Действия русских армейских корпусов 4 страница

Гарнизон крепости, слабо обученный, был мало пригоден для активных действий, а по своему моральному состоянию мало способен к перенесению лишений, связанных с осадой. Это учитывалось австрийским командованием, среди которого поднимался вопрос об эвакуации крепости. Но 29 сентября после свидания австрийского главнокомандующего с генералом Людендорфом, гарантировавшим в ближайшее время возобновление наступления совместно с германскими войсками, австрийское командование решило держаться в Перемышле до крайности.

Генкварт русской ставки генерал Данилов в записке своей от 3 августа 1914 г. оценивал крепость Перемышль, как значительно более слабую по сравнению с большими германскими крепостями. По его мнению, упорная оборона Перемышля была возможна в том только случае, если полевая армия выделит для усиления гарнизона крепости одну-две дивизии. Данилов считал, что для полной блокады Перемышля достаточно шести пехотных дивизий, а при восьми пехотных дивизиях возможна энергичная атака крепости. Оценивая артиллерию Перемышля в 300 орудий среднего калибра, Данилов считал, что перевеса над ней возможно быстро достигнуть при наличии вдвое или втрое меньшего числа современных гаубиц. «Привлечение к атаке полусогни орудий 8—9 -дм. калибра для усиления огня крайне желательно», писал Данилов. Таким образом, он допускал возможность атаки крепости Перемышль открытой силой, [211] не придавая решающего значения осадным орудиям крупного калибра, хотя ему хорошо было известно, что для разрушения бетона, какой имели крепостные верки Перемышля, необходимы были орудия калибра свыше 6 дм. (152 мм).

Впрочем, записка генерала Данилова едва ли была известна командованию армиями Юго-Западного фронта.

Мысль об атаке Перемышля открытой силой была чужда главкоюзу генералу Иванову и его начальнику штаба генералу Алексееву. Отсутствие осадной артиллерии привело их к решению блокировать Перемышль. Это решение было одобрено главковерхом, который 21 сентября телеграфировал генералу Иванову: «Осада Перемышля не входила в мои планы. Я считаю, что следует ограничиться соответственным заслоном. Отсутствие у нас осадных парков и недостаток тяжелой артиллерии не дают права рассчитывать на благоприятный исход осады. Надо искать живую силу и ее разбить»...

К концу сентября 3-я русская армия закончила обложение крепости; затем 3-ю армию постепенно сменяли второочередные части вновь формируемой блокадной армии, назначенной вместе с 3-й и 8-й армиями в состав Галицийской группы под командой генерала Брусилова, которому была поставлена задача: противодействовать наступлению австрийцев по правому берегу Вислы, продолжать блокаду Перемышля, прикрыть г. Львов и обеспечить левый фланг всего Юго-Западного фронта.

Вскоре обнаружились первые попытки австрийцев перейти в наступление, так как 1 октября русская передовая конница была оттеснена несколько к востоку пехотными частями противника. Брусилов решил воспользоваться несколькими днями, пока противник подойдет к Перемышлю, чтобы штурмом овладеть крепостью. Он телеграфирует 2 октября главкоюзу: «Совокупность всех сведений о Перемышле привела меня к заключению, что штурм крепости имеет много шансов на успех. Генерал Щербачев, непосредственно ведавший блокадой крепости на правом берегу Сана, ознакомленный с обороноспособностью крепости, совершенно того же мнения Так как овладение Перемышлем будет иметь громадное моральное и военное значение, освободит скованные крепостью пять дивизий, передаст в наши руки важный узел дорог, что даст возможность 3-й и 8-й армиям действовать в тесной связи и даст уверенность в обеспечении тыла, мне представляется соответственным теперь же попытаться овладеть Перемышлём и в этом направлении мною даны указания генералу Щербачеву начать подготовку, на которую предполагаю употребить 4—5 дней. Направляю на поддержку тяжелый дивизион, саперный батальон, 19-ю пехотную дивизию, стрелковую бригаду».

«Совокупность всех сведений о Перемышле», на которой базировался Брусилов, однако, не во всем благоприятствовала принятому им решению.

Русская воздушная разведка обнаружила, что кроме укреплений, о которых имелись данные, на северном фронте крепости насчитано до 30 новых укреплений, окопов и батарей, а на южном [212] фронте «две линии фортов, между которыми сплошные линии окопов, чередующиеся с батареями...». Наблюдатели отмечали присутствие гарнизона только в фортах и малое число орудий на батареях. Показания пленных и перебежчиков свидетельствовали о малой боеспособности частей гарнизона из русских и галичан и о том, что серьезное сопротивление может оказать лишь одна мадьярская дивизия гарнизона. Эти сведения подкреплялись почти полной пассивностью гарнизона в борьбе за передовые позиции при обложении крепости. О действиях австрийской артиллерии при обложении крепости генерал Дельвиг (известный в то время выдающийся русский артиллерист) писал наштаюзу генералу Алексееву: «Противник начал обстреливать наши пехотные линии и артиллерийские наблюдательные пункты, а иногда наугад и тыл орудиями разнообразного калибра от 80—90 -мм старых полевых пушек до 8 -дм. пороховых бомб, стреляя чугунными кольцевыми гранатами, чугунными шрапнелями и другим старьем. Потерь мы не понесли».

Наряду с благоприятными для русских сведениями разведка отмечала энергичную подготовку гарнизона к обороне крепости и разного рода оборонительные работы. Имелись сведения, что некоторые форты имели рвы глубиной до 5 м с каменными эскарпами и бетонными контрэскарпами, что внутри фортов имеются бронекупольные установки, что многие укрепления, а в группе Седлиска все укрепления, были окружены проволочными сетями и «волчьими ямами», что впереди фортов и укреплений заложены фугасы, что для защиты стрелков и орудийной прислуги от шрапнельных пуль устроены козырьки из железных листов с присыпкой земли, что сильные осветительные средства крепости не дадут возможности атаковать форты и промежутки между ними даже ночью.

Судя по огню крепостной артиллерии в период обложения Перемышля, русское командование считало, что австрийская артиллерия слабо подготовлена в отношении стрельбы и вооружена орудиями устаревших систем.

Штаб 19-й пехотной дивизии дал совсем иную характеристику австрийской артиллерии: огневое превосходство, отсутствие шаблонов, широкая инициатива, соединение с другими родами оружия, тактическое управление в руках старших начальников, тщательность артиллерийской разведки и изучения впереди лежащей местности, скрытое занятие позиций, тактическое руководство огнем в руках артиллерийских начальников, удачный выбор целей, стрельба по неподвижным целям с закрытых позиций, по живым и подвижным — с маскированных и открытых, огонь быстрый и напряженный, три периода стрельбы: а) подавление огня неприятельской артиллерии, б) сосредоточение огня на избранном пункте атаки, в) перенос огня по резервам противника; периоды стрельбы не нормируются цифровыми данными; при обороне стремление к огневому превосходству; забота о пополнении расхода снарядов; отсутствие особого прикрытия артиллерии.

Во всяком случае, если русское командование было убеждено в численной и качественной слабости гарнизона и артиллерии Перемышля, [213] то оно должно было считаться с тем, что для преодоления целей системы долговременных сооружений крепости потребуется не только много живой силы, но и огромные технические средства и в первую очередь мощная тяжелая артиллерия крупных калибров — свыше 152 мм.

Штаб 3-й русской армии, блокировавшей Перемышль, считался наиболее знакомым с крепостью. Генкварт штаба 3-й армии полковник Дитерихс на основании сведений, собранных о Перемышле в период обложения с 25 сентября по 3 октября, пришел к заключению, что хотя крепость «в своем современном состоянии представляется значительно усиленной по сравнению с первоначальным мирным положением», но все же постоянные укрепления не дают Перемышлю впечатления «солидной неприступной твердыни», что некоторые опорные пункты не Могут противостоять даже огню полевой тяжелой артиллерии (152 -мм гаубиц и 107 -мм пушек), так как «толщина бетонных прослоек кажется не более 3 футов» и «есть постройки, безусловно перешедшие в фортификационном отношении в область истории». В общем, по заключению Дитерихса, Перемышль «едва ли отвечает представлению о современной первоклассной крепости, и можно считать, что даже одна только артиллерийская атака могла бы решить участь крепости».

Дитерихс в своей записке не оговорил, в чем должна заключаться эта артиллерийская атака, но судя по выводам его записки, можно предполагать, что для такой атаки он считал достаточным иметь только полевые тяжелые орудия. Но не только Дитерихс, а и никто другой и даже Дельвиг, игравший очень видную роль руководителя артиллерии при штурме Перемышля, не пытался рассчитать, сколько и каких орудий и сколько снарядов потребуется на разрушение крепостных верков и на борьбу с крепостной артиллерией, хотя бы на одном фронте главной атаки.

Нельзя утверждать, но возможно, что записка Дитерихса оказала некоторое воздействие на решение атаковать Перемышль, не имея осадной артиллерии.

Плавкоюз Иванов и наштаюз Алексеев, считавшие невозможными действия под крепостью без осадной артиллерии, не обладали достаточной волей, чтобы остановить внезапно возникшее, не отвечающее обстановке решение Брусилова атаковать крепость, и предоставили ему свободу действий.

Исполнителем своего решения Брусилов избирает генерала Щербачева, которому с 3 октября подчинены были все войска, предназначенные для атаки. Войска спешно стягивались к Перемышлю, двигаясь форсированными маршами под непрерывным дождем, по невылазной грязи; многие войсковые части вступали в боевую линию переутомленные, прямо с похода, пройдя до 50—70 км.

При таких условиях никакой подготовки войск к исполнению предстоящей задачи по атаке крепости не производилось. Специальные «Указания по атаке крепости Перемышль», составленные 5 октября штабом Щербачева, были доставлены войскам поздно, а некоторыми частями вовсе не были получены. Даже разведку подступов [214] к крепостным укреплениям войскам пришлось производить уже в ходе самой атаки.

«Указания», проникнутые безудержным, смелым порывом вперед, годились для маневренного наступательного боя, но не для действий под крепостью, требовавших методического сочетания технической и живой силы по заблаговременно составленному плану.

От пехоты «Указаниями» и приказом войскам блокадного корпуса требовалась стремительность наступления: «равнение по передним, фланги обеспечиваются общим натиском... Частям, встретившим наибольшее сопротивление, содействие оказывают соседи движением вперед, дающим возможность огневого охвата противника».

Артиллерийская часть «Указаний», составленная, вероятно, при непосредственном участии Дельвига, мало отличалась от тех начал, какие проводились при боевой подготовке русской полевой артиллерии в довоенное время, имевшей в виду действия артиллерии исключительно в полевом маневренном бою, а не при атаке крепости. «Указаниями» требовалось: путем наступления пехоты оттеснить передовые части противника с целью облегчить выдвижение артиллерии на позиции, «допускающие возможность обстрела искусственных препятствий, укреплений и фортов действительным огнем (2—2,5 км)»...

«...Полевая и тяжелая артиллерия содействует наступлению пехоты, обстреливая все атакуемые окопы, лишая противника возможности показаться и открыть огонь. Часть артиллерии действует против батарей противника, особенно мешающих наступлению нашей пехоты. Тяжелая артиллерия, помимо выполнения специальных задач, указанных каждому дивизиону генералом Дельвигом, частью батарей переносит огонь на тяжелые батареи австрийцев, открывающие огонь по пехоте, и сосредоточенным огнем обрушивается на них».

Во время производства штурма требовалось, чтобы полевая артиллерия поддерживала огонь по укреплению, не допуская защитников противодействовать атаке; тяжелая артиллерия должна была сосредоточивать огонь «по броневым установкам и по видимому бетону»; тяжелые мортиры должны были действовать «по гласисам редутов для разрушения искусственных препятствий»...

«Указаниями» обращалось «главное внимание на уничтожение фланговой обороны рвов», без чего требовалось «штурма укреплений не начинать». Уничтожение фланговой обороны рвов возлагалось не на артиллерию, а предполагалось произвести подрывными командами зарядами в 50—60 кг пироксилина.

Для обеспечения взаимодействия артиллерии и пехоты «Указаниями» требовалось иметь «передовых артиллерийских наблюдателей в пехотных окопах, соединенных телефоном с местом расположения дивизионов».

В приказе блокадному корпусу 4 октября по вопросу о взаимодействии пехоты и артиллерии предписывалось войскам корпуса [215] «помнить, что успех артиллерийского огня в значительной степени зависит от организации связи пехоты с артиллерией. Артиллерия должна стрелять, чтобы заставить противника скрыться, а пехота должна наступать, чтобы заставить его открыть живые цели. Поэтому командир корпуса требует от артиллерии высылки передовых наблюдателей к пехоте и от пехоты стремительного движения вперед».

Обращает на себя внимание несоответствие свойствам орудий задач, поставленных артиллерии «Указаниями». На тяжелую артиллерию возлагается, в целях содействия наступлению пехоты, не разрушение окопов противника, а наравне с полевой артиллерией лишь обстрел окопов, чтобы лишить противника «возможности показаться и открыть огонь». На тяжелые гаубицы возлагается разрушение искусственных препятствий, в то время как легкие батареи должны были «поддерживать огонь по укреплениям»; между тем уничтожение проволочных заграждений и искусственных препятствий могли с успехом исполнить легкие пушки, а разрушение укреплений могли исполнить только тяжелые гаубицы. По броневым установкам и по тяжелым батареям противника должна была «сосредоточить огонь тяжелая артиллерия, но из каких именно орудий — из 107 -мм пушек или 122 -мм гаубиц — не оговорено. Вероятно, эти задачи тяжелой артиллерии относились к «специальным», которые должен был указать Дельвиг. Но и этот выдающийся артиллерист того времени ставил задачи, как это ни странно, не всегда отвечающие свойствам полевой тяжелой артиллерии, имевшейся в его распоряжении. Например, для стрельбы по неприятельским батареям, требующей меткости и большой дальности, наиболее подходящими были 107 -мм пушки, как и для стрельбы по броневым куполам, требующей хорошей меткости, но Дельвиг такой задачи имевшимся у него всего четырем 107 -мм пушкам не ставил. Эту задачу исполняли 152 -мм гаубицы, хотя такая задача не совсем отвечает их свойствам, так как они стреляли преимущественно фугасными снарядами, главное назначение которых — разрушать укрепления полевого типа.

Для атаки Перемышля были собраны довольно внушительные силы русских: 117 батальонов, 24 эскадрона, 483 орудия, 10 саперных и телеграфных рот, 24-й авиационный отряд (для разведки). В числе 483 орудий главную массу составляли полевые легкие 76 -мм пушки — 420 пушек, легких 122 -мм гаубиц было 36, или около 7%, полевые тяжелые орудия составляли ничтожный процент — 6,5%, а именно 23 тяжелых 152 -мм гаубиц и лишь 4 тяжелых 107 -мм пушки; орудий осадного типа калибром свыше 152 мм вовсе не было.

Легкие 76 -мм пушки, имея в своем боевом комплекте 5/6 шрапнелей и только 1/6 гранат, предназначались для поражения живых открытых целей, а для стрельбы по укреплениям или по укрывшимся за ними войскам могли иметь самое ограниченное применение. Между тем за недостатком крупнокалиберной артиллерии легкая полевая артиллерия являлась для большинства частей пехоты, [216] участвующих в штурме крепости, единственным средством подготовки атаки.

План атаки Перемышля сводился к одновременному штурму крепости с севера, востока и юга с направлением главного удара на юго-восточный сектор крепости (схемы 7, 8 и 9), с целью овладеть Седлиской группой укреплений с фортами Гурко (14) и Седлиска (1). Тяжелая артиллерия и 8-й мортирный артиллерийский дивизион были выделены в особую группу, подчиненную Дельвигу, исполнявшему обязанности инспектора всей артиллерии блокадного корпуса. Артиллерийская группа Дельвига должна была содействовать главной атаке юго-восточного сектора.

В приказах войскам блокадного корпуса об атаке и штурме Перемышля имеются только следующие указания по части артиллерии: в приказе № 1 п. 4: «Тяжелым артиллерийским дивизионам занять позиции по указанию генерала Дельвига», и п. 6: — «Полевой артиллерии (очевидно, легкой) занять позиции в пределах действительного артиллерийского огня» и в приказе № 4 п. 5: «Тяжелым артиллерийским дивизионам исполнять задачи по содействию наступлению и атаке, согласно данным указаний инспектору артиллерии генералу Дельвигу».

Вся легкая полевая артиллерия (за исключением 8-го мортирного дивизиона) была оставлена в подчинении своим начальникам дивизий и корпусов, от которых она и должна была получать задачи.

Рассмотрим действия некоторых частей артиллерии, участвовавшей в атаке юго-восточного сектора крепости: а) действовавших в составе своих дивизий батарей 19, 58, 60 и 69-й артиллерийских бригад и действовавшего в составе своей 3-й стрелковой бригады, обеспечивающей левый фланг атакующей группы, 3-го артиллерийского дивизиона; б) действовавших в составе особой артиллерийской группы Дельвига 4-й тяжелой артиллерийской бригады (1, 2 и 3-й дивизионы) и 8-го мортирного артиллерийского дивизиона.

На юго-восточный участок атаки протяжением около 14 км назначено было всего 67 батальонов и 279 орудий, т. е. на 1 км фронта приходилось 4,75 батальона и до 20 орудий.

Количество тяжелой артиллерии, считая и легкую гаубичную, было несоразмерно мало и не отвечало поставленной задаче, а также не соответствовало нормам, выработанным русским Генеральным штабом в довоенное время на основании опытных стрельб по бетонным сооружениям, произведенных в 1912 г. По этим нормам на каждый атакованный форт следовало иметь по 6 осадных орудий калибром свыше 152 мм и на каждый километр фронта для борьбы с артиллерией и пехотой, занимающими промежутки между фортами, по две 6-орудийные батареи с орудиями 107-, 122- и 152 -мм калибров. В данном случае для разрушения бетона атакованных фортов вовсе не имелось осадных орудий свыше 152 -мм калибра, а на километр фронта для обстрела промежутков между фортами приходилось в среднем по 20 орудий, главным образом 76 -мм пушек; весьма же незначительное число 122 -мм и [217] 152 -мм гаубиц (всего 39 гаубиц) и ничтожное количество 107 -мм пушек (всего 4 пушки на 14 км), в общей сумме 43 орудия, составляли в среднем 3 орудия на 1 км, тогда как по упомянутым нормам Генерального штаба следовало иметь на 1 км не менее 12 орудий указанных калибров.

Прорыв фортового пояса крепости мог быть осуществлен либо атакой самих фортов, либо атакой промежутков между фортами.

При атаке фортов открытой силой артиллерия не только должна привести к молчанию артиллерию фортов, но и разрушить казематы, служащие убежищем для гарнизона, и капониры во рвах, чтобы подготовить атакующей пехоте возможность перехода через них. Прорыв крепостной позиции вообще невозможен без участия мощной осадной артиллерии и без нее совершенно немыслима атака фортов, требующая разрушения бетонных сооружений.

Что же касается атаки промежутков между фортами или так называемой ускоренной атаки, то в данном случае задача артиллерии ограничивается разрушением промежуточных укреплений по большей части полевого или временного типа, сооруженных во время войны, и подавлением флангового огня соседних фортов. При благоприятных условиях полевая тяжелая артиллерия при достаточном числе 107 -мм пушек и 152 -мм гаубиц способна справиться с этой задачей.

Поэтому казалось бы, что если при отсутствии осадной артиллерии и решаться на атаку Перемышля, то следовало бы остановиться на втором методе, т. е. на ускоренной атаке промежутков между фортами, и ни в каком случае не на атаке открытой силой фортов. Но, принимая решение атаковать Седлискую группу, на этом вопросе, повидимому, не останавливались ни Брусилов, ни Щербачев, ни даже консультант последнего — Дельвиг, хотя он был отлично ориентирован во всех вопросах, связанных с атакой крепости. Уже 25 сентября, когда еще не закончилось расположение на позициях войск, назначенных для блокады Перемышля, Дельвиг доносил Щербачеву: «Личная разведка меня убеждает, что занятие нашей пехотой линии Медыка — Вельки-Ляс (схема 9) позволит нашей тяжелой артиллерии занять такие позиции, с которых возможно будет поражать форты группы Седлиска. С наших наблюдательных пунктов видны верки этой группы... Наличие бетона подтверждается видимыми стенками с наблюдательных пунктов и показанием артиллеристов-разведчиков, проникающих в занятый противником район...»

Кроме того, Дельвиг доносил, что с высот к юго-западу от с. Балице видна вся картина укреплений у Седлиска: форт с открыто установленным прожектором, несколько укреплений сильной профили, три батареи и в том числе одна броневая с бетонной стенкой и т. д.

Препровождая донесение Дельвига командующему армией, Щербачев сообщал:...«Сегодня произведена артиллерийская разведка. Тяжелая артиллерия наша, широко поставленная, по докладу инспектора [218] артиллерии, имеет возможность подбить броневую установку противника. Наши позиции значительно командуют неприятельской группой у Седлиска и форта Гурко...»

О невозможности разрушения казематов во рвах и бетонных сооружений Щербачев умалчивает, хотя Дельвиг, разумеется, понимал это. В письме к Алексееву, правда уже после штурма, Дельвиг сообщал: «... мы не преувеличивали способность нашу разрушать казематы. Поставлена могла быть задача лишь подавить наружную оборону, а фланкирующие постройки рвов предполагалось взорвать... При успехе можно было надеяться лишь овладеть группой Седлиска, подготовив сосредоточенным огнем целого дня атаку на форт 1...»

Надо полагать, что мнение Дельвига было известно и Щербачеву и Брусилову и у них не могло быть оснований для преувеличения надежд на свою артиллерию, которой было под силу справиться с пехотой и артиллерией противника, расположенными вне фортов, т. е. с наружной обороной фортов, но не с самими фортами — с их бетонированными казематами и капонирами. Тем не менее, Брусилов, не задумываясь, решает овладеть открытой силой Седлиской группой фортов и укреплений, возлагая надежды на саперов, которым была поставлена задача взорвать пироксилиновыми зарядами во время штурма капониры, фланкирующие рвы. Мысль же об ускоренной атаке лишь промежутков между фортами, дающей некоторые шансы на успех, была отброшена Брусиловым. Повидимому, он считал имевшиеся в его распоряжении технические средства достаточными. Уверенность Брусилова в успехе штурма основывалась на сведениях о слабой боеспособности австрийских войск, дух которых был поколеблен после постигших их неудач в Галиции, и на приподнятом духе русских войск, одержавших ряд побед над австрийцами.

Сам генерал Брусилов объясняет, что он принял решение штурмовать Перемышль на основании следующих соображений.

Генерал Щербачев, назначенный командовать осадой Перемышля, «доложил мне, что, по его мнению, вынесенному по близком ознакомлении с положением дел, Перемышль и в настоящее время взять штурмом легко и за удачу он ручается. Предложение было очень соблазнительное, даже если предполагать, что потери будут значительны, ибо с падением Перемышля вновь сформированная 11-я армия (эта армия формировалась с целью осады Перемышля) имела бы развязанные руки и значительно усилила бы фронт 3-й и 8-й армий. Кроме того, было несомненно, что противник, ввиду общего положения дел и нашего бездействия на левом фланге, в ближайшем будущем предпримет сильные наступательные действия для того, чтобы освободить Перемышль, важнейшую первоклассную крепость Австро-Венгрии. С падением Перемышля этот момент отпал бы, и мы могли бы развить безбоязненно дальнейшие наступательные операции... Все вышеизложенное, вместе взятое, склонило меня согласиться на штурм Перемышля». [219]

Доложив перечисленные доводы главнокомандующему фронтом генералу Иванову, Брусилов, как он пишет в своих воспоминаниях, получил его согласие на производство операции штурма Перемышля.

Брусилов пишет: «Я сознавал, что в сущности время для взятия Перемышля нахрапом прошло и что теперь это дело гораздо труднее и не сулит... верной удачи; но выгоды взятия Перемышля были настолько велики, что стоило рискнуть»...

Соглашаясь с мнением Щербачева, что следовало атаковать важнейшую группу восточных Седлиских фортов, наиболее современных и сильно укрепленных, так как с падением их австрийцам невозможно было бы удержаться в Перемышле, Брусилов полагал, однако, что «взятие живой силой восточных фортов, в особенности Седлиских, было проблематично и что атака западных фортов, наименее вооруженных, сулит большой успех и отрезывает крепостной гарнизон от его путей отступления».

По мнению Брусилова, затруднительность атаки Перемышля состояла главным образом в том, что неприятельская армия, отошедшая на запад и находившаяся в то время в трех-четырех переходах от Перемышля, успела уже оправиться и пополниться и должна была немедленно перейти в наступление, чтобы помочь перемышльскому гарнизону и не допустить падения крепости. Поэтому, как объясняет сам Брусилов, решено было «сначала атаковать во сточную группу фортов, чтобы привлечь внимание и резервы противника в эту сторону, а с остальных сторон охватить Перемышль и брать штурмом форты с северо-запада и юго-запада».

Как бы то ни было, но очевидно, что не только Щербачев, но и Брусилов не придавали должного значения вопросам военной техники, властно указывающей на безусловную необходимость наличия мощной артиллерии крупных калибров для разрушения и подготовки штурма долговременных крепостных укреплений современного типа, какими являлись форты Седлиской группы. Они не считались даже с тем, что имеющаяся у них слабая артиллерия, назначенная для штурма Перемышля, не была обеспечена боеприпасами, так как Брусилов пишет в своих воспоминаниях, что «артиллерийская подготовка не могла быть продолжительной и достаточно интенсивной по недостатку снарядов»...

Подготовка к штурму велась чрезвычайно поспешно. По всей вероятности, за недостатком времени или вследствие легкомысленного, даже пренебрежительного отношения к силам крепости и ее гарнизона, русское командование не составило никакого плана атаки, хотя бы ориентировочного, для осуществления лишь первого этапа своего замысла. Последствия этого сказались немедленно: в течение одного дня 3 октября штабом блокадного корпуса было отдано семь приказов, дополняющих и отчасти изменяющих друг друга, что указывало на отсутствие строгой продуманности и твердой руководящей роли в решении предстоящей серьезной задачи и вносило в управление войсками вредную суетливость. [220]

Согласно приказу № 1, части блокадного корпуса должны были к утру 4 октября закрепиться (см. схемы 9 и 10):

а) На участке главной атаки: 5 8-я пехотная дивизия по высотам восточнее дороги Медыка — Быкув, 19-я пехотная дивизия — от выс. 261 (на западной опушке Вельки-Ляс) к востоку от Быкув (через выс. 281) у Плешовице (до р. Бухла), 69-я пехотная дивизия по высотам в районе Ходновице — Тышковице и 60-я пехотная дивизия по гребню высот у Лисковице, выс. 256 (у Велюнице), р. Вяр. [221]

б) На южном участке атаки, обеспечивающей левый фланг главной атаки, 3-я стрелковая бригада по линии от р. Вяр у д. Малховице до Княжице включительно.

Легкие полевые батареи находились при своих дивизиях и стрелковой бригаде.

Полевые тяжелые артиллерийские дивизионы расположились в районах, указанных Дельвигом, под личным руководством которого производилась артиллерийская разведка и выбор огневых позиций; им же были указаны районы действий огнем, а именно:

3-й тяжелый дивизион в составе 7-й и 8-й гаубичных 152 -мм батарей, наблюдательный пункт — выс. 254 (у сев. опушки Вельки-Ляс); 7-я батарея у южной окраины Шехине (за выс. 254), 8-я батарея севернее Вельки-Ляс, за выс. 254 (с наблюдательным пунктом). Район действия огнем: форты Гурко (14), Борек (15) и Седлиска (1), северная группа батарей Седлиска; дальность 5—6 км.

1-й тяжелый дивизион в составе 1-й и 2-й гаубичных 152 -мм батарей, наблюдательный пункт — выс. 311 к северу от д. Новоселки; обе батареи к западу отд. Балице, между нею и выс. 311 (с наблюдательным пунктом). Район огневого действия: форты Седлиска (1) и Борек (15) и батареи 1/1 — 1/5 Седлиской группы; дальность 6—8 км.

2-й тяжелый дивизион в составе 4-й и 5-й гаубичных 152 -мм батарей, наблюдательный пункт — выс. 306 (Лисковице); обе батареи у северной окраины д. Стронновице. Район огневого действия: Седлиская группа, форт 4 (на западном берегу р. Вяр, северо-западнее д. Германовице); дальность 5—7 км.

Полевая тяжелая батарея 107 -мм пушек — уд. Дроздовице имела специальную задачу: обстрел во внутренней ограде крепости форта 20 и крепостных складов; дальность 9—11 км (схемы 9 и 10).

Тяжелые батареи, расположенные по дуге, охватывающей Седлискую группу с северо-востока, востока и юга, могли сосредоточить по ней огонь с разных сторон: по северному району батарей и укреплений Седлиской группы — с трех сторон, по южному району — с двух.

При наличии слабой количественно и качественно тяжелой артиллерии успех действий мог быть достигнут лишь при сосредоточенном огне, требовавшем умелого центрального управления подчиненной ему артиллерией. Поэтому генерал Дельвиг со свойственной ему энергией приложил много усилий не только для выбора наблюдательных пунктов и позиций батарей, но и для организации связи тяжелых дивизионов между собой, с легкой артиллерией, с пехотой и с командованием корпуса, штаб которого располагался в Рудники у м. Мосциска (на шоссе во Львов). Однако ограниченный запас телефонного провода и недостаток средств приданной телеграфной роты не позволили полностью осуществить намеченную схему связи, что крайне затруднило управление огнем тяжелых артиллерийских дивизионов и в значительной степени помешало необходимому сосредоточению их огня. [222]