематики в содержании понятия субкультура нами выделяется: 1) пространство нормотворчества, 2) пространство коммуникации.

Общая основа возникновения молодежных субкультур – неопределенность социокультурного пространства личности, особенно статусно-ролевых позиций (Ш. Эйзенштадт – израильский социолог), осложненная социокультурным кризисом в России и ускоренной социокультурной динамикой современного общества. Следствия:

· Социокультурная и социально-психологическая дезадаптация;

· Проблемы идентификации;

· Повышенная потребность социально-отношенческого конструирования и экспериментирования;

· Потенциальная девиация.

В силу вышесказанного, предлагается подход к молодежным субкультурам как к относительно самостоятельному и устойчивому социокультурному образованию, обладающему своей структурой и динамикой функционирования. Одной из первых попыток такой интерпретации является опыт «типология сознания» Ч. Рейча (американский социолог):

· «сознание-1»: традиционалистский тип с устойчивым культурно-историческим (ментальным, архетипическим) содержанием;

· «сознание-2»: институциональный тип с доминированием формально-рационалистических схем восприятия и оценивания (габитусуальный);

· «сознание-3»: инновационный тип, характеризующийся: радикальной субъективностью, ценностью индивидуального существования, отрицанием конкуренции, отрицанием статусных привилегий, идеями общинности, коммунитарности, интерактивности.

Для понимания сознания и поведения субъектов субкультурных образований является необходимым определение: 1) функций субкультуры (какую роль она играет для личности и общества), 2) механизмов их реализации, 3) векторов социокультурной активности (смысловая направленность), 4) форм социокультурной активности.

Функциями молодёжных субкультур являются функции социализации, интеграции, институционализации, ценностно-мировоззренческая, социальной идентификации, социокультурной мобильности. В том случае, если возникают проблемы с той или иной функцией, возникает потребность в конструировании собственного социокультурного пространства символическими средствами. Механизмами социального конструирования, на наш взгляд, являются те символические процедуры, которые выделяет и описывает П. Бурдьё, его методология широко используется для описания и анализа коммуникативных процессов, в том числе и в отечественной социологии города (см., например, О.Е. Трущенко).

Всё более актуальным становится теоретическое выделение и эмпирическое изучение маргинальных субкультур (см. З.Т. Голенкова и др., 1996). Общая теория маргинальных групп была изложена выше.

Особыми субъектами коммуникативного диалога являются архитектонические образования городской среды - предметно–территориальные комплексы, обладающие собственным смысловым содержанием, оформленным в особом текстовом материале: архитектурно–исторические ансамбли, технико–дизайновые конструкции, хроно-топологические локусы («старый город», «новый город» и т.п.), идеолого–семантические конструкции территорий («Москва – столица России», «Москва – третий Рим», «Петербург – окно в Европу, европейская столица России», «Нижний Новгород – третья столица России, центр свободного предпринимательства», «Нью-Йорк – архитектурная Узония [от US]».

 

ЛЕКЦИЯ 12