IV. Ленинизм — новая и высшая ступень в развитии марксизма.

Деятельность Маркса и Энгельса совпадает с периодом подготовки пролетариата к революции, когда пролетарская революция не была ещё прямой и непосредственной практической задачей. Их деятельность совпадает с эпохой развития промышленного капитализма, распространения его в отсталых странах, колониального захвата аграрных отсталых областей промышленным капиталом. В период 1848 г. центр мирового революционного движения перемещается в Германию, в которой, как представлялось тогда Марксу и Энгельсу, буржуазная революция легче всего могла стать прологом к пролетарской революции. Эта эпоха выдвинула гениальных теоретиков и вождей международного пролетариата — Маркса и Энгельса; в эту эпоху получил своё развитие марксизм как революционная теория пролетарской борьбы. Она выявила пути и методы пролетарской борьбы, она выдвинула со всей ясностью проблему диктатуры пролетариата как главного содержания марксистского учения.

Уже к концу жизни Маркса и Энгельса обнаруживаются новые явления в экономике и политике мирового капитализма, которые не могли не обратить на себя их внимания. Так Энгельс в своём «Анти-Дюринге» отмечает растущее значение акционерных обществ и их будущую роль в создании капиталистических монополий. Центр революционного движения перемещается на Восток: внимание Маркса и Энгельса всё чаще направляется на Россию, на восточные колониальные страны, где всё более вероятной становится возможность прорыва цепи мирового капитализма.

Гениальные предвидения Маркса и Энгельса, равно как и все стороны их учения, получили своё дальнейшее развитие у Ленина в новую эпоху, сменившую период промышленного капитала, — в эпоху империализма.

Чтобы полностью понять социально-исторические корни ленинизма и его международное значение, необходимо предварительно уяснить историческое значение борьбы ленинизма с оппортунизмом II Интернационала и целой полосы его безраздельного господства. Непроходимая пропасть отделяет революционное учение Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина от социал-демократического оппортунизма, переросшего ныне в социал-фашизм.

Учение Маркса и Энгельса развивалось в беспощадной борьбе с буржуазными и мелкобуржуазными теориями и взглядами, которые, будучи в действительности «в корне враждебными марксизму», стремились оказать своё влияние на рабочее движение: с лассальянством, прудонизмом, бакунизмом, дюрингианствоми т. д.

Отличительной чертой учения Лассаля, Прудона и других авторов теорий, распространявшихся среди пролетариата в эпоху Маркса и Энгельса, было стремление идти на примирение с буржуазным обществом и государством, реформировать к лучшему существующие общественные отношения без классовой борьбы, без революционного изменения экономической основы. Или же в этих теориях проявлялось абстрактное, мелкобуржуазное, «левое», анархическое отрицание современного общественного строя и государства, без понимания, однако, действительных путей и средств замены его другим общественным строем (Бакунин).

Постепенно марксизм победил эти явно враждебные ему теории и вытеснил их из идеологии рабочего движения. Однако, как только обозначалась теоретическая победа марксизма, тенденции, находившие себе выражение в названных учениях, стали искать себе новых путей.

Мелкобуржуазное мировоззрение стало рядиться в «марксистские» одеяния, начало проявляться как социалистический оппортунизм внутри марксизма, «на общей почве марксизма».

Уже конец жизни Энгельса был ознаменован ростом и засильем оппортунизма в социал-демократическом движении и II Интернационале. Энгельсу пришлось вести открытую борьбу с оппортунистическим руководством германской социал-демократии, которое, прикрываясь марксистскими фразами, на деле отмежёвывалось от подлинного духа учения Маркса и Энгельса; пришлось вести линию на раскол с оппортунизмом.

Между Марксом — Энгельсом, с одной стороны, указывал т. Сталин, и Лениным — с другой, лежит целая полоса безраздельного и фактического господства оппортунизма II Интернационала, несмотря на то, что формально во главе II Интернационала стояли такие «ортодоксы», как Каутский и др. Оппортунисты стремятся превратить Маркса и Энгельса в безвредные «иконы». Они извращают революционную сущность их учения, подменяя его теорией «гражданского мира» и установкой на реформы через посредство буржуазной демократии. Бернштейн и Каутский издают с сокращениями и искажениями работы Маркса и Энгельса или же вовсе замалчивают и скрывают их работы и письма, имеющие важнейшее принципиальное значение. Оппортунисты извращают основные положения революционного учения марксизма, относящиеся к диктатуре пролетариата, к теории государства, к стратегии и тактике классовой борьбы. Основной теоретической линией оппортунизма был ревизионизм, т. е. стремление к ревизии (пересмотру) всех важнейших теоретических положений Маркса и Энгельса. Оппортунисты объявляют ревизионистский поход против основ революционной теории, философских основ марксизма, против материализма и диалектики, стремясь вернуться к философскому идеализму, к учению о спокойной и медленной «эволюции» общества.

Период империализма приводит к дальнейшему росту оппортунизма: его социальная база расширяется вместе с обуржуазиванием части пролетариата.

При помощи империалистических сверхприбылей, получаемых от грабежа колоний, капитализм имеет возможность подкупать лучше оплачиваемые слои рабочих, создавая рабочую аристократию. Капитализм делает послушными себе верхушки рабочего профессионального движения путём подкупа профессионалистской бюрократии. Это приводит к дальнейшему развитию оппортунизма и ревизионизма.

Прежние мелкобуржуазные иллюзии о возможности «исправления» капитализма путём реформистского «штопанья» его противоречий всё более и более уступают место откровенно буржуазному течению внутри социал-демократии, стремящемуся приспособить рабочее движение к интересам капиталистов, делающему ставку на долговечное существование капиталистических отношений. В Англии это течение получило своё выражение в английском тред-юнионизме, стремившемся оторвать экономическую борьбу рабочего класса от его политической борьбы, в политике английской «рабочей» партии. В Германии его выражает реформистская верхушка профсоюзов, парламентских и муниципальных деятелей социал-демократии, теоретически представленная гг. Бернштейном, Фольмаром, Давидом, Зюдекумоми т. п.

В России то же течение представлено так называемыми «легальными марксистами», бывшими прямыми апологетами капитализма в рядах социал-демократии (Струве и др.), и меньшевиками, такими откровенно махровыми его представителями, как «экономисты», «рабочедельцы» и «ликвидаторы», открыто проводившими либерально-буржуазные тенденции в рабочем движении, приспособлявшими его к интересам буржуазии.

С другой стороны, в международной социал-демократии создаются промежуточные «центристские» группы, пытающиеся занять промежуточное, колеблющееся положение между революционным марксизмом и оппортунизмом. Социальные корни центризма нужно искать в своеобразном разделении труда среди оппортунистов, часть которых, продолжая сеять мелкобуржуазные иллюзии в пролетарской среде, облекает их в «марксистскую», иногда «левую» и «революционную» фразеологию. Так наряду с откровенно махровым оппортунизмом возникает центризм (Каутский в Германии, Троцкий в России), особенно опасный и вредный, поскольку он прикрывает откровенный оппортунизм, и в дальнейшем развитии целиком выявивший свою контрреволюционную меньшевистскую сущность. Наконец группа так называемых «левых» социал-демократов (Р. Люксембург и др.) наряду с более правильным пониманием революционных перспектив, допускала, однако, грубейшие оппортунистические извращения теории и практики марксизма. «Левая», «революционная» фразеология, мелкобуржуазная по своему содержанию, нередко оказывалась худшей формой ревизионизма.

По всем решительно вопросам теории и практики классовой борьбы оппортунизм оказался в кричащем противоречии с марксизмом. «Марксизм» Каутских и Гильфердингов, «марксизм» русских меньшевиков, «марксизм» Троцкого ничего общего не имеет с подлинным революционным марксизмом, несмотря на то, что в отличие от Бернштейна этот «марксизм» нередко прикрывается «марксистской» и «левой» фразеологией. Мы далее увидим, какие чудовищные извращения марксизма допускают даже такие теоретики меньшевиков, как например Плеханов.

Дальнейшее развитие марксизма требовало прежде всего восстановления подлинного учения Маркса и Энгельса и борьбы за его действительные теоретические основы со всеми оппортунистическими извращениями марксизма. Эту задачу и выполняет ленинизм, который и возрождает, и двигает дальше вперёд революционное учение Маркса и Энгельса. Продолжая дело Маркса и Энгельса в новую историческую эпоху, Ленин проводит беспощадную борьбу со всеми видами оппортунизма, ведёт линию на раскол и с открытым оппортунизмом и с оппортунизмом, прикрытым «левой» фразой, и с центризмом.

Но ленинизм является не только восстановлением учения Маркса и Энгельса, но и конкретизацией его и дальнейшим развитием применительно к новым историческим условиям борьбы, к особенностям эпохи империализма. Империализм как последний и высший этап капитализма, сохраняя все основные противоречия развитого капитализма, обостряет их и доводит до высших пределов. В то же время эпоха империализма обнаруживает новые противоречия и своеобразные особенности в капиталистической экономике. Империализм приводит к смене периода свободной капиталистической конкуренции периодом капиталистических монополий, к усилению роли финансового капитала, к созданию капиталистических трестов и синдикатов, объединяющих отдельные капиталистические предприятия, к вывозу капитала в отсталые страны, к борьбе империалистических государств за источники сырья, за колонии, за передел уже поделённого капиталом мира, к неизбежности империалистических войн. Капиталистические монополии становятся оковами, препятствующими дальнейшему развитию производительных сил общества, вызывают тенденцию к застою, к загниванию. Эпоха империализма есть эпоха умирающего, загнивающего капитализма.

Как указывает т. Сталин, империализм доводит до крайних пределов три основных важнейших противоречия.

Первое противоречие — это основное противоречие капитализма, противоречие между трудом и капиталом, пролетариатом и буржуазией. При промышленном капитализме были возможны длительные периоды сравнительно «мирного» развития, когда рабочий класс пользовался главным образом экономической формой борьбы против эксплуатировавшей его буржуазии, когда он подготовлял свои силы для революции, ограничиваясь использованием парламентской трибуны и парламентской борьбой. Известных экономических уступок в виде сокращения рабочего дня или повышения зарплаты рабочим удавалось добиваться иногда от отдельных капиталистов или капиталистических групп при посредстве законодательных реформ, профсоюзных методов борьбы, организации больничных касс и рабочей кооперации. Это обстоятельство создавало в известных слоях хорошо оплачиваемых или идеологически отсталых рабочих политическую инертность, порождало в них оппортунистические настроения, склонность к примирению с капиталом. Разрозненные промышленные капиталисты, в свою очередь, не всегда были настолько сильны экономически, чтобы проводить до конца безграничную эксплуатацию пролетариата, чтобы от времени до времени не создавать видимости известных экономических и политических уступок.

Совершенно иное положение создаётся при империализме, когда отдельных капиталистов объединяют могущественные тресты, синдикаты, когда их ставит в зависимость от себя всесильный банковский капитал. Здесь экономический и политический нажим буржуазии на рабочий класс становится безграничным. В то же время растущая механизация производства и методы капиталистической рационализации приводят к увеличению кадров малоквалифицированного труда, увеличивают армию безработных, упрощают технические функции рабочего, окончательно превращая его в послушного раба производственного процесса. Рабочий класс в этих условиях переходит к выполнению задачи свержения капитализма и установления диктатуры пролетариата.

«Империализм, — говорит т. Сталин, — есть всесилие монополистических трестов и синдикатов, банков и финансовой олигархии в промышленных странах. В борьбе с этим всесилием обычные методы рабочего класса — профсоюзы и кооперативы, парламентские партии и парламентская борьба — оказались совершенно недостаточными. Либо отдайся на милость капиталу, прозябай по-старому и опускайся вниз, либо берись за новое оружие — так ставит вопрос империализм перед миллионными массами пролетариата. Империализм подводит рабочий класс к революции»[40].

Второе основное противоречие империализма коренится в противоречиях между интересами различных капиталистических групп, между представляющими и охраняющими эти интересы капиталистическими государствами. Сменяя свободную конкуренцию капиталистическими монополиями, империализм, однако, не уничтожает капиталистической конкуренции. Конкуренция, как указывает Ленин, сохраняется наряду с монополиями, и такое сочетание конкуренции и монополии приводит к ещё большему обострению противоречий и конфликтов. Капиталистическая конкуренция между отдельными мировыми трестами, синдикатами, между различными группами финансового капитала находит своё выражение в их ожесточённой борьбе за рынки, районы вывоза капитала и источники сырья, за передел уже поделённых мировым капиталом промышленно отсталых областей. Борьба за колонии обостряется ещё благодаря закону неравномерности капиталистического развития, усиливающейся в период империализма. Неравномерность и скачкообразность капиталистического развития ведут к тому, что каждый раз новые, державы, группы держав и финансовые группы выступают на мировой арене в качестве конкурентов существующих монополистов. Неизбежное стремление к захвату чужих территорий влечёт за собой империалистические войны.

Империалистическая война ослабляет экономическое могущество империалистов: она приводит к необходимости для капиталистов вооружать многомиллионные массы трудящихся, одновременно усилив их эксплуатацию бременем военных тягот. Это в свою очередь создаёт условия и возможности превращения империалистической войны в войну гражданскую. Таким образом конкуренция капиталистических групп, по словам т. Сталина, «ведёт к взаимному ослаблению империалистов, к ослаблению позиции капитализма вообще, к приближению момента пролетарской революции, к практической необходимости этой революции»[41].

Наконец третье противоречие империализма — это противоречие между немногими господствующими империалистами различных стран и массами колониальных зависимых народов. Противоречие это проистекает из беспощадной и наглой эксплуатации и бесчеловечного угнетения, каким империализм подвергает трудящиеся массы колоний и зависимых стран. Эксплуатируя колонии как источники сырья, чужеземный империализм угнетает широкие массы колониального крестьянства, подвергающегося помимо того эксплуатации со стороны местных помещиков-феодалов. Империализм превращает местных феодалов в своих агентов, и это переплетение и союз чужеземного империализма с местным феодализмом ведут к задержке экономического и политического развития колоний, вызывают противодействие в форме крестьянских восстаний. Но в то же время империализм делает колонии предметом приложения ввозимого капитала, он строит в них пути сообщения, фабрики и заводы, и это обстоятельство способствует промышленному и торговому развитию колоний, образованию там кадров национального пролетариата, созданию местной торговой, а затем и промышленной буржуазии, образованию местной интеллигенции и росту национального освободительного движения. Национальные движения на первых порах возглавляют местная буржуазия и мелкобуржуазная интеллигенция, но роль боевых кадров в них играет пролетариат, ведущий за собой трудящееся крестьянство. Он возглавляет народную революцию по мере измены национальной буржуазии, легко удовлетворяющейся подачками империалистов. Такова основа широкого революционного движения в колониях и зависимых странах.

Таким образом, выжимая сверхприбыли из пролетариата и крестьянства колоний, империализм создаёт там все условия для революционного движения пролетариата и возглавляемого им трудящегося крестьянства. Это обстоятельство, по словам т. Сталина, «в корне подрывает позиции капитализма, превращая колонии и зависимые страны из резервов империализма в резервы пролетарской революции»[42].

Таковы основные противоречия империализма, которые подводят рабочий класс к революции, которые делают пролетарскую революцию практической необходимостью, которые создают пролетарской революции её резервы. В этих новых по сравнению с промышленным капитализмом условиях, в условиях гниющего, умирающего капитализма, должна была получить своё дальнейшее развитие и революционная теория рабочего класса — марксизм. В этих условиях зародился ленинизм как дальнейшее развитие учения Маркса и Энгельса, как марксизм эпохи империализма и пролетарских революций.

Однако возникает вопрос: почему именно русская революция могла и должна была породить ленинизм? Почему именно Россия могла вместе с тем стать родиной ленинизма, теории и тактики большевизма?

«Потому, — отвечает на этот вопрос т. Сталин, — что Россия была узловым пунктом всех этих противоречий империализма. Потому, что Россия была беременна революцией более, чем какая-либо другая страна, и только она была в состоянии ввиду этого разрешить эти противоречия революционным путём»[43].

К концу 1890‑х и началу 1900‑х годов Россия была уже страной развитого капитализма, переходившего в свою империалистическую стадию. В царской России, однако, империализм тесно переплетался с феодальными отношениями, с деспотически-самодержавным полицейским строем, обрекавшим рабочих и крестьянские массы на особо сильное бесправие, нищету, бесчеловечную эксплуатацию, культурную отсталость. Русский империализм был по выражению Ленина, «военно-феодальным империализмом»; он был «сосредоточением отрицательных сторон империализма, возведённых в квадрат».

В то же время интересы царизма и русского капитализма теснейшим образом переплетались с интересами западного империализма. Царская Россия была величайшим резервом и важнейшим союзником западного империализма. Западный капитализм наряду с русским капитализмом и в переплетении с ним проводили экономическое порабощение русского пролетариата и держали в своих руках важнейшие отрасли русского народного хозяйства.

Следует отметить, что русское рабочее движение вследствие тех же причин почти не знало рабочей аристократии; оно было сильно своими революционными традициями, оно поддерживалось крестьянской революцией против помещичьего землевладения. Противоречие между трудом и капиталом в России ощущалось с особенной остротой и имело возможности своего революционного разрешения: русский рабочий класс ближе всего подходил к революции. Уже революция 1905 г. рассматривалась марксистами-ленинцами как шаг к мировой пролетарской революции.

Представляя собой плацдарм для приложения западных капиталов, его агентуру по отношению к населявшим Россию миллионам рабочих и крестьян, царская Россия в то же время сама проводила империалистическую колониальную политику как по отношению к своим инонациональным окраинам, так и восточным соседям (Персия, Китай и т. д.). Царская Россия поэтому была совершенно необходимым звеном империалистической цепи, необходимым составным элементом империалистических противоречий и империалистических войн, притом таким звеном, где революция более всего была практической необходимостью.

Наконец в России, по тем же причинам, особенно сильно было и противоречие между господствующей национальностью и порабощёнными царизмом народностями (Украина, Кавказ, Польша, Средняя Азия), лишёнными элементарных прав и представлявшими неистощимые резервы революционных брожений. Национальное революционное движение в России поставляло верные резервы пролетарской и крестьянской революции.

Ещё в 1902 г. в своей работе «Что делать?» Ленин указывал, что история поставила перед русским пролетариатом наиболее революционную задачу — свержение оплота реакции в Европе и Азии и борьбу за перевод революции на пролетарские рельсы. Выполнение этой исторической задачи, говорил Ленин, поставит русский пролетариат в авангарде мировой пролетарской борьбы против империализма.

Из всего уже сказанного ясно, что в корне неправильно рассматривать ленинизм только как «практику», а марксизм как теорию (Рязанов). Неправильно также рассматривать ленинизм как узко национальное, специфически русское явление (что делают социал-демократы), как применение марксизма к русской обстановке. Неправильно утверждать, что ленинизм есть теория пролетарской революции, «непосредственно начавшейся в стране, где преобладает крестьянство», и видеть в вопросе о роли крестьянства основной вопрос ленинизма (Зиновьев).

Ленинизм — глубоко интернациональное явление, в котором высшее развитие теории марксизма находится в теснейшей связи с практикой пролетарской революции. Нет и не может быть для нас иной марксистской теории в эпоху империализма и пролетарской революции, кроме одной, единственно боевой теории пролетарской борьбы — ленинизма. И малейший отход от ленинизма как в теории, так и на практике бьёт по самым теоретическим основам марксизма.

«Ленинизм есть теория и тактика пролетарской революции вообще, теория и тактика диктатуры пролетариата в особенности... Ленинизм является дальнейшим развитием марксизма»[44].

Этими положениями определяется содержание ленинизма. Ленинизм базируется целиком на теоретических принципах Маркса и Энгельса и в то же время представляет собой нечто новое в сравнении с тем, что дали Маркс и Энгельс. Ленинизм представляет собой и конкретизацию, и дальнейшее развитие марксизма решительно во всех областях марксистской теории — развитие всех трёх составных частей марксизма: его философии, политэкономии, научного коммунизма. Особенно глубокое и полное освоение получили у Ленина вопросы, непосредственно связанные с теорией диктатуры пролетариата: вопрос о монополистическом капитализме как новой фазе капитализма, вопрос о диктатуре пролетариата и его государственной форме, вопрос о методах строительства социализма и о возможности победы социализма в одной стране, учение о партии пролетариата, её стратегии и тактике, вопрос о гегемонии пролетариата в народной революции и о руководстве им крестьянством, национально-колониальный вопрос.

Ленинизм означает создание нового типа партии пролетариата, способной взять на себя выполнение исторических задач пролетариата в новую историческую эпоху.

Метод Ленина, как формулирует это т. Сталин, «является не только восстановлением, но и конкретизацией и дальнейшим развитием критического и революционного метода Маркса, его материалистической диалектики»[45]. Ленинизм представляет собой новую и высшую ступень в развитии философии марксизма — философии диалектического материализма. Как и у Маркса и Энгельса, согласно ленинской характеристике, так и у самого Ленина центральный пункт, к которому сводится вся суть высказываемых и обсуждаемых им идей, — материалистическая диалектика. Продолжая и развивая учение Маркса и Энгельса, блестяще применяя материалистическую диалектику к политэкономии, истории, естествознанию, философии, политике и тактике рабочего класса в новых исторических условиях, Ленин является вернейшим последователем марксизма.

Коммунистический интернационал и наша партия, руководимая т. Сталиным, продолжают дело Ленина, дело дальнейшего развития теории и тактики пролетарской революции. Во главе с т. Сталиным мировой коммунизм продолжает дальнейшую разработку материалистической диалектики, философской основы марксизма-ленинизма.