О морейне, т.е. о звании, с которым сопряжены служебные права; о степенях кагальной и бет-динской иерархии

Для полного изучения кагало-бет-динской иерархии необходимо посвятить хоть самый краткий очерк историческому происхождению и развитию оной [102].

Организация существующих еврейских обществ имеет свое начало в глубокой древности. Она родилась во время падения Иудейского царства.

Главную цель этой организации составляло и составляет сохранение в целости и неприкосновенности оторванной от своей почвы еврейской нации до того неопределенного времени, когда Богу угодно будет возвратить Израилю потерянную землю, свободу и славу.

Оставаясь всегда верной своей задаче, организация эта на пути 18-векового странствования евреев по миру чрезвычайно успешно развивала свою внутреннюю мощь и крепла под разными внешними видами, которые она по временам меняла из-за благоприятных и неблагоприятных обстоятельств. Мы не будем здесь вдаваться в подробное изложение всех форм этой организации, которые встречаем в разные эпохи и в различных странах. Для нашей главной цели вполне достаточно будет познакомить читателя в общих чертах только с некоторыми из ее существеннейших видоизменений. Зародыш этой организации лежит в той ученой школе, которая с разрешения Веспасиана была открыта равви Иохананом бен-Закай в городе Ямне [103]. Но хотя в стенах этой школы через самое непродолжительное время при ее представителе равви Гамлииэле младшем уже созрело нечто вроде прежнего Синедриона, стремившегося управлять всеми проявлениями общественной и частной жизни евреев, и хотя в этой школе неоднократно созревали и революционные махинации, однако же она долго сохраняла внешний вид ученого коллегиума и представители ее публично носили титулы, подобающие только ученым мужам: тана (studiosus), хахам (мудрец), софер (книжник), аморе (толкователь) и пр. Титулы эти всегда сопровождались громким именем равви. Этот вид организация сохранила до того времени, пока в главных центрах жизни евреев в изгнании — в вавилоно-персидских землях — не водворилось знамя нового победителя из Аравии, основателя магометанского царства. Очутившись под властью нового магометанского царства, евреи стали свободнее дышать. Первые магометане обращались с ними вообще как с равными. А когда Бастанай, потомок Давида, тогдашний представитель изгнанных, оказал магометанскому войску важные услуги в походах на Персию против Сасанидов, то даже фанатический Омар вместо грозных постановлений, задуманных им в известном своем “союзе Омара” [104] относительно евреев, стал покровительствовать своим еврейским подданным. В награду за услугу он признает Бастаная главой иудейского народа, дарит ему руку прекрасной пленницы Дары, дочери персидского царя Хорзру, предоставляя ему при этом те же самые права, которые за подобные услуги дарованы были патриарху или католикосу халдейской церкви Иезуябу. Этим счастливым событием действительно начинается новая эпоха для евреев. Бастанай является тогда впервые вассалом магометанского государства с королевской печатью, дворцом и с высшей политической и судебной властью над всеми евреями Вавилонских земель.

Но еще свободнее развивается и яснее определяется строй еврейских общин с воцарением калифа Али. Евреи помогли ему в борьбе с его соперником Моавием за престол пророка и были вознаграждены за это широкими привилегиями. В это время организация еврейских общин представляется в следующей форме. Рош-голута, политический представитель народа, представляет все еврейское население Вавилонии перед калифом и его верховными сановниками, собирает с евреев всей страны подать и доставляет ее в государственную казну. Ученый коллегиум преобразовывается в правительствующий парламент, первое место в нем занимает гаон — первое лицо в народе после рош-голута. Ближайшее место возле гаона занимает старший судья (даион ди баба, или аб бет-дин), который есть и его преемник. Этим высшим сановникам подчинены семь представителей ученых собраний (роше-кала) и три лица со званием “члены ученого общества” (хабор). Кроме того, существует еще учреждение из 100 членов, разделенное на два неравных отдела. Один состоит из 70 членов и представляет собой нечто вроде бывшего великого Синедриона, а другой — из 30 членов и представляет малый. Члены первого возвышаются по иерархической лестнице и называются алуфим (представителями), тогда как 30 членов малого Синедриона, называющиеся бене-киоме (кандидатами), не пользуются этими правами. Особенно замечательно, что все эти должности преемственны по наследству от отца к сыну, за исключением места председателя.

Познакомившись с организацией центральной еврейской власти, соединенной из трех главных пунктов — Суры, Пум-бадиты, как местонахождения гаонов, и Багдада, как местопребывания рош-голута, — перейдем к обзору провинциальной власти.

Каждое общество в провинции получало от главного центра, к которому оно принадлежало, даиона — судью с дипломом. Даион сам назначал двух зекейним (старшин) и совместно с ними образовывал местное судилище (бет-дин), которое, кроме судебных дел, занималось еще и подтверждением брачных записей, разводных, векселей, купчих крепостей, дарственных актов и всех орудий, необходимых для совершения некоторых обрядов, как, например, халеф (нож для убоя скота), шофер (рожок для трубления в день Рош гашана) и пр. Таким образом, местный бет-дин исправлял, кроме судебной, еще религиозную и нотариальную службу.

Кроме бет-дина, подведомственного высшему судебному учреждению гаона, во главе каждого общества находился еще комитет, который по своему устройству и занятиям есть первообраз нынешнего кагала и который по своему назначению, полагаем, примыкал прямо к ведению рош-голута. Он состоял из семи шпарнесов (попечителей), назначаемых посредством особого выбора, о котором будет речь ниже. Комитет этот заведовал всеми интересами общества — деятельность, которую он завещал своему потомку — кагалу. Здесь мы не будем распространяться о взаимных отношениях между всеми инстанциями, равно как и о доходах всего штата. Но не можем, однако, обойти молчанием тот замечательный факт, что взимание еврейскими представителями разных поборов с евреев в свою пользу и тогда находило сочувствие у местных чиновников — оно, видно, и тогда не было накладно для них: уже тогда одним из источников общественных доходов служил сбор с торговли мясом, которым ныне кагал столь дорожит по причинам, изложенным нами выше, во втором примечании.

С Талмудом же вследствие такого переворота в политической жизни евреев произошла следующая метаморфоза. До вступления евреев под магометанское владычество их жизнь исподволь проникалась духом Талмуда, однако же он не мог считаться достоянием всего народа.

Талмуд как устное предание до конца V века хранился в памяти ученых, служивших тогда живыми библиотеками для каждого желающего учиться. При этом положении Талмуду беспрестанно угрожала, так сказать, скоропостижная смерть. С прекращением скудного числа ученых, что весьма легко могло случиться с классом людей, стоящих во главе всех революционных движений, последний из них унес бы и Талмуд с собой в гроб. Но даже тогда, когда Талмуд уже перешел из памяти ученых в фолианты, положение его все-таки до конца не упрочилось. При тех стеснениях и преследованиях, которым подвергались евреи под властью последних Сасанидских князей, у Талмуда не было твердой практической почвы. Он большей частью оставался в области теории, и к нему заметно стала охладевать симпатия не только народа, но даже самих его представителей. Таким образом, до степени неотъемлемого народного достояния Талмуд возвышается лишь тогда, когда произошел благоприятный исторический переворот в политической жизни евреев, о котором мы сейчас говорили. Он дал официальным народным представителям возможность вывести Талмуд из области теории и положить в основание новообразовавшегося еврейского штата.

Водворившись свободно на практической почве как народный духовно-гражданский статут, Талмуд быстро проник во все еврейские общины не только в Азии, но также в Африке и Европе, где евреи тогда уже разместились в странах бассейна Средиземного моря. А переход Талмуда в фолианты, совершившийся, быть может, без особенной преднамеренно важной цели, ныне стал приносить вожделенные плоды: без него возникшая потребность повсеместного изучения Талмуда была бы неосуществима.

Но золотой век политической свободы евреев под сенью полумесяца скоро закончился. На трон Магомета скоро воссели властелины, которые в отношении к евреям не стали следовать примеру Омара. Они разорвали Омаров союз, который, как мы видели выше, им самим был оставлен без последствий. Под скипетром Альмутавакиля (849-856), третьего потомка Альмамунса, центральная власть описываемой нами еврейской организации потерпела крушение, рош-голута постепенно утратил свое значение, а к концу IX века гаоны и правительствующие парламенты Суры и Пум-бадиты тоже сходят со сцены.

Но этот чувствительный удар не сокрушил еврейской организации; она от него не умерла, а только еще сильнее прежнего пробудилась к более обособленной, замкнутой национальной жизни. Рош-голута, гаоны падают; правительство не терпит высшего еврейского центра по политическим соображениям, но в то же время возвышаются местные комитеты и бет-дины. В них правительство видит учреждения для взимания с евреев податей и решения религиозных вопросов, а потому они были сохранены из видов экономических. Таким образом, с падением рош-голуты и гаонов их власть переходит к местным комиссиям и бет-динам, являющимся безапелляционной властью над евреями в управляемых ими Районах. Если же мы здесь прибавим, что ответы на вопросы, с которыми местные еврейские управления прежде обращались к центральной власти, ныне стали решаться непосредственно по народным законам, т.е. по Талмуду, то нетрудно заметить, что неблагоприятный переворот в судьбе евреев помог Талмуду глубже внедриться в иудейскую почву и быстрее распространиться между всеми евреями.

Вот мы дошли до того исторического момента, когда отдельные еврейские общинные правления достигают своего высшего развития и, развернув над собой одно общее талмудическое знамя, совокупно представляют собой ту удивительную муниципальную талмудическую республику, которая невозмутимо выдержала 1000-летнюю борьбу с самыми сильными противниками и сохранилась до настоящего времени с незначительной только переменой в наружной форме.

Для ознакомления читателя с формами описываемой нами организации позднейшего образования евреев, в которых они существует в кагальных и бет-динских избах, утвердившихся и доныне живущих во всем мире, а в особенности в большой стране посреди славянских племен, мы воспользуемся документом, приобретшим уже полное право на всеобщее доверие. Мы выведем на свет документ из кагальной книги города Вильно, который чудесным образом попал в “Кирия неемана”, [105] в которой, однако же, он до сих пор спрятан за баррикадами еврейского алфавита.

Вот этот документ об обязанностях раввина и (парнесов) представителей города:

“Во главе города стояли: аб бет-дин — гаон (раввин), рош-бет-дин (председатель бет-дина), бет-дин из 12 членов и представители города. Раввин назначался на три года по согласию общего собрания. Обязанность раввина выражается в следующих пунктах:

1. На приглашение представителей кагала в собрание кагала или общего собрания по какому бы то ни было случаю раввин обязан явиться немедленно, без малейшего отлагательства. Тем более раввин не имеет права отказываться от участия в судебных делах. Он должен наблюдать, чтобы в городе не было ропота со стороны частных лиц против кагала и даионов (членов бет-дина). Он должен вместе с кагалом мудро обсудить дело согласно Писанию, а в делах денежных — вместе с даионами. Он не должен обращать никакого внимания на препятствия, даже если бы они последовали со стороны общего собрания. Но это право может быть предоставлено ему лишь в случае, если таконот гакгила (городской устав) признает liberuin veto.

2. В дела кагала, т.е. относительно кагальных сборов и откупов, раввин не имеет права вмешиваться. Только при окончании условия какого-либо откупа раввин присутствует для наблюдения, чтобы дело решилось по большинству голосов, и подписывает (документ об отдаче налога в откуп) вместе с кагалом.

3. Если кагал желает учредить новый сбор, или налог, или что-нибудь, противоречащее правилам города и хоть один член собрания протестует против этого, то раввин обязан стать с протестующим заодно, уничтожить это дело и закончить дело мудро.

4. В разбирательствах денежных дел, подлежащих суду бет-дина, раввин не обязан участвовать. Даионы сами имеют право решать подобные дела без раввина. Раввин не имеет права вмешиваться и опровергать решение даионов даже на йоту. Если же в начале суда одна из тяжущихся сторон пожелает участия раввина, в таком случае раввин не может отказываться, даже если это касается самого маловажного дела.

5. Голос раввина во всех делах не имеет преимущества над другими, но при равном числе голосов он имеет преимущество. Для защиты частного лица (против кагала) дело решается согласно правилам, установленным для всего края. На приглашение баале-таконот (составителей правил) раввин должен присоединиться к ним. Отмена какого-либо правила совершается по большинству голосов. Раввин не может этому помешать если не затрагиваются правила, действующие на территории всего края. Утверждению нового правила может препятствовать раввин совокупно с двумя составителями правил.

6. Решения или объяснения какого-либо вопроса раввин сам не делает; в подобных случаях он руководствуется правилами всего края. Если же данный вопрос не находит разъяснения в положениях и правилах всего края или города, тогда для решения оного к раввину присоединяются два составителя правил, два представителя общего собрания, два предводителя и два даиона, не связанные между собой родством.

7. Раввин не имеет права вмешиваться в дело шамоим (назначающие избирателей) во время их заседания в выпускные дни Пасхи, или при выборах раввин не имеет права говорить что-нибудь об избирателях, худое или хорошее, ни домохозяевам и никому в мире.

8. При собрании членов всего края раввин не имеет права подписывать какое-нибудь решение или документ против кагала, частных или многих лиц без ведома представителей общего собрания.

О званиях хабор и морейне

9. “В звание хабора возводит раввин вместе с местным старшиной кагала и председателем бет-дина (по правилам, установленным для края).

Для производства в звание морейне к раввину присоединяются четыре представителя города и те предводители, которые сами произведены в звание морейне на основании правил, установленных для края, и которые знают поским (своды талмудических законов), два председателя бет-дина, а если таковых нет, то двое старших судей.

Все эти члены непременно должны собраться вместе в доме раввина или в кагальной избе и решить дело по большинству голосов.

Во всяком случае нельзя иначе подтвердить кого-либо в звании морейне, как по правилам, установленным для края. Тем более нельзя возводить в это звание тех, которые не изучали Хошен га-Мишпат (полный свод талмудических законов), хотя бы они учились Талмуду и законам, составленным последними раввинами.

10. В члены асифа (общего собрания) избираются лица, участвующие в расходах города.

Из среды этих членов избираются представители, старшины и прочие члены в кагальное управление. Вообще в этом собрании участвуют только приобретшие морейне. Хаборы тоже могут быть допускаемы спустя известное число лет после их бракосочетания.

О степенях должностей кагала и бет-дина

11. Степени общественных должностей существовали в следующем порядке: а) кандидат в предводители или представители города; б) даион — судья какого-либо братства или имеющий право участвовать в городском судилище — бет-дине; в) габай — старшина большого благотворительного сбора или судья бет-дина; г) икурим — коренные члены общества; д) туве кагал — лучшие члены общества и е) рош медина — представитель собрания всего края или кагального управления.

По этим степеням возвышаются члены общественного собрания в кагальные должности, перешагивая их в исключительных только случаях. Кроме исчисленных должностей, бывает еще должность баалей-таконе, т.е. составителей новых правил, и шемре-таконе, т.е. блюстителей точного исполнения установленных правил.

О порядке при выборах

12. Предводители кагала и судьи бет-дина избираются ежегодно по особенному порядку, который, изменяясь в частностях по требованиям времени, в общем виде всегда соответствует уставу о выборах от 1747 года. Вот этот порядок.

До наступления месяца кислева (декабря) назначаются пять борерим (избирателей), которые, в свою очередь, назначают баале-таконе (членов — составителей новых правил) для предстоящих выборов. Баллотировка всегда происходит до пасхи, и в ее первый выпускной день после утренней молитвы при выходе из синагоги предводители, составители правил, председатели общих собраний, раввин и общественный софер (письмоводитель) обязаны собраться в кагальной избе. Тут пять поверенных или четыре шамошим (нотариусы, служители кагала) посредством баллотировки определяют пять борерим (избирателей) во все должности общественного управления.

По окончании этой баллотировки два шамошим отправляются пригласить избирателей в кагальную избу. Под каноническим херемом запрещено шамошим говорить с кем-либо из избирателей насчет выборов.

Избиратели должны назначать: 4 рошим (представителей кагала), 2 роше медина (представителей края), 4 тувим (выборных членов общества), 3 икурим (коренных членов), 4 роэ хешбонет (контролеров), 2 представителей общего собрания — всего 19 человек. Сверх того они назначают 4 габоим (старшин благотворительного сбора) и 12 даионим (судей бет-динов).

Об обязанностях членов кагала и бет-дина

13. Главное занятие представителей есть составление раскладок по налогам и взимание оных, наблюдение за чествованием каждого члена общества соответственно его званию и за порядком при заключении торговых сделок.

Налогам облагаются все роды торговли, отдача денег в рост и всякое ремесло. Взимание налогов совершается посредством откупов. [106] Поверенные города назначают шамоим (составителей окладов) по закрытым голосам, которым запрещено богатому льстить, а бедного щадить. Сразу после баллотировки они обязаны собраться в особенной, назначенной для этой цели комнате и под каноническим херемом не оставляют оной, исключая субботние и праздничные дни. В будни же отлучаются только для откушания и сна. Шамоим имеют право под присягою допрашивать каждого о его состоянии и доходах от торговли. Во время составления раскладки по налогам, взимаемым с торгового барыша и ремесла, каждый должен заявить откупщикам или назначенным ими поверенным свои барыши; ремесленники должны были являться для такого объявления раз в продолжение двух суток. Все занятия вообще зависели от власти кагала. Он имеет право разрешать кому-либо заниматься каким-нибудь делом при условии, что приобретающий это право не вредит хазакам и меропиям других. Ремесленнику запрещено заниматься каким-либо посторонним делом у тех лиц, которым принадлежала его меропия.

14. В каждую четверть года члены общего собрания обязаны собраться в кагальной избе для обсуждения вопросов, касающихся общества. Это собрание должно состояться, даже если все представители не явились, и 20 наличных членов считаются полным собранием для обсуждения вопросов.

15. Каждые три года происходит собрание всего края в избранном пункте. В собраниях всего края участвовали пять главных городов с городами, в их районе находящимися, каковы были: Брест Литовский, Гродно, Вильно, Пинск и Слуцк.

Но в уставе (г. Вильно), составленном в 1747 г., сказано о том, что, так как нынешнее время не дозволяет созывать общее собрание всего края каждое трехлетие для подтверждения тикуным (правил, мер), как это водилось издревле, поэтому общим собранием в кагальной избе постановлено баллотировать членов из общего собрания, которым поручено будет составлять правила для нашего города, чтобы не пало их значение и положение.

16. Даионам (членам бет-динского суда) совокупно с председателем оного принадлежит право оценки мест синагоги и раздачи права меропие (т.е. продажи частному еврею права эксплуатировать кого-нибудь из христиан) [107]. Они, т.е. судьи бет-дина, с его председателем подтверждают купчие крепости по продаже недвижимого имущества, которые совершаются в присутствии бет-дина софера (делопроизводителя) и шамошим (кагальных нотариусов). Кроме того, на даионов и председателя бет-дина возложена обязанность вместе с кагалом наблюдать, чтобы у евреев были верные весы и меры, и не допускать возвышения цен (на продукты)” [108].

Кроме полного уяснения, что такое мерейне, рош, мангин, даион и все прочие иерархические степени муниципальной талмудической республики, поименованные в кагальных постановлениях и в актах по выборам, изложенных в этой книге под N18-20, 46, 66-72, 97, 98, 112, 113, 116, 121, 132, 134, 140, 141, 151, 154, 162, 165, 166, 172, 174, 175, 187, 188, 201, 210, 213, 218-221. Последний документ убедительнейшим образом доказывает, что кагал повсюду имеет одинаковые источники и доходы, что власть его везде отправляется по одной и той же форме, что он повсюду продает евреям странные права хазаке и меропие, с которыми мы познакомились уже выше, в пятом нашем примечании, и, наконец, что, кроме законов Талмуда, отчасти известных нееврейскому миру, в основании общественной и частной жизни евреев лежит еще множество законов и правил, скрытых в кагальных и братских книгах, о которых до сих пор никто и понятия не имеет и которые впервые выводятся на свет Божий настоящим изданием. Но более всего заслуживает внимания точнейшее изложение в этом документе функции раввина. Это должно, по нашему разумению, привести к устранению одной важной ошибки, благодаря которой евреям в последнем веке удалось укрепить ослабевающие силы иудейства со всем его мрачным царством посредством тех же самых правительств и властей, которые стремились и стремятся к его разрушению, и таким образом спасти свое национальное знамя от могущественного влияния опасной для него христианской цивилизации.

По каким-то странным и крайне неосновательным соображениям, вопреки основным законам и практической жизни еврейского народа, нееврейский мир всегда признавал функцию раввина духовной. Это ложное понятие служило камнем преткновения для всех законодательств, занимавшихся когда и где-либо еврейским вопросом. Но плоды этого ошибочного взгляда со стороны нееврейского мира никогда не были так спасительны и так изобильны для иудейства, никогда они не доставляли талмудическому царству такой полной победы, как в нашем 19 веке.

Дело вот в чем. Когда в начале настоящего века во Франции успокоилось смятение и водворились спокойствие и порядок, тогда еврейский вопрос, который не замедлил явиться на сцену, обратил на себя серьезное внимание нового властелина Франции и покорителя народов. Обстоятельства, вызвавшие в 1805 году этот вопрос и взгляд на него Наполеона I, точнейшим образом изображены в следующих словах самого Наполеона. “Если этот пункт будет выполнен, — говорит Наполеон I (в Пар. 12 своего проекта о преобразовании жизни евреев), — то нужно будет еще приискать действенные меры для стеснения, вошедшего в привычку ажиотажа, и к подавлению этого организованного обмана и ростовщичества”. [109] В 4-й объяснительной статье к названному проекту он говорит: “Наша цель состоит в том, чтобы оказать помощь землевладельцам (против евреев) вообще и спасти некоторые департаменты от позорной зависимости, ибо переход большей части имений департаментов к евреям в залог (hypotheke), к народу, который своими обычаями и законами составляет отдельную нацию посреди французского народа, есть настоящая зависимость. В недавно минувшее время это бесполезное сообщество чуть совсем не завладело такими землями и крайность заставила правительство препятствовать его успехам. Так как господство евреев час от часу увеличивается посредством ростовщичества и залогов, то было необходимо поставить ему преграды. Второй план имеет цель если не совсем уничтожить, то по крайней мере уменьшить склонность еврейского народа к многим занятиям, которыми они во всех странах мира вредят цивилизации, порядку и общественной жизни” [110].

В этих строках довольно отчетливо изображены обстоятельства, вызвавшие еврейский вопрос и верный на него взгляд Наполеона I. Конечно, во всем этом нет ничего нового. Здесь только изображена та грустная картина, которая повторяется почти на каждой странице еврейской истории. Но важно лишь то обстоятельство, что средства, которыми защитники иудейства всегда успевали затемнить настоящий вид этой картины, на этот раз оказались непригодными.

Возьмем пример. Когда коренное население обширной России, населяемое также и евреями, освободилось от крепостного права, а жизнь ее сословий еще не нормализовалась от беспорядка последнего польского восстания, тогда еврейский вопрос не замедлил и здесь явиться почти в том же виде, в каком мы его сейчас видели во Франции. Со всех сторон раздался ропот: евреи обирают, эксплуатируют все прочие сословия; они завладели живым капиталом страны и всеми почти домами ее городов и местечек; они захватили в свои руки торговлю и низвели ее до нижайшей степени мелкого торгашества; они вытеснили иноверных ремесленников и до безобразия довели ремесленный промысел и пр. Все эти обвинения громом раздались по всему пространству нашего отечества и в 1866 году еврейский вопрос обратил на себя всеобщее внимание. Но тут же сами евреи, а с ними вместе и многие либералы, не опровергая самих обвинительных фактов, сейчас же пустили в ход обыкновенные громоотводы: “Дайте евреям эмансипацию, и они перестанут жить исключительно для своего сепаратного, заколдованного царства; распространите между ними русский язык, старайтесь их акклиматизировать, разредите их по всему государству, чтобы они не были так плотно скучены — и все пойдет на лад. Тогда не только еврейского вопроса, но и самих евреев не будет; они станут истыми русскими Моисеева закона” [111]. Все эти возгласы пользуются у нас до сих пор доверием и затмевают сущность вопроса, представляя его в превратном виде [112]. Но при Наполеоне I они никак не могли иметь места. Вопрос об эмансипации евреев во Франции был давно решен революцией 1789 года. Трехцветное знамя революции нарекло евреев истыми французами Моисеева закона и дало им полную равноправность. Пускать в ход речь об акклиматизации евреев тоже было излишне. Это давно уже совершилось, так сказать, действием общего закона. Если какая-либо господствующая нация материально и нравственно сильна и сознает эту силу, то живущий в ее среде иноплеменный элемент непременно ею будет поглощен, по крайней мере относительно внешнего образа жизни. Повинуясь этому закону, внешняя жизнь евреев во Франции давно уже сложилась на французский манер: языком, костюмом и пр. они давно были уже истыми французами. Сгущенность евреев тоже не могла подать повод к появлению еврейского вопроса, так как евреев во Франции насчитывалось тогда не более 60 000 жителей. Благодаря приведенному обстоятельству Наполеону I удалось не заблуждаться по крайней мере насчет места, в котором кроется болезнь иудейства, и насчет настоящего ее имени.

Из аргументов Наполеона по еврейскому вопросу видно, что, на его взгляд, отношение евреев к французам можно назвать грустным и исключительным явлением между французскими разноверными и разноплеменными гражданами. Проистекает оно от того, что евреев связывают с коренным населением только внешние, искусственные, слабые узы: язык, костюм и гражданские права, но кровью, достоянием и семейным бытом они, как народ избранный, всегда образуют совершенно отдельный, по их убеждению аристократический, мир, в который не избранным по крови доступа нет. Таким образом, отношение евреев к туземному населению вытекает прямо из самого иудейства: из аристократического взгляда еврея на остальное плебейское человечество. Чтобы уничтожить источник, порождающий это зло, Наполеону показалось необходимым очистить тот полный, свободный и естественный путь ассимиляции евреев с французами, которым другие иноверные и иноплеменные элементы немцы, итальянцы, испанцы и прочие живущие во Франции народности — проходят с коренным населением вместе. Для достижения этой цели Наполеон составил план к преобразованию внутреннего быта евреев и надеялся привести его в исполнение посредством раввинов, которых он считал еврейским духовенством.

Не видя необходимости для цели нашей книги изучать все то, что Наполеон задумывал сделать, но не сделал, мы не станем вдаваться в подробности его плана, а вскользь только скажем, что требования его не выходили ни на шаг из границ умеренности, гуманности и справедливости.

В плане своем Наполеон домогался лишь того, чтобы евреи признали французов точно такими же, себе равными во всех отношениях, достойными согражданами, какими французы признают евреев, чтобы французы были евреям братья и возможно было им вступать в семейное родство через смешанные браки. Или еще вернее: Наполеон домогался лишь того, чтобы евреи признали за французами человеческие права, чтобы они в своей среде дали французам равноправие.

Повторяем, что с общечеловеческой точки зрения план Наполеона относительно гуманности и справедливости вполне соответствовал всем условиям общечеловеческой цивилизации, а как орудие для ослабления внутренней силы сепаратного царства евреев, казалось бы, план этот был достоин великого своего автора.

Но все это лишь с точки зрения общечеловеческой, с еврейской же, как мы увидим ниже, дело представилось совершенно в другом виде. Сила, однако же, говорят, не в проекте, а в осуществлении его. Тут-то зоркий законодатель, к сожалению, очутился в совершенно темной для него области, по которой он бродил ощупью и, кроме промахов, ничего совершить не мог. Тут Наполеон действовал по соображениям, вытекающим из упомянутого ошибочного понятия о значении раввинов, вследствие чего, сам того не подозревая, он в предпринятых против еврейского знамени средствах придал им еще новую, неодолимую силу.

Считая раввинов полновластными хозяевами в делах еврейской религии и надеясь осуществить свой план посредством их духовного авторитета, Наполеон прежде всего счел нужным позаботиться об организации и увеличении раввинской власти. Для достижения этой цели он в 1806 году учредил в Париже Синедрион из 71 раввина по образцу древнего Иерусалимского. Евреи, думал Наполеон, встретят в этом трибунале ту высокую духовную беспредельную власть, которой они беспрекословно должны подчиняться по требованиям ими исповедуемого талмудического закона. Для правильного же отправления этой власти по всей империи скоро были учреждены провинциальные консистории с дисциплинированной раввинской иерархией.

И вот, окончив предварительную работу и запасшись самым благонадежным, по его мнению, орудием, властелин Франции, которому в то время все беспрекословно покорялось, надеялся уже увеличить свою славу бессмертным венцом реформатора иудейства. Но эта светлая надежда жила недолго: скоро настало время, когда она погасла и улетела как дым. Однако же не следует думать, что раввины или Синедрион позволили себе перечить делу или оказывать неповиновение требованиям сильного повелителя. Напротив, раввины без серьезного сопротивления подтверждали и подписывали все, против чего многие из них скоро сами протестовали”. [113]

Благодаря этому обстоятельству минута разочарования Наполеона в его надеждах наступила лишь тогда, когда слово должно было превратиться в дело, когда евреи должны были доказать на деле, что они действительно признали французов себе равными и что они готовы вступить с ними на желаемый Наполеоном путь естественной ассимиляции. Другими словами, дело разъяснилось лишь тогда, когда, согласно третьему пункту плана Наполеона, стали требовать, чтобы один из трех еврейских браков был смешанным между евреями и французами. Тут вдруг вышло, что признать французов братьями и вступить с ними в семейное родство — дело немыслимое, невозможное для еврея; оно, с точки зрения евреев, оказалось все равно что принести еврейскую религию в жертву Христианству.

Вот тогда Наполеон наконец узнал, что авторитетом раввинской власти и йоты нельзя переменить в еврейской религии и что Синедрион в Париже принадлежит к продуктам произвольной фантазии людей, не знающих ни законов, ни истории евреев.

Пораженный полной неудачей и убежденный, что разорвать внутренние узы замкнутого в себе иудейства нет возможности, Наполеон в 1808 году издал указ, в котором он приступал к решению еврейского вопроса совсем с другой точки зрения. В этом указе он подвергал ограничению векселя, находящиеся в руках евреев на христиан, запрещал евреям отпуск денег под залог служащему классу, стеснял переход евреев с одного места в другое и пр. — одним словом, в указе от 1808 года Наполеон стал искать спасения местного населения от гнета евреев в тех же мерах, которыми история всегда и везде встречала последних.

Но это было скоропреходящей грозой для иудейства. “Бог пошлет врагу нашему горе, при котором он забудет про нас”, — твердят всегда евреи, когда кто-либо восстает против их обычного порядка, и слово это не опоздало осуществиться. Со стремительным падением Наполеона действительно все пришло в забвение. Осталась лишь учрежденная Наполеоном еврейская мнимо духовная организация. Этому новому зданию не суждено было пасть вместе со своим учредителем, ему суждено было превратиться в орудие для ограждения еврейского знамени от врага гораздо более опасного не только Наполеона, но и Навуходоносора, Амана и всех прочих врагов, с которыми иудейство когда-либо встречалось на пути своей исторической жизни.

В начале нынешнего века Христианская цивилизация неодолимой силой стала завоевывать себе почву в темном талмудическом царстве, разрывая его внутренние силы и подвергая его не насильственному, а естественному разложению. В среде евреев, получивших европейское образование, “религия еврейская лежала, — как говорит Д. Штерн, — разбитыми скрижалями, обряды — разорванной цепью, а внутренние узы, в силу которых евреи всегда жили один за всех и все за одного, были совершенно расторгнуты”. Явившиеся тогда на спасение изнемогающего талмудического знамени Мендельсон, его последователь Фридлендер и пр. энергичным своим старанием не смогли возбудить в высшем еврейском слое национально-патриотического чувства и отклонить руку могучего врага. Они сами скоро были увлечены общим стремлением и переходом своим в Христианство усилили потрясение иудейской почвы. [114]

Для спасения иудейства недостаточны были силы отдельных людей, хотя бы с таким значением, как Мендельсон, Фридлендер и другие. Тут требовались дружные силы не частного, а официального представительства.

Скоро в такое орудие для иудейства превратилась учрежденная Наполеоном мнимо духовная иерархия.

Кто знает иудейство, тот убежден, что в нем решительно нет места для какой-либо духовной иерархии и что по самому органическому устройству иудейства в нем никогда не может существовать учреждение или лицо, облеченное духовной властью ни относительно ныне существующих обрядов, ни относительно порядка при исполнении религиозных треб вообще, ибо и то и другое, т.е. и само исполнение обряда, и забота об устройстве к нему относящейся обстановки вменены в обязанность каждому еврею как средство к его личному искуплению [115]. Обрезание, бракосочетание, погребение мертвых, исполнение пасхального обряда, моление над чашей, очищение женщины, совершение общественных и частных молитв в синагогах и все прочие ныне в иудействе существующие обряды были достоянием мирян еще во время существования царства, храма и Синедриона. Право на это духовное достояние подтверждено за каждым евреем законами Моисея, Мишны, Талмуда и всеми древними и новыми толкователями и комментаторами этих законов. На этом основании еврей исполняет спасающий обряд, когда и где он с ним встречается, без всякого замедления, ожидания, разрешения и пр., так что контроль в этом отношении немыслим и малейшее посягательство на это исконное право еврея вызывает самую крайнюю, упрямую и отчаянную реакцию. Но все это до сих пор, к удивлению, осталось совершенно неизвестным для всего христианского ученого мира и правительств, которые смотрят на иудейство с точки зрения Христианства и не могут допустить, чтобы исполнение религиозных треб возможно было без духовенства. И замечательно, что от этого заблуждения не освободил французское правительство даже урок, полученный Наполеоном от Синедриона. Синедрион скоро превратился в центральную консисторию, и надо полагать, что при этом французское правительство думало, что раввины облечены особыми правами, по крайней мере относительно исполнения обрядов и религиозных треб у евреев, и в таком случае оно воспользуется этим правом хоть для подчинения еврейской религии своему контролю, в чем евреи, наверное, его обнадежили. Иначе правительство не преобразовывало бы, а уничтожило бы учреждение, оказавшееся бесплодным.

Вот краткий очерк новой еврейской организации, родившейся в начале настоящего века во Франции во имя спасения иудейства.

Услуги, оказанные иудейству этим новым учреждением, громадны, и страшный враг иудейства — Наполеон не без основания признается еврейскими историками его спасителем. Созданное им официальное представительство еврейских общин действительно скоро устранило разрушительное влияние Христианской цивилизации на иудейство и спасло ослабевавшее знамя. Оставляя дела еврейской религии (по причинам, изложенным выше) на попечение старого порядка, новые официальные деятели, согласно своему призванию, взяли под свою опеку национально-патриотическое чувство евреев и стали будить его при всяком удобном случае. Ораторские речи, с которыми они являются везде вместо назидательных проповедей, изобилуя, подобно их журнальным и литературным статьям, постоянными напоминаниями и рассказами о давно минувших страданиях евреев со стороны несправедливого к ним Христианского мира, об инквизиции, кострах, изгнаниях и других средневековых ужасах, с одной стороны, а с другой — выставляя высокое нравственное преимущество детей Израиля, верных хранителей закона Моисея и Талмуда, давших человечеству Спинозу, Сальвадора, Рашель, Меер-Бера и пр., [116] опять стали расширять пропасть, отделяющую евреев от остального мира. Подобные плодотворные для иудейства семена они щедрой рукой стали бросать в среду юношества, захватывая везде в свои руки дело воспитания молодого поколения, заложив, таким образом, самую верную гарантию для будущей судьбы талмудического знамени в так называемые еврейские духовные семинарии и раввинские училища, воздвигаемые ими везде под эгидой местных законов и властей с привлекательными для учащихся правами и преимуществами. Так как они были обеспечены в материальном отношении со стороны правительства и облечены официальной властью, то деятельность этих представителей нигде ничем не была стеснена.

Под влиянием этих новых деятелей на общественную, семейную и частную жизнь евреев скоро везде стали возникать местные и всемирные братства под различными названиями, в которых... евреи всегда живут один за всех и все за одного, между рассеянными силами иудейства опять восстановлены, возобновлены и укреплены [117].

И наконец, их стремлениям иудейское национальное знамя обязано появлением знаменательного “Всемирного еврейского союза”, который соответственно своему назначению охватывает уже всю жизнь евреев и благодаря могущественному влиянию своих главных покровителей, занимающих высокое место в финансовом мире, образует теперь новый, довольно смелый политический центр для евреев [118]. Как отличное орудие для достижения высоких народных целей, с которыми мы сейчас познакомились, описанная выше иерархия была скоро введена по ходатайству евреев и в других европейских государствах. Учрежденная в германских государствах мнимо духовная иерархия солидарна в тенденциях и стремлениях своих с французской и верна талмудическому знамени, об этом свидетельствуют заявления и постановления, сделанные на знаменитом соборе еврейских раввинов в Бреславле (1869 г.).

Вот что между прочим было провозглашено на соборе: “Мы стоим на почве положительного иудейства, и конечная цель наша — укрепить и расширить его границы всеми нашими силами...”, “Мы желаем утвердить единство и свободу всех еврейских общин...”, “Постановлено с общего согласия побудить все общины Германии обратиться с просьбой к правительству о назначении учителей еврейского закона в высших учебных заведениях...”, “Постановлено также единогласно, чтобы все члены собрания записались членами “Всемирного еврейского союза” и чтобы каждый новый член старался всеми силами действовать в пользу этого союза” [119].

В заключение нашей статьи мы не можем не сказать несколько слов об успехе этой новой организации в России, куда она переселилась в 40-х годах и встретила самый радушный прием со стороны нашего правительства.

Для водворения ее в России в 1847 году открылись в Вильно и Житомире два раввинских училища, а во многих городах еврейской оседлости громадное число так называемых еврейских 1-го и 2-го разряда училищ, приспособленных к приготовлению учеников для раввинских школ.

Имея в виду найти в этой новой иерархии верного помощника в трудном деле улучшения быта русских евреев и преобразования их в полезных граждан, правительство наше решилось для поддержки этой иерархии учредить новый налог с евреев под именем свечного сбора в размере до 327 000 руб. в год, который еще до сих пор существует.

На вопрос, оправдалось ли ожидание правительства и чем именно вознаградился капитал до 10 миллионов, принесенный бедными евреями в течение 30 лет на воспитание этих новых деятелей [120], в нашей литературе и отчетах администрации сами раввины общими словами часто говорят в ответ, что плоды их деятельности весьма скудны, неудовлетворительны, чему, конечно (как они заявляют), виной не они. По их мнению, виновниками неуспеха всегда являются полиция, которая лениво и неохотно ловит их противников — меламедов, в чьих руках иудейское национальное знамя действительно гибнет [121]; учебное начальство, назначающее христиан в смотрители еврейских училищ; зависимость раввинов от выборов, и, наконец, они выставляют в свое оправдание то, что дело, мол, новое [122].

Но эти общие вопросы и ответы, с которыми мы встречаемся в нашей литературе, мало разъясняют дело. Для полного и ясного его понимания и верной оценки, насколько слово русского закона уважаемо этими новыми деятелями и какой пример они подают евреям своим служением этому закону, мы считаем необходимо представить здесь хотя бы самые главные статьи наших законов, касающиеся новых раввинов и их обязанностей.

 Занятия раввинской комиссии

“К обязанностям раввинской комиссии принадлежат следующие предметы: а) рассмотрение и разрешение мнений и вопросов, относящихся к правилам и обрядам еврейской веры и к действиям раввинов; б) рассмотрение дел о расторжении браков в таких случаях, когда сами раввины встретят неясность в законе или когда поступит жалоба на неправильное решение местного раввина” (т. 1. Учреждения Министерств. Приложения к ст. 1226, п. 12).

Об обязанности раввинов

“Должность раввина есть: 1) наблюдать, чтобы в общественном богослужении и обрядах веры были сохраняемы установленные правила; объяснять евреям закон их и разрешать встречающиеся в оном недоумения; вразумлять их в истинном смысле закона, но не употреблять при сем других средств, кроме убеждения и увещаний; 2) направлять евреев к соблюдению нравственных обязанностей, к повиновению общим государственным законам и установленным властями; 3) совершать исключительно по всему его ведомству обряды обрезания и наречения имен младенцам, бракосочетания, расторжения браков, погребения и вести также по всему его ведомству метрические книги и представлять их куда следует по правилам, означенным в Законах о Состояниях” (т. 11, ч. 1, ст. 1086) [123].

Раввинская комиссия не может доказать, что она была исполнительницей приведенного закона. Совершенное отсутствие цифр и счетов в отчетных книгах этой комиссии за все годы ее существования убеждает нас в том, что предложенные ею евреям услуги решать их недоумения в делах религии оказались никому не нужными. Комиссия просуществовала даром. То же самое должно было случиться и действительно случилось и с новыми раввинами, находящимися с комиссией на одной и той же нам уже знакомой ложной почве. В продолжение своей раввинской службы ни один из них не составил ни одной разводной, не совершил ни разу обрезания, даже ни один из них не умеет совершать этих обрядов. Конечно, к концу каждого года новые раввины аккуратнейшим образом доставляют куда следует книги и отчеты, в которых они являются действительными духовными деятелями, вполне соответствующими требованиям приведенных законов. Но этим книгам теперь столько же веры, сколько цифрам и данным метрических книг.

Таким образом, очевидно, что все законы о раввинской комиссии, раввинах и вверенных им духовных управлениях постигла общая судьба русских законов, касающихся евреев: еврейская жизнь отчасти их игнорировала, отчасти миновала и обходила, не делая, однако ж, при этом ни малейшего уклонения от обыкновенного своего исторического пути. Вся разница лишь в том, что на этот раз пример нарушения закона подают уже не темные представители кагала, а правительством воспитанные, просвещенные деятели — те самые, которые по смыслу закона “должны направлять евреев к повиновению государственным законам”.

Уяснив совершенную несостоятельность раввинов как духовных представителей, само собой возникает вопрос: что же такое раввинские училища? Образуя полное противоречие с духовной целью, для которой они были учреждены, эти заведения с самого начала приняли характер национально-еврейских гимназий. Почти все получившие в них воспитание отправлялись и отправляются в университеты или сейчас, по окончании, или после нескольких лет мнимо раввинской, или учительской, службы в народных еврейских училищах; исключение тут бывает самое ничтожное. [124]

По патриотическому же духу своему эти национально-еврейские учебные заведения ничем не отличаются от своих заграничных прототипов, о которых мы выше говорили. В этих заведениях, кроме изучения предметов, дающих представление о еврейской национальности, — еврейский язык, маймонид, талмуд, кузры и пр., воспитанники усваивают на всю жизнь высокий национально-еврейский патриотизм, который их не оставляет всю жизнь. С этим духом знакомит нас литературная деятельность этого же нового слоя, выразившаяся в еврейских журналах “Рассвет”, “Сион”, “День”, “Гамелиц”, “Гакармел” и пр. Темы и идеи этой литературы и русских речей, которыми казенные раввины ознаменовывают присутствие местных властей, являющихся в синагогу по случаю какого-либо торжества, вполне гармонируют с тем, что разрабатывают в своих сочинениях новые заграничные борцы иудейского знамени, с которыми наши образованные евреи уже связаны солидарностью тенденций и стремлений. [125]

В этих журналах тоже слышатся скорбные повествования о давно забытых народом кострах, о средневековых гонениях и пр., разрабатывается Талмуд и доказываются великие его достоинства, выставляются высокие преимущества евреев перед прочими нациями, у которых не было ни Спинозы, ни Сальвадора, ни Меербера и пр. Короче, новые деятели своим национальным патриотическим духом направляют евреев не к единению их с туземным населением, а к вящему разъединению: учреждаемые ими новые братства (как, например, “Общество для распространения просвещения между евреями”) более всех талмудических легенд и синагогальных молитв способствуют укреплению внутренней замкнутости и сепаратизма евреев. Если же мы здесь вспомним, что из всех мер, ведущих к сближению евреев с христианским миром, самая действительная есть общее воспитание детей, при котором иудейство не бывает в силах противостоять ассимилирующему действию Христианской цивилизации, о чем мы выше говорили, то вполне очевидно, какую надежную ограду нашло для себя иудейское знамя в массе еврейско-талмудических учебных заведений, которое содержит русское правительство, и как противоречат эти последние интересам правительства и отечества и целям общечеловеческой цивилизации. Еврейский историк Иост, рассказывая о еврее, которому Карл Великий поручал важные государственные дела, говорит: “Из подобных благоприятных случаев евреи неминуемо извлекали пользу для своей религии”. [126] Мы же после всего сказанного, со своей стороны, можем добавить к изречению еврейского историка, что евреи умели всегда извлечь пользу для своей религии и для своего национального знамени не только из одних благоприятных, но даже из самых неблагоприятных обстоятельств.

Примечание 13