Подход психологии Я: Хайнц Кохут

В серии статей и в двух книгах X.Кохут (Kohut Я., 1971, 1977) предложил совершенно особую метапсихологию, кли­нические объяснения и терапевтические процедуры для нарцис­сических расстройств личности. В сущности, он доказывает, что существует группа пациентов, психологические отклоне­ния у которых занимают промежуточное место между психоза­ми и пограничными расстройствами, с одной стороны, и пси­хоневрозами и легкими расстройствами характера — с другой.

В отличие от фрейдовской теории конфликта, Кохут развивает теорию дефицита. Психоаналитическая модель кон­фликта и психоаналитическая модель дефицита сравнимы по следующим категориям: 1) основная стадия развития — эдипова/преэдипова; 2) основные взаимоотношения — триада/диада; 3) цель психотерапии — проработка конфликта/ новая структура Я; 4) фактор изменения — инсайт/эмпатия; 5) «модус операнди» — терапевтическая нейтральность и интерпретация/эмпатия и возмещение раннего дефицита.

В своей ранней работе «Анализ Я» («The Analysis of the Self», 1971) Кохут оперирует фрейдовскими терминами «нар­циссическое либидо» и «объектное либидо», понимая их ина­че. Он предполагает, что нарциссическое либидо и объектное либидо имеют независимые источники энергии, независимые линии развития и трансформации и отражают различные виды опыта. И нарциссическое, и объектное либидо катектируют на объектах. Объектное либидо катектирует на «истинных» объектах, сепаратных от субъекта; нарциссическое либидо катектирует на Я-объектах, где объект переживается как продолже­ние Я. Сцепленное и сепаратное Я формируется в процессе трансформации нарциссического либидо; это означает, что развитие Я происходит независимо от развития объектного либидо. Ранний нарциссический либидозный опыт присутствует в двух видах: грандиозных Я-конфигураций, связанных с «отзеркаливающими» Я-объектами, и Я-образов, слитных с архаическими идеализируемыми Я-объектами. Первое пережи­вается как «Я совершенен, Ты оцениваешь и отражаешь Мое «совершенство», второе — «Ты совершенен и Я часть Тебя».

Кохут описывает процесс здорового развития как посте­пенное формирование реалистических образов Я и объекта за счет интернализации высших взаимоотношений с Я-объекта­ми м устойчивые психические структуры. Этот процесс называется «трансмутирующей интернализацией», т.е. «преобразующей интернализацией». Процесс «запускается» естественными и неизбежно увеличивающимися разочарованиями в самом себе и в идеализируемых Я-объектах с самого раннего дет­ства. Если фрустрация, приводящая к разочарованию, яв­ляется оптимальной фазе развития, это приводит к росту и зрелости. Грандиозное Я в течение первых нескольких лет жизни развивается в зрелое Эго, характеризующееся само­уважением, амбициями и способностью к удовольствию; процесс этот протекает главным образом во взаимоотноше­ниях с матерью. «Идеализированное родительское имаго» развивается к 4—6 годам (в процессе взаимодействия с обо­ими родителями) в «идеализированное Суперэго», выпол­няющее функции, связанные с идеалами и целями. Однако, если фрустрация желания слияния является разрушающей, т.е. экстремальной и хронической (а не оптимальной), то это ведет к фрагментации личности, наблюдаемой при по­граничной патологии, вплоть до разрушения личности при шизофрении. Средняя по интенсивности фрустрация ведет к задержке развития на уровне архаичных Я-структур — гран­диозной и идеализируемой — образующих биполярную кон­фигурацию.

В работе «Реставрация Я» («Restoration of the Self», 1977) Кохут одновременно и критикует теорию влечений, и пы­тается примирить свои представления с классической фрей­довской теорией. Исследователь рассматривает влечение как продукт личностной дезинтеграции, подчеркивая, что по­иск удовлетворения, жадность и/или гнев выступают на первый план только в случаях тяжелой патологии. Автор вво­дит принцип комплиментарности, в соответствии с которым предполагается, что психология Я адресуется другой облас­ти человеческого опыта, дополнительной по отношению к той, что находится в фокусе классической теории влечений. Он вводит метафоры «человек трагический» и «человек ви­новный». «Человек виновный», рассматриваемый в теории влечений, вытесняет содержание, включая влечения и кастрационную тревогу. «Человек трагический», рассматривае­мый психологией Я, вытесняет структуры, т.е. расщепленные и фрагментарные аспекты Я. Кохут проводит диагностические различия между «структурными неврозами» и «расстройства­ми Я». Он считает, что объяснительный контекст теории влечений адекватен для структурных неврозов, когда Я уже сформировалось. Не конфронтируя прямо с классической теорией, автор шаг за шагом переносит акценты с импульсов и конфликтов как движущих сил развития на межличностные отношения. Его концепт «отзеркаливание» к 1977 году зна­чительно расширился по своему значению и стал включать п себя целую матрицу взаимодействия «мать—ребенок». Под «отзеркаливанием» понимается не только отражение гран­диозности, но и надежность, забота, эмоциональная адекватность, эмпатическое отношение в целом. При том, что в клинических иллюстрациях обращается внимание на всю комплексность взаимоотношений ребенка с родителями (см. «The Two Analyses of Mr. Z», 1979), в своих теоретических формулировках исследователь центрирует все межличност­ные категории вокруг понятия «нарциссических потребностей». Поэтому значимые Другие в развитии личности оста­ются, скорее, схематичными фигурами, важными только с точки зрения выполнения ими ролей: удовлетворение либо фрустрация нарциссических нужд. В этом обнаруживается сходство с теорией влечений, где объекты важны с точки зрения удовлетворения или торможения последних. Кохут атрибутирует всю психопатологию нарциссическим поражениям из-за недостаточности «отзеркаливания» или идеа­лизации, поскольку понятие «нарциссизм» является для него центральным.