Границы, сфера действия диалектического метода

Результативность и эффективность любой деятельности определяется целым рядом обстоятельств и факторов, в особенности таких как объект, субъект исредства (орудия) деятельности. Среди последних важную роль играют те или иные приемы, способы, методы, взятые в их единстве и взаимосвязи. В процессе деятельности на стороне субъекта стоит не только метод, но и такие факторы, как творческое воображение, фантазия, импровизация, интуиция и т.п., которые вносят – порой весьма весомый – вклад в конечный результат. Поэтому характер последнего (успешный он или нет) определяется методом – хотя бы и самым лучшим – лишь как одним из факторов.

Общим результатом научного исследования является, как известно, научное знание в различных своих видах. В его «добывании» исключительно велико значение «правильной философии» и верного метода. Вместе с тем даже самая лучшая методология «...рискует подрезать крылья научному воображению, которое всегда играет фундаментальную роль в прогрессивном развитии науки, она даже может затормозить это развитие, априорно заявляя о том, что запрещено вступать на тот или иной путь исследования и истолкования» (Бройль Луи де. По тропам науки, с. 172).

Разъясняя эту мысль, Луи де Бройль подчеркивал, что используемые в разумных пределах воображение, интуиция, с помощью внезапных иррациональных скачков помогают достижению истины, служат необходимыми вспомогательными средствами для ученого в его движении вперед. Тем самым на прогресс науки влияют не только «безупречная констатация или строгие силлогизмы», но и другие указанные факторы. Однако, как отмечает французский физик, прорыв воображения и интуиции чреват опасностями, ибо освобожденный от оков строгой дедукции, он может ввести ученого в заблуждение или даже завести в тупик.

В. Гейзенберг считал неверным мнение, согласно которому в науке есть только логическое мышление. На деле не последнюю (а иногда и решающую) роль в науке играет фантазия, интуиция и т.п. Поэтому путем только рационального мышления и его методов никогда нельзя прийти к истине. «Безусловно, глубокое размышление, основанное на чисто рациональных аргументах, может предохранить нас от многих ошибок и заблуждений, так как оно предполагает учет новых условий и потому может стать необходимой предпосылкой жизни. Однако... даже важнейшие решения в жизни всегда, пожалуй, содержат неизбежный элемент иррациональности»(Гейзенберг В. Физика и философия: Часть и целое, с. 301).

Диалектико-материалистическая философия, хотя и является универсальным методом, вовсе не претендует на то, чтобы «все объяснить», дать верные ответы на любые трудные вопросы, возникающие в той или иной отдельной науке или научной дисциплине. Она не навязывает свои принципы, не является «рычагом конструирования» или «инструментом простого доказывания». Диалектико-материалистический метод нельзя рассматривать в качестве «универсальной отмычки», с помощью которой без особого труда можно заранее найти кратчайшую дорогу к истине, сделать научное открытие или решить какую-либо долго не решаемую частнонаучную проблему. Неумелое применение принципов диалектики – не меньшее «бедствие», чем их полное игнорирование, ибо здесь заблуждения в познании и ошибочные практические шаги можно «объяснить» якобы неэффективностью применяемой методологии.

Диалектика несовместима с вульгарными примитивными представлениями о ней самой и о ее возможностях. Можно, например, отрицать на словах значение диалектического метода для развития науки, игнорировать или «бранить» его. Но на деле обойтись без него практически невозможно, так как в любой науке волей-неволей приходится мыслить. Для мышления же необходимы те или иные принципы, формы мышления, в том числе и всеобщие, «текучие» универсальные логические категории.

Вот почему, как верно подчеркивал Ф. Энгельс, какую бы позу ни принимали естествоиспытатели, над ними «властвует философия». Они находятся в конечном итоге в подчинении у последней потому, что вынуждены пользоваться выработанными ею методологическими принципами и формами мысли, хотя могут этого и не осознавать (как известный литературный герой, который говорил прозой, но не подозревал, что это такое). Весь вопрос в том, каково содержание данной философии и каковы ее принципы. Так, выступая с критикой позитивистской философской установки, которая была характерна для Оствальда и Маха (с их «предубеждением против атомной теории»), А. Эйнштейн отмечал, что «это интересный пример того, как философские предубеждения мешают правильной интерпретации фактов даже ученым со смелым мышлением и с тонкой интуицией»(Эйнштейн А. Физика и реальность, с. 149).

В современной науке невозможно обойтись без диалектических обобщений опытных данных, результаты которых – суть понятия, умение оперировать которыми – большое искусство. Это искусство – не «дар Божий», оно не прирожденное, не дается вместе с обыденным сознанием, а требует действительного, т.е. диалектического мышления. Очень образно высказался по этому поводу выдающийся физик, академик П.Л. Капица: «...приме­нение диалектики в области естественных наук требует исключительно глубокого знания экспериментальных фактов и их теоретического обобщения. Без этого диалектика сама по себе не может дать решения вопроса. Она как бы является скрипкой Страдивариуса, самой совершенной из скрипок, но чтобы на ней играть, нужно быть музыкантом и знать музыку. Без этого она будет так же фальшивить, как и обычная скрипка»(Капица П.Л. Эксперимент. Теория. Практика, с. 182).

Как показывает история науки, некоторые ученые, на словах отрицающие значение диалектического метода, действительно добиваются нередко крупных успехов в научном исследовании. Но они делают это не вопреки диалектике, а часто, сами того не подозревая, стихийно следуют ей «под напором фактов» исследуемой ими предметной области.

Рассматривая философские проблемы, связанные с концепцией элементарных частиц, В. Гейзенберг обращал внимание на следующее: «...известные тупики теории элементарных частиц – заставляющие тратить много усилий на бесполезные поиски – обусловлены подчеркнутым нежеланием многих исследователей вдаваться в философию, тогда как в действительности эти люди бессознательно исходят из дурной философии и под влиянием ее предрассудков запутываются в неразумной постановке вопроса»(Гейзенберг В. Шаги за горизонт, с. 163). Вот почему проходившее в течение XIX в. «возрождение материалистической философии в форме диалектического материализма вполне естественно сопровождало впечатляющий прогресс, который переживали в ту эпоху химия, физика и другие частные науки» (Гейзенберг В. Шаги за горизонт, с. 115).

Диалектико-материалистический метод, хотя и универсален, не «вездесущ» и не «всемогущ». Нет необходимости «совать» его везде и всюду, всегда и в любой заданной ситуации, по крупному и мелкому поводу. Каждое конкретное явление так или иначе, в той или иной мере подпадает под действие диалектических закономерностей, так как «всеобщее есть всюду». Но последние проявляются в нем не в любой момент и не в каждом пункте его развития, а лишь в рамках определенных условий, особенно тогда, когда предмет достигает классической формы зрелости и полноты.

Всеобщность диалектики всегда конкретна: она должна применяться там и тогда, где и когда это действительно необходимо, обусловлено природой вещей и определенными обстоятельствами. На уровне обыденного сознания, здравого смысла и повседневной деятельности (на уровне «диалектики стола и стула») без нее вполне можно обойтись; так, для сложения или умножения вполне пригодна элементарная математика и незачем здесь обращаться к высшей математике.

Ф. Энгельс вполне резонно отмечал, что для домашнего употребления, там, где имеем дело с небольшими масштабами или с короткими промежутками времени, диалектический метод просто не нужен. Здесь вполне «годится» метафизическое (но не абсолютизированное) мышление с его застывшими, неподвижными категориями и принципами.

Однако метафизический способ мышления вместе со своими неподвижными категориями становится совершенно недостаточным, как только совершается переход на разумный, научно-теоретический уровень, в область обобщающего знания, тем более – фундаментального, определяющего прорывы в неизведанное.

Таким образом, диалектический метод по своей природе предназначен прежде всего для «работы» в высших сферах познания и практики. Не следует тащить его в низшие сферы – на уровень обыденного сознания, повседневной, житейской практики, в «кухонную обстановку». Здесь достаточно четко «работает» метафизическое мышление: «...границы, в рамках которых оно пригодно, различны почти для каждого случая и обусловливаются природой объекта»(Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 20, с. 530). Как только познавательная или практическая ситуация требует выхода за рамки этих границ, в «дело вступает» диалектический метод.

Диалектический метод необходим не потому, что это кому-то хочется, а потому, что в конечном итоге, в природе, обществе, да и в самом мышлении все свершается диалектически, а не метафизически. Нельзя пытаться решать совершенно специфические вопросы путем простого логического развития общих истин, но невозможно последние обойти: все равно на них придется «наткнуться» и так или иначе решать. «Сплошной насмешкой» над мате­риалистической диалектикой является навязывание науке и практике готовых ответов на частные, специальные вопросы, прямое и непосредственное «внедрение» сюда всеобщих методологических принципов без их модификаций и преломлений конкретными условиями и данным материалом.

Диалектика не является единственной методологической парадигмой, исключительным в своем роде «указующим жезлом». Ее принципы, даже если ими руководствуются вполне сознательно, всегда реализуются через методы и приемы других, менее общих уровней, в тесной связи и взаимодействии с ними. Диалектический метод не может быть пригодным везде и всюду, он эффективен на своем месте, в рамках своих возможностей и сферы действия.

Создатель теории относительности А. Эйнштейн говорил, что было бы нелепо употреблять данную теорию к движению автомобилей, пароходов и поездов, как нелепо использовать счетную машину там, где вполне достаточна таблица умножения. Можно сказать, что к этим – как и многим другим подобным объектам – нелепо применять и диалектико-материалистический метод. В отношении любого метода справедливы слова М. Борна о том, что нужно «...выступить с предостережением о разумном ограничении применения научных методов»(Борн М. Моя жизнь и взгляды. М., 1973, с. 129).

Диалектика не составляет здесь исключения, ибо всякое ее «безграничное употребление» превращает данный метод – по его же собственным законам – «в свое другое», т.е. в метафизику.

Но всякий ли предмет и всегда ли должен быть охвачен диалектическим методом? Нужен ли данный метод, в частности, при анализе стола, стула или «диалектики зубной боли»? Очевидно, нет. Более того, например, в целом ряде случаев «...можно с успехом заниматься теоретической физикой без всякой философии, ограничиваясь разработкой и следствий из уже существующих теорий»(Мигдал А.Б. Физика и философия // Вопросы философии. 1990. № 1, с. 6). Не подрывается ли тем самым универсальность диалектики как всеобщего научного метода? Оказывается, что не подрывается.

Многие недоразумения, связанные с диалектическим методом, а точнее говоря, с его искаженным, превратным пониманием и применением, были связаны с одним обстоятельством, которое долгое время как бы не замечали, да и просто замалчивали. В нашей отечественной литературе был очень устойчивым миф о том, что поскольку диалектика – наука о всеобщем, а «всеобщее есть всюду», то, стало быть, она безгранична по своим возможностям. Иначе говоря, вопрос о границах диалектики, о сфере действия диалектического метода фактически не ставился и не обсуждался.

Однако «отцы-основатели» диалектики представляли дело прямо противоположным образом. Гегель ограниченность диалектики видел, во-первых, в ее всеобщности, хотя и не отрывал последнюю от единичного. Всеобщее, в его понимании, есть сторона, момент, хотя и существенный, явления как целого. Поэтому любой закон всего лишь часть явления, которое, будучи «тотальностью», «богаче закона», ибо содержит и другие стороны, не «охваченные» законом. Во-вторых, согласно Гегелю, диалектика имеет дело с развивающимися, органическими целостностями, а не с агрегатами, механически соединенными частями. В-третьих, подчеркнув, что «диалектика составляет природу мышления», Гегель в своем учении о трех сторонах (моментах) логического «помещает» собственно диалектику лишь в рамках третьей стороны «логического» («мышления вообще»).

На первой стороне логического (на уровне рассудка) диалектики вообще нет, рассудок (как необходимый момент логического) сам справляется со своими обязанностями – и довольно хорошо, «действуя разделяющим и абстрагирующим образом». Вторая сторона логического, хотя Гегель и называет ее диалектической, но это «отрицательно-разумное» мышление, которое «обособленно от рассудка и выступает в научных понятиях как скептицизм,где результатом диалектики является голое отрицание». И только третий момент – «положительно-разумный» есть подлинная и «полная диалектика», которая «постигает единство определений в их противоположности, то утвердитель ное,которое содержится в их разрешении и переходе»(Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук: в 3 т. Т. 1. Наука логики, с. 210).

Развивая эти идеи Гегеля о том, что диалектика не без­гранична и не вездесуща, К. Маркс исходил из того, что, несмотря на свою универсальность и всеобщность (а это действительно существенные определенности диалектики), «диалектическая форма изложения верна только в том случае, если она знает свои границы»(Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 46. Ч. 2, с. 491). За их пределами она – с неумолимой неизбежностью своих собственных законов – превращается в заблуждение.

Границы «диалектической формы изложения» (и иссле­дования) заданы предметом, точнее, своеобразием тех предметов, которые продуцируют диалектический метод и одновременно, в определенных условиях, требуют применения его к самим себе. Предметом (объектом) диалектико-материалистического метода являются, строго говоря, не отдельные явления или фрагментарные образования, построенные по принципу суммативных систем (типа конгломерата, мебельного гарнитура, кучи песка или груды кирпичей), а целостные органические саморазвивающиеся системы. Здесь в своем классическом виде выражены самопроизвольное, спонтанное развитие, изменение, жизненность, «импульсы к движению», противоречивость и другие диалектические характеристики. Именно в органических целостностях явственно проступает «соль диалектики» – самодвижение и его источник – внутренние противоречия. И именно данные системы являются «носителями» конкретно-всеобщего, универсальных законов. Диалектический метод, как и порождающая, воспроизводящая его своим саморазвитием материальная основа – не «твердый кристалл», а организм, способный к превращениям и находящийся в процессе постоянного превращения.

Диалектика, будучи нацеленной на реальные органические системы как их «аналог», не сразу и не в любой момент может воспроизвести во всеобщих определениях их саморазвитие. Она не должна брать данный предмет только с точки зрения того, чем он стал теперь, хотя это необходимо на определенном этапе познания. Для того чтобы не была забыта основная историческая связь, диалектико-материалистический «...метод показывает те пункты, где должно быть включено историческое рассмотрение предмета»(Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 46. Ч. 1, с. 449), с тем чтобы выявить генезис последнего, основные этапы и тенденции его саморазвития.

Это значит, что диалектический метод работает не в режиме «постоянного включения» (всегда, всюду, в любой момент), а «включается» лишь в определенное время и в определенных пунктах. В «промежутках» же между последними без него вполне можно обойтись. Поэтому назначение диалектического метода не в том, чтобы перманентно применять его к анализу отдельных или лишь внешне связанных предметов типа стола, стула и т.п. и спрашивать: «а где тут диалектика?» Подобные предметы могут попасть в «орбиту диалектики» не как таковые, а в качестве моментов движения органических целостных систем: определенный способ производства, конкретно-исторические формы общества («социальные организмы») и т.п.

Диалектический метод правомерен прежде всего при рассмотрении именно тех явлений, которые обладают ярко выраженными диалектическими характеристиками самовоспроизведения и самодетерминации. Он неправомерен тогда, когда его пытаются применить к тем явлениям, которые такими характеристиками в достаточной степени не обладают и получают импульсы изменения извне, будучи элементами движения некоей более широкой целостности.

«Диалектическая форма изложения», не знающая границ применения, неизбежно оборачивается «универсальной отмычкой», готовой схемой, внешним образом налагаемой на предмет, не обладающий в полной мере диалектическими характеристиками. Только внутри своих границ диалектический метод наиболее эффективно выполняет свою методологическую роль, за их пределами он ведет к искажению предмета, что может породить (и порождает) многочисленные заблуждения, просчеты и ошибки.