Глава 6 перевод и словесность 14 страница

И далее Пушкин высказывает свое суждение о взаимосвязи манеры перевода и уровня развитости и выразительной силы языка перевода, его восприимчивости к другим языкам. Чем выше уровень выразительности и восприимчивости переводящего языка, тем больше у переводчика возможностей приблизиться к отождествлению перевода с оригиналом. Пушкин ставит в этой

¹ Там же.

² Пушкин A.C. Поли. собр. соч. Т. 7. С. 496.

³ Там же. Ср. Дю Белле: «И я никогда не поверю, что можно все это хоро­
шо усвоить при помощи переводов, потому что невозможно передать все это с
той же грацией, с какой сделал это сам автор; тем более что каждый язык име­
ет нечто свойственное только ему, и если вы попробуете передать это на дру­
гом языке, соблюдая законы перевода, которые заключаются в том, чтобы не
выходить за рамки, установленные автором, ваш перевод будет принужденным,
холодным и лишенным грации» (Дю Бете Ж. Указ. соч. С. 242).

148

способности русский язык выше французского: «Если уже русский язык, столь гибкий и мощный в своих оборотах и средствах, столь

переимчивый и общежительный в своих отношениях к чужим языкам, не способен к переводу подстрочному, к преложению слово в слово, то каким образом язык французский, столь осто­рожный в своих привычках, столь пристрастный к своим предани­ям, столь неприязненный к языкам, даже ему единоплеменным, выдержит такой опыт, особенно в борьбе с языком Мильтона, сего поэта, всё вместе и изысканного и простодушного, темного, запутанного, выразительного, своенравного, и смелого даже до бессмыслия?»¹

Способ перевода и выразительные возможности переводяще­го языка снова оказываются в прямой зависимости друг от друга. Но зависимость, установленная Пушкиным, не совсем та, что мы наблюдали у французских переводчиков, авторов «прекрасных неверных». Французы считали, что подражание классическим об­разцам, заимствование выразительных средств у классических языков, свойственные французскому переводу до того, как фран­цузский язык приобрел совершенство, предполагали верное сле­дование оригинальным произведениям. Совершенство француз­ского языка, его логичность, ясность и лаконичность позволили французским переводчикам отойти от оригиналов, исправлять и переделывать их. Иначе говоря, чем выше уровень словесности на переводящем языке, тем больше прав и возможностей у пере­водчика по переработке текста оригинала, тем дальше может он отойти от него.

У Пушкина мы видим обратную зависимость: чем слабее вы­разительные возможности переводящего языка, тем меньше у пе­реводчика шансов приблизиться к оригиналу. Такое представление зввисимости между языком и манерой переводить перекликается с позицией Лейбница, который еще в XVII в. утверждал, что бо­гатство языков проверяется в переводе, что, «пожалуй, тот язык является самым богатым и самым удобным, который лучше всего сможет обеспечить дословный перевод и который в состоянии следовать оригиналу шаг за шагом»².

Позиция Пушкина по отношению к манере перевода и ее за­висимости от уровня развития языка оказывается близкой и дру­гим русским филологам и писателям.

В середине XIX в. переводчик произведений Диккенса, Тек-керея и других английских авторов И.И. Введенский, произведя исключительно тонкий сравнительный лингвистический анализ

¹ Пушкин A.C. Поли. собр. соч. Т. 7. С. 497.

² Leibnitz J. G. Unvorgreifliche Gedanken, betreffend die Ausübung und Verbesse­
rung der Teutschen Sprache. Цит. по: Копанев П.И. Указ. соч. С. 159.

149

английского и русского языков и показав асимметрию их синтак­сических систем, утверждал совершенную «невозможность бук­вального русского перевода с европейских языков». Но в отличие от Пушкина его отношение к русскому языку и его выразитель­ным способностям было не столь оптимистичным. Отмечая живой и яркий язык Теккерея, он утверждал, что «русский переводчик неизбежно и непременно уничтожит колорит этого писателя, если станет переводить его, не говорю буквально (что невозможно), но по крайней мере слишком близко к оригиналу, из предложения в предложение. Заметим еще, что русский язык находится в ранней поре своего развития, между тем как тевтонские и романские язы­ки давно пережили этот период»¹. Введенский отмечает и асим­метрию лексико-семантических систем русского и европейских языков: русский язык более конкретный по сравнению с ними. Таким образом, вывод Введенского вполне справедлив и совреме­нен, а именно: асимметрия языков, отмечаемая на всех уровнях языковой системы (в частности, синтаксической и лексико-семан-тической) является препятствием для перевода «близко к тексту» и стимулирует вольный перевод. Заблуждение Введенского лишь в том, что он считает такое положение временным и надеется, что когда-либо в будущем русский язык сможет достичь того же уровня выразительности, что и западные языки, и тогда можно будет вернуться к переводам тех же произведений и приблизить их к оригиналу. Более справедливой оказывается точка зрения Дю Белле, Пушкина, Белинского², считавших межъязыковую асимметрию постоянным свойством любой пары языков, оказы­вающихся в соприкосновении при переводе.

Той же точки зрения, что и Введенский, придерживался его современник A.B. Дружинин. Переводчик и литературный критик середины XIX в., автор переводов трагедий Шекспира («Король Лир» 1856, «Кориолан» 1858, «Король Ричард III» 1862 и др.), ко­торые характеризуются смягчением и нейтрализацией, устране­нием ярких выразительных оборотов оригинала, он также ставил манеру перевода в зависимость от уровня развитости языка. Во «Вступлении к переводу "Кориолана"» (1858) Дружинин утверж­дал, что «в настоящее время, при настоящем положении русского языка и малом знакомстве нашей публики с Шекспиром, бук-

' Введенский И. И. О переводах романа Теккерея «Vanity Fair» в «Отечествен­ных записках» и «Современнике» // Русские писатели о переводе. М, 1960. С. 242.

² «Каждый язык имеет свои, одному ему принадлежащие средства, особен­ности и свойства до такой степени, что для того, чтобы передать верно иной образ или фразу, в переводе иногда их должно совершенно изменить. Соответствующий образ, так же как и соответствующая фраза, состоят не всегда в видимой соответ­ственности слов: надо, чтобы внутренняя жизнь переводного выражения соот­ветствовала внутренней жизни оригинального» (Белинский В.Г. Указ. соч. С. 199).

150

вальный перевод некоторых Шекспировых фраз положительно невозможен, — мы этим никак не хотим сказать, чтоб он был не-возможен и на будущее время. Несколько лишних десятилетий, безсомнения, продвинут дело лучше всяких усилий со стороны переводчиков: в этот период времени русский язык обогатится, установится и приобретет большую гибкость»¹. Таким образом, полный буквальный перевод считается идеалом, приблизиться к которому возможно только тогда, когда язык достигает опреде­ленного уровня развитости и выразительности. Дружинин считает русский язык еще недостаточно развитым для полных букваль­ных переводов. В его формулировке интересно отражается пред­ставление не только о состоянии русского языка, но и о роли пе­ревода в развитии словесности: переводчики могут не стараться, язык сам разовьется до такой степени, что сможет переводить Шекспира полностью и буквально. Фактически роль перевода в развитии переводящего языка отрицается.

Социальная вариативность перевода, находящая свое отраже­ние в языке, в способе передачи «духа» оригинала, тесно смыка­ется с другой проблемой, поднимавшейся переводчиками XIX в., а именно с проблемой вариативности стилистической. Здесь мы вновь должны будем вернуться к началу XIX столетия и вспом­нить о Жуковском, который высказал интересную для сопостави­тельной стилистики и теории перевода мысль о межъязыковой близости одних жанров и более глубоких различиях других. Он писал: «Все языки имеют между собой некоторое сходство в вы­соком и совершенно отличны один от другого в простом или, лучше сказать, в простонародном. Оды и прочие возвышенные стихотворения могут быть переведены довольно близко, не поте­ряв своей оригинальности; напротив, басня (в которую, надобно заметить, входят и красоты, принадлежащие всем другим родам стихотворства) будет совершенно испорчена переводом близким»².

И наконец, последний аспект, на котором следует остано­виться, говоря о взаимодействии словесности и перевода, — роль перевода в становлении и развитии языка нехудожественной ли­тературы.

Впервые эта проблема начала обсуждаться в России в петров­скую эпоху, затем нашла свое яркое выражение в филологических работах Кантемира, Ломоносова, Тредиаковского, чьи заслуги в области нормализации и развития русской словесности обще­известны. В начале XIX в. интерес к этой проблеме несколько

¹ Дружинин A.B. Вступление к переводу «Кориолана» // Русские писатели
о переводе. С. 313.

² Жуковский В.А. О басне и баснях Крылова // Русские писатели о переводе.
С 87.

151

ослаб ввиду того, что внимание общества было приковано глав­ным образом к художественному переводу.

В середине столетия и в его второй половине, когда, по мне­нию Добролюбова, переводческая деятельность в области художе­ственной литературы стала ослабевать, критики перевода вновь обратились к проблемам перевода научной литературы, точнее к научной словесности, и обнаружили, что словесность эта мало разработана. Оказалось, что научной литературы переведено очень мало. Причины этого Добролюбов видел в том, что русские уче­ные, которые должны были бы заниматься переводом, не желали просвещать народ. Сами они читали на иностранных языках, а до остальных им дела не было. «При столь высоких понятиях о на­уке и столь низком взгляде на общество — до переводов ли было!» — восклицает Добролюбов. Таким образом, вновь встает вопрос о просветительской функции переводчика, который дол­жен создавать «научную словесность», доступную широким массам читателей.

Глава 7

ПЕРЕВОД И ДВУЯЗЫЧИЕ. ПЕРЕВОДЧЕСКИЙ ОПЫТ КАНАДЫ

§ 1. Канада — страна перевода. Этапы истории

Канада справедливо считается страной перевода. В истори­чески сложившихся условиях англо-французского двуязычия в этой стране переводу уделяется огромное значение. Вряд ли сейчас в Канаде кому-либо придет в голову назвать перевод второстепен­ной специальностью, а переводчика — человеком, способным лишь повторять то, что сказали другие. В Канаде переводчик — столь же уважаемая интеллектуальная профессия, как врач или адвокат. Осознание того, что переводчик выполняет великую по­средническую миссию, обеспечивая контакты между культурами и взаимопонимание между людьми, сложилось у канадцев в ре­зультате всего исторического развития их нации.

Историю перевода в Канаде можно разделить, правда весьма условно, на два этапа: первый этап начинается с колонизации Северной Америки французами, а второй — с момента передачи Новой Франции англичанам.

Начало первого этапа приходится на первую половину XVI в. — эпоху, весьма знаменательную и для европейской истории перево­да. Именно в тот период во Франции Э. Доле (1509—1546) опубли-

152

ковал первый трактат о переводе. Немецкая версия перевода Биб­лии, сделанная под руководством М.Лютера (1483—1546), вызвала жаркие споры, позволившие впоследствии Э. Кари охарактеризо­вать Реформацию как дискуссию между переводчиками. Благода­ря Р. Этьену (1503—1559) во французском языке в XVI же веке появляется слово traduire (переводить), от которого Э. Доле про­извел traduction (перевод) и traducteur (переводчик), слова, прочно вошедшие в словарь и функционирующие до сих пор. Тогда же У. Тиндейл (1494—1536) работал над новой английской версией перевода Библии, а Ж. Дю Белле (1522—1560) пытался опреде­лить роль перевода для развития новых европейских языков.

Именно в этот период по велению французского короля Фран­циска I путешественник и мореплаватель Жак Картье (1491—1557) отправляется к восточным берегам Северной Америки с целью Колонизации новых территорий. В 1534 г. он захватывает в плен двух ирокезов индейского племени стадаконе (нынешний Кве­бек). Индейцы — Дом Агайа и Тайняони — следуют за ним во Францию. Картье намеревается обучить их там основам француз­ского языка, с тем чтобы использовать в будущих путешествиях в качестве переводчиков при общении с индейцами. Действительно, в следующем путешествии в 1535 г. эти индейские переводчики оказывают ему неоценимую услугу в получении новых полезных сведений о жизни в Новой Франции.

Таким образом, по мнению Ж. Делиля, канадского теоретика и историографа перевода, устный перевод становится первой профессиональной деятельностью в этой стране сразу после того, как она была открыта европейцами¹. В дальнейшем эти ученые индейцы участвуют в составлении первых, весьма кратких, фран­цузско-ирокезских словарей — «Langage de la terre nouvellement descouverte nommée la Nouvelle-France» (50 слов) и «Ensuit le langage des pays et royaumes de Hochelaga et Canada, aultrement dicte la Nouvelle-France» (165 слов).

В XVII в. французский исследователь Северной Америки Са-мюель Шамплен², основавший в 1608 г. город Квебек, продолжа­ет освоение новых земель и расширяет контакты с местным насе­лением. В 1610 г. он направляет к индейцам алгонкинам, также жившим на территории современной Канады, Этьена Брюле с за­дачей выучить их язык и выполнять функции переводчика. Брю­ле становится первым официальным переводчиком в этой стране. В последующие годы Шамплен создает, таким образом, целый

¹ См.: Deliste J. La traduction au Canada 1534—1984. Ottawa, 1987. P. 21, 51.

² В некоторых работах — Шамплейн. См., напр.: Советский энциклопеди­
ческий словарь. М., 1980. С. 1515.

153

институт переводчиков, которые должны были «жить с индейцами и как индейцы», чтобы овладеть всеми тонкостями культуры мест­ных племен для их успешной колонизации.

В период французского правления перевод на языки индей­ских племен получает довольно широкое распространение: воз­никают группы судебных переводчиков, военных, коммерческих и пр. В начале XVIII в. судебные и военные переводчики оказы­ваются необходимыми уже и для общения с голландцами и анг­личанами.

Именно с XVIII в., когда начинается отвоевывание земель Новой Франции англичанами у французов, открывается новый, современный этап в истории перевода в Канаде. С 1710 г. после падения Пор-Руаяля и захвата англичанами Акадии (нынешняя провинция Новая Шотландия) местное франкоговорящее население вынуждено жить под властью английских правительств. Послед­ние управляют страной посредством регламентирующих докумен­тов, писавшихся по-английски и переводившихся затем на фран­цузский язык. Центральной фигурой среди англо-французских переводчиков становится Поль Маскарен, гугенот, получивший в 1706 г. английское подданство и в 1710 г. приехавший в Канаду¹.

Правда, канадские историки перевода полагают, что в первой половине XVIII в., особенно в период, когда переводческую дея­тельность на завоеванных англичанами французских территориях возглавлял Поль Маскарен, имевший звание помощника губер­натора, тексты правительственных уложений, подлежащих об­народованию местному населению, изначально составлялись по-французски, а затем в случае необходимости переводились на английский².

В этот период происходит зарождение канадского билингвиз­ма. Однако о переводе в официальной сфере говорить еще преж­девременно именно в силу сложившейся при Маскарене тради­ции составлять тексты регламентирующих документов непосред­ственно на французском языке. Официальное же наименование «перевод» французская версия правительственного документа по­лучает лишь 6 февраля 1769 г., когда под французской версией опубликованного документа появляется приписка: «Переведено по распоряжению Его Превосходительства Франсуа-Жозефа Кюне. С.Ф.». Кюне с 1768 г. был официальным переводчиком при губернаторе провинции Квебек и выполнял административ­ные и редакторские функции.

¹ Delisle J. Op. cit. P. 54—55.

² См.: Daviault P. Traducteurs et traduction au Canada // Mémoires de la Société
royale du Canada. Troisième série, 1944. T. XXXVIII. P. 67 et alii.

154

Настоящая переводческая деятельность в официальной сфере начинается лишь после того как вся французская Северная Аме­рика по парижскому договору от 10 февраля 1763 г. переходит англичанам и в Квебеке обосновывается гражданское правитель­ство. С 1764 г. там начинает выходить первый официальный дву­язычный печатный орган — La Gazette de Québec / The Quebec Gazette. Статьи в этой газете пишутся в основном на английском языке, но сопровождаются французскими переводами.

Интересно, что с этого периода, по мнению канадского ис­следователя Пьера Давно, уже отмечается некоторое искажение французского языка. На начальном этапе англо-французского двуязычия французские тексты официальных документов были Превосходны, несмотря на то что писались на народном языке. Переводы и редактирование переведенных или составленных на французском языке официальных текстов осуществлялись выход­цами из старых канадских семей. В последующем, при Кюне, особенно с того момента, когда он стал поручать перевод недо­статочно компетентным во французском языке людям, получив­шим английское образование, французский язык начинает стра­дать. Сам Кюне не всегда умел правильно соотнести положения французских правовых документов и их английских аналогов, что нередко приводило к полной галиматье в переводах¹.

Чем больше общественно-политическая жизнь этой северо­американской страны отдалялась от Франции, от живого источ­ника французской речи, чем сильнее пропитывалась она духом британской культуры, насаждавшейся английскими обществен­ными институтами, тем заметнее становились отличия француз­ского языка Канады от языка Франции.

Перипетии государственного устройства Канады, интеграци­онные и сепаратистские процессы в истории этой страны непос­редственно влияли на языковую политику, а соответственно и на переводческую практику. Уже через год после провозглашения в 1840 г. Акта об объединении, согласно которому английский язык объявлялся единственным официальным языком объеди­ненного государства, по предложению депутата Этьена Парана принимается первый закон о переводе, предусматривавший пере­вод на французский язык всех законодательных документов. Акт о Британской Северной Америке, объединивший в 1867 г. в ка­надскую конфедерацию Верхнюю Канаду (Онтарио), Нижнюю Канаду (Квебек), Новую Шотландию и Нью-Брансуик и являв­шийся основным законом страны вплоть до принятия в 1982 г. нового Конституционного Акта, предусматривал использование

Daviault P. Op. cit. P. 83 и далее.

155

двух языков — английского и французского — в дебатах в канад­ском парламенте и в законодательном собрании Квебека, а также издание на двух языках законов, принимавшихся этими государ­ственными органами. Уставом палаты общин предписывалось, чтобы тексты законов, представленных ко второму чтению, обяза­тельно готовились на двух языках. В 1884 г. в палате общин создает­ся официальная служба перевода парламентских дебатов, которую возглавил Ашиль Фрешет. Именно он уже в начале XX в. отправ­ляется в Швейцарию и Бельгию, чтобы изучить опыт организа­ции переводческой деятельности в законодательной сфере в этих многоязычных странах.

В XX в. переводческая деятельность в сфере государственного управления продолжает расширяться и укрепляться. В 1934 г. по предложению государственного секретаря Каана создается Феде­ральное бюро переводов, призванное обслуживать всю федераль­ную администрацию. Роль этого государственного органа в раз­витии перевода в Канаде огромна. Хронология событий истории перевода, приведенная в книге Ж. Делиля «Перевод в Канаде 1534—1984», позволяет получить представление о деятельности этой организации на протяжении пятидесяти лет¹. Это создание местных (провинциальных) бюро переводов, организация курсов подготовки и повышения квалификации переводчиков, создание органов по изучению и систематизации терминологии, выпуск периодических изданий по вопросам перевода и терминологии, организация научных и научно-практических конференций, вне­дрение новых технических средств перевода, изучение вопросов организации работы переводчиков, оплаты их труда, способов объективной оценки качества переводов, характера взаимоотно­шений переводчиков и их клиентов, а также многое другое. Од­ним из основных аспектов деятельности Федерального бюро пе­реводов были и остаются разработка и публикация материалов о переводе и в интересах перевода. В 1995 г. им был разработан французско-английско-испанский автотранспортный словарь, в 1996 г. — «Руководство для редакторов», а в 1999 г. — CD-ROM с французско-английской терминологией².

Если практическая деятельность Федерального бюро перево­дов не выходит за рамки установленной первоначально задачи обслуживания федеральной администрации³, то теоретические

¹ Delisle J. Op. cit. P. 65-120.

² См.: Cormier M.C., Francoeur A. Bibliographie (1988—1999). Lexicologie,
lexicographie, terminologie et terminographie, traduction et interprétation, langues et
linguistique, dictionnaires, cédéroms. Document de travail. Agence Universitaire de la
Francophonie. Réseau LTT. Lexicologie, Terminologie, Traduction. Montréal, 2000.

³ В настоящее время это Бюро обеспечивает перевод в парламенте, а также
еще в 130 правительственных, провинциальных, территориальных, муници­
пальных и международных организациях Канады.

156

и лексикографические разработки, подготовленные переводчика-ми и терминологами, относящимися к Бюро, имеют общенауч­ную ценность.

Таким образом, беглый обзор истории перевода в Канаде по­казывает, что основным фактором, повлиявшим на столь плодо­творное развитие перевода в этой стране, а также на особенности переводческой деятельности, о которых еще предстоит сказать, является постоянное противостояние французского языка — языка первых европейцев, заселивших эти территории, — английскому языку, доминирующему на Северо-Американском континенте.

§ 2. Переводческая индустрия

Канадский билингвизм, определяющий главным образом пе­реводческую деятельность в стране, во многом обязан упорству франкоязычного населения в его стремлении не утратить своей истории, своих корней, своей исторической культуры. Лозунг Квебека «Я помню» оказывается не пустой фразой. Сохранение и упрочение французского языка в Канаде — одно из важнейших средств поддержания связи с исторической родиной многих по­колений франкоязычных канадцев.

Несомненной заслугой этой части населения страны является и то, что французский язык официально признан вторым, равно­правным, государственным языком Канады. В 1969 г., т.е. через 129 лет после того как Акт об объединении объявил единственным официальным языком страны английский, принимается Закон об официальных языках, который закрепил в конституционном поряд­ке равные права двух языков: французского и английского. Фак­тически это означало, что парламентские дебаты, где каждый вы­ступающий имеет законное право говорить на любом из двух языков, должны обеспечиваться переводом, все законодательные и правительственные акты, архивы, отчеты парламентских слуша­ний должны разрабатываться и публиковаться на двух языках. Также на двух языках ведется и судопроизводство. Трудно себе представить, какой колоссальный объем переводческой деятель­ности предполагает этот закон, какая армия переводчиков должна обеспечивать его выполнение! В 1997 г. в Канаде насчитывалось более 12 тысяч официально зарегистрированных переводчиков-профессионалов¹. Переводческая деятельность превратилась в этой стране в сектор индустрии со всеми свойственными такому общественно-экономическому явлению атрибутами.

¹ См.: L'industrie canadienne de la traduction. Stratégie de développement des ressources humaines et d'exportation. Rapport final du Comité sectoriel de l'industrie canadienne de la traduction. S.A.

157

Но не следует полагать, что переводческая деятельность в Канаде активно ведется только в официальной сфере. Индустри­альный характер переводческой деятельности в Канаде обуслов­лен еще и тем, что в Квебеке — крупнейшей по площади и вто­рой по числу жителей индустриально высокоразвитой провинции страны — основным языком общения является французский, а с 1977 г., когда была принята Хартия о французском языке, он яв­ляется основным официальным языком провинции. Это означа­ет, что на французском языке ведется не только административ­ная, но и вся производственная деятельность. Нетрудно понять, что в условиях англоязычного окружения квебекцам необходимо предпринимать немалые усилия в области перевода, чтобы обес­печить нормальные экономические отношения с соседями.

Принятие Хартии активизировало сложный и продолжитель­ный процесс «франсизации» предприятий Квебека, начавшийся в 1971 г. «Франсизация», т.е. переход на французский язык во всей производственной сфере, не могла, разумеется, успешно осуще­ствляться без активного участия переводчиков. На них и легла, по-видимому, основная тяжесть этого процесса, так как самым сложным и трудоемким в процессе «франсизации» производства было переработать всю техническую документацию, существовав­шую в основном на английском языке, перевести ее на другой язык. Казалось, что период массового перевода, столь необходи­мый на первых порах, продлившись некоторое время, неизбежно пройдет, так как целью «франсизации» было устранение давнего противоречия, существовавшего в Квебеке между английским языком — языком производства, и французским — языком быто­вого общения.

Однако со временем потребность в услугах переводчиков в Квебеке не стала меньше. Напротив, только за десять лет — с 1985 по 1995 г. — их число возросло более чем в полтора раза (с 7450 до 11 790 человек)¹. Переход на французский язык в сфе­ре производства дал новый импульс переводческой деятельности: теперь для общения с англоязычными соседями из других канад­ских провинций, а также с партнерами из Соединенных Штатов необходимо было переводить документацию на английский язык. Таким образом, переводческая деятельность не сократилась, из­менилась лишь ее направленность: из внутриэкономической она превратилась во внешнеэкономическую. Внешний характер имеет и переводческая деятельность предприятий англоязычных про­винций Канады, заинтересованных в отношениях с партнерами в Квебеке.

¹ См.: L'industrie canadienne de la traduction. P. 13.

158

Изменение языковой политики в экономической и обще­ственно-политической жизни Квебека в немалой степени способ­ствовало становлению перевода именно как особой отрасли ин­дустрии. Для обеспечения ее нормального функционирования Создается разветвленная и многоступенчатая система подготовки кадров, расширяется и укрепляется деятельность профессиональ­ных объединений, отчетливей становится специализация внутри отрасли, развивается переводческая теория.

§ 3. Обучение переводу

70-е гг. XX в. расцениваются как десятилетие преподавания перевода¹. Учебные заведения по подготовке переводчиков суще­ствовали в Канаде и до этого. В Университете Оттавы профессио­нальных переводчиков начали готовить еще в 1934 г. Пионером преподавания перевода в Монреале был Жорж Пантон, человек тонкого ума и редкостной общей культуры, страстно увлеченный литературой и искусством. В январе 1942 г. по его инициативе создается Институт перевода, который в 1944 г. входит в состав Университета Монреаля. В 1945 г. Пантон — президент Институ­та перевода — представляет на филологическом факультете Уни­верситета Монреаля первую в Канаде диссертацию о переводе. В 1946 г. ее опубликовали под заголовком «Транспозиция — принцип перевода». Но, как напишут о нем его коллеги, Пантон оставил после себя не одну работу, он создал традицию, которая продолжается в работах его учеников и в деятельности созданно­го им института².

В 70-е гг. обучение переводу разворачивается по всей стране. Наиболее плодотворным оно оказывается в провинциях Квебек и Онтарио, где подготовка переводчиков приобретает особый раз­мах. Сейчас в этих провинциях сосредоточено 75% университетов страны, ведущих обучение переводчиков. Почти во всех универ­ситетах этих провинций открываются программы по обучению переводу, разрабатываются новые учебные материалы, пишутся Учебники и защищаются диссертации по теории перевода. Ж. Де-лиль приводит следующие статистические данные: с 1968 по 1984 г. каждый год открывалась какая-либо новая программа обучения Переводу, каждые два года — новая программа уровня бакалавра и каждые четыре года — уровня магистра³.