Артиллерия при прорыве укреплённой полосы 5 страница

Даны также указания об усилении противобатарейной артиллерии, так как сила её обычно является недостаточной для обстрела всех неприятельских батарей и выяснившихся целей. Между тем с началом движения пехоты в атаку часть тяжёлых и гаубичных «батарей разрушения» обычно освобождается и может быть обращена на усиление противобатарейной артиллерии. Планом действия артиллерии должно быть предусмотрено такое усиление противобатарейных артиллерийских групп.

Вызванная условиями позиционной войны группировка артиллерии на группы разрушения главных и второстепенных элементов обороны противника, на группу разрушения заграждений и на контрбатарейную группу часто не (применялась на практике, по крайней мере в 1916 г. и в начале 1917 г. Приходилось распределять артиллерию иначе главным образом вследствие бедности артиллерийских средств — количественной и качественной (последней в смысле могущества орудий).

Большую часть батарей приходилось занимать разрушением проволочных заграждений, проделыванием в них проходов, так как «если препятствия не прорваны, то рассчитывать на успешный исход атаки большей частью нельзя» (§ 143, ч. II «Наставления»). Остававшаяся меньшая часть батарей, особенно при недостаточности калибра и дальнобойности орудий, не могла справиться с задачами разрушения элементов обороны; поэтому приходилось давать эту задачу и тем батареям, которые были уже заняты на проделывании проходов в проволоке. Вследствие тех [251] же причин и борьба с артиллерией также нередко возлагалась на орудия среднего калибра.

Разрушение проволоки относилось, в сущности, к обязанностям орудий ближнего боя, а окончательное расчищение проходов в проволоке лежало на самой пехоте. Но орудий ближнего боя было мало, инструментов для резки проволоки (ножниц) пехота почти не имела, а если бы и имела, то проходов в заграждениях не сделала бы, так как резка проолоки под огнём в условиях позиционной войны — дело почти безнадёжное. Поэтому задача проделывания проходов отвлекала на себя большинство батарей, являлась для них задачей первой очереди, задачу же разрушения окопов приходилось выполнять по окончании первой.

Таким образом, процесс артиллерийской подготовки разделялся на две фазы: а) образование проходов в проволоке; б) разрушение окопов и, кроме того, борьба с артиллерией противника.

Не столько обеспечение внезапности, сколько ограниченность технических средств, особенно снарядов, приводила к сокращению времени на артиллерийскую подготовку до нескольких часов. Обычно атаку приурочивали к 14—16 час. дня, чтобы в случае успеха атаки оставалось 3—4 часа светлого времени на развитие удара. Проделывание проходов в проволоке, в общем весьма трудное, особенно при многополосных заграждениях, отнимало от 5 до 6 час. Нередко артиллерийская подготовка начиналась в 8—9 час. утра, вследствие чего почти не оставалось времени для выполнения второй фазы, т. е. на разрушение окопов. Между тем командование, стремясь ускорить атаку, мало считалось с её неподготовленностью. Бывало немало примеров, когда общевойсковое командование даже не обращало внимания на то, что первая задача пробивания проходов ещё не выполнена, и предлагало артиллерии поторопиться с подготовкой, т. е. и с разрушением укреплений, так как через 15—20 мин. начнётся атака. Такая недопустимая торопливость приводила к тому, что задача разрушения сводилась к поверхностному обстрелу окопов и почти всегда влекла за собой кровавую неудачу атаки.

Были и другие вредные последствия расчленения артиллерийской подготовки на два указанных периода: а) продолжительное проделывание проходов без одновременного разрушения окопов обнаруживало противнику направление будущей атаки и давало ему возможность заблаговременно усилить сопротивление в районе предстоящей атаки; б) весьма значительный расход снарядов, необходимый для последовательного решения двух задач — для пробивания проволоки и отдельно для разрушения, тогда как обилие артиллерии, преимущественно тяжёлой, у австро-германцев приводило в результате обстрела к одновременному, параллельному разрушению как окопов, так и заграждений (последнее вытекало из первого); в) сравнительно ничтожное воздействие на неприятельскую артиллерию, так как, во-первых, трудно было обнаружить укрыто стоящие батареи, особенно при отсутствии [252] воздушного наблюдения, а во-вторых, борьба с ними велась, так сказать, урывками лишь некоторыми батареями, периодически отрываемыми от исполнения задач по пробиванию проходов и разрушению окопов.

Наконец, задача по разрушению, возлагавшаяся за недостатком тяжёлой артиллерии крупных калибров на лёгкую полевую (дивизионную), была для последней трудно выполнимой, а иногда и непосильной. Полевые лёгкие 76 -мм пушки, на долю которых нередко выпадала задача разрушения, справлялись с разрушением ходов сообщений и окопов лёгкого полевого типа лишь при косоприцельной и при фланговой стрельбе. При ином направлении огня и при обстреле более прочных укреплённых построек (пулемётных и орудийных гнёзд, блиндажей, фланкирующих построек и т. п.) огонь дивизионной (лёгкой) артиллерии мог иметь лишь изоляционное значение и в лучшем случае, при достаточной его плотности и интенсивности, нейтрализовать сопротивление.

«Наставлением» (ч. II, § 206—226) предусматривалось применение для прорыва укреплённой полосы подвижного заградительного огня в виде огневого вала, который должен был переноситься вперёд от рубежа к рубежу, увлекая за собой вперед атакующую пехоту. Заградительный артиллерийский огонь должен был создать на пути неприятеля непроходимую зону поражения, чтобы преградить его контратаку или подход резервов, а также прикрыть атакующую пехоту.

Применение заградительного огня было связано с огромным расходом снарядов. Поэтому «Наставлением» предлагалось общевойсковым начальникам не злоупотреблять заградительным огнём. «Нельзя требовать огня артиллерии во всех случаях и по тем целям, с которыми может и должна справиться пехота ружейным и пулемётным огнём», — указывалось «Наставлением» (§ 206). Об организации и ведении заградительного огня подробнее будет сказано ниже (см. «Стрельба артиллерии»).

При подготовке атаки русская артиллерия успешно применяла особый приём с целью ввести неприятельскую пехоту в заблуждение, заставить её вылезти из убежищ ещё до начала атаки, затем нанести ей возможно большие потери и деморализовать её.

Непосредственно перед атакой пехоты бывает обыкновенно сильная вспышка ураганного артиллерийского огня и затем следует атака, заставляющая артиллерию наступающего перенести огонь на тыл атакуемого участка. При этом с началом атаки получается некоторый короткий перерыв артиллерийского огня — между последней вспышкой огня по окопам и началом огня по тылу. Перерыв в артиллерийском огне служил для неприятельской пехоты сигналом к выходу из убежищ для встречи атаки пулемётным и ружейным огнём и огнём траншейных орудий.

Русская артиллерия создавала полную иллюзию начала пехотной атаки, умышленно перенося после короткой паузы огонь свой с окопов на тыл (ложный перенос огня — по терминологии наших современных уставов). [253]

Примером может служить артиллерийская подготовка при Черновицком прорыве 9-й русской армии в мае 1915 г.

Вспышки ураганного огня в разное время артиллерийской подготовки и следовавшие за ними короткие перерывы и переносы огня в тыл, согласованные с наступлением разведчиков, заставляли австрийцев несколько раз вылезать из убежищ и занимать окопы, после чего русская артиллерия обрушивалась сильнейшим огнём на головы открывшихся неприятельских стрелков. После таких дорого стоивших для противника попыток занять свои окопы с целью встречи атакующего огнём австрийцы перестали оставлять свои убежища, и когда русская пехота действительно атаковала, то застала главную их массу укрытой в убежищах.

В числе других мер, способствующих деморализации неприятельской пехоты, защищающей оборонительные сооружения, русская артиллерия применяла ещё следующие: а) одновременно с разрушением оборонительных построек снарядами тяжёлой артиллерии, выгонявшими людей из убежищ, лёгкая артиллерия поражала их шрапнелью; б) во время артиллерийской подготовки периодически обстреливались химическими снарядами оборонительные постройки, убежища и вероятные места расположения резервов противника с целью заставить людей быть в масках, что их изнуряет и сильно понижает действительность ружейного и пулемётного огня.

Перейдём к составленным подполковником Киреем «Выводам из применения артиллерийских масс при атаке укреплённой полосы».

По мнению Кирея, против которого нельзя возражать, сущность артиллерийской работы при атаке укреплённой позиции сводится к тому, чтобы обеспечить возможность «в час, указанный для атаки..., поднять одновременно всю назначенную для этого пехоту и довести её до намеченной цели».

Для достижения этого на артиллерию возлагаются следующие задачи: а) способствовать постепенному выдвижению пехоты вперёд для занятия ею исходного для атаки положения — задача лёгкой пушечной и гаубичной артиллерии, в исключительных случаях отдельных тяжёлых орудий; б) пробить проходы в проволочных заграждениях — лёгкая артиллерия; в) разбить пулемётные блиндажи, пулемёты, убежища, окопы и завалить ходы сообщения — тяжёлая артиллерия (гаубицы и осадные пушки), отчасти лёгкая артиллерия; г) устроить огневую завесу и отбивать контратаки — лёгкая и отчасти тяжёлая артиллерия; д) подготовлять атаку окопов противника вправо и влево от прорыва (расширять прорыв) — тяжёлая артиллерия и отчасти лёгкая; е) вести борьбу с неприятельской артиллерией — дальнобойные пушки тяжёлой артиллерии и лёгкая артиллерия.

Многие положения в «Выводах» Кирея являются развитием и уточнением тех идей, которые были заложены в наставлениях для боевой подготовки русской артиллерии в мирное время. Например, о том, что нельзя окончательно «подавить» неприятельскую артиллерию, [254] расположенную на закрытых позициях, но можно только заставить её замолчать{667}; что «возможность фланкирования должна быть исходной данной при выборе позиции», а если фланкировать нельзя, то «стремиться получить возможно косой огонь»; что для возможности фланкирования «батареи можно ставить не только в соседней дивизии, но даже и в соседней армии, лишь бы только лучше использовать их огонь», т. е. участок, данный для дивизии, не должен считаться вместе с тем обязательным участком для расположения артиллерии той же дивизии и пр.

Впрочем, ниже, в г. XXII своей брошюры, Кирей говорит, что «подавление неприятельского артиллерийского огня возможно только при помощи корректирования стрельбы с самолётов», но сам же оговаривается, что при скудности авиационных средств «невыгодно уменьшать противоокопную артиллерию для сомнительных попыток борьбы с невидимыми неприятельскими батареями», и считает, что для этой борьбы не стоит выделять больше 1/6 — 1/7 числа всех орудий ударной группы. Там же указывается, что на противобатарейную артиллерийскую группу будет также возложен обстрел тыла противника и потому по окончании артиллерийской подготовки, во второй период боя, противобатарейную группу необходимо усилить до 1/3.

В отношении продолжительности артиллерийской подготовки у Кирея не замечается достаточно чёткой установки. В гл. V брошюры он считает, что «подготовку можно вести несколько дней", если имеется много снарядов и есть уверенность, что расстрелянные орудия будут немедленно заменены. Этот вывод сделан, очевидно, под влиянием французов, у которых в то время действовала инструкция Жоффра: «Артиллерия разрушает, пехота наводняет» (см. выше) — и артиллерийская подготовка длилась по нескольку дней в ущерб принципу внезапности. Там же Кирей оговаривает, что «при ограниченных средствах и в видах скрытности подготовку атаки лучше вести один день, в течение 7—8 часов.

В главе же XXI подчёркивается необходимость соблюдения «внезапности». В ней сказано: «Чем продолжительней подготовка, тем больше будет у противника времени, чтобы подвести резервы и сосредоточить артиллерию... многодневная подготовка требует большого расхода снарядов, а главное, она не даёт внезапности, одного из главнейших условий успеха».

Кирей считает, что только та артиллерия, которая будет обслуживать второстепенные участки на флангах прорыва, не войдёт в объединённую артиллерийскую группу и останется в распоряжении начальников участков; вся же прочая лёгкая и тяжёлая артиллерия должна быть подчинена начальнику артиллерии. Но после прорыва неприятельских окопов часть лёгкой пушечной и гаубичной артиллерии должна выдвинуться вперёд, на новые позиции, [255] выйдя из состава объединённой группы и поступив в распоряжение начальников участков.

Работу артиллерии при прорыве Кирей разделяет на предварительную и боевую, считая первую более важной.

«Всё должно быть заранее предусмотрено и расписано до мелочей», — указывает Кирей. Но затем совершенно правильно он подчёркивает, что с началом распространения атакующей пехоты в тылу противника, т. е. когда наступает как бы полевой ближний бой, всякие расписания отбрасываются и в силу вступает творчество младших боевых начальников (командиров дивизионов и батарей), действующих сообразно обстановке.

В брошюре Кирея подробно указывается, кем и как должны производиться: предварительные работы штаба ударной группы по разведке, составлению общего артиллерийского плана, распределению артиллерии и по составлению ориентирных планов; работы по выбору и оборудованию наблюдательных пунктов и позиций, по организации связи (главнейшей связью Кирей считает командную связь командира батареи, перерыв которой «недопустим», а потому связь эта должна «устраиваться двумя совершенно самостоятельными проводами»); по производству пристрелки и ведению стрельбы (пристрелку рекомендуется производить непосредственно перед стрельбой в день атаки, чтобы заблаговременной пристрелкой не раскрывать карты противнику; пристреливать каждое орудие в отдельности, так как при извилистости неприятельских окопов и заграждений получаются обыкновенно разные прицелы для каждого орудия).

В брошюре Кирея имеется много других указаний технического характера — о ведении стрельбы при устройстве проходов в проволоке, при артиллерийской подготовке атаки, о переносах огня с началом пехотной атаки, об устройстве огневой завесы и отбитии контратаки и пр. Указывается, какую поддержку и как должна оказывать артиллерия пехоте в период её сближения с противником, а также, каким образом производится выдвижение артиллерии вперёд при успехе атаки; при этом подчёркивается, что главная задачка выезжающей вперёд артиллерии — открыть «возможно скорее огонь по тем целям, которые не видны с тыловых наблюдательных пунктов или которые недосягаемы для оставшихся сзади батарей, а поэтому кругозор наблюдательного пункта и выгодные свойства огневой позиции отходят на второй план.

В гл. XXVIII дан интересный пример работы артиллерии атаки при прорыве австрийской позиции 4 июня 1916 г. у Доброноуц (начальником этой артиллерии был Кирей) и приведён приказ одной из групп артиллерии.

Командир 11-го корпуса (9-й армии) решил произвести главный удар на участке в 3 1/2 км.

Корпусу было придано 211 орудий; из них назначено было: а) на главный участок прорыва 159 орудий (все 35 тяжёлых, 20 полевых 122 -мм гаубиц, 102 лёгкие и 2 горные пушки); б) на правый и левый второстепенные участки 36 лёгких пушек, 4 гаубицы [256] 122 -мм м, в) в распоряжение командиров пехотных полков на участке главного удара 8 горных пушек; г) для стрельбы по самолётам 4 горных пушки (по 2 на дивизию). В общем 211 орудий распределены были по целям так: 94 орудия по окопам главного участка, 36 орудий по проволоке главного участка, 27 — по неприятельской артиллерии и 54 — по разным остальным целям.

В приказе даются подробные указания: об участках обстрела в первый период боя (до начала и с началом движения пехоты) и во второй период (после занятия пехотой второй неприятельской линии); о пристрелке — с 4 до 6 час. утра, о подготовке атаки — стрельба с 6 час. до 11 ч. 15 м. (с подробным расчётом времени — всего лишь около 5 час.) и количестве снарядов (всего 600 гранат, в том числе 255 гранат по проволочным заграждениям); о переносах огня, когда пехота подойдёт к опасной зоне поражения огнём своей артиллерии; о запасе снарядов; о наблюдении и связи. В приказе имеется оговорка, что секторов обстрела, указанных на второй период боя, не следует держаться «аки слепой стены», а руководствоваться действительной обстановкой, донося об изменениях начальнику артиллерийской группы.

Атака у Доброноуц удалась: русские прорвали фронт австрийцев.

Тогда же 2-му армейскому корпусу поставлена была задача прорвать в районе Язловец весьма сильные, с бетонированными постройками позиции австрийцев на фронте около 7 км. Главный удар наносился на участке в 2 км. В ударную группу было выделено 32 батальона из 48, т. е. 75%, и только 84 орудия из 156 (42 орудия на 1 км), т. е. немного более 50%; управление артиллерией прорыва было централизовано в руках инспектора артиллерии, корпуса. Все имевшиеся в корпусе 22 тяжёлых орудия (6-пушек 107 -мм и 16 гаубиц 152 -мм) были (включены в объединённую артиллерийскую группу, в числе остальных лёгких орудий группы были 42 пушки 76 -мм и 20 гаубиц 122 -мм. К группе приданы были воздухоплавательная рота и авиационный отряд.

Объединённой артиллерийской группе поставлена была задача — разрушить фланкирующие постройки и пробить проходы в проволочных заграждениях. Назначенных артиллерийских средств было недостаточно для выполнения поставленной задачи (хотя борьба с неприятельской артиллерией не была указана в задаче), вследствие чего подготовка атаки растянулась на 2 1/2 суток, чем нарушалась внезапность, хотя для обеспечения внезапности командование предприняло ряд мероприятий.

Для удобства управления объединённая артиллерийская группа была разделена на три подгруппы; в состав каждой подгруппы вошли и лёгкие и тяжёлые пушки и гаубицы.

Артиллерийская подготовка велась методически с применением, хотя и в скромных размерах, змейковых аэростатов для наблюдения и самолётов для корректирования стрельбы.

После артиллерийской подготовки пехота на рассвете 6 июня успешно атаковала, всё время поддерживаемая артиллерийским огнём, и проникла в глубину неприятельской оборонительной полосы [257] на 2—3 км. На другой день, развивая успех, пехота прошла вперёд до 5 км, прорвав окончательно австро-германский фронт.

В 1916 г. идея централизации управления массами артиллерии ещё недостаточно чётко проникла в сознание командования русской армии (не исключая и Кирея),несмотря на истекший почти двухлетний опыт войны, и осуществлялась довольно нерешительно. При этом, очевидно, считались с недовольством начальников дивизий, которое вызывалось временным изъятием из их подчинения дивизионной артиллерии, передаваемой в объединённую группу, подчиняемую особому начальнику артиллерии.

В ударную группу выделяется у Язловец лишь 54% орудий (84 и 156) и отчасти поэтому артиллерийская подготовка затягивается на 2 1/2 суток, а у Доброноуц — 75% (159 из 211), и в результате артиллерийская подготовка сокращается, включая время на пристрелку, до 7 час., чем в значительно большей степени обеспечивается внезапность.

Кирей в первой части своих «Выводов» предусматривает необходимость разработки одновременно с планом атаки и плана обороны на случай наступления противника.

 

* * *

 

В условиях позиционной войны имеющаяся в распоряжении войск артиллерия, а также сформированные наспех части тяжёлой артиллерии, вооружённые преимущественно орудиями устаревших систем, взятыми из крепостей, не в силах были справиться с теми задачами, какие неизбежно ставились артиллерии с 1916 г. при всякой попытке прорыва укреплённой позиции австо-германцев.

Выше (т. I, ч. II) приведена записка полевого генерал-инспектора артиллерии от 4 ноября 1916 г., подробно объясняющая необходимость создания тяжёлой артиллерии особого назначения (ТАОН) в виде резерва главного командования. Формирование ТАОН закончено было (в большей части) к весне 1917 г., и можно считать, что с того времени главный недостаток в технических средствах русской артиллерии был в значительной мере восполнен.

Значение «техники», в первую очередь значение артиллерии, в современной войне особенно ярко сказалось на ТАОН.

При наличии ТАОН действия русской артиллерии при прорывах позиций австро-германцев в июле 1917 г, на Западном и на Юго-Западном фронтах основаны были на «Общих указаниях» и «Наставлении для борьбы за укреплённые полосы», причём артиллерия действовала во время этих прорывов вполне успешно. В последней части этого труда приведён пример — см. «Русская артиллерия на фронте 10-й армии в операции 19—23 июля 1917 г».{668} [258]

Боевые действия артиллерии с июльских операциях 1917 г. прорыва укреплённой полосы австро-германцев были успешными, несмотря даже на то, что первоначальная вполне целесообразна идея создания тяжёлой артиллерии особого назначения (ТАОН) в виде мощного «артиллерийского кулака» для нанесения сосредоточенным массовым огнём сокрушающего решительного удара в районе расположения противника на избранном для главной атаки участке, была несколько искажена.

По плану ставки, главный удар наносился на Юго-Западном фронте, куда и были направлены четыре (из шести) тяжёлые артиллерийские бригады ТАОН; на Западный и Северный фронты передано было по одной артиллерийской бригаде ТАОН; правильнее было бы дать Юго-Западному фронту пять бригад или дать две бригады Западному фронту, а Северному фронту вовсе не назначать частей ТАОН, так как этот фронт при июльском наступлении играл второстепенную, пассивную роль. Директивой ставки от 12 апреля 1917 г. Северному фронту ставилась задача: «...если обстоятельства позволят ему перейти в наступление, то направить главный удар на Митаву».

Части ТАОН, переданные фронтам, вышли из подчинения своего непосредственного старшего начальника генерала Шейдемана Ю. М. (командир 48-го корпуса) и лишились его общего руководства. Он со своим штабом оказался «не у дел», а потому генерал-квартирмейстер ставки Лукомский настоял на расформировании штаба 48-го корпуса (т. е. штаба ТАОН).

Шейдемана следовало командировать на Юго-Западный фронт, куда были направлены четыре артиллерийские бригады ТАОН. Там он поступил бы в подчинение командования фронта, но сохранил бы за собой общее руководство и мог бы оказывать влияние на правильное использование ТАОН, соответствующее тем основам, какие были установлены при её создании.

На фронтах части ТАОН были распределены по разным армиям вместо придачи к одной армии, назначенной для нанесения главного удара противнику в решающем направлении. Вместо одного артиллерийского «кулака», наносящего уничтожающий удар сосредоточенным огнём, получилось несколько сравнительно слабых «кулаков», действовавших разрозненно и не всегда правильно руководимых.

Тем не менее впервые созданные «кулаки» сильной тяжёлой артиллерии, являясь армейскими артиллерийскими резервами, независимыми от командования дивизий и корпусов, допускали использование их по воле армейского или фронтового командования как могучего ударного средства. Вместе с тем подобная организация тяжёлой артиллерии, вызванная к жизни боевой необходимостью, могла гарантировать от нецелесообразного ослабления артиллерийских средств, входящих в состав органически с ними связанных войсковых соединений.

Организация ТАОН вполне себя оправдала, так как выделенные из нее артиллерийские «кулаки», несмотря на недостаточно [259] полную концентрацию их действий, своим мощным огнем вполне обеспечили атаки пехоты во время июльского наступления 1917 г.