Катаклизм по фамилии Шерман

 

Друг друга они обожали (без малейшего гомосексуального подтекста, чего не было, того не было). Шерман говаривал: «Генерал Грант - это великий генерал. Я его хорошо знаю. Он защищал меня, когда я был сумасшедшим, а я защищал его, когда он был пьян».

Весной 1864 г. Линкольн назначил Гранта главнокомандующим - и Конгресс авансом присвоил Гранту специально для такого случая изобретенный титул: «Главный Генерал Армии США». Напоминаю: и в те времена Грант оставался рабовладельцем, в противоположность южному командующему Ли, который своих невольников давным-давно отпустил на волю…

Грант тут же вспомнил о старом приятеле Шермане и быстро его продвинул. И так уж получилось, что именно эта парочка переломила ход войны. Вовсе не оттого, что оба блистали какими-то особенными полководческими талантами. Просто-напросто оба были субъектами наподобие голливудского Терминатора: решительные, жестокие (какой-то нечеловеческой жестокостью нерассуждающего робота), целеустремленные, упрямые, упорные… Если их с кем-то и сравнивать в отечественной военной истории, так это, разумеется, с маршалом Жуковым: подобно Жукову, Грант с Шерманом были решительно не способны проявить себя искусными военачальниками, но не боялись лить кровушку направо и налево, неважно, вражескую или своих солдат.

Американский историк Лэннинг писал о Гранте: «Не будь этого полководца, США вполне могли бы остаться разделенными на два государства, так никогда и не достигнув уровня сверхдержавы». Скорее всего, он прав - вот только слово «полководец» употреблено совершенно не к месту: тут следует подыскать какое-то другое определение…

Война продолжалась. Северные генералы откровенно чудили. Батлер, «мясник Нового Орлеана», в конце концов за неимением настоящего противника принялся воевать с… южными дамами. Причем всерьез. Дело в том, что гордые южанки во врага, захватившего город, не стреляли и бомб не подкладывали, но вовсю использовали другое женское оружие: горящий презрением взгляд. Демонстративно отворачивались от бравых победителей, в упор их не видели, переходили на другую сторону улицы, завидев идущего навстречу «синепузого». Победителей это ужасно злило - тем более что участились случаи, когда на гордо шествующего по тротуару «синепузого» якобы по нечаянности женщина выплескивала содержимое ночного горшка.

Батлер решил это дело пресечь и издал приказ, который полностью укладывается в одну строчку из Высоцкого: «Кто косо кинет взгляд, тот ренегат и гад». В приказе объявлялось: с любой женщиной, которая «словом, жестом или движением» оскорбит удальца в синем мундире, «будут обращаться, как с уличной проституткой». После чего долгие десятилетия на Юге большим спросом пользовались ночные горшки с портретом генерала Батлера на донышке…

Грант в те времена, как мы уже видели, вместо реального дела устраивал еврейские депортации - отчего перелома в ходе войны как-то не произошло.

Но все это были цветочки, можно сказать, самодеятельность. Лишь после назначения Гранта главнокомандующим и повышения Шермана началось неописуемое. То, что не имело аналогов в предшествующей военной истории.

Кое-кто из не особенно доброжелательных к Северу историков называл развернувшиеся события «Хиросимой». Доля правды в этом есть: действительно, Хиросима, разве что без атомной бомбы.

Шерману принадлежит печальная слава изобретателя тотальной войны - тактики «выжженной земли», которую потом с большим удовольствием проводили в жизнь ребятки со свастикой на груди (и многие из них за эти художества болтали ножками в петле).

Шерман объявил публично: «Мы не можем изменить сердца людей Юга, но мы сможем сделать войну такой ужасной и так отвратить их от войны, что сменятся поколения, прежде чем они снова заговорят о ней».

Он подготовил план «Марша к морю» - удар, который должен был надвое рассечь территорию Конфедерации и дать возможность северянам выйти к Атлантике на южном побережье. И написал Гранту: «Я проведу этот марш, и пусть Юг взвоет».

Военного противодействия Шерман встретить не ожидал - войска конфедератов были скованы в других местах другими северными генералами. Армия Шермана двигалась двумя колоннами, и в полосе шириной в сто километров не оставалось ничего, сделанного человеческими руками. Именно так: ничего …

 

Генерал Уильям Шерман

 

Солдаты Шермана за месяц разрушили 265 миль железнодорожных путей. Причем рельсы не просто сбрасывали под откос, а, раскалив предварительно докрасна, закручивали вокруг деревьев. Солдаты разваливали фабричные трубы, ломали плавильные горны в мастерских, разбивали паровые машины, дырявили фабричные котлы, крушили все, что только можно было развалить, сломать, выбросить в реку, покорежить…

Все, что могло гореть, горело. Сам Шерман так и пишет в мемуарах: «Покидая Южную Каролину, мои солдаты настолько привыкли разрушать все на своем пути, что дом, где размещалась моя штаб-квартира, часто загорался прежде, чем я его покидал» (170).

Все, что невозможно было унести с собой, портили, повсюду над полями поднимался жуткий смрад - живность уничтожалась поголовно. Генерал Шеридан, крушивший Виргинию, преспокойно доносил в Вашингтон: «Мне удалось сжечь две тысячи амбаров, полных зерна, и семьдесят мельниц, а также забить три тысячи овец. В зоне пяти миль я приказал сжечь все дома».

И Шерман, и Шеридан в свое время набили руку на индейцах, подчистую уничтожая целые племена, - и теперь использовали прежний опыт уже в применении к белым. Кстати, именно Шеридан и придумал знаменитый людоедский афоризм: «Хороший индеец - мертвый индеец».

В разные стороны от основных колонн рассыпались отряды фуражиров - эти, оказавшись далеко от командиров, творили вовсе уж законченный беспредел. Шерман впоследствии откровенно признавался, что эти бродячие банды «мародерствовали, совершали грабежи и насилия». А конкретнее, отбирали драгоценности у женщин, раскапывали тайники с фамильным серебром, вытряхивали все ценное.

Чтобы никто не заподозрил, будто я пользуюсь какими-то «рабовладельческими» источниками, позвольте привести интересную цитату из биографии Линкольна, написанной восторженным сторонником «северного дела» Сэндбергом, которого никак нельзя заподозрить в симпатии к Югу:

«Кавалеристы хватали стариков и душили их до тех пор, пока они не раскрывали свои тайники с золотыми монетами, серебром или драгоценностями. Солдаты ложились в грязных сапогах на белоснежные простыни, танцевали на отполированных до блеска полах, выли под аккомпанемент пианино и затем разбивали пианино прикладами. Они вытаскивали перины из спален и устраивали снежные вьюги из перьев. Они стращали белых женщин, но обычно дело не заканчивалось изнасилованием, исключением были один-два случая (то есть, надо полагать, сто двадцать два. - А. Б.). Зато кавалеристы свободно вели себя с негритянками, особенно ценя хорошо сложенных мулаток. Это были «проделки» ветеранов войны, отменных вояк, и Шерман их не наказывал частично потому, что считал, что лучших, чем они, солдат в мире нет… а частично еще и потому, что заводить военную полицию для поддержания порядка и дисциплины среди солдат его армии означало задержку в движении…» (156).

Если такова история с точки зрения северян (несомненно, поэтическая натура и взгляды Сэндберга не позволили ему копаться в особенной гнуси), то нетрудно представить, что за пекло творилось на самом деле. Именно после рейда Шермана северная пресса и принялась вопить о «зверствах конфедератов», которые частенько не брали пленных, - а вы, дорогой мой читатель, брали бы в плен и кормили пряниками агрессоров, проделывавших такое на вашей родине?

Подобным образом Шерман развлекался на протяжении всего тысячемильного пути. Захватив Атланту, он выгнал всех жителей на окраины, под проливной дождь, и сжег город дотла - около двух тысяч домов. Сколько умерло женщин, стариков и детей, простудившихся под ночным ливнем, до сих пор не подсчитано…

Когда на пути Шермана конфедераты принялись закладывать мины, он собрал пленных, вручил им кирки и лопаты и под угрозой расстрела заставил эти мины откапывать…

Южные штаты Кентукки и Миссури (что признается в серьезных исторических трудах) были разрушены полно стью.

Большая часть того, что творили Шерман с Шериданом, впоследствии именовалась «военными преступлениями». Это понятие появилось в постановлениях Вашингтонской конференции 1922 г., Женевской конвенции 1929 г., а окончательно разработано в Уставе Нюрнбергского военного трибунала и Уставе Международного военного трибунала для Дальнего Востока. Вот строгая формула: «К военным преступлениям относятся: убийства, истязания или увод в рабство или для других целей гражданского населения оккупированной территории; жестокое обращение с ранеными и пленными; убийства заложников; ограбление общественной или частной собственности; бессмысленное разрушение городов и деревень; использование запрещенных способов и орудий ведения войны и другие преступления» (219).

Из всего перечисленного Шерман с Шериданом не замечены разве что в убийствах заложников… А потому мне иногда приходит в голову: коли уж там и сям принято реабилитировать посмертно (порой тех, кто этого совершенно не заслуживает), то, быть может, имеет смысл в некоторых случаях и посмертно казнить? Как это было принято лет четыреста назад: вздергивать на виселицу «в изображении». Шерман с Шериданом такое вполне заслужили…

Как пример редчайшего контраста американский современный автор (85) приводит гуманнейшего северного генерала Оливера Ховарда: взяв городок Коламбия в Южной Каролине, он ограничился тем, что поджег лишь соляные склады, да вдобавок предварительно выдал соль городскому госпиталю и раздал остатки горожанам. Действительно, на фоне твердокаменных борцов вроде Шеридана с Шерманом и их буйной братии генерал Ховард смотрится совершеннейшим слюнтяем, блаженненьким: «нормальный» северный генерал на его месте весь город сжег бы дочиста, предварительно ограбив его до нитки. Удивительно, что Ховарда за столь вопиющие прегрешения не выгнали в отставку и не посадили - должно быть, руки не дошли…

 

Костры Ричмонда

 

В апреле 1865 г. все рухнуло. Юг физически не мог более сопротивляться.

Ричмонд был осажден. На площади перед зданием правительства, густо оцепленной солдатами, под рев громивших укрепления столицы Конфедерации орудий пылали огромные костры. Черным дымом улетали в небо груды бесценных для историков бумаг: гражданские и военные архивы Конфедерации, документы секретной службы. У оцепления, как кошка возле сметаны, бродила Элизабет Ван Лью: северная разведчица прекрасно понимала, чего эти бумаги стоят, и пыталась стащить хоть что-нибудь. Кажется, так и не удалось…

 

Южная столица Ричмонд после взятия ее северянами. На заднем плане слева - здание Конгресса

 

К вечеру поезд с членами правительства Кофедерации вырвался из осажденного города. Следом за ним саперы тут же подорвали рельсы, чтобы остановить погоню. Утром следующего дня в город, все еще освещенный заревами гигантских пожарищ, вошли северяне. Впереди маршировали негритянские полки, распевая:

 

Тело Джона Брауна покоится в земле,

Дух Джона Брауна шагает по земле…

 

Они верили, что жизнь для них теперь настанет совершенно райская. А следом за солдатскими шеренгами катили несколько карет - это ехала миссис Джулия Грант со своими чернокожими рабами …

Авраам Линкольн незамедлительно приехал в Ричмонд и при большом стечении рукоплескавшего народа посидел в кресле Джефферсона Дэвиса. Вокруг Ричмонда чернокожие громили усадьбы плантаторов, особенное внимание уделяя винным погребам и женщинам. Эдмунд Раффин, сделавший когда-то первый выстрел Гражданской, набросил на плечи флаг Конфедерации и выстрелил себе в сердце. Победители лихорадочно составляли «черные списки» побежденных - многие тысячи южан в него угодили. Все офицеры южной армии, все гражданские служащие Юга, все, чье состояние превышало двадцать тысяч долларов, должны были лично ходатайствовать перед президентом о прощении, иначе подлежали «поражению в гражданских правах» (а вы полагаете, что это большевики выдумали?).

Генерал Ли со своей армией капитулировал, окруженный со всех сторон превосходящими силами северян. В первую очередь он попросил накормить его солдат, которые не ели двое суток…

Через несколько дней было арестовано большинство членов правительства Юга. Иные советские историки уверяли, будто Джефферсон Дэвис скрывался, переодевшись в женское платье, но верить этому не следует - не тот был человек. Это, надо полагать, вторично использовали клише, с помощью коего когда-то пытались как можно более унизить Керенского (как к Александру Федоровичу ни относись, но скрылся он от большевиков не в «платье медсестры», а в морской форме…).

Иегуда Бенджамин, за голову которого северяне объявили награду в сто тысяч долларов и собирались вздернуть без суда и следствия как «жидомасона», все же после череды головокружительных приключений выбрался за пределы страны, переодетый бедняком, выдавая себя за фермера-француза, не знающего английского (французским он владел блестяще).

Кстати, последним солдатом Конфедерации, выполнившим конкретное задание, стал опять-таки еврей, майор Мозес - он с десятью солдатами, отбиваясь от многочисленных банд, довез до столицы штата Джорджия остатки золотого запаса конфедератов и передал слитки под расписку федералам - при условии, что золото пойдет на нужды раненых и демобилизованных (дальнейшая судьба этого золота мне неизвестна, но, зная северную публику, предположения можно строить самые разные) (149).

Всё кончилось. Однако южный рейдер «Шенандоа» еще семь месяцев охотился за северными судами в Тихом океане - при отсутствии радиосвязи никто и ведать не ведал, что война завершилась… (29).

Итог? Число убитых с обеих сторон превышает шестьсот тысяч человек. Сколько именно мертвых попало под определение «более шестисот тысяч», не знает никто. Десяток достаточно серьезных источников, которыми я пользовался, приводит десяток разных чисел - от шестисот пятнадцати тысяч до шестисот пятидесяти…

Калек насчитывалось миллион (не раненых, впоследствии выздоровевших, а именно тех, кто остался калеками). Число подозрительно круглое, наверняка калек было чуточку больше или чуточку меньше, но в том-то и беда, что - чуточку … Материального ущерба никто до сих пор не подсчитал и наверняка уже не подсчитает - ясно, что он громаден.

Холодок по спине от такого итога - тем более если вспомнить, что «благородные» цели развязанной северянами войны так и остались пустозвонством. Несколько лет назад мне довелось смотреть по телевизору какой-то американский сериал о Гражданской. Финальные кадры, знаете ли, примечательны…

Южные генералы подписывают капитуляцию. Гремят салютом северные орудия, победители откупоривают шампанское, повсюду надрываются полковые оркестры, девственницы в белых платьях машут букетами… А посреди всего этого ходит с мрачнейшим лицом главный герой - офицер победоносной северной армии, прошедший войну от звонка до звонка. К нему бросается, обливая шампанским, сослуживец и недоуменно вопрошает: что с тобой, дружище, мы же победители!? Майор, все так же сумрачно на него глядя, отвечает:

- Здесь нет победителей. Здесь одни побежденные…

Иногда и американцы умеют снимать умное кино…

А чтобы окончательно закончить с генералами Грантом и Ли, имеет смысл обратиться к ценному источнику - той самой военной энциклопедии (216, 217). Интересные вещи там содержатся. Общее настроение умов (как гражданских, так и военных) в России всегда было на стороне северян. Однако составлявшие Энциклопедию военные отличались качеством, штатским интеллигентам не присущим, - объективностью. А потому волей-неволей давали истинную картину событий и называли вещи своими именами…

Статья о генерале Роберте Эдварде Ли (без указания автора) буквально изобилует превосходными эпитетами, отдавая должное таланту военачальника. «Блестяще окончил курс военной академии в Вест-Пойнте», «Во время Мексиканской войны показал себя не только отличным инженером, но и офицером Генерального штаба», «Ли должен быть признан одним из выдающихся генералов, совмещавшим в себе дарования стратега, тактика, военного инженера и организатора», «Как человек, Ли являл собой редкий пример сочетания личного благородства, прямоты и скромности с глубокой религиозностью, близкой к мистицизму. Эти качества вместе с военными дарованиями и подвигами сделали имя Ли известным далеко за пределами Америки».

Статья о Гранте (автор - капитан Л.П. Римский-Корсаков) вдвое больше по объему, но в ней не содержится ничего, хотя бы отдаленно похожего. Собственно, это - по-бухгалтерски сухое перечисление всего, что Грант сделал в жизни. «Железная воля и непоколебимость» есть. «Храбрость и решительность в сражениях» имеется. «Блестящие и смелые действия», «скромность», «военные и организаторские дарования»… И это всё. Ни словечка, ни примера, позволивших бы назвать Гранта талантливым полководцем …

Памятник Роберту Ли установлен в 1890 г. в Ричмонде. Четырьмя годами позже будущий президент Вудро Вильсон, составляя «Календарь великих американцев», включил в него и Гранта, и Ли. Что бы ни наворотили северяне и во время войны, и позже, надо отдать им должное в одном: они не посягали на право Юга иметь своих героев. И потому с некоего момента в американских городах стали ставить памятники каждый своим…

Ровно через четыре года, после сдачи форта Самтер, день в день, северяне торжественно подняли над ним федеральный флаг. Сделал это бывший комендант Самтера Андерсон (уже не майор, а генерал-майор).

К этому времени Авраам Линкольн, шестнадцатый президент, лежал в гробу, дожидаясь торжественных похорон. Мимо истории его убийства - загадочной, путаной, грязной! - просто невозможно пройти, описывая Гражданскую войну. К этому мы вернемся через главу. Умышленно нарушая хронологическую последовательность, я намерен сначала подробно рассказать о том, как в течение нескольких лет победители обустраивали и побежденный Юг, и всю воссоединившуюся страну. Мне представляется, что именно благодаря детальному изложению этих событий как раз и удастся более-менее определенно ответить на вопрос, кто же все-таки убил президента Линкольна. Возможно, читатель впоследствии согласится, что я был прав…

 

Глава двенадцатая

Пятая четверть пути

 

И услышал он и увидел при лунном свете, что вышли на поле хищные грабители и лихие воры и грабят и обирают благородных рыцарей, срывают богатые пряжки и браслеты и добрые кольца и драгоценные камни во множестве. А кто еще не вовсе испустил дух, они того добивают ради богатых доспехов и украшений.

Т. Мэлори. «Смерть Артура»