О происхождении познания (сенсуализм, эмпиризм и априоризм). 4 страница

При восприятии внешнего мира мы воспринимаем цвет, твердость, шероховатость и тому подобные качества вещей, но, кроме того, мы воспринимаем в вещах также и пространство или протяженность. Спрашивается, можно ли пространственное качество считать таким же простым и неразложимым, как цвет, звук и т. п.

Некоторые из психологов утверждают, что пространственное качество так же просто и неразложимо, как ощущение цвета и звука; возбуждение сетчатки дает ощущение протяженности. Другие, напротив, утверждают, что пространственное качество есть нечто сложное, разложимое на другие составные элементы, притом такие, которые совсем не имеют пространственного характера. По их мнению, одних возбуждений сетчатки недостаточно для восприятия пространства. Необходимо, чтобы к возбуждениям сетчатки присоединились еще мускульные ощущения, связанные с деятельностью глазных мускулов, и только из слияния этих двух разнородных ощущений (цветовых, мускульных и т. п.) получается представление пространства.

Еще иначе этот вопрос можно выразить таким образом.

Составляет ли способность восприятия пространства что-нибудь первоначальное, или оно представляет результат опыта? Некоторые философы думали, что, когда живое существо впервые раскрывает глаза, то оно уже воспринимает пространство со всеми его свойствами. Другие, напр. Беркли (1684—1753), утверждали, что восприятию пространства живые существа научаются при помощи продолжительного опыта, и что одного зрительного опыта недостаточно для восприятия пространства, для этого нужен еще му-

57

 

 

скульно-осязательный опыт. Первых называют нативистами¹), потому что они считают способность восприятия пространства как бы прирожденной; вторых называют эмпиристами, потому что они считают способность восприятия пространства продуктом опыта²).

Многие³) думают, что Кант в своем учении о пространстве был нативистом, но это неверно. Это — проблема психологическая, а кантовская проблема была гносеологическая. Кант не интересовался вопросом о том, приобретается ли способность восприятия постепенно, или она составляет врожденное достояние. Его интересовали прежде всего вопросы об объективности математики, а ее можно было доказать в том случае, если признать формальные или априорные элементы познания. Кант бил совершенно далек от постановки вопроса психологического. Притом Кант нигде не говорил о «способности» восприятия пространства. Кант был знаком с постановкой вопроса Беркли, однако в «Критике чистого разума» он нигде не упоминает об этой проблеме⁴). Ясное доказательство того, что проблема Беркли не имеет ничего общего с проблемой Канта.

Весьма часто кантовский метод исследования⁵) пытались опровергнуть при помощи эволюционной психологии.

Если основой для наших априорных познаний служат определенные физиологические условия, и если мы знаем из биологии, что физиологические основы, т. е. мозг, постоянно изменяются и развиваются, то ясно, что априорные понятия тоже изменяются. Они подлежат изменению, развитию. Поэтому с эволюционной точки зрения можно сказать, что не существует априорных понятий в том смысле, в каком о них говорит Кант, потому что они суть продукт развития.

Некоторые писатели, главным образом Герберт

1) От латинского слова nativus, что значит прирожденный.

2) Об этих учениях см. мою книгу: «Проблема восприятия пространства», ч. 1-я. Киев. 1896. 1—9.

3) Напр. Гельмгольц. Handbuch d. physiologischen Optik. 2-е изд. 698—9.

4) Именно теория Беркли была изложена в книге Тетенса, с которой Кант был знаком.

5) Кантовский метод исследования обыкновенно называют трансцендентальным.

58

 

Спенсер (1820—1903)¹), хотели примирить априоризм с эмпиризмом. Они именно утверждали, что и та, и другая теория должны быть признаны крайними. Априоризм, по мнению Герберта Спенсера, неправ в том отношении, что признает какие-то готовые, законченные формы в нашем сознании. По его мнению, собственно все то, что кажется готовой, законченной идеей, формой и т. п. у данного индивидуума, в действительности есть не что иное, как продукт развития мозга в целом ряде поколений.

Мысль Герберта Спенсера может быть пояснена следующим образом. Кажется, что Кант признает какие-то формы, как нечто такое, что не может быть разложено на составные элементы. Признание таких форм казалось Спенсеру невероятным, потому что, с точки зрения эволюционной психологии, нельзя признать ничего такого, чего нельзя было бы разложить, о чем нельзя было бы сказать, что оно происходит из каких-нибудь более элементарных форм, а потому кантовская теория казалась невероятной; но так как ему, с другой стороны, казалась невероятной также и та эмпирическая теория, которая все выводила из индивидуального опыта, то он сделал попытку примирить эти две теории. Именно, он готов признать существование форм сознания, которые в индивидуальном опыте проявляются в виде чего-либо законченного, но он не думает, чтобы эти формы были присущи сознанию просто. Они в конце концов являются продуктом развития, так как вообще все наше сознание является продуктом развития. Развитие это он объясняет следующим образом. Те или другие формы сознания являются у того или другого индивидуума в более или менее совершенном виде, но затем, при соприкосновении с опытом, они подвергаются развитию и в таком виде передаются по наследственности последующим поколениям. Здесь они вновь подвергаются развитию, благодаря воздействию опыта. Таким образом, все более и более совершенствуемые способности или, вернее сказать, соответствующие им психофизиологические условия, передаются

1) См. его «Основания психологии». Спб. 1876. T. 3-й, § 332. Ср. Льюис, «Вопросы о жизни и духе». Спб. 1875. Т. 1-й, стр. 146. Haekel. «Natürliche Schöpfungsgeschichte». 4 Aufl. 639. Du Bois Reymond. Leibnitzische Gedanken in der neueren Naturwissenschaft. Reden». B. I. 1886, стр. 53. Mach. Analyse der Empfindungen. 1906.

59

 

 

из поколения в поколение. Отсюда легко понять, что у представителей последнего поколения они окажутся в настолько усовершенствованном виде, что будут казаться чем-то законченным. Этим обстоятельством Кант, по мнению Спенсера, был введен в заблуждение и думал, что в нашем сознании есть какие-то готовые формы. Если бы он был знаком с современной эволюционной гипотезой, то он, разумеется, этого не сказал бы. Простой пример может пояснить то, что хотел сказать Спенсер. Напр., я воспринимаю пространство, которое характеризуется тем, что я воспринимаю все его части одновременно, т. е., если я смотрю на эту небольшую квадратную фигуру, которая находится предо мной, то четыре вершины ее углов представляются мне одновременно, я мыслю их в одно и то же время с одинаковою ясностью. Восприятие пространства отличается от восприятия времени тем, что элементы этого последнего представляются моему сознанию в последовательном порядке, Напр., когда я воспринимаю ряд звуков а, b, с, d,появляющихся последовательно один за другим, то я воспринимаю этот ряд таким образом, что когда я начинаю воспринимать звук d,то у меня уже нет в сознании а, или, по крайней мере, он находится в моем сознании, как нечто прошлое. Вот почему я говорю, что, я воспринимаю пространство так, что его части представляются моему сознанию, как нечто абсолютно одновременно данное. Я говорю, что пространство в моем сознании представляет нечто постоянное, в роде какой-то формы.

По теории Спенсера, пространство не всегда так воспринималось, как оно воспринимается нами теперь. Он приводит в пример некоторые организмы, которые, хотя обладают зрительными органами, но у которых нет восприятия пространства в нашем смысле, у которых части пространства воспринимаются приблизительно так, как мы воспринимаем время, т. е. у них части пространства воспринимаются в последовательном порядке, приблизительно так, как мы воспринимаем, когда бываем поставлены в необходимость воспринимать очень большую поверхность, которую мы не можем охватить взором сразу, а принуждены прослеживать по частям: все части такой поверхности мы воспринимаем, разумеется, не одновременно, а в последовательном порядке. Но тем не ме-

60

 

 

нее организмы могут путем последовательного развития придти к тому, чтобы воспринимать части пространства не в последовательном порядке, а одновременно.

Таким образом, у нас представление пространства есть продукт развития, а потому Кант не был прав, когда утверждал, что пространство есть априорная форма: оно в действительности есть продукт развития, но, разумеется, не индивидуального развития, а ряда поколений.

Но это возражение эволюционистов нужно считать совершенно неправильным. Здесь происходит смешение задач психологии и теории познания. В действительности эти две точки зрения друг друга не исключают, и потому нельзя думать, что таким замечанием эволюционистов можно было бы опровергнуть теорию Канта. Нельзя эволюционной гипотезой опровергнуть теорию Канта, потому что он говорил совсем не о тех вопросах, о которых говорит эволюционист.

Эволюционная гипотеза имеет целью определить историю того или другого понятия, между тем как теория познания такой задачи не поставляет, она имеет целью определить функцию понятий. Там мы имеем дело с генезисом понятий, здесь мы имеем дело с функцией понятия в процессе созидания опыта.

Различие в задачах выражается и в различии метода иcследования.

Эволюционная гипотеза берет сознание вообще и прослеживает генезис различных его форм: она занимается историей того или другого умственного построения; теория познания берет готовое научное познание, разлагает его на элементы, определяет происхождение некоторых из этих элементов из деятельности органов чувств, а то, что из этого источника не может быть выведено, она считает происходящим из самого сознания и определяет только значение этого элемента в процессе познания.

В гносеологии вопрос об истории¹) того или дру-

1) Если в гносеологии говорится, что она поставляет вопрос о происхождении понятий, то отнюдь не следует спешивать этого вопроса с вопросом о генезисе понятий, который поставляет психология. Психология исследует, из каких элементов и каким образом созидается то или иное понятие. Когда гносеология говорит о происхождении понятия, то она имеет в виду решать вопрос, может ли априорная идея но своему свойству быть получена из опыта или нет? Есть ли в объективном мире что-либо такое, что могло бы дать повод для возникновения этой идеи?

61

 

 

гого понятия является вещью второстепенной. Здесь мы не спрашиваем, как образовалось то или другое понятие, мы берем его готовым и только спрашиваем, какова его функция в процессе познания. Если, напр., у меня есть идея причинности, то, занимаясь гносеологическими исследованиями, я не спрашиваю, каким образом возникает эта идея, потому что это есть задача психологии (да я не сомневаюсь в том, что нужен продолжительный опыт для того, чтобы получить идею причинности). Я поступаю иначе. Я просто беру то понятие причинности, которое существует в науке, и спрашиваю, каким образом оно применяется к опыту, и каким образом оно делает возможным научный опыт. Я с точки зрения гносеологии не спрашиваю, из каких элементов складывается у нас представление времени: это есть задача психологии. Она должна показать, каким образом у нас постепенно складывается представление времени. Если мы психологически желаем исследовать идею времени, то мы стараемся проследить, в каком положении эта идея находится у животных, у детей на ранней стадии их развития и т. п. Теория познания поступает как раз наоборот. Она берет готовое понятие, как оно существует в науке, и старается определить свойства этого понятия, а затем старается определить, почему и как оно применяется к опыту.

Так как метод эволюционной психологии есть именно метод психологический, между тем как метод Канта есть метод гносеологический, то вполне понятно, насколько неправы те, которые говорят, что Спенсер своей теорией опроверг Канта. Если бы Кант имел возможность познакомиться с теорией Спенсера, то он мог бы ему сказать, что он вполне с ним согласен, когда этот последний доказывает, что существует психологическая наследственность и развитие сознания из поколения в поколение, но при этом заметил бы, что эволюционная гипотеза не исключает возможности и надобности ставить вопрос так, как он ставит его в своей «Критике чистого разума».

Кантовский метод не опровергается эволюционным, потому что психологическое происхождение того или другого понятия не исключает его априорности. Эволюционный метод не может объяснить функции априорных понятий, ибо из истории того или другого понятия невозможно объяснить его функции.

62

 

 

Кантовский метод и эволюционный метод — это два различных метода исследования человеческого духа, из которых один преследует совершенно отличные от другого задачи. Строго говоря, нельзя даже сказать, что они дополняют друг друга. Менее всего можно утверждать, что эволюционный метод заменяет или делает излишним метод кантовский.

Нельзя, поэтому, утверждать, как это делают некоторые, что, если эволюционист покажет, что в нашем познании громадное значение имеют опыт и наследственная передача результатов опыта, то вместе с этим устраняется и кантовское учение об априорности.

Литература.

Предмет 2-й и З-й главы подробно излагается и обосновывается во 2-й части моей книги: Проблема восприятия пространства в связи с учением об априорности и врожденности. Киев. 1904. Кроме литературы, указанной в предыдущей главе, рекомендуются след. сочинения:

Ланге. История материализма. Спб. 1899.

Спенсер. Основания психологии. 2-е изд. Спб. 1897.

Спенсер. Основные начала. Спб. 1897.

Паульсен. Введение в философию. М. 1902.

Риль. Теория науки и метафизика. М. 1887.

Шиманский, А. К. Учение Канта и Спенсера о пространстве. Киев. 1904. (Труды Киевской Психологической Семинарии. Т. 1-й, вып. 1-8).

Шпетт. Проблема причинности у Юма и Канта. 1907.

Иодль. Давид Юм, его жизнь и философия. М. 1901.

Юм. Исследование человеческого разумения. Спб. 1902.

Юм. Трактат о человеческой природе. Об уме. Юрьев. 1906.

Виноградов, Н. Д. Философия Давида Юма. Ч. 1-я, М. 1905.

63

Глава 4-я. О реальности познания. (Наивный реализм, гносеологический идеализм.)

ГЛАВА IV.