История зарубежной литературы XVII века 1 страница

ИСТОРИЯ ЗАРУБЕЖНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

XVII — XVIII ВЕКОВ:

Учебно-методическое пособие

(М., 1996. — 102 с.)

 

 

ПРЕДИСЛОВИЕ

 

Изучение курса истории зарубежной литературы для студентов-культурологов — необходимая часть их профессионального образования. Однако составление такого курса имеет свою специфику, оно предполагает подробный анализ социокультурного контекста эпохи, демонстрацию включенности эволюции литературного процесса в общекультурные изменения, внимание к параллелям, схождениям литературы и различных видов искусства, или, напротив, к их различию, расхождению. Учебника такого типа еще не создано, данное пособие — попытка составить некий конспект или эскиз подобного учебного пособия и одновременно — подспорье для студентов с целью, дав некие общие ориентиры, активизировать их самостоятельное мышление. Здесь студентам предложены некие ориентиры в освоении сложного и разнообразного художественного материала, но которым одновременно показана и сложность выбора этих ориентиров. Пособие знакомит студентов с некоторыми дискуссионными проблемами современного литературоведения в области изучения данного курса, с разными точками зрения на поэтику того или иного писателя, с различными интерпретациями отдельных произведений. Студентам предлагаются, кроме того, контрольные вопросы, помогающие изучению конкретной темы, тематика контрольных работ по разделам курса, а также список художественных текстов, обязательной и дополнительной литературы.

 

ИСТОРИЯ ЗАРУБЕЖНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ XVII ВЕКА

 

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА И ПЕРИОДИЗАЦИЯ

 

Приступая к изучению литературного процесса XVII столетия, мы знакомимся с особым историко-культурным феноменом, который принято называть Новым временем, в отличие от предшествующих больших историко-культурных этапов — античности и средневековья. Таким образом грань между эпохой Возрождения и XVII веком как бы двойная: это и новый период в масштабе «малой периодизации» литературных эпох и глобальный культурный сдвиг по шкале «большой периодизации», переход от средневековой цивилизации, в рамках которой оставалась культура Ренессанса, к цивилизации нового типа. Историки культуры справедливо именуют Новое время эпохой, когда современный человек, т.е. человек ХХ века «начинает узнавать себя». Именно в XVII столетии происходит становление новой картины мира, кардинальные изменения в которой возникнут лишь на исходе XIX века. Это период, когда рождается новое мироощущение человека, обусловленное не только переменами во внешних обстоятельствах жизни, но и кризисом прежних форм мышления и чувствования. Перспективность, историко-культурная и этико-психологическая долговечность, а главное — противоречивая сложность этих изменений довольно долго понимались в науке как свидетельство того, что в культуре XVII века отсутствует необходимая целостность и завершенность, приводили к трактовке XVII столетия либо как «перезревшего Ренессанс», либо как «несформировавшегося Просвещения» [1]. Следует осознать, что при всей очевидной переходности (а свойством переходности, как должны помнить студенты, обладала и эпоха Возрождения, да и любая историко-культурная эпоха в той или иной форме и степени переходна) XVII век выступает и как вполне самостоятельный, самобытный этап литературного развития, обладающий относительной автономностью и специфической противоречивой целостностью, запечатлевающей неповторимый художественный облик времени.

XVII век был веком ломки старого общественного уклада — ломки болезненной, трудной, но неуклонной. Чрезвычайно важно, чтобы современные студенты не воспринимали основные исторические события эпохи (завершение буржуазной революции в Нидерландах, Тридцатилетнюю войну, Фронду, английскую буржуазную революцию и др.) упрощенно-социологически, не трактовали их в духе прямолинейной «прогрессивности» или «реакционности», как это, к сожалению, традиционно делается в наших учебных пособиях. По верному замечанию современной исследовательницы, «… крупные общественные события — это своеобразные события-оборотни» [2]: социально-экономические, этические, психологические последствия этих событий были не только сложны, но и неоднозначны. Более современное понимание исторического смысла военно-политических, социально-экономических коллизий XVII века можно найти в новейших работах по истории этого периода (см. список дополнительной литературы). Обратим специальное внимание лишь на один, но чрезвычайно важный аспект: роль и смысл народных движений, традиционно идеализируемых в историографии советского периода, отмечены в XVII столетии очевидной двойственностью уже по той причине, что, участвуя в разрушении традиционалистского средневекового образа жизни, эти движения понимали цель своей борьбы как возвращение к «добрым старым временам», восстановление утраченной справедливости, свободы и т.п., а не как обновление общественного уклада. Историки отмечают также, что усилившаяся неравномерность политико-экономического развития отдельных стран и регионов парадоксальным образом сочетается с их общей объективной направленностью к обновлению, с постепенным осознанием взаимозависимости, с универсализацией цивилизационного развития народов и более тесным культурным общением между ними. Именно в Новое время окончательно формируется историко-культурное понятие «Европа».

XVII век традиционно и справедливо именуют веком абсолютизма. Следует, однако, отметить, что конкретные типы абсолютистского правления порой значительно отличаются друг от друга, имеют различные формы и функции. Можно проследить эти отличия при сопоставлении абсолютной монархии в Испании и Франции, например, или при анализе весьма специфического монархического строя в Англии и абсолютизма мелких княжеств Германии.

Для литературной и культурной эволюции особое значение имеет процесс формирования национальных государств и наций в европейских странах, активно происходящий в этот период. Поэтому полезно уточнить понятие «нации», его значение и употребление в западноевропейской культурной традиции, ибо оно имеет мало общего с категорией «этнического», а представляет указание на принадлежность граждан к определенному государству, к общему социокультурному пространству.

Для осмысления литературного процесса XVII столетия важно уяснить и взаимоотношение государственных институтов эпохи со сферой культуры и литературы, функцию литературы в обществе того периода. Именно в XVII веке происходит зарождение столь важного феномена, как «общественное мнение» — особого идейно-психологического явления, возможного лишь в гражданском обществе, осознающем как свою связь с государством, так и относительную независимость от него. Студентам рекомендуется обратить внимание на то, сколь значительна роль общественного мнения в производстве, функционировании и оценке литературных явлений в XVII веке. Свидетельство тому — активное развитие литературной критики, литературной теории в этот период. Изменяется и статус писателя, писательской жизни на протяжении XVII века: возникающие в разных странах и все более распространяющиеся кружки, салоны, клубы, литературные школы и общества не только способствуют постоянному критическому обсуждению художественных произведений, получивших признание современников, размышлению над общими проблемами творчества, но и постепенно приводят к формированию профессиональной писательской среды. В конце XVII столетия в Западной Европе появляются первые профессиональные писатели. Атмосфера публичного обсуждения литературно-эстетических проблем, как и других вопросов общественной жизни, способствует расцвету публицистики, весьма заметному в этот период, и данный процесс приобретает широкий размах с появлением периодической печати.

XVII век характеризуется также и как век науки. Действительно, это время секуляризации научного знания, последовательного отмежевания его от других форм познания человека и действительности. Возникает новая, гораздо более узнаваемая современным человеком классификация отраслей науки и их новая иерархия, связанная с общемировоззренческими изменениями в сознании людей XVII столетия. Особое значение в культурном контексте эпохи имеет научная революция XVII века, сыгравшая главенствующую роль в становлении механистической картины мира, определившая концепцию человека и природы в Новое время. Важное значение имеют открытия в астрономии (Галилей, Кеплер), в физике (Галилей, Ньютон), физиологии (Гарвей), математике (Декарт, Ньютон), которые обусловили лидерство физико-математических наук в эту эпоху. Данное обстоятельство имело важные этико-психологические и культурные последствия, в частности способствовало появлению таких литературных произведений, которые мы называем научно-фантастическими (например, романы Сирано де Бержерака), но главное — способствовало формированию специфических воззрений на внутренний мир человека и на способы его художественного воссоздания. Однако нельзя не обратить внимания и на то, что успехи научной революции сочетались со скептицизмом, сомнениями людей новой эпохи во всесилии научных знаний, в их абсолютной достоверности. Эволюция новой науки приносила противоречивое ощущение и триумфа человеческого разума, и «утраты определенности», как выразился один из современных историков математики. В процессе познания мира и человека в эту эпоху постепенно возрастает роль сомнения. Роль эта двоякая: сомнение и очень ценится наукой XVII века как инструмент познания, опирающегося не на авторитет, веру, а на разумное и самостоятельное суждение, но и часто ощущается как единственный безусловный результат познания, несущий драматическое понимание того, что добытые наукой истины — лишь вероятны, а не абсолютны. Одним из очевидных доказательств несовершенства человеческих знаний в эту эпоху было растущее ощущение непознанности даже «микрокосма», т.е. человека, его внутреннего мира. Это обстоятельство усиливало стремление человека XVII столетия к самопознанию, стимулировало жажду контроля разума над жизнью и действиями отдельной личности и общества в целом.

В XVII веке существенно изменяется и самый способ мышления: оно все более опирается «на зрение, а не на умозрение» [3], ищет не ассоциативного сходства между явлениями, а устанавливает их тождество и различие, дифференцирует достоверное и вероятное в процессе экспериментально-опытного исследования природы. Само понятие природы, как, несомненно, заметят студенты, кардинально меняется при переходе от средневековья и Возрождения к Новому времени: природа уже ощущается не как организм, а как механизм, единство природы и человеческой личности мыслится в их общей механистичности. В природе, обществе, отдельной личности человек XVII столетия выделяет «элементы» и «силы», стремится постичь законы их взаимодействия.

Следует помнить, однако, что мироощущение людей XVII века, или, как часто говорят теперь, менталитет эпохи, было и единым, и противоречиво разнообразным; в нем сталкивались, борясь и взаимодействуя, рационализм и сенсуализм, рассудочность и мистицизм. Знания истории философии помогут составить представление об основных философских теориях XVII века в их современной трактовке, понять роль философских идей Бэкона, Декарта, Паскаля, Гассенди, Гоббса, Спинозы в художественном постижении природы и общества; надо помнить и о тесном интеллектуальном и просто дружеском общении многих литераторов и философов того времени. Нужно знать и о том, какую роль играли в XVII столетии религии — католическая, протестантская, а также различные религиозные движения внутри этих больших теологических ветвей христианства. Игнорировать или негативно оценивать религиозные аспекты мировоззрения людей этой эпохи (как это делалось прежде в отечественной науке) так же недопустимо, как и преувеличивать и идеализировать их значение в угоду сиюминутной моде на религию, установившийся у нас, к сожалению, в последнее время. В XVII столетии безусловно происходит процесс общего сдвига «от религиозного сознания к светскому» [4], четче начинают разделяться сферы светской и религиозной словесности, но существуют и несомненные точки их пересечения, схождения, обусловленные, прежде всего, размышлениями над общими, «вечными» проблемами, этико-философской рефлексией над вопросами о человеке и Боге, жизни и смерти, о цели и смысле человеческого бытия. Следует, очевидно, особо обратить внимание на определенные различия религии и церкви в культурной жизни столетия, ибо деятельность официальной церкви, прежде всего поддерживающей идеи Контрреформации, была порой действительно реакционной, выливалась в прямые преследования ученых, писателей, философов и т.д.

Составной частью нового менталитета, его стержнем явилось осознание кризиса идеалов Возрождения. Важно вспомнить из истории литературы о ренессансных идеалах, опирающихся на жизнерадостно-оптимистические представления о гармонии Вселенной, о мощи человеческого разума и величии человека и т.д., сопоставить эти идеалы с открывшимися человеку Нового времени трагизмом и дисгармонией бытия, кричащими контрастами действительности и противоречивой сущностью человека, неустойчивостью норм и ценностей человеческой жизни, ее хрупкостью, чтобы понять, почему XVII столетие представало в сознании людей того времени не только и не просто трансформацией неких внешних форм существования, а, как выражаются французские исследователи этого периода, «революцией человеческого удела». Основой художественного мироощущения в эту эпоху становится стремление запечатлеть и осмыслить хаотически-диссонансную действительность, драматизм бытия. XVII век можно, по-видимому, определить как век противоречия.

Историко-культурная хронология изучаемой эпохи не совпадает с обычным календарным делением на столетия. Начало «XVII века» как нового литературного периода приходится примерно на 90-е годы XVI века, а его конец уже в середине 80-90-х годов следующего столетия. Такая хронология учитывает целый комплекс исторических и культурных изменений, который приводит в конечном счете к новым закономерностям развития литературы. Но как всякая попытка найти точные границы, моменты «прерывности» (по выражению французского ученого М. Фуко) периодизация, как и любая другая, и условна, и относительна, и главное — требует обязательной корректировки при исследовании литературного процесса конкретной страны. Внутри XVII столетия ученые обычно выделяют, столь же условно и относительно, более мелкие периоды. Такое деление опирается на осмысление культурных последствий кризисных исторических событий — буржуазной революции в Англии (1648-1649), Фронды во Франции (1648-1653), подписания Вестфальского мира в Германии (1648), антифеодальных восстаний 40-х годов в Испании, Италии и Португалии. Литература первой половины XVII века и его второй половины имеет свои особенности, что прежде всего отразилось в динамике и взаимодействии литературных направлений эпохи. Однако и эта периодизация уточняется, изменяется, дробится при анализе литературного процесса отдельных стран.

 

Литература для самостоятельного изучения

 

1. Арьес Ф. Человек перед лицом смерти. М., 1992.

2. Ахутин А.В. История принципов физического эксперимента. М., 1976.

3. Барг М.А. Великая английская революция в портретах ее деятелей. М., 1991.

4. Барг М.А. Народные низы в английской буржуазной революции XVII века. М., 1967.

5. Бродель Ф. Структуры повседневности. М., 1986.

6. Гайденко П.П. Эволюция понятия науки (XVII-XVIII вв.). М., 1987.

7. История Европы: в 8 т. М., 1994. Т. 4.

8. Кирсанов В.С. Научная революция XVII века. М., 1987.

9. Клайн М. Утрата определенности. М., 1985.

10. Кожокин Е.М. Государство и народ. М., 1989.

11. Косарева Л.М. Социокультурный генезис науки Нового времени. М., 1989.

12. Мамардашвили М. Картезианские размышления. М., 1993.

13. Мамардашвили М.К. Классический и неклассический идеалы рациональности. М., 1994.

14. Мотрошилова Н.В. Ориентации новой личности и их выражение в философии человека XVII столетия // Ист. — филос. ежегодник. М., 1986. С. 84-103.

15. Мотрошилова Н.В. Познание и общество. Из истории философии XVII-XVIII веков. М., 1969.

16. XVII век в мировом литературном развитии. М., 1969.

17. Традиции и революции в истории науки. М., 1991.

18. Трубников Н.Н. Время человеческого бытия. М.,1987.

19. Философия эпохи ранних буржуазных революций. М., 1983.

20. Фуко М. Слова и вещи. СПб, 1994.

 

Контрольные вопросы

 

1. Раскройте значение историко-культурного понятия «Новое время» и объясните, как оно соотносится с принципами литературной периодизации.

2. Каковы основные особенности исторической, общественной жизни Западной Европы в XVII веке и как они воздействуют на эволюцию художественного мироощущения человека этой эпохи?

3. Что характерно для XVII века как самостоятельного историко-литературного периода?

4. Расскажите о значении научной революции в становлении новой картины мира, в формировании нового мышления людей той эпохи.

5. Чем определяются и каковы хронологические рамки периодизация зарубежной литературы XVII века?

 

ОСНОВНЫЕ ЛИТЕРАТУРНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ

 

Самостоятельно изучать эту тему особенно трудно. Взаимодействие и развитие литературных направлений любой эпохи — наиболее дискуссионная часть курса истории зарубежной литературы Нового и Новейшего времени. Решение проблемы литературных направлений тесно связано с методологическими установками ученых, с трактовкой ими самих терминов «направление», «поэтика», «стиль» и т.д. Обычно характеристика литературных направлений в учебной литературе оказывается наиболее архаической ее частью, она существенно отстает от уровня решения данной проблемы в науке. Все сказанное касается и непосредственно XVII века как историко-литературной эпохи. Но, кроме того, исследование поэтики литературных направлений XVII столетия имеет свои специфические сложности. Так, долгое время целостность культурной эпохи понималась как единство ее стиля, а следовательно, как господство одного литературного направления. Потому, в зависимости даже не столько от индивидуальных вкусов литературоведов, сколько от «коллективного вкуса», выработанного определенной стадией развития литературной науки и определенной методологией, XVII век трактовали на протяжении почти всей половины ХХ века как «эпоху классицизма». Все художественные явления, выходящие из разряда классицистических, рассматривались либо как художественно несовершенные произведения (в зарубежном литературоведении, по преимуществу), либо как реалистические создания, наиболее важные в перспективе литературного развития (в советском литературоведении). Возникшая в западной науке в 30-40-е годы ХХ века и все более распространяющаяся, в том числе и у нас, своеобразная мода на барокко вызвала к жизни противоположный феномен, когда XVII столетие превратилось в «эпоху барокко», а классицизм стали рассматривать как некий вариант барочного искусства во Франции, так что в последнее время изучение классицизма требует, пожалуй, больших усилий и научной смелости, чем исследование барокко.

Следует обратить особое внимание на проблему «реализм XVII века». Концепция эта была весьма популярна на определенном этапе развития отечественного литературоведения: несмотря на провозглашенное в середине 1950-х годов требование крупных, авторитетных ученых-литературоведов не использовать «реализм» как комплиментарно-оценочное понятие, все же специалисты видели развитие литературы как своеобразное «накопление» элементов реализма, охотно связывали с реалистическими тенденциями демократические литературные течения, низовую комическую и сатирическую литературу и т.п. Утверждения, что в литературном процессе XVII века участвует в той или иной форме реализм, встречаются во всех существующих учебных пособиях, хотя в тех, которые рекомендовали как наиболее современные, по этому поводу сделаны существенные оговорки. Знакомство со статьей Р.М. Самарина «Проблема реализма в западноевропейских литературах XVII века» [5] поможет ощутить острую дискуссионность данной проблемы на том этапе развития нашего литературоведения, почувствовать полемическую односторонность того определения реализма, которое в ней дано, заметить явную недооценку «высокой» литературы XVII столетия в создании новаторских произведений. Все это дает возможность понять, отчего современная литературная наука, отстаивая последовательный историзм в оценке художественных явлений, приходит к выводу, что реализма как строго терминологического, историко-литературного понятия в XVII столетии не было ни в виде сформировавшегося литературного направления, ни даже в виде «элементов» реализма. Художественная правдивость, подлинность и убедительность образов, мотивов, конфликтов и т.п. достигались и воплощались по иным эстетическим законам, чем это будет в реализме — феномене литературы XIX столетия.

В современной науке ныне практически общепризнанно, что основными литературными направлениями XVII века являлись барокко и классицизм. Развитие их протекало противоречиво и неравномерно, между поэтикой этих направлений были и сходство и расхождения, взаимовлияние и полемика. Барокко и классицизм в разной степени распространялись в различных регионах и на разных этапах внутри той историко-литературной эпохи. Разумеется, конкретнее эту пестроту и сложность литературной жизни столетия можно почувствовать, уже познакомившись с рекомендованными художественными произведениями. Потому целесообразным представляется начать подготовку к сдаче этого раздела не до, а после освоения более конкретных тем. Однако в пособии кажется необходимым предварительно ознакомить студентов с общими характеристиками литературных направлений XVII века.

Прежде всего остановимся на узловых моментах изучения литературы барокко. Нужно уяснить сложную этимологию термина «барокко»: о нем спорили ученые с начала 30-х до середины 50-х годов нашего столетия. Следует помнить также, что писатели, которых сегодняшняя наука относит к направлению барокко, не знали этого термина (как литературного, по крайней мере) и не называли себя барочными писателями. Само слово «барокко» как термин истории искусства стали применять к определенному кругу художественных явлений XVII века лишь в следующем, XVIII столетии, причем с негативным оттенком. Так, в «Энциклопедии» французских просветителей слово «барокко» используется с значениями «странный, причудливый, безвкусный». Трудно найти и один языковой источник этого термина, ибо слово использовалось, с оттенками значений, и в итальянском, и в португальском, и в испанском языках. Подробно с историей этого понятия можно ознакомиться, обратившись к дополнительной литературе, указанной ниже. Следует лишь подчеркнуть, что, хотя этимология и не исчерпывает современного значения этого литературного понятия, она позволяет уловить некоторые черты поэтики барокко (причудливость, необычность, многозначность), соотносима с ней, доказывает, что рождение терминологии в истории литературы хотя и случайно, но не вполне произвольно, обладает определенной логикой.

Оформление барокко как терминологического понятия не означает, что в его истолковании сегодня нет дискуссионных моментов. Зачастую этот термин получает у историков культуры прямо противоположные толкования. Так, определенная часть исследователей вкладывает в понятие «барокко» очень широкое содержание, видя в нем некую повторяющуюся стадию развития художественного стиля — стадию его кризиса, «заболевания», приводящего к некоему сбою вкуса. Известный ученый Г. Вельфлин, например, противопоставляет «здоровое» искусство Ренессанса «больному» барочному искусству. Э. д'Орс выделяет так называемое эллинистическое, средневековое, романистическое барокко и т.д. В противовес такой трактовке большинство ученых предпочитают конкретно-историческое понимание термина «барокко». Именно такое истолкование барочного искусства получило наибольшее распространение в отечественном литературоведении. Но и среди наших ученых есть расхождения в анализе поэтики барокко, дискуссии по отдельным аспектам его теории.

Надо знать, что на трактовку барокко у нас долгое время оказывала воздействие вульгарно-социологическая, прямолинейно идеологическая его концепция. До сих пор можно встретить в литературе утверждения, что искусство барокко — это искусство Контрреформации, что оно расцветало прежде всего там, где дворянские круги взяли верх над буржуазией, что оно выражает эстетические устремления придворной знати и т.п. За этим стоит убеждение в «реакционности» стиля барокко: если писателей этого направления и ценят за формальную изощренность стиля, то не могут простить им «идейную ущербность». В этом, по-видимому, состоит смысл печально-знаменитого определения барокко в учебнике С.Д. Артамонова: «Барокко — болезненное дитя, рожденное от урода отца и красавицы матери» [6]. Таким образом, для действительно глубокого и верного понимания особенностей литературы барокко особенно необходимы не устаревшие учебники, а новые научные исследования.

Попытаемся кратко охарактеризовать основные параметры поэтики барокко, как они вырисовываются в этих исследованиях, прежде чем порекомендовать соответствующую дополнительную литературу.

Значение, которое ученые, в том числе и отечественные, придают на современном этапе культуре и литературе барокко, приводит порой к утверждению, что барокко — «вовсе не стиль, и не направление» [7]. Такого рода утверждение кажется полемической крайностью. Барокко, конечно, это и художественный стиль, и литературное направление. Но это еще и тип культуры, что не отменяет, а включает предшествующие значения данного термина. Нужно сказать, что общий пафос статьи А.В. Михайлова очень важен, так как барокко очень часто воспринимается как стиль в узком смысле слова, т.е. как сумма формально-эстетических приемов.

Мироощущение человека барокко, барокко как художественная система до сих пор изучены, как кажется, несколько меньше и хуже. Как заметил известный швейцарский специалист по барокко Ж. Руссе, «идея барокко относится к числу тех, что от нас ускользают, чем пристальнее ее рассматриваешь, тем менее ею овладеваешь». Очень важно понять, как мыслятся в барокко цель и механизм художественного творчества, какова его поэтика, как она соотносится с новым мироощущением, запечатлевает его. Конечно, прав А.В. Михайлов, подчеркивающий, что барокко — это культура «готового слова», т.е. риторическая культура, у которой нет непосредственного выхода в действительность. Но само это пропущенное через «готовое слово» представление о мире и человеке дает возможность ощутить глубокий общественно-исторический сдвиг, который произошел в сознании человека XVII века, отразил кризис ренессансного мироощущения. Необходимо проследить, как на почве этой кризисности соотносятся маньеризм и барокко, что делает маньеризм все-таки частью литературного процесса позднеренессансной литературы, а барокко выводит за его рамки, включая в новый литературный этап — XVII столетие. Наблюдения, позволяющие ощутить различие маньеризма и барокко, есть в превосходной статье Л.И. Танаевой «Некоторые концепции маньеризма и изучение искусства Восточной Европы конца XVI и XVII века» [4].

Философской основой барочного мироощущения становится преставление об антиномичной структуре мира и человека. Можно сопоставить некоторые конструктивные моменты видения барокко (оппозиции телесного и духовного, высокого и низкого, трагического и комического) со средневековым дуалистическим восприятием действительности. Подчеркнем, однако, что традиции средневековой литературы входят в литературу барокко в измененном виде, соотносятся с новым пониманием закономерностей бытия.

Прежде всего барочные антиномии являются выражением жажды художественно освоить противоречивую динамику реальности, передать в слове хаос и дисгармонию человеческого существования. Самая книжность барочного художественного мира идет от наследуемых от средневековья представлений о Вселенной как о книге. Но для человека барокко эта книга рисуется громадной энциклопедией бытия, а потому литературные произведения в барокко тоже стремятся быть энциклопедиями, рисовать мир в его полноте и разложимости на отдельные элементы — слова, понятия. В созданиях барокко можно найти как традиции стоицизма, так и эпикурейства, но эти противоположности не только борются, но и сходятся в общем пессимистическом ощущении жизни. Литература барокко выражает чувство непостоянства, изменчивости, иллюзионности жизни. Актуализируя известный еще средневековью тезис "жизнь есть сон", барокко обращает внимание прежде всего на зыбкость граней между сном" и "жизнью", на постоянное сомнение человека, находится ли он в состоянии сна или бодрствует, на контрасты или причудливые сближения между лицом и маской, "быть" и "казаться".

Тема иллюзии, кажимости — одна из самых популярных в литературе барокко, часто воссоздающей мир как театр. Необходимо уточнить, что театральность барокко проявляется не только в драматическом восприятии перипетий внешней жизни человека и его внутренних коллизий, не только в антиномичном противостоянии категорий лица и маски, но в пристрастии к своеобразной демонстративности художественного стиля, декоративности и пышности изобразительных средств, их утрировке. Потому барокко справедливо называют иногда искусством гиперболы, говорят о господстве в поэтике барокко принципа расточительности художественных средств. Следует обратить внимание на полисемантичность мира и языка, многовариантность толкований образов, мотивов, слов в барочной литературе. С другой стороны, нельзя упускать из виду, что барокко сочетает в себе и выражает в поэтике своих произведений эмоциональное и рациональное, обладает некоей "рассудочной экстравагантностью" (С.С. Аверинцев). Литературе барокко не только не чужд, но органически присущ глубокий дидактизм, однако это искусство стремилось прежде всего волновать и удивлять. Вот почему можно найти среди литературных произведений барокко и такие, в которых дидактические функции выражены не прямолинейно, чему немало способствует отказ от линейности в композиции, развитии художественного конфликта (так возникает специфические пространственные и психологические барочные лабиринты), сложная разветвленная система образов, метафоричность языка.