Статус в настоящее время. Общая оценка

Лишь немногие психологи продемонстрировали такое единство цели и такую самоотдачу, как это сделал Шелдон, следуя теми эмпирическими тропами, которые – все! – исходили из глубинной его идеи. Им опубликовано четыре тома, представляющие связную систему работ, и еще несколько находятся на стадии подготовки. Таким образом, Шелдон уже продемонстрировал замечательную энергию и настойчивость в своих попытках подойти к способам репрезентации биологических факторов через описание телосложения. Что более важно, его исследовательская работа привела к появлению множества связанных с ней исследований, осуществленных заинтересованными или негодующими психологами, психиатрами и антропологами. Читатель найдет ссылки на репрезентативную группу исследований такого рода в конце главы, и работы Линдсея (Lindzey, 1967) и Риза, (Rees, 1968) обобщают релевантные исследования в нескольких важных областях. Хотя лишь немногие из этих исследователей заботились о теоретических положениях, которые могли бы или должны были бы сопровождать эти открытия, они, тем не менее, сделали важный эмпирический вклад.

Любая попытка оценки важности работы Шелдона предполагает необходимость рассмотреть ее в контексте существующих психологических теорий. Как мы уже говорили, американская психология была изолированным островком в смысле рассмотрения биологических или наследственных факторов как детерминант поведения. Хотя некоторые теоретики личности и обращали внимание на эти факторы, они в целом не проявляли особой склонности дополнить свои теоретические притязания процедурами и методами измерения основных биологических факторов. Так что мы можем поблагодарить Шелдона за напоминание психологам о том, что у человека есть телосложение, которое, в свою очередь, предоставляет нам ключ к системе детерминант, которые в итоге могут оказаться столь же влиятельными, как факторы среды. Растущее сотрудничество между специалистами в области биологии, с одной стороны, и поведения, с другой, и все большее осознание психологами важности биологических факторов привела к тому, что сейчас позиция Шелдона принимается охотнее, чем десятилетие назад.

Помимо внимания к биологическим и наследственным факторам, важно помнить, что Шелдон выделил и показал систему эмпирических связей, важных для любой теории личности. Можно спорить относительно степени связи между телосложением и личностью и даже относительно факторов, опосредующих эти отношения, но нет сомнения (по крайней мере, по мнению авторов), в том, что здесь есть нечто важное. До выходу на сцену Шелдона в нашей стране это отношение обычно игнорировалось, как представляющее лишь немногим более, чем предрассудок или спекуляцию.

Помимо того, что было сделано непосредственно в области теории личности, ясно, что предложенная Шелдоном процедура соматотипизации важна для того, кто изучает человеческий организм. Она служит не только связкой между анатомическим и поведенческим: она дает средство измерения тому, кто интересуется исключительно структурой человеческого тела. Антропологи, занимающиеся внешностью, и другие непсихологи могут извлечь из этой методики много полезного для решения своих проблем.

Несомненно, что замена дихотомий континуальностью или категорий переменными представляет значительное преимущество при измерении. Для тех, кто занимается измерением телосложения, легче оценить ряд компонентов, чем насильственно распределять людей по трем, четырем, пяти категориям. Точно так же, введение Шелдоном индекса диспластичности как показателя соматотипического расхождения между различными областями тела представляет большое преимущество перед ее "мусорным" статусом в системе Кречмера. В этой же области введение фотографической методики сделало возможным такой точный контроль, на который нельзя было и надеяться, осуществляя прямые измерения человеческого тела.

Позитивный вклад Шелдона очевиден и может быть очень просто обозначен. Равно как и негативный. Возможно, наиболее часто в адрес конституциональной теории Шелдона высказываются критические замечания в том смысле, что это вовсе и не теория. Из этой теории практически невозможно извлечь какие-либо предположения; фактически, как мы уже обнаружили, теория эта состоит из одного большого допущения (неразрывная связь между структурой и поведением) и ряда описательных понятий для шкалирования телосложения и поведения. Воздадим Шелдону справедливость и будем помнить, что он время от времени указывал на то, что его позиция не должна считаться попыткой создать общую теорию, она принимает в расчет ограниченный круг переменных, и тем отводил определенные предубеждения, в целом действующие среди занимающихся изучением поведения. Таким образом, он полагает, что для того, чтобы объять все переменные и сделанные им открытия необходима общая теория. С такой точкой зрения трудно спорить, хотя можно выразить сожаление, что она не представлена в его работах последовательно.

Некоторые исследователи, разделяя предпосылки, из которых исходил в своей работе Шелдон, рекомендовали иные методы измерения и в некоторых случаях иные переменные, нежели предложенные Шелдоном, как переменные более высокого прядка. Парнелл (Parnell, 1958) разработал систему из трех переменных (толщина, мусулярность, линеарность), зависимую от ряда объективных показателей (индексов) таких, как подкожная жировая прослойка, длина костей, длина и обхват руки и икры. Другая система была разработана Линдегардом (Lindegard, 1953; Lindegard & Nyman, 1956), она включала четыре переменные, выведенные на основе факторного анализа – длина, мускулярность и жирность. Оценки этих переменных осуществляются на основе ряда антропометрических тестов и тестов проявлений (сила). Интересно, что, несмотря на различия в используемом методе, есть сильное соответствие между переменными, предложенными Шелдоном и тем, что отстаиваются другими исследователями.

Иного рода критика, адресованная Шелдону, относится к процедурным недостаткам исследования. Многие аспекты его работы открыты для нападок такого рода, но критики обычно концентрируют внимание на необычно высоких корреляциях между телосложением и темпераментальными переменными, о которых он сообщал.

Хамфри (Humphreys, 1957) был в особо жесток в своей критике по поводу этих корреляций и даже утверждал, что собственные открытия Шелдона в отношении физических переменных указывают на наличие не трех, а двух независимых физических компонентов. Однако эта картина вновь изменилась в последних публикациях Шелдона, где он указал на то, что "корреляция между эндоморфностью и мезоморфностью для обоих полов приближается к нулю. Для мужчин эта корреляция колеблется около -0.05; у женщин – около +0.05. Средние корреляции эктоморфности – эндоморфности и эктоморфности – мезоморфности, всегда негативные, теперь примерно равны -0.40 в обоих случаях" (Sheldon, Lewis & Tenney, 1969, с. 848).

Хотя Шелдон много обсуждает проблему точности оценок и надежности данных (1942, сс. 411-425), никакое обсуждение не может устранить того, что в исследовании темперамента один и тот же человек (Шелдон) оценивал и соматотип, и темперамент. Что еще более важно, Шелдон, с его опытом в этой области, мог, без сомнений, достаточно четко классифицировать индивида с точки зрения соматотипа в процессе оценки темперамента. Таким образом, величина корреляций может отражать не действительную связь между телосложением и темпераментом, а силу предубежденности исследователя. Защищаясь от этой критики, Шелдон указывал, что оценка темперамента осуществлялась им до того, как оценивалось телосложение. Как мы знаем, оценка телосложения высоко объективна, и это несколько уменьшает вероятность того, что одна система оценок провоцировалась другой, хотя и остается возможность того, что имплицитные оценки телосложения повлияли на оценки темперамента. Далее, он настаивает, что нелепо было бы просить кого-то осуществить оценки темперамента, не видя оцениваемых. Сама природа оценок темперамента требует, чтобы наблюдатель глубоко знал оцениваемого, а если он не может наблюдать его, то о какой тонкости оценок может идти речь? С точки зрения Шелдона, его критики настаивают на том, чтобы он, для того, чтобы избежать возможного предубеждения, был достаточно невежествен для того, чтобы уйти от важных открытий. Ясно, что каждая сторона обладает своей аргументацией, как ясно и то, что навряд ли Шелдон и психологи, критикующие его по этой позиции, придут к согласию.

Такая критика непосредственно ведет к возражениям по поводу темперамента. Корреляции такой величины, о которой сообщает Шелдон, просто не согласуется совсем, что известно и общепризнанно относительно человеческого поведения. Ошибка измерения, неизбежная при том инструментарии, которым он пользовался, и сложность факторов, которые должны играть некоторую роль в детерминации поведенческих феноменов, в сочетании делают для большинства психологов маловероятным то, что поведение и телосложение должны быть связаны так тесно, как предполагается этими открытиями. В ответ на эти заявления Шелдон указывает, что он представляет поведение как непрерывную протяженность от тех аспектов, которые наиболее явно определяются событиями среды или опыта, до тех, которые наиболее тесно связаны с биологией и строением индивида. В этом исследовании он умышленно отбирал те аспекты поведения, которые казались ему близкими к конституциональным или биологическим, и, таким образом, не должна вызывать удивление тесная связь между поведенческими и структурными показателями. Естественно, величина этой связи может обесцениться, если другие аспекты поведения отнести к телосложению. Точка зрения Шелдона понятна, но она тем не менее оставляет его открытым для критики за то, что ему не удалось сделать ее достаточно ясной в своих публикациях и тем самым он не дал определенных важных ограничений относительно степени общности своих открытий.

В ряде исследований, посвященных отношениям между телосложением и поведением (например. Child, 1950; Walker, 1962), можно видеть существенную поддержку позиции Шелдона в форме высоко значимых и предсказуемых связей между физическими и поведенческими измерениями. Не менее важно, однако, и то, что эти исследователи выявили между этими двумя системами переменных гораздо более слабую связь. При всех важных вариациях в методе и испытаниях, осуществленных в различных исследованиях, другие ученые не обнаружили корреляций, даже грубо приближающихся к тем, о которых говорил Шел дон.

Часто критики настаивали на том, что соматотип не инвариантен, если принять во внимание питание или другие изменения среды, и для такого утверждения есть основания (Lasker, 1947, Newman, 1952). Как мы видели, то, что Шелдон различал соматотип и фенотип и настаивал на необходимости последовательных измерений и постоянства питания для адекватной диагностики соматотипа, снимает с такой критики часть остроты. Тем не менее, отказавшись от инвариантности своей классификации телосложения, Шелдон в какой-то мере уменьшает ее потенциальную полезность. Отчетливо это понимая, Шелдон недавно вновь стал отстаивать константность соматотипа, измеренного посредством модифицированной им методики. "Он (соматотип) не может меняться, поскольку максимальный рост и максимальная массивность есть просто вопрос исторический, а ИТ константен на протяжении жизни" (Sheldon, Lewis & Tenney, 1969, с. 848). Другие исследователи еще не успели повторить эти наблюдения.

Психологи, ценящие количественные методы, обращаются к результатам нескольких исследований телосложения, осуществленных на основе факторного анализа (Eysenck, 1947; Howells, 1952; Thurstone, 1946; Rees, 1968), в которых были выявлены факторы, отличные от первичных компонентов Шелдона, что поднимает ряд серьезных вопросов относительно его открытий. В действительности сравнение открытий Шелдона и этих открытий чрезвычайно затруднительно, поскольку в последних, как правило, в качестве базовых данных выступают физические показатели, отличные от тех, которыми пользовался Шелдон. Кроме того, есть важные сомнения относительно того, что представляет факторный анализ как эмпирический инструмент (см. главу 12), и вряд ли разумно определять статус работы Шелдона только на этом основании.

Многие критики полагают, что Шелдон следовал в создании своих понятий и средств измерения не индуктивному пути, а в основном собственным предубеждениям. Так, выделенные им физические переменные удивительно соответствуют тем, что выделяли его предшественники и, что более важно, слишком уж велико совпадение в том, как темпераментальные переменные отражают физические. Эти критики полагают, что это соответствие связано с ошибкой наблюдателя, а не с реальным положением вещей. Далее, они полагают, что некоторые из его оценок темперамента находятся в опасной близости от оценок телосложений в тех аспектах поведения, к которым относятся. Ряд таких критических замечаний усиленно высказывал Хамфри (Humphreys, 1957). Мы уже видели, что Шелдон признает эту близкую параллель между физическими и темпераментальными оценками при объяснении того, почему связь между этими показателями столь близка.

Каков же был итог эмпирических исследований, стимулированных работой Шелдона? Привели ли эти многочисленные исследования к результатам, которые в целом соответствуют тому, что сообщал Шелдон, или опровергают? Тщательная оценка и обобщение этих исследований заняли бы больше места, чем мы может себе позволить, в частности, потому, что многие исследователи внесли в процедуру значительные изменения, так что их просто трудно сравнивать с исследованиями Шелдона. Так что все, что мы можем предложить – это общее впечатление. Мы полагаем, что если читатель внимательно изучит многочисленные источники, перечисленные в конце этой главы, а также обзоры Линдсея (Lindzey, 1967) и Риза (Rees, 1968), он придет к убеждению, что Шелдон замечательно прав в своем утверждении высоко значимой связи между телосложением и личностью. Однако станет ясно и то, что ни один исследователь ни обнаружил такой связи между телосложением и личностью, которая по значению приближалась бы к тому, о чем сообщал Шелдон. Даже приняв во внимание тот факт, что более низкие корреляции, полученные другими исследователями, могут частично быть связаны с менее чувствительной методикой измерения, различие столь велико, что истину стоит искать где-то посередине. Таким образом, мы полагаем, что исчерпывающая оценка многих исследований, осуществленных с начала работы Шелдона, приведет читателя к признанию существования важной и интересной связи между телосложением и личностью, но не принесет ему убеждения в том, что связь эта так тесна, как, по-видимому, полагает Шелдон.

При окончательной оценке теории Шелдона важно принять во внимание многообразие эмпирических исследований, осуществленных Шелдоном и стимулированных его трудами. В конце концов, ценность теории лучше всего измерять по ее эмпирическому импульсу, и нельзя отрицать, что открытия и положения Шелдона спровоцировали десятки, а, быть может, и сотни исследований. Хотя немногие из этих исследований – если вообще такие есть – представляют попытки проверить то, что извлечено из системы постулатов, этот показатель бледнеет по сравнению с тем, сколько таких исследований привели к открытиям чрезвычайной важности. В конечном итоге можно сказать, что работа Шелдона представляет несомненный интерес для потомков; каковы бы ни были ее недостатки, она привела к открытиям, которые будущее должно принять во внимание.

 

12.

ФАКТОРНАЯ ТЕОРИЯ КЭТТЕЛЛА

В данной главе мы обсудим как конкретный эмпирический метод – прием факторного анализа, – так и теоретическую позицию, во многом зависимую от использования этого метода – теорию личности Раймонда Б.Кеттела. Эту методику использовали и другие теоретики, работающие в этой области; среди наиболее значительных первопроходцев должны быть названы Г.Ю.Айзенк, Дж.П.Гилфорд (Guilford, J.P.), Сирил Барт (Burt, С.), Л.Л.Терстоун (Thurstone, L.L.) и У.Стефенсон. В качестве повседневного эмпирического инструмента факторный анализ широко используется современными исследователями разнообразных теоретических ориентаций. Тем не менее, теория Кеттела – наиболее четкая и полно разработанная теория личности, основанная на факторном анализе, и в связи с этим именно она будет рассматриваться в данной главе, за чем последует краткое обсуждение теорий Айзенка и Гилфорда. Перед началом, однако, следует кратко ознакомится с самим методом факторного анализа.

Основные идеи факторного анализа были предложены Спирменом (Spearman, 1904), выдающимся английским психологом, более всего известным по своей работе в области умственных способностей (Spearman, 1927). Он выдвинул положение, согласно которому при изучении двух связанных тестов способностей можно ожидать открытия двух типов факторов, влияющих на результат выполнения теста. Первый – генеральный фактор (например, вербальная беглость, общий интеллект, уровень образования), важный для обоих тестов. Второй – специфический фактор (например, зрительная память, восприятие пространства, специфическая информация), уникальный для каждого теста. Метод факторного анализа был разработан как средство определения существования генеральных факторов и помощи в их выявлении. Методика изолирования факторов, предложенная Спирменом, была пересмотрена в связи с тем, что Терстоун (Thurstone, 1931) ввел многофакторный анализ. Это открыло дорогу решению более сложных проблем и до сей поры остается основным методом факторного анализа. Убедительность аргументов Терстоуна, вкупе с открытиями в собственной лаборатории Спирмена, привели к тому, что почти все работники этой области признали, что внимательный взгляд открывает существование не только генеральных факторов, общих для всех тестов или измерений, и специфических факторов, ограничивающихся одним тестом, но и существование групповых факторов, включенных в более чем один тест, но при этом не генеральных в собственном смысле. Именно этим групповым факторам уделяет особое внимание нынешний факторный анализ.

Исходя из целей нашей главы, детальное понимание факторного анализа необязательно; важно, однако, чтобы читатель понял общую логику, стоящую за этой методикой. Теоретик, придерживающийся факторного подхода, в типичном случае начинает исследование поведения с получения большого количества данных относительно каждого из большого числа субъектов. Данные могут быть получены на основе опросников, оценок, ситуационных тестов или любого другого источника, обеспечивающего существенные и поддающиеся количественной оценке показатели поведения. В идеале эти показатели должны относиться к различным сторонам поведения. Получив эти поверхностные показатели, исследователь применяет методику факторного анализа для того, чтобы выявить лежащие в глубине факторы, определяющие или контролирующие вариации поверхностных переменных. Так, он надеется определить небольшое число базовых факторов, действие которых ответственно за большую часть вариаций в огромном количестве показателей, с которых начинает исследователь.

Факторный анализ не только позволяет изолировать фундаментальные факторы, но позволяет также установить, насколько в каждый показатель или систему оценок вносит вклад каждый их этих факторов. Это обычно обозначается как факторная нагрузка или насыщенность и просто является указанием на то, насколько вариация каждого конкретного показателя может быть отнесена на счет каждого из факторов. Психологическое значение фактора и то наименование или ярлык, который ему приписывается, во многом определяется природой конкретных показателей, имеющих высокую нагрузку по этому фактору. Выявление этих базовых факторов дает теоретику возможность попытаться разработать средства измерения этих факторов, более эффективные по сравнению со средствами исходных измерений.

Итак, теоретик факторной ориентации начинает со множества поведенческих показателей, определяет стоящие за ним факторы и затем пытается сконструировать более эффективные средства их оценки. Представление факторного аналитика о факторах немногим отличается от представлений о компонентах или базовых переменных в понимании других теоретиков личности. Оно лишь отражает попытку сформулировать представление о переменных, ответственных за разнообразие и сложность внешнего поведения. Новизна подхода – в методе определения этих переменных.

Читателю следует помнить, что хотя групповые или общие факторы представляют особый интерес для представителей факторного анализа личности, типы факторов этим не ограничиваются. Барт (Burt, 1941) предложил широко принятое описание видов факторов, которые можно выявить на основе факторного анализа. Он полагает, что существуют универсальные или генеральные факторы, определяющие проявления по всем показателям, а также частные или групповые факторы, играющие роль в описании более, чем одного показателя, но не всех. Далее, существуют единичные или специфические факторы, относящиеся лишь к одному показателю, и, наконец, есть случайные или ошибочные факторы, появляющиеся при единственном проявлении одного показателя, и их следует отнести на счет ошибки измерения или отсутствия экспериментального контроля.

Следует упомянуть еще один вопрос, породивший среди сторонников факторного анализа некоторую дискуссию – вопрос о различении ортогональных и неортогональных систем факторов и связанном с этим признании факторов второго порядка. Можно сказать, что в факторном анализе выявляемые факторы не должны коррелировать друг с другом (в геометрическом смысле, находиться друг к другу под прямым углом или быть "ортогональными"), или же им позволительно коррелировать, то есть возникают "неортогональные" факторы. Первой позиции придерживался ряд специалистов по факторному анализу личности, например, Гилфорд (Guilford, 1959) – в связи с ее простотой и эффективностью. Однако другие, включая Кеттела, отстаивают правомерность неортогональных факторов на основании того, что истинные каузальные влияния в мире личности вполне могут интеркоррелировать, и лишь признание неортогональных факторов позволит сохранить картину неискаженной.

Использование неортогональных факторов подразумевает и иное. Если факторы коррелируют друг с другом, возможно повторное применение факторного анализа по отношению к корреляции между факторами, что даст нам так называемые факторы второго порядка. Например, факторизация тестов способностей часто приводит к таким факторам первого порядка, как "вербальная беглость", "способность счета", "пространственная визуализация" ит.д., которые сами имеют тенденцию к взаимосвязи. Тогда можно продолжить факторизацией корреляций между этими факторами первого порядка, вследствие чего возможно выявление единственного фактора второго порядка типа "общего интеллекта" или, возможно, "вербального" и "невербального" факторов и т.п.

Как и любой другой процедурой, факторным анализом можно злоупотреблять, и мудрые исследователи в этой области специально подчеркивают, что он – не замена хорошим идеям и детальному знанию изучаемого феномена. Так, Терстоун (Thurstone, 1948), обсуждая работу своей психометрической лаборатории, утверждает:

"...мы потратили больше времени на конструирование экспериментальных тестов для факторного исследования, чем на всю работу по подсчетам, включая корреляции, факторизацию и анализ структуры. Если у нас несколько гипотез относительно постулируемых факторов, мы создаем новые тесты, которые могут решительно различаться соответственно гипотезам. Это абсолютно психологическая работа без всяких подсчетов. Она требует стольких психологических инсайтов, сколько возможно у студентов и преподавателей. Часто мы обнаруживаем, что были не правы, но иногда результаты обнадеживают. Я упоминаю этот аспект факториальной работы, чтобы развеять впечатление о том, что факторный анализ занимается алгеброй и статистикой. Они должны лишь служить нам в разработке психологических идей. Если у нас нет психологических идей, мы навряд ли откроем что-то интересное, потому что, даже если результаты факторного анализа чисты и ясны, интерпретация должна быть столь же субъективной, как в любой другой научной работе" (с. 400).

Тщательное и тонкое рассмотрение метода факторного анализа содержится в работе Хармана (Harman, 1967).

Теория личности Кеттела

В лице Раймонда Кеттела мы находим исследователя, чей глубокий интерес к количественным методам не сузил спектра его интересов к психологическим данным и проблемам. Факторный анализ для него был средством, которое он использовал, чтобы разобраться со множеством проблем. Его теория представляет попытку собрать и систематизировать открытия, совершенные в рамках факторных исследований личности. Он уделяет некоторое внимание открытиям исследователей, использовавших иные методы, хотя главное в его позиции лежит в факторном анализе, именно здесь он выявляет переменные, которые полагает важнейшими при рассмотрении человеческого поведения. Он напоминает Гордона Олпорта в том, что его позиция может быть точно обозначена как "теория черт", и Курта Левина – своей способностью переводить психологические идеи в ясные математические формулы. Однако из теоретиков, обсуждавшихся в этой книге, Кеттел более всего напоминает, вероятно. Генри Мюррея. У обоих широкий взгляд на личность, оба создали большие, объемные теоретические системы, включающие много различных классов переменных. Обоих интересовала возможность составления эмпирической карты широких пространств личностной сферы, и в обоих случаях это привело к появлению большого количества конструктов, операционально связанных с данными; часто эти конструкты носят странные названия. Кроме того, оба теоретика особое внимание уделяют мотивационным конструктам – у Мюррея это потребности, у Кеттела – динамические черты; оба используют психоаналитические формулировки; наконец, оба систематически обсуждали теоретический статус и среды, и личности. Явным же различием между ними выступает, конечно же, внимание Кеттела к частной статистической методологии, факторному анализу.

Раймонд Кеттел родился в Англии, в Стаффордшире, в 1905 году, в Англии получил образование. Степень бакалавра он получил в Лондонском университете в 1924 году по специальности "химия", а докторскую степень по психологии – под руководством Спирмена там же в 1929 году. Он был лектором в Университетском колледже Юго-Запада, Экзетер, Англия, с 1928 по 1931 год, и руководил Городской психиатрической клиникой Лейсестера, Англия, в 1932-1937 годах. Это необычное сочетание – академический пост и сразу же вслед за этим – экстенсивный опыт работы в клинике – несомненно дает частичное объяснение последующей широте интересов Кеттела. В 1937 году он был удостоен степени доктора наук Лондонского университета за вклад в исследования личности. В 1937-38 годах он был сотрудником Э.Л.Торндайка в педагогическом колледже Колумбийского университета, затем работал профессором психологии у Дж.Стенли Холла в Университете Кларка, пока не перешел в Гарвардский университет в качестве лектора в 1941 году. В 1944 он принял пост в Иллинойском университете, где оставался в качестве профессора-исследователя в области психологии и руководителя лаборатории по изучению личности и группового поведения. В 1953 году он был удостоен премии Нью-Йоркской Академии наук за работу по психологии ученого. Он способствовал основанию Общества мультивариативной экспериментальной психологии в 1960 году и был его первым президентом.

Как и все другие теоретики, обращающиеся к методу факторного анализа, Кеттел многим обязан пионерской работе Спирмена и обширным разработкам Терстоуна. Его теоретические построения тесно связаны с построениями Мак-Даугалла, чей глубокий интерес к выявлению глубинных измерений поведения и внимание к проблемам самоотношения видны в современных работах Кеттела. Детали многих теоретических положений Кеттела, особенно относящихся к развитию, тесно связаны с положениями Фрейда и последующих психоаналитиков.

В сороковые годы Кеттел опубликовал огромное количество книг и статей не только в области исследований личности и психологического измерения, но и относящихся к традиционным вопросам экспериментальной психологии, социальной психологии и генетики человека. Эта продуктивность ошеломляет, даже просто в численном выражении. Около 1964 года его избранные труды, изданные учениками и сотрудниками, составили: двадцать две книги и монографии; двенадцать личностных, интеллектуальных и клинических тестов, с сопровождающими их руководствами; двадцать две главы в книгах, изданных другими, и около 235 научных статей. Более того, продуктивность Кеттела и его сотрудников не уменьшилась и в последующие годы.

Из этого огромного числа работ Кеттела мы можем выделить несколько, составляющих наиболее заметные вехи в систематическом изучении личности. Первая из таких книг называется "Description and measurement of personality" (1946) и представляет Попытку обрисовать с точки зрения профильного подхода дескриптивное основание адекватной теории личности. Вторая носит название "Personality: a systematic, theoretical, and factual study" (1950), в ней предпринята попытка построить на основании, обозначенном в предшествующей книге, синтетический взгляд на основные феномены личности, включая и аспект развития, и профильный аспект. Третья – и, возможно, наиболее полно отражающая теоретические взгляды Кеттела, – "Personality and motivation structure and measurement" (1957). Полупопулярное изложение его теории и исследований в области личности содержится в книге "The scientific analysis of personality" (1966a).

Общую панораму развития разнообразных психологических интересов Кеттела можно увидеть в шестидесяти двух статьях, собранных в издании "Personality and social psychology" (1964). Кеттел также является автором многочисленных психологических тестов, включая "Свободный от культуры тест интеллекта" (The culture free test of intelligence, 1944), "Тестовая батарея O-A" (The О-А Personality Test Battery, 1954) и "Шестнадцатифакторный личностный опросник" (совместно с Saunders D.R., Stice G.F., 1950).