Методологические особенности кейс стадис

Обозначим некоторые методологически значимые особенности кейс стадис, опираясь на сказанное об этих исследованиях выше.

— Во-первых, эти исследования сосредоточены не столько на некотором готовом факте, окончательном итоге научного открытия, сколько на самом событии, по возможности целостном и неповторимом.

Такое событие может, на первый взгляд, предстать очень частным и незначительным, но оно несет в себе некоторые симптомы переломных, поворотных моментов в истории науки. С другой стороны, такие события, сознают это сами исследователи или нет, оказываются своеобраз-

(424)

ным, легкообозримым и точно определяемым перекрестком разных направлений историко-научного поиска, будь то анализ процесса творчества, социальных условий, соотношения общесоциального и собственно научного сообщества, структуры научного знания и т.д.

Кейс стадис сочетают в себе,

что очень важно,

синтетичность, универсальность и локальность, точечность, легкообозримую предметность анализируемого события.

— Во-вторых, для кейс стадис важно, что в качестве целостного и уникального берется событие малое по объему: это, как правило, не культура какого-то длительного периода времени в истории, не культура большого региона, нет, изучаются события локализованные, такие, как отдельный текст, научный диспут, материалы конференции, научное открытие в определенном научном коллективе и т.д.

— В-третьих, особое значение для кейс стадис приобретает возможность охарактеризовать их как некую воронку, в которую втягиваются и предшествующие события, и последующие, хотя предмет изучения характеризует настоящее науки, «теперь», пусть даже это «теперь» и относится хронологически к прошлым векам (вспомним «черные ящики» Т.Пинча).

Названные выше методологические особенности кейс стадис являются не столько результатом рефлексии историков науки, сколько необходимыми моментами развития новых форм исторической реконструкции.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Рассмотренные выше три модели исторического изучения науки отличаются друг от друга прежде всего тем или иным пониманием непрерывности исторического процесса. В XIX в. и в начале XX в. доминировало убеждение в непрерывном, поступательном характере развития науки. В середине XX в. эта точка зрения уже ставится под вопрос, не воспринимается как нечто само собою разумеющееся: научные парадигмы, теории не могут выводиться непосредственно из предшествующего знания, они

(425)

несоизмеримы и разделены пропастью научных революций. При этом продолжаются попытки преодолеть эту разорванность истории, тем или иным способом восстановить поступательность и непрерывность исторического процесса. В конце века, когда на авансцену исторических исследований выдвигаются работы типа кейс стадис, где первостепенное значение приобретают такие черты исторических событий, как индивидуальность, особенность, непохожесть их друг на друга, непрерывность и поступательность развития утрачивают свою привлекательность для историков, исторические события должны оставаться отличными друг от друга, отделенными одно от другого, они не могут быть выстроены в единый ряд путем обобщения, они могут объединяться лишь путем общения. Сами понятия единства и непрерывности истории трансформируются.

(426)

 

 

РАЗДЕЛ IV

 

(427)

(428)

 

XVIII. НОРМЫ И ЦЕННОСТИ НАУЧНОГО СООБЩЕСТВА

Наука возникает, существует и развивается в обществе. Сегодня она представляет собой его важнейший социальный институт.

НОРМЫ И ЦЕННОСТИ НАУКИ

Всякий социальный институт — а общество в целом можно охарактеризовать как сеть, или как систему, взаимодействующих социальных институтов — это особая сфера упорядоченных отношений между людьми, устойчивой организации их деятельности.

Такая упорядоченность и организованность достигается путем нормативно-ценностного регулирования межличностных взаимодействий. С точки зрения своего внутреннего устройства социальный институт выступает как система норм и ценностей.

Поэтому людям, вступающим в контакт в рамках социального института, нет надобности всякий раз договариваться о том, на каких условиях они будут взаимодействовать между собой и чего им следует ожидать друг от друга.

Скажем, придя на прием к врачу, вы не будете шокированы или удивлены, если врач предложит вам раздеться. В свою очередь, и врач ожидает, что у вас такое предложение не вызовет ни протеста, ни смущения. Но едва ли и вы, и окружающие так спокойно примете то же предложение, к примеру, от продавца в магазине. Нормы, характерные для социального института медицины, предопределяют, как бы программируют и естественность такого предложения врача, и вашу реакцию на эту просьбу.

Таким образом, нормы очерчивают круг допустимого, возможного, приемлемость поведения в рамках данного социального института.

(429)

Более высокий и вместе с тем более обобщенный уровень регуляции поведения людей — уровень ценностей, на котором определяется, что является должным, во имя чего люди следуют принятым нормам и вообще действуют, какое благо проистекает от данного социального института.

Хороший пример нормативной системы — правила дорожного движения, призванные способствовать реализации двух далеко не всегда совпадающих ценностей. С одной стороны, каждый участник дорожного движения стремится как можно скорее достичь места назначения, а с другой — должна обеспечиваться и безопасность участников движения.

Стоит отметить, что очень часто нормы, а тем более ценности социального института не получают письменного оформления и закрепления. Обычно они не бывают такими жесткими, как правила дорожного движения, а в случае непосредственно интересующего нас здесь социального института науки само их выявление представляет собой очень непростую проблему.

Каким же образом реально действуют нормы, в частности — нормы исписанные?

Согласно Т. Парсонсу, одному из классиков социологии XX в., это достигается прежде всего за счет того, что в культуре данного общества приняты и укоренены нормативные ожидания, определяющие, что именно надлежит делать в тех или иных обстоятельствах людям, занимающим те ли иные позиции. На индивидуальном уровне эта упорядоченная система ценностей и норм реализуется благодаря организованности мотивов, которые побуждают человека действовать так, как это предписывается нормативными ожиданиями.

Каждый социальный институт располагает механизмами внешнего контроля за поведением и действиями людей. Это — обширный набор позитивных и негативных санкций, которыми поощряется ожидаемое и наказывается отклоняющееся поведение.

Негативной санкцией предстает, например, штраф или лишение водительских прав того, кто нарушает нормы дорожного движения.

Если же говорить о социальном институте науки, то здесь главной позитивной санкцией является признание коллег — как

(430)

современников, так и особенно ученых последующих поколений Это признание может выражаться в разных формах — от цитирования в научной статье до увенчания престижной научной премией — например, Нобелевской, — и даже до увековечения имени ученого в названии закона или теории' закон механики Ньютона, периодическая система элементов Менделеева, теория относительности Эйнштейна и т.п.

Напротив, того, кто допускает отклонение от принятых в науке норм (фальсификация результатов эксперимента, приписывание себе чужих достижений, плагиат — воспроизведение того, что сделано другими, без ссылки на них), ожидают негативные санкции вплоть до самых жестких — игнорирования всеми коллегами того, что делает данный ученый. Ведь если в научной литературе нет упоминаний — цитат или ссылок на его работы, то это значит, что для науки его попросту не существует.

Здесь, впрочем, необходимы некоторые уточнения и пояснения. Очень часто бывает так, что полученный ученым результат не цитируется его коллегами не из-за тех нарушений, о которых только что говорилось, а из-за того, что он представляется им тривиальным, не несущим ничего нового. При более пристальном рассмотрении, однако, обнаруживается, что и в этом случае имеет место нарушение нормы, а именно, нормы, предписывающей ученому создание не просто знания, а нового знания. В соответствии с этой нормой простое воспроизведение того, что уже было сделано другими, не считается научным результатом.

Бывает и иное. Подчас коллеги-современники данного ученого бывают не в состоянии по достоинству оценить результат его исследований как раз из-за его чрезвычайной новизны, оригинальности, из-за того, что он резко расходится с устоявшимися в науке воззрениями. Таким образом, этот результат на долгое время оседает в архивах науки.

Один из наиболее известных примеров здесь — творчество биолога Г.Менделя. В 1866 г. он опубликовал свои «Опыты над растительными гибридами», в которых были впервые сформулированы законы наследования. Однако в научный оборот эти законы вошли лишь после того, как спустя три с половиной десятилетия их переоткрыли К.Корренс, Э.Чермак и X. де Фриз.

О чем же говорит этот и другие подобные ему примеры?

(431)

О том, что существующие в науке механизмы нормативного контроля не всегда срабатывают со стопроцентной эффективностью.

— С одной стороны, коллеги-современники подчас не обладают достаточной компетенцией для того, чтобы правильно оценить новый революционный результат;

— с другой стороны, признание, пусть временное, иногда получают не имеющие должного обоснования и не заслуживающие того идеи.

Но таков, увы, удел всех нормативных систем, которыми пользуются люди.

Речь у нас пока что шла о внешнем по отношению к личности нормативном контроле. Он, однако, не исчерпывает собой всех способов и механизмов реализации норм.

Наряду с ним существует и внутренний контроль: нормативные ожидания при этом становятся достоянием личности, они, что называется, интериоризуются, превращаясь в мотивы действия определяемого не извне, не страхом наказания или стремлением к вознаграждению, а побуждением и желанием, идущим изнутри личности.

Именно такая интериоризация норм и ценностей науки и является стимулом, поддерживающим тех, кто развивает свои новые научные идеи, не получая признания со стороны коллег и даже наталкиваясь на их противодействие.

НАУКА И ЦЕННОСТИ ОБЩЕСТВА

От других социальных институтов науку отличает то, что это — институт по историческим меркам молодой, еще, видимо, не завершивший процесс своего окончательного оформления.

Зарождение социального института науки принято относить к XVI—XVII вв., а в географическом отношении к региону Западной Европы, прежде всего — к Италии, Англии, Франции. Этот процесс институционализации науки включает в себя две стороны.

— Во-первых, формируется социальный институт науки со специфической системой ценностей и норм.

(432)

— Во-вторых, устанавливается соответствие между этой системой и нормативно-ценностной системой, характерной для общества в целом, для всей той сети социальных институтов, в которую теперь встраивается новый институт.

Соответствие это, как показывает исторический опыт, никогда не бывает полным, так что отношения между наукой и обществом всегда более или менее напряжены. Это может выражаться в том, например, что господствующие в обществе ценности не позволяют развивать некоторые направления исследований, осуществимые с точки зрения имеющихся у ученых возможностей, знаний, средств и методов.

Довольно долго, к примеру, ценности общества препятствовали использованию такого важного средства изучения анатомии человека, как вскрытие трупов. Лишь А.Везалий в XVI в. стал первым проводить вскрытия. Интересно, что два столетия спустя, как пишет Ф. Арьес, вскрытие трупов превратилось уже в модное занятие: «В XVIII в. слышалось немало жалоб на то, что молодым хирургам не удавалось найти для своих штудий достаточного количества мертвых тел — из-за конкуренции со стороны лиц, производивших частные вскрытия, не имевшие отношения к профессиональной подготовке врачей... Многие семьи использовали трупы своих умерших для собственного просвещения или для удовлетворения любопытства».

Не может, конечно, сколько-нибудь продолжительно сохраняться и такое положение дел, когда ценности и нормы науки открыто и непримиримо противостоят ценностям и нормам общества. Социальный институт науки попросту не сформируется и не сможет существовать в таком обществе, фундаментальные ценности которого несовместимы со специфическими ценностями науки.

Вообще говоря, взаимоотношения между обществом и социальным институтом науки, коль скоро он в этом обществе сформировался, можно представить как взаимообмен. Наука получает поддержку со стороны общества, в свою очередь, давая обществу то, что общество считает важным, полезным и даже необходимым.

Общественная поддержка науки осуществляется в разных формах, посредством чего наука получает ресурсы, необходимые для своего воспроизводства и развития:

(433)

— ресурсы финансовые, которые общество — в лице ли государства, промышленных корпораций или частных фондов — готово выделять для научных исследований;

— ресурсы материальные (земля, здания, оборудование, материалы, энергия), необходимые для осуществления научной деятельности.

— ресурсы интеллектуальные — научная деятельность может устойчиво воспроизводиться лишь в том случае, если общество в состоянии обеспечить приток в науку все новых и новых поколений молодежи, причем молодежи, уровень способностей и подготовки которой существенно выше среднего.

Впрочем, такое пополнение науки может осуществляться не только за счет молодежи. Например, в США, где престиж ученого в целом ниже, чем престиж предпринимателя, юриста или врача, наиболее талантливая молодежь стремится попасть именно в эти сферы деятельности. Американское общество, однако, достаточно богато, чтобы компенсировать это, привлекая научные умы из более бедных стран. Такова подоплека явления, известного как «утечка мозгов»).

Существует, наконец, и еще один ресурс, который в отличие от всех перечисленных, не поддается, быть может, четкому определению и измерению, но является, тем не менее, ключевым. Этот ресурс, невыразимый материально, не ощутимый непосредственно, можно назвать символическим, хотя его значение для науки отнюдь нельзя считать символическим.

Речь идет об общественном статусе, о престиже науки, о необходимости существования в обществе минимального уровня согласия по поводу того, что занятия наукой — это дело небесполезное. Иначе говоря, общество должно видеть ценность науки как таковой, а не просто как источника каких-то конкретных социальных благ. Формирование такого отношения к науке есть один из решающих моментов процесса институционализации науки.

А что же общество получает от науки?

Прежде всего, разумеется, знания, специфическим для науки образом проверенные и обоснованные. Эти знания, в свою очередь, могут быть использованы самыми разными способами.

(434)

— Они, как, например, знания о строении вещества, эволюции Вселенной, возникновении и развитии жизни на Земле, о происхождении человека, участвуют в формировании культуры и мировоззрения людей.

— Они порождают новые промышленные, сельскохозяйственные, медицинские технологии, новые источники сырья и энергии, средства связи и транспорт, даже новые сферы человеческой деятельности. На них общество опирается и при решении многих возникающих перед ним социальных проблем.

— Особый вид знаний, вырабатываемых наукой и передаваемых ею обществу, — это знания о путях и методах эффективного использования научных знаний в практических целях. Ведь сам по себе новый научный результат, пусть даже самый перспективный в практическом отношении, не больше чем полуфабрикат, доработка которого также требует, как правило, квалификации научных работников.

— Кроме того, ученые, занимаясь преподаванием, не только обеспечивают процесс воспроизводства науки, но и формируют интеллектуальный потенциал общества в целом, необходимый для самых разных сфер деятельности в современном обществе.

— И, наконец, еще важный вид продукта, получаемого обществом от науки — это использование квалификации и опыта ученых, когда они выступают в роли экспертов при подготовке и реализации различных социальных, экономических, культурных, политических и т.п. программ, вообще при подготовке управленческих решений.

Все эти взаимообмены жизненно важны для существования науки, поскольку благодаря им она получает необходимые ресурсы. Вместе с тем и для современного общества, коль скоро оно хочет быть и оставаться современным, поддержка социального института науки столь же жизненно необходима. Очень многое в этом обществе — и культура, и мировоззрение, и производственная деятельность человека, и его повседневная жизнь — существенным образом зависит от науки.

В конце 60-х годов многие страны Западной Европы и США были потрясены волной молодежных, прежде всего студенческих движений протеста. Протест был направлен против многих существующих социальных институ-

(435)

тов и преобладающих ценностей западного образа жизни, против господствующих форм культуры. Одной из мишеней наиболее агрессивных атак оказалась и наука. В ней как в социальном институте, наиболее рельефно выражающем многие из этих ценностей, идеологи и лидеры движений протеста видели антигуманную силу, подавляющую человека и укрепляющую господство тех экономических и политических кругов, которые руководствуются лишь своими эгоистическими интересами, но навязывают свою волю всему обществу. Особенно резкому осуждению подвергалась милитаризация науки и вызываемая научно-техническим прогрессом деградация окружающей среды. Эти выступления студентов серьезно подорвали социальный престиж науки, и очень скоро дефицит этого символического ресурса выразился в резком снижении финансового обеспечения науки, что вызвало безработицу среди ученых, особенно заметную в США. Через некоторое время, институту науки удалось убедительно продемонстрировать, что наука необходима для удовлетворения жизненных потребностей общества, так что ее финансирование быстро превзошло предыдущий уровень. Для этого, однако, пришлось существенно изменить приоритеты научных исследований: финансовый дождь пролился прежде всего на те области знания, которые дают непосредственные практические результаты.

В настоящее время в чем-то аналогичный кризис доверия к науке переживает российское общество. И здесь наука в значительной мере утратила тот символический ресурс, которым она располагала прежде. В прошлые десятилетия государство подмяло под себя общество, присвоив себе в том числе право определять и выражать интересы и ценности общества; в силу этого и поддержка науки на самом деле была не столько общественной, сколько государственной.

Теперь же, когда общество стало много более независимым от государства, утверждение социального престижа науки становится для российских ученых новой и далеко не простой задачей, которую придется решать постоянно. И во многом от того, насколько они преуспеют в ее решении, насколько смогут дать понять обществу, что развитие науки необходимо для удовлетворения потребностей самого общества, будут зависеть и размеры всех других ресурсов, которые общество согласится выделять для поддержки науки.

(436)