Глава XХ. Понятие и основные признаки права

 

Определение понятия права

 

Право, как и государство, принадлежит к числу не только наиболее важных, но и наиболее сложных общественных явлений.

Пытаясь понять, что такое право и какова его роль в жизни общества, еще римские юристы обращали внимание на то, что право не исчерпывается одним каким-либо признаком или значением. Право, писал один из них (Павел), употребляется в нескольких смыслах. Во-первых, право означает то, что "всегда является справедливым и добрым", - каково естественное право. В другом смысле право - это то, что "полезно всем и многим в каком-либо государстве, каково цивильное право".

По мере развития общества и государства у людей, естественно, менялось и представление о праве. Появилось множество различных правовых идей, теорий и суждений. Однако изначальные основы, заложенные римскими юристами, особенно в такой отрасли права, как гражданское (цивильное), хотя и в "модернизированном" виде, но сохранились. В первую очередь это касается таких правовых институтов, как право собственности, наследования, купли-продажи и многих других.

Чтобы убедиться в этом, достаточно сказать, что знаменитый Кодекс Наполеона, или гражданский кодекс Франции 1804 г., был подготовлен на основе глубокого изучения и широкого использования римского права. В нем, например, под сильным влиянием принципов и различных институтов римского права особо выделялось право собственности, которое определялось как "право пользоваться и распоряжаться вещами наиболее абсолютным образом, с тем, чтобы пользование не являлось таким, которое запрещено законами или регламентами" (ст. 544). В Кодексе Наполеона закреплялись пути и способы приобретения собственности. Устанавливалось, в частности, что "собственность на имущество приобретается и передается путем наследования, путем дарения между живыми или по завещанию и в силу обязательств" (ст. 711).

В данном юридическом акте особое внимание уделялось договорным обязательствам, имеющим огромное значение для развития как имущественных, так и иных общественных отношений. Договор при этом рассматривался как "соглашение, посредством которого одно или несколько лиц обязываются перед другим лицом или перед несколькими другими лицами дать что-либо, сделать что-либо или не делать что-либо" (ст. 1101).

Следует отметить, что многие институты римского права в качестве своеобразного первоисточника постоянно использовались и используются при разработке гражданских кодексов и иных нормативно-правовых актов и в других странах. Подобное влияние римского права на правовые системы других стран, восприятие последними наиболее важных принципов и институтов римского права, называемое в юридической литературе рецепцией римского права, в значительной мере сказалось на характере и содержании этих систем, а также на определении понятия самого права.

В полной мере сохранили свою значимость и актуальность положения, сформулированные древнеримскими и древнегреческими юристами относительно неразрывной связи права и справедливости, права и добра.

Будучи "регулирующей нормой политического общения", право, как отмечал еще древнегреческий мыслитель Аристотель, должно служить "критерием справедливости". Для того чтобы знать, что такое право, писал древнеримский юрист Ульпиан, нужно понять, с какими явлениями оно связано и откуда оно происходит. Нужно помнить, прежде всего, что "оно получило свое название от justitia - правда, справедливость", что право есть "искусство добра", "равенства и справедливости".

Для современной юридической теории и практики, в особенности для глубокого и всестороннего понимания сущности и содержания права, не утратили своего значения положения, касающиеся естественного права.

Что такое "истинный закон"? - вопрошал Цицерон. И тут же отвечал, соотнося право не только со справедливостью и добром, но с самой природой, естественным бытием человека, что - это "разумное положение, соответствующее природе, распространяющееся на всех людей, постоянное, вечное, которое призывает к исполнению долга..." Право, по Цицерону, устанавливая те или иные ограничения и запреты, "запрещая, от преступления отпугивает; однако оно ничего, когда это не нужно, не приказывает честным людям и не запрещает им и не воздействует на бесчестных, приказывая им что-либо или запрещая".

Идеи и основные положения естественного права нашли свое отражение в конституционном и текущем законодательстве многих современных государств. Например, в Конституции России прямо указывается на то, что "основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения" (п. 2 ст. 17). Тем самым подчеркивается, что они "не даруются и не устанавливаются "свыше" каким бы то ни было государственным или иным органом, а возникают и существуют в силу естественных, ни от кого не зависящих причин.

Влияние идей естественного права просматривается и в Конституции Японии, провозглашающей, что "народ беспрепятственно пользуется всеми основными правами человека" и что эти права, "гарантируемые народу настоящей Конституцией, предоставляются нынешнему и будущим поколениям в качестве нерушимых, вечных прав" (ст. 11).

Наряду с названными факторами, оказывающими большое влияние на формирование представления о сущности и содержании права, а также на его определение, важную роль в данном процессе играют и другие факторы. Среди них следует выделить такие, которые связаны со служебной ролью и социальным назначением права в жизни общества и государства.

Общепризнанным является тот факт, что в социальном плане право никогда не бывает абстрактным. Оно всегда выражает и закрепляет волю и интересы господствующих классов, стоящих у власти социальных слоев, групп, прослоек. Нет права "вообще". Оно всегда конкретно и реально.

В чем это проявляется? В первую очередь в том, что право на всех стадиях его развития освящает и закрепляет имущественное, социальное и иное неравенство людей. Неравенство рабовладельца и раба, феодала, помещика и крепостного, работодателя и работополучателя.

Даже размер наказания за убийство человека раньше ставился в зависимость от его общественного положения. Так, по Русской правде - важнейшему памятнику древнерусского права, за убийство княжеского служащего-дружинника следовал штраф (вира) - 80 гривен. За убийство "купчины" - 40 гривен. А за убийство княжеского холопа-крестьянина следовало вознаграждение его хозяину в размере 5 гривен.

По Салической правде - правовому памятнику салических франков конца V в. н.э., за убийство свободного франка был предусмотрен штраф (вергельд) в 200 денежных единиц - солидов. За убийство полусвободного (мета) - 100 солидов. За убийство зависимого крестьянина (колона) полагался штраф в 63 солида. За убийство раба взыскивалось всего лишь 35 солидов и то в пользу хозяина.

В то же время Салическая правда, выражая волю и защищая интересы господствующих кругов, предусматривала, что "если кто лишит жизни человека, состоящего на королевской службе", то с него взыскивается тройной, по сравнению с обычным свободным франком, вергельд в сумме 600 солидов.

Явно выраженное или завуалированное неравенство людей прослеживается и во множестве других, изданных ранее или на последующих этапах развития человеческого общества, актах. Широко известное в марксистской и немарксистской литературе положение - выдержка из "Манифеста Коммунистической партии" о том, что право буржуазии "есть лишь возведенная в закон воля вашего класса, воля, содержание которой определяется материальными условиями жизни вашего класса"*(610), несомненно, имеет под собой реальную основу, по существу, адекватно отражает реальную действительность.

Аналогичный вывод можно сделать и в отношении других социально-классовых по своему характеру положений и государственно-правовых утверждений. Не подлежит никакому сомнению тот факт (и это подтверждается повседневной государственно-правовой практикой), что право в любом обществе и государстве выражает, прежде всего, волю и интересы экономически и политически господствующего при данной системе отношений слоя или класса, что она обслуживает прежде всего стоящие у власти слои общества или классы.

В этом смысле Ленин, безусловно, был прав, когда отстаивал тезис о том, что содержащаяся в любом нормативно-правовом акте государственная воля есть воля господствующего класса. "Воля, если она государственная, - писал он, - должна быть выражена как закон, установленный властью"*(611).

В принципе, разделяя данный тезис, многократно подтвержденный самой жизнью, следует в то же время обратить внимание на определенные изъяны, известную уязвимость данного положения. Дело заключается в том, что, сводя всю государственную волю, выражаемую в праве, а вместе с ней и все социальное содержание права только к классовому содержанию, мы тем самым упускаем из виду, сознательно или непроизвольно, во-первых, все остальные существующие в обществе многочисленные социальные общности (группы, слои, трудовые коллективы), их волю и интересы. Во-вторых, не учитываем того, что у власти в определенные, чаще всего - переходные, периоды от одной исторически сложившейся системы власти к другой могут стоять не классы, а определенные группы (клики, "кланы" и т.п.) людей со своими взглядами, ценностями и интересами, отражаемыми в праве. И, в-третьих, упускается из виду тот общеизвестный факт, что в любом обществе, наряду с защитой интересов стоящих у власти классов или слоев, право самопроизвольно, естественно или вынужденно отражает также интересы всего общества. В нем неизменно сочетаются групповые интересы с общесоциальными, национальные, классовые и иные - с общечеловеческими. Степень такого сочетания и соответствия не везде одинакова, но она существует. И это естественно. Ибо право изначально порождается и развивается не как результат деятельности лишь отдельного класса, нации или группы людей. Оно является порождением всего общества и результатом естественного развития всего общества. Право есть величайшая ценность и элемент культуры всего человечества. В равной мере это относится как к национальному, так и к международному праву.

Убедиться в этом позволяют такие, например, имеющие огромную общечеловеческую значимость акты, как Всеобщая декларация прав человека, принятая 10 декабря 1948 г. Генеральной Ассамблеей ООН; Международный пакт о гражданских и политических правах, принятый 16 декабря 1966 г. Генеральной Ассамблеей ООН; Декларация о предоставлении независимости колониальным странам и народам, принятая 14 декабря 1960 г. Генеральной Ассамблеей ООН, и другие им подобные акты. В них закреплены не только высокогуманные, общечеловеческие интересы, но и непреходящие общечеловеческие ценности.

Все люди рождаются свободными в своем достоинстве и правах, - говорится, в частности, в ст. 1 Всеобщей декларации прав человека. - Они наделены разумом и совестью и должны поступать в отношении друг друга в духе братства.

Каждый человек имеет право на жизнь, на свободу и на личную неприкосновенность, - провозглашается в ст. 3 этого же документа.

Все люди равны перед законом и имеют право на равную защиту закона без всякого различия, - говорится в ст. 7 Всеобщей декларации прав человека.

Аналогичные по своему характеру положения содержатся и в других статьях данного документа. Они закрепляют такие жизненно важные для каждого человека права и свободы, как право на гражданство, на свободу передвижения и выбор места жительства "в пределах каждого государства", на свободу убеждений и на свободное выражение их, право на труд, благоприятные условия труда и на защиту от безработицы.

В этом же документе особое внимание уделяется защите чести и достоинства каждого человека, неприкосновенности его личной и семейной жизни. "Никто не может подвергаться произвольному вмешательству, - говорится в ст. 12 Всеобщей декларации прав человека, - произвольным посягательствам на неприкосновенность его жилища, тайну его корреспонденции или на его честь и репутацию. Каждый человек имеет право на защиту закона от такого вмешательства или таких посягательств".

Положения, отражающие интересы всего или, по крайней мере, большей части общества, содержатся не только в международно-правовых актах, но и в актах, принимаемых на уровне отдельных государств - в Конституциях, обычных законах, некоторых подзаконных актах. Фактически конституция каждого современного государства содержит в себе требования и положения, затрагивающие интересы всего общества. Это очевидно и бесспорно.

Чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на тексты действующих конституций. Так, Конституция России провозглашает равенство всех "перед законом и судом" (п. 1 ст. 19), право каждого на жизнь (п. 1 ст. 20), на "свободу и личную неприкосновенность" (п. 1 ст. 22), право "на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений" (п. 1 ст. 23), право на труд, на отдых, на охрану здоровья и медицинскую помощь, право на образование.

Такие же или им подобные конституционные принципы, права и свободы, затрагивающие интересы всех или подавляющего большинства членов общества, провозглашаются и законодательно закрепляются и в других странах. Однако при этом, как и прежде, открытыми, далеко не однозначными остаются вопросы типа: Как соотносятся в данном случае общечеловеческие и общенациональные интересы с классовыми интересами? Не "растворяются" ли последние в первых? И, наконец, действительно ли интересы всего общества, так же, как и интересы отдельных индивидов, различных групп и ассоциаций, не совпадающие с интересами господствующего класса, не только формально провозглашаются, но и практически осуществляются? Ведь не следует забывать, что в реальной жизни классовые и иные интересы зачастую стоят на первом плане, доминируют над общечеловеческими и общенациональными интересами. А, кроме того, интересы правящих кругов и классов, так же, как и их воля, как правило, не проявляются и не отражаются в праве в чистом, обнаженном виде. Они зачастую выступают и представляют себя в виде всеобщего интереса и в форме всеобщей - национальной или государственной воли.

Среди факторов, которые необходимо учитывать при изучении права и определении его понятия, важное значение, кроме названных, имеют и другие факторы. Их много и они весьма разнообразны. Однако вместе они создают цельную, хотя порою и довольно противоречивую картину правовой жизни, помогают формулировать адекватное представление о различных сторонах жизнедеятельности права и, в первую очередь, о его понятии и содержании.

В юридической литературе, как это видно из вышесказанного, нет единого подхода к определению понятия права, а тем более однозначного о нем представления. Спектр мнений о нем, так же, как и совокупность факторов, оказывающих влияние на процесс формирования о нем адекватного представления, весьма широк и разнообразен*(612).

Помимо множества других причин он зачастую обусловливается неодинаковой оценкой различными авторами роли и значения для динамичного развития современного "рыночного" права рецепции римского права, различным представлением о степени влияния традиционных идей естественного права на современные теории права, противоречивыми подходами авторов - исследователей права - к разрешению проблем соотношения в его понятии и содержании "общечеловеческого" и "общенационального", с одной стороны, и "классового" - с другой.

Последнее особенно четко просматривается в отечественной литературе. Если сравнить между собой определения понятия права и подходы к его изучению, характерные для советского периода, с определениями понятия права и подходами к его познанию в постсоветский период, то нетрудно заметить, что важнейшей особенностью тех и других является или категоричное признание, или столь же решительное отрицание классового характера права.

Первые строятся на строго классовых постулатах, на представлении о государстве и праве как средствах, орудиях в руках господствующего класса или классов. Тогда как вторые, молчаливо отвергая классовость, апеллируют к "общечеловеческим" ценностям и интересам или же к "общим и индивидуальным интересам населения страны".

В качестве примеров сугубо классового подхода к определению понятия права можно ссылаться на такое довольно типичное определение, в соответствии с которым право рассматривается как "совокупность установленных и охраняемых государством норм, выражающих волю господствующего класса, содержание которой определяется материальными условиями жизни этого класса"*(613). Или - на определение права как "на систему нормативно-обязательного регулирования поведения людей, поддерживаемую государством и выражающую материально обусловленную волю господствующих классов (при социализме - волю народа)"*(614).

Одним из примеров внеклассового или надклассового подхода к определению понятия права может служить его дефиниция, в соответствии с которой право рассматривается как "система общеобязательных правил поведения, которые устанавливаются и охраняются государством, выражают общие и индивидуальные интересы населения страны и выступают государственным регулятором общественных отношений"*(615).

Разумеется, в сфере права никто не может установить истину в последней инстанции, а вместе с ней и критерии правильности подходов к изучению и определению понятия тех или иных явлений, не исключая и самого права.

Только практика, по общему признанию, может служить критерием истины. Однако для того, чтобы практика "сказала" свое слово, тому или иному определению понятия права был вынесен оправдательный или обвинительный "приговор", потребуется определенное время. Только на основе накопленного опыта можно будет с уверенностью говорить о преимуществах или недостатках того или иного подхода к изучению права и его определению.

Это относится ко всем существующим в мировой государственно-правовой практике подходам к рассмотрению права и его определению. В известной мере это касается также сугубо классовых и внеклассовых дефиниций права.

Оговорка - "в известной мере" здесь необходима для того, чтобы подчеркнуть то обстоятельство, что имеющийся опыт определения права путем чрезмерного преувеличения его классовости в советской литературе и одновременно полного его отрицания или подчеркнутого игнорирования в западной литературе свидетельствует, так же, как и в случае с государством, о двух крайностях.

Первая из них заключается в абсолютизации роли классовости, в ее явной переоценке, а вторая - в ее ничем не оправданном игнорировании. Изменение мнения из одной крайности в другую при определении понятия права - не лучший способ нахождения научной истины.

В реальной жизни классы существуют наряду с другими социальными и политическими общностями людей. В полной мере проявляются и их интересы, особенно, когда классы находятся у власти. В силу этого было бы весьма неразумным и опрометчивым в процессе выработки понятия права и определения его сущности и содержания "не замечать" их существования и функционирования, полностью игнорировать влияние классов и интересов на государственно-правовую жизнь.

 

Основные признаки права

 

Наличие множества определений права, сформулированных в разное время под воздействием ряда жизненных обстоятельств и отражающих различные стороны правовой жизни и подходы, несомненно, следует рассматривать само по себе как явление положительное. Оно позволяет взглянуть на право сквозь призму веков, уяснить наиболее важные не только для одной исторической эпохи, но и для других эпох его стороны и черты, увидев право не только в статике, но и в динамике. Существование множества определений права свидетельствует о глубине и богатстве государственно-правовой мысли, об огромном разнообразии знаний о праве, накопленных авторами-теоретиками и практиками за тысячелетия его исследования.

Однако в таком множестве есть и свои изъяны. Главный из них заключается в трудностях, порождаемых различными, порой взаимоисключающими друг друга подходами, отсутствием единого, концентрированного, целенаправленного процесса познания права и его практического использования. Диалектика данного процесса, таким образом, состоит в том, что множественность определений понятия права как положительное явление выступает в то же время и как отрицательное явление.

Возможно ли успешное преодоление негативных сторон известной разрозненности или даже противоречивости определений понятий о праве? В значительной мере - "да". Возможно использование нескольких путей и попыток решения данной проблемы. Один из таких путей заключается в том, чтобы на основе сформулированных в разное время определений понятия права выработать пригодное "на все времена" и "на все случаи жизни" общее определение. В отечественной и зарубежной юридической литературе такие попытки предпринимались и неоднократно. Отмечалось, в частности, что "общее определение права, если оно правильно сформулировано, имеет ту несомненную теоретическую и практическую ценность, что оно ориентирует на главные и решающие признаки, характерные для права вообще и отличающие право от других, смежных, неправовых общественных явлений"*(616).

Однако тут же, и не без оснований, оговаривалось, что в процессе исследования права и его применения нельзя ограничиться "одним лишь общим определением понятия права", поскольку в нем не могут получить "свое непосредственное отражение" весьма важные для глубокого понимания права и практики его применения "специфические моменты, свойственные тому или иному историческому типу права". Специфические особенности, например, рабовладельческого или феодального типов права вряд ли можно отразить в общем понятии, которое "вбирало" бы в себя также хотя бы некоторые специфические особенности современных правовых систем или типов права.

Специфические особенности и черты характеризуют лишь частные определения понятия права, отражающие, соответственно, специфические признаки и черты рабовладельческого, феодального или любого иного типа права. Что же касается общего определения понятия права, то оно может складываться исходя из своего названия и назначения, лишь из самых общих черт и особенностей, свойственных всем без исключения типам права.

В силу этого оно неизбежно будет носить слишком общий характер, чрезмерно абстрактный, малопригодный для успешного решения теоретических задач и достижения практических целей. Разработкой такого рода определений, когда право рассматривается в весьма абстрактном или одностороннем виде лишь как "институт принуждения поведения человека власти правил" или как "правила поведения, устанавливаемые и охраняемые государством"*(617), нередко увлекаются западные юристы.

Отечественные же авторы, предпринимавшие попытки выработки общего понятия права, в силу объективных и субъективных причин чаще всего "сбивались" на отдельные специфические черты, касающиеся "воли" того или иного господствующего класса, рассмотрения права исключительно как классового регулятора общественных отношений, и т.п. Иллюстрацией сказанного может служить общее понятие права, в соответствии с которым оно представляется как "государственная воля господствующего класса, выраженная в совокупности норм, которые охраняются государством как классовый регулятор общественных отношений"*(618).

Анализ данного понятия права показывает, что оно пока довольно далеко от совершенства. Следовательно, оно не может служить - окончательно не сформировавшись в единое, полностью удовлетворяющее потребностям государственно-правовой теории и практики общее понятие - эффективным средством или путем преодоления негативных последствий множественности, разрозненности и противоречивости представлений о праве.

Не могут служить достижению этой цели и так называемые "ходячие", по выражению известного немецкого теоретика права Иеринга, или "наиболее распространенные" (Л. Петражицкий) воззрения на право как на "принудительные нормы, пользующиеся признанием и защитою со стороны государства", как на "совокупность действующих в государстве принудительных норм"*(619). Ибо при всей своей "общепризнанности" и широкой распространенности они отражают лишь отдельные взгляды и подходы к анализу права и его определению, а не являются "универсальными" средствами и подходами.

В сложившихся обстоятельствах наиболее эффективным, а следовательно, и наиболее приемлемым путем или средством преодоления негативных последствий множественности и противоречивости определений и подходов к праву является выделение и рассмотрение его наиболее важных признаков и черт, свойственных различным типам права.

О каких конкретно признаках и чертах идет речь? В первую очередь, о тех, которые позволяют выделить право как регулятор общественных отношений среди других неправовых регулятивных средств.

Анализируя многочисленные сложившиеся в различное время представления и суждения о праве, можно указать на следующие его важнейшие особенности и черты.

1. право - это прежде всего совокупность, а точнее - система норм или правил поведения. Это не случайный набор случайных норм, а строго выверенная, упорядоченная совокупность вполне определенных правил поведения.

Как и любая иная система, она складывается из однопорядковых, взаимосвязанных между собой и взаимодействующих друг с другом элементов. Таковыми являются нормы права или правила поведения. Система должна быть внутренне единой и непротиворечивой. Возникающие между ее отдельными структурными элементами - нормами - связи должны быть направлены на выполнение строго определенных, регулятивных и иных, функций, на достижение единых целей. Любая правовая система, для того, чтобы стать действенной и эффективной, должна сложиться как целостная, органическая система. Это является одним из непременных требований и одновременно одним из признаков реальной, действующей, а не формальной правовой системы.

В основе любой системы норм или правил поведения лежат как объективные, так и субъективные факторы. В числе объективных факторов выделяются однотипные экономические, политические, социальные, идеологические и иные условия, способствующие созданию и функционированию системы правовых норм в той или иной стране. Как отдельные нормы, так и их система в целом не создаются стихийно, произвольно, по желанию и усмотрению тех или иных отдельных лиц. Они отражают объективные потребности общества и государства и "проецируются" на реально существующие экономические, политические и иные отношения. В этом плане, несомненно, прав был К. Маркс, когда писал, подчеркивая объективно обусловленный процесс нормотворчества, что "законодательная власть не создает закона, - она лишь открывает и формулирует его"*(620).

Попытки произвольного, умозрительного "конструирования" отдельных правовых актов или систем норм неизбежно ведут к негативным или же непредсказуемым последствиям. Такого рода оторванные от жизни, от реальной действительности системы, а точнее, - псевдосистемы можно охарактеризовать известным изречением Гете из "Фауста": "Словами диспуты ведутся, из слов системы создаются".

Разумеется, процесс создания и функционирования системы норм не только не отрицает, а, наоборот, всячески предполагает существование наряду с объективными и субъективных факторов. Речь при этом идет о разработке и осуществлении в той или иной стране научно обоснованной правовой политики, подготовке и реализации планов законодательных работ, активного участия специалистов-юристов в процессе правотворчества, правоприменения, в правоохранительной деятельности государственных органов.

Говоря о системе норм, нормативности права как об одной из важнейших его особенностей и черт, следует отметить, что нормативность вовсе не означает, по мнению ряда авторов, ограниченности или "замкнутости" права одними только нормами - правилами поведения. Помимо норм и наряду с ними право должно включать в себя, с их точки зрения, также и другие структурные элементы в виде правоотношений, правовых взглядов и идей, правосознания, субъективных прав граждан.

Спор между сторонниками строго нормативного понимания права, когда оно рассматривается лишь как система норм или правил поведения, и расширительного его толкования имеет длительную историю. Причем такого рода дискуссии распространяются не только на отечественное, но и на зарубежное государствоведение и правоведение. Однако при всей длительности и периодической обостренности споров каждая из сторон, участвующая в них, не только не отрицает, а, наоборот, заведомо предполагает существование системы норм как основного звена "узко" или "широко" понимаемого права. Более того, в некоторых случаях "нормативистское" понимание права чуть ли не возводится в абсолют. Г. Кельзен - основоположник нормативистской теории права склонен, например, рассматривать сквозь призму норм не только само право, но и правовой порядок ("правовой порядок представляет собой систему норм"), государство как "установившийся порядок", другие государственно-правовые явления*(621).

2. Право - это не простая система норм, а система норм, установленных или санкционированных государством. В мире существует множество систем различных социальных норм. Но только система правовых норм исходит от государства. Все остальные создаются и развиваются различными негосударственными - общественными, партийными и иными органами и организациями.

Создавая нормы права, государство действует непосредственно, через свои, уполномоченные на то органы или же путем передачи отдельных своих полномочий на издание некоторых нормативно-правовых актов негосударственными органами или организациями. В последнем случае говорят о "санкционировании", т.е. даче разрешения государством на осуществление ограниченной правотворческой деятельности этими негосударственными институтами.

Означает ли факт издания или санкционирования государством системы норм их полную зависимость от государства и подчинение государству? Является ли право лишь средством в руках государства, одним из его признаков, атрибутов или же оно выступает по отношению к нему как один из относительно самостоятельных институтов?

В отечественной и зарубежной юридической литературе имеется три группы различных мнений на этот счет.

Суть первого из них состоит в том, как верно подмечает Г. Шершеневич, что нормы права рассматриваются в виде "требований государства". Государство при этом, "являясь источником права, очевидно не может быть само обусловлено правом. Государственная власть оказывается над правом, а не под правом". Государство в свете такого суждения рассматривается как явление первичное, а право - вторичное*(622).

Смысл второй, противоположной точки зрения заключается в том, что само государство и государственная власть должны носить правовой характер. В основе государственной власти должен лежать "не факт, а право". Государство, хотя оно и издает правовые акты, "не может быть источником права", "потому что оно само вытекает из права". Над государством находится право, а не наоборот. Оно его сдерживает и ограничивает.

Наконец, третий подход к определению характера взаимоотношений государства и права состоит в том, что не следует вообще заострять внимание на данном вопросе. Спор о том, что логически предшествует другому - государство или право, пишет в связи с этим венгерский государствовед и правовед И. Сабо, "столь же бесплоден, как и спор о том, что исторически появилось раньше - государство или право". С его точки зрения, тезис, согласно которому "право - это просто лишь государственный приказ, представляет собой такое же одностороннее упрощение", как и суждение о том, что государство является "слугой права"*(623).

По мнению автора, государство и право "настолько соответствуют друг другу, настолько едины", что вопрос о том, чту из них первично, а что - вторично, "порожден не столько реальной действительностью (и в этом не является вопросом факта), сколько специфически априорным подходом к соотношению этих двух явлений. Этот априорный подход характеризуется либо подчеркиванием государственного волюнтаризма, либо выделением абстрактной идеи права как самоцели"*(624).

Вывод, к которому приходит автор, заключается в том, что обе эти крайние точки зрения "игнорируют действительные взаимосвязи", что в действительности "государство и право находятся друг с другом в функциональном единстве: одно предполагает другое, одно является элементом другого"*(625).

И. Сабо и другие авторы, разделяющие подобные взгляды, несомненно, правы в том, что в теоретическом, а тем более - в практическом плане в значительной мере бессмысленно вести спор о том, чту из двух явлений - государство или право - исторически первично, а что - вторично.

Однако они не правы, когда речь идет об установлении характера взаимоотношений государства и права. Это уже далеко не бессмысленное занятие - определить, в каком соотношении находятся государство и право теоретически и практически. Важно установить, действует ли государственная власть в рамках закона и является "законной властью" или же она нарушает ею же самой установленные правовые требования и ставит себя таким образом в положение "незаконной (нелегитимной) власти".

Вопрос о "связанности" государства правом, о правовых пределах деятельности государства всегда находил живой отклик у многих поколений юристов и неизменно вызывал среди них горячие споры.

Признавая чрезвычайно важную роль государства в процессе создания и реализации норм права, многие юристы исходили, тем не менее, из того, что государственная власть не есть "воля", могущая делать, что угодно и как угодно, "опираясь на силу", и что "важнейшим служением общему благу со стороны государственной власти... является служение праву"*(626).

В частности, такой позиции наряду с российским профессором Л. Петражицким придерживается также известный юрист, основатель теории "солидаризма" ("синдикалистского" государства) Леон Дюги. "Вполне возможно доказать, - писал он, - что, помимо своего создания государством, право имеет прочное основание, предшествует государству, возвышается над последним и, как таковое, обязательно для него"*(627). Государство должно быть "подчинено норме права", которая находит "свое первое проявление в совести людей, более полное выражение в обычае, в законе и свое осуществление в физическом принуждении государства, которое таким образом оказывается не чем иным, как силой, служащей праву".

Идеи подчинения государства праву, его самоограничения, в том числе и с помощью права, разделял также видный немецкий социолог и правовед Георг Еллинек. Создавая теорию параллелизма, в соответствии с которой государство и право развиваются параллельно, "идут нога в ногу", и, отождествляя государственный порядок с правовым порядком, автор в то же время исходил из того, что создаваемое государством право обязывает не только подвластных индивидов, но и само государство*(628).

Своеобразную позицию в вопросах соотношения государства и права занимал Людвиг Гумплович. Последовательно отстаивая мнение о том, что "с высшей, исторической точки зрения право и правопорядок являются для государства лишь средством" для решения стоящих перед ним задач, он в то же время считал, что "праву присуща тенденция - все больше и больше эмансипироваться от своего творца, от государства, тенденция освобождаться от его влияний и выступать против него в виде самостоятельной силы, в виде правовой идеи"*(629).

Если такие отрасли права, как административное право, пояснял автор, "всецело находятся под влиянием государства", то такие институты ("сферы") права, как право собственности, по мере развития общества все меньше становятся подверженными влиянию государства, "существуют отдельно и самостоятельно от него".

Окончательный вывод, к которому приходит Гумплович, заключается в следующем: "Природа отношения права к государству основывается на том, что государство силою своей определенной деятельности... создает все новые и новые сферы нравственности, из которых вытекает право. Но это последнее стремится к самостоятельности и независимости от государства. И вот, достигнув этого, данное стремление идет еще дальше. Оно направляется к господствованию над государством. Право хочет стать выше государства. Право не желает уже признавать своим творцом того, кому оно обязано своим существованием. Напротив, оно само старается занять отцовское по отношению к государству положение"*(630).

Помимо вышеприведенных в качестве примеров существуют и иные точки зрения и суждения о характере взаимоотношений государства и права. При всей их сложности и противоречивости подавляющее большинство из них основывается на одном и том же исходном тезисе, согласно которому нормы права обусловливаются правотворческой деятельностью государства, издаются им или санкционируются.

3. Право всегда выражает государственную волю как основу права, которая, в свою очередь, согласно различным, существующим в отечественной и зарубежной юридической науке концепциям, воплощает в себе волю класса, правящей группы, народа, общества или нации.

Мировой опыт существования и функционирования государства и права говорит о том, что в праве выражается прежде всего воля властвующих. Вместе с тем неопровержимым фактом является и то, что она, опасаясь социальных взрывов и утраты своего привилегированного положения, зачастую вынуждена считаться с волей и интересами подвластных.

Как соотносится воля тех и других? Как она отражается в государственной воле и в праве? Эти и другие подобные им вопросы издавна находились в поле зрения государствоведов и правоведов. Один из наиболее обстоятельных ответов на них дал еще в начале ХХ в. Г.Ф. Шершеневич. "Если государственная власть есть основанная на силе воля властвующих, - писал он, - то выдвигаемые ею нормы права должны прежде всего отражать интересы самих властвующих. Те, в чьих руках власть, вводят поведение подвластных в те нормы, которые наиболее отвечают интересам властвующих. Нормами права поведение подвластных приспосабливается к интересам властвующих". Чем уже круг властвующих, "тем резче выступает противоположность их интересов интересам остальной части государства. Чем шире круг, например, в республике, тем сильнее затушевывается это значение права"*(631).

Воля и интересы властвующих групп, слоев или классов, однако, не являются безграничными. Их эгоизм, как справедливо подмечал Г. Шершеневич, должен подсказывать им "благоразумие и умеренность в правовом творчестве". Помимо использования силовых средств они могут охранять свои интересы также с помощью права, "тесно сплетая" свои интересы с интересами подвластных, "по возможности, не доводя последних до сознания противоположности"*(632).

4. Право представляет собой систему норм или правил поведения, имеющих общеобязательный характер. Общеобязательность означает непременность выполнения всеми членами общества требований, содержащихся в нормах права. Она возникает вместе с нормой права. Вместе с нею развивается и изменяется. И одновременно с отменой акта, содержащего нормы права, прекращается.

Подчеркивая неразрывную связь нормы права и общеобязательности, Г. Кельзен вполне резонно считал, что "норма права представляет собой правило поведения, согласно которому то или иное лицо (группа лиц) должно действовать в каком-то определенном направлении, независимо от того, желает ли оно вести себя таким образом или нет"*(633).

Общеобязательность как специфическая черта и требование права распространяются не только на рядовых граждан, должностных лиц, различные негосударственные органы и организации, но и на само государство. Цивилизованное, правовое государство, если оно не на словах, а на деле является таковым, непременно самоограничивает, "связывает" само себя и все свои органы общеобязательностью требований норм права, организует всю свою деятельность строго в рамках требований закона и следует им до тех пор, пока они вместе с содержащими их нормами в установленном порядке не будут изменены или отменены.

Обязательность соблюдения правовых требований государством и его органами, наряду со всеми иными субъектами права, не подвергалась сомнению видными юристами ни в прошлом, ни в настоящем.

Общепризнанным считается тезис, согласно которому право есть обязательное правило поведения для всех. Оно "должно быть соблюдаемо и самою властью, его устанавливающею, пока оно не будет заменено новым правилом. Если же власть, установившая правило, не считает нужным его соблюдать, а действует в каждом конкретном случае по своему усмотрению, то право сменяется произволом"*(634).

Возникающие при этом споры касаются чаще всего лишь степени и характера "правового самоограничения" государства. Весь вопрос в том, резюмирует М. Ориу, является ли такое самоограничение "актом или решением субъективной воли государства или же это есть результат объективной государственной организации"?*(635) Ответы на данный вопрос предлагаются самые разноречивые: от утверждения о том, что государство добровольно ограничивает само себя, до заявления о том, что оно вынуждено это делать под давлением со стороны "гражданского общества".

5. Право охраняется и обеспечивается государством, а в случае нарушения требований, содержащихся в нормах права, применяется государственное принуждение. Государство не может безразлично относиться к актам, издаваемым им или санкционируемым. Оно прилагает огромные усилия для их реализации, охраняет их от нарушений и создает гарантии. Одним из широко используемых методов при этом является государственное принуждение. Оно должно применяться только уполномоченными на то организациями, действующими строго в рамках закона, на основе закона, а также в соответствии с предусмотренными законом процессуальными правилами.

В юридической литературе издавна ведется спор по вопросу о месте и роли государственного принуждения в правовой жизни общества. Высказываются два противоположных мнения.

Согласно мнению одних авторов "государственное принуждение" не является неотъемлемым признаком права. При этом оно или полностью отрицается или же его предлагается заменить менее жестким и более широким понятием "государственная охрана". "Понятие государственного принуждения, - писали в связи с этим советские правоведы О.С. Иоффе и М.Д. Шаргородский, - заменено нами понятием государственной охраны потому, что речь идет о формулировании общего определения, способного охватить все исторические типы права, между тем как понятие принуждения не предусматривает всех возможных мер охраны правовых норм. Оно не предусматривает, в частности, таких специфических мер, которыми обеспечивается соблюдение норм социалистического права"*(636). Речь при этом шла о том, что социалистическое право обеспечивается не столько методами принуждения, сколько методами воспитательного характера, убеждения.

Противоположной точки зрения придерживаются другие авторы. Немецкий ученый Р. Иеринг полагал, что без принуждения нет даже смысла говорить о праве, ибо право есть не что иное, как "обеспечение жизненных условий общества в форме принуждения", "система социальных целей, гарантируемых принуждением".

Смысл "утверждаемой связи между нормами права и принуждением", - пояснял Л. Петражицкий, - сводится к тому, что не исполняющий добровольно свои юридические обязанности по праву может и должен быть подвергнут принудительным мерам"*(637).

Л. Петражицкий, а вместе с ним и другие авторы особое внимание обращают на два вида государственного принуждения: физическое и психическое. Под физическим принуждением понимаются "всякие предусматриваемые правом меры, состоящие в применении физической силы для поддержания правопорядка, в том числе репрессивные меры, например, заключение в тюрьму, смертная казнь и т.п."*(638)

Что же касается психического принуждения, то здесь на первом плане, по мнению авторов, стоит страх "подвергнуться тем мерам, которые предусмотрены правом на случай неповиновения". Именно страх "психически принуждает граждан сообразовывать свое поведение с требованиями права"*(639).

Государственное принуждение активно применяется лишь в случаях применения норм права. Во всех остальных случаях постоянно сохраняется лишь потенциальная возможность его использования.

Помимо названных признаков права в научной литературе рассматриваются и другие его особенности*(640).

 

Право и закон

 

Проблема соотношения права и закона существовала практически всегда, с древнейших времен, с тех пор, как появилось право. Рассматривалась эта проблема множество раз как в рамках зарубежного, так и отечественного права. Последние, весьма острые и в такой же мере бесплодные по своим результатам споры в нашей стране приходились на 60-80-е годы. Каждая из спорящих сторон приводила свои собственные, на ее взгляд, самые убедительные аргументы, стремилась склонить на свои позиции как можно большее число последователей, однако в практическом плане все оставалось без изменений.

Актуальность проблемы соотношения права и закона сохраняется и поныне. Более того, она не только сохраняется, но периодически, особенно в переходные периоды, значительно обостряется. Причина этого усиления внимания заключается в том, что эта, на первый взгляд, сугубо "кабинетная", академическая проблема имеет не столько теоретическое, сколько прикладное, практическое значение.

Разумеется, эта значимость обусловлена прежде всего характером и особенностями самой проблемы, суть которой кратко сводится к тому, что не все нормативные акты - законы исходят (издаются или санкционируются) от государства и являются правовыми законами.

Существуют законы, соответствующие правовым критериям, которые следует, с точки зрения авторов - сторонников данных суждений, считать правовыми. Здесь право и закон совпадают. Но есть также и законы, которые не отвечают правовым критериям и, следовательно, с правом не совпадают.

Нетрудно заметить, что в данном случае в разрешении проблемы соотношения права и закона, как и в случаях решения вопроса о соотношении государства и права, сталкиваются два различных взгляда и подхода. Один из них сориентирован на то, что государство является единственным и исключительным источником права, что все то, о чем говорит государство через свои законы, - это и есть право.

Другой же взгляд или подход к разрешению проблемы соотношения государства и права, а вместе с тем - права и закона основывается совершенно на других постулатах. А именно на том, что право как регулятор общественных отношений считается "по меньшей мере относительно независимым от государства и закона или даже предшествующим закону, например, в качестве надысторичного естественного права или в качестве права общественного, социально-исторически обусловленного, распадающегося в объективных общественных отношениях"*(641).

В данном случае мы имеем дело с совершенно иным правопониманием и с иным представлением о соотношении государства и права, а также - права и закона. Государство и право признаются не только относительно самостоятельными по отношению друг к другу институтами, но и в равной мере производными от объективных отношений и условий, складывающихся в пределах гражданского общества.

Право при этом определяется не иначе, как "форма выражения свободы в общественных отношениях, как мера этой свободы, форма бытия свободы, формальная свобода"*(642). В развернутом виде оно представляется как "претендующий на всеобщность и общеобязательность социальный институт нормативного регулирования общественных отношений в целях разумного устройства человеческого общежития путем определения меры свободы, прав и обязанностей и представляющий собой воплощение в обычаях, традициях, прецедентах, решениях референдумов, канонических, корпоративных, государственных и международных нормах правового идеала, основанного на принципах добра, справедливости и гуманизма и сохранения окружающей природной среды"*(643).

Что же касается государства, то оно при таком правопонимании не только не рассматривается в качестве творца или источника права, но, наоборот, само представляется повсеместно связанным, или, по крайней мере, значительно ограниченным в своих действиях правом. Оно представляется в качестве института, который не столько устанавливает, сколько формулирует или выводит право, благодаря законотворческой деятельности, из объективно существующей экономической, социально-политической и иной действительности.

Государство представляется исключительным творцом и источником законов, но, отнюдь, не права. Оно монополизирует законотворческую, но вовсе не правотворческую деятельность, ибо законотворчество и правотворчество, а вместе с тем закон как результат процесса законотворчества и право как продукт процесса правотворчества, согласно развиваемым при таком подходе воззрениям, отнюдь не всегда совпадают.

Каков же критерий "правовых законов"? Какие законы можно рассматривать как совпадающие с правом, а какие нельзя? Наконец, какие существуют объективные основания для отнесения одних законов к разряду правовых, а других - к разряду неправовых? Что делает одни законы правовыми, а другие - неправовыми?

Эти и другие им подобные вопросы издавна занимали внимание отечественных и зарубежных юристов и философов. Однако удовлетворительного ответа до сих пор не было найдено. Учеными-юристами и философами предлагались различные основания - критерии для разграничения права и закона, правовых законов и неправовых, но все они вызывали и вызывают лишь дальнейшие вопросы и дискуссии.

Еще в конце XIX - начале ХХ в. в отечественной и зарубежной литературе в качестве такого критерия предлагалось, например, считать "общую волю", т.е. волю всего общества, нации или народа. По логике подобных предложений следовало считать правовыми лишь такие законы или подобные нормативные акты, которые адекватно отражают эту волю. Все же остальные акты следовало причислить к разряду неправовых.

Подобная постановка вопроса, как и сам предложенный критерий разграничения правовых и неправовых законов, в зависимости от содержания или, наоборот, отсутствия в них "общей воли", несомненно, заслуживают полного одобрения и внимания. Но, вместе с тем, они вызывают и ряд других, ставящих порою под сомнение целесообразность, а, главное - обоснованность и эффективность использования такого критерия. Среди них, в частности, такие вопросы, как: кто и каким образом может определить, содержится ли в том или ином законе "общая воля" или ее там нет? Почему парламент как высший законодательный и представительный орган, призванный выражать волю и интересы всех слоев общества, в одних случаях издает законы, отражающие" общую волю", а в других - не отражающие ее?

Возникают и иные подобные вопросы, на которые не всегда можно найти убедительные ответы. Один из них, очевидно, может заключаться в том, как писал французский государствовед и правовед Леон Дюги, что "закон есть выражение не общей воли, которой не существует, и не воли государства, которой также нет, а воли нескольких голосующих человек. Во Франции закон есть воля 350 депутатов и 200 сенаторов, образующих обычное большинство в палате депутатов и в сенате. Вне этого имеются лишь фикции и пустые формулы. Мы не желаем их"*(644).

"Если закон есть выражение индивидуальной воли депутатов и сенаторов, то он не может быть обязательным для других воль. Он может быть обязательным только как формулирование нормы права или как применение ее лишь в этих пределах. В действительности все законы делятся на две большие категории: на законы, формулирующие норму права, и на законы, принимающие меры к ее исполнению. Я называю первые нормативными законами, а вторые - конструктивными законами"*(645).

Подобные рассуждения и государственно-правовые идеи Л. Дюги всегда вызывали живой интерес у его современников и у юристов последующих поколений. Однако они не дают ответ на вопрос о том, что есть правовой закон, а что не является таковым, каково соотношение права и закона.

Не дают удовлетворительного ответа на поставленный вопрос и другие критерии и подходы, выдвигавшиеся в более поздний период, вплоть до настоящего времени. Пытаясь решить эту проблему и хотя бы в приближенном виде обозначить грань между правом и законом, авторы нередко обращаются, в частности, к различным моральным категориям - справедливости, добру, гуманности, злу и др. Право при этом определяется не иначе, как "нормативно закрепленная справедливость".

В этих же целях - решения проблемы соотношения права и закона - иногда используется такая категория, как правовой идеал. В научной литературе он определяется как "порождение индивидуального, общественного, научного сознания о разумном устройстве общежития на принципах добра, справедливости, гуманизма и сохранения природной среды". Со ссылкой на известное высказывание римлян о том, что "справедливость и благо есть закон законов", делается вывод относительно того, что правовой идеал как раз и составляет содержание правовых законов, что это и есть не что иное, как "закон законов"*(646). Следовательно, все другие законы, которые не содержат в себе правового идеала, сообразующегося с принципами добра, справедливости и иными им подобными принципами, не являются правовыми.

Стремление подвести моральную основу под законодательство в целом и отдельные законы, несомненно, является весьма благородным делом. Человечество может только мечтать о том, чтобы под каждым издаваемым в той или иной стране законом имелась солидная моральная база. К сожалению, это не всегда и не в каждой стране случается. Ярким подтверждением этому может служить законодательство фашистской Германии, фашистской Италии и ряда других тоталитарных государств.

Однако нельзя не заметить, что, стремясь подвести моральную базу под закон и таким образом отделить его, назвав правовым, от всех иных, неправовых законов, авторы невольно допускают смешение моральных категорий с правовыми. В отечественной юридической литературе правильно отмечалось в связи с попытками определения права как "нормативно закрепленной справедливости", что ссылки при этом на моральные категории справедливости, добра и зла важны при определении понятия и характеристики морали, но не самого права*(647).

Таким образом, использование этих категорий при определении права, а тем самым - и правового закона отнюдь не способствует решению проблемы соотношения права и закона. Более того, оно непроизвольно усложняет проблему, ведет к смешению категорий права и морали.

Проблема остается не только не решенной, но и еще более усугубленной. Очевидно, ее удовлетворительное решение возможно лишь на принципиально новой методологической и мировоззренческой основе и является делом отдаленного будущего.

 

Основные принципы права

 

Среди различных составных компонентов права важное значение имеют принципы права. Они представляют собой основные идеи, исходные положения или ведущие начала процесса формирования, развития и функционирования права.

Отражаясь прежде всего в нормах права, принципы права пронизывают и пропитывают собой всю правовую жизнь общества, всю правовую материю. Они характеризуют не только сущность, но и содержание права, отражают не только его внутреннее строение, статику, но и весь процесс его применения, его динамику. Принципы права оказывают огромное влияние на весь процесс подготовки нормативных актов, их издания, установления гарантий соблюдения правовых требований и их обеспечения.

Принципы права выступают в качестве своеобразной несущей конструкции, на которой покоятся и реализуются не только отдельные нормы права, институты или отрасли права, но и вся система права. Они служат основным ориентиром всей правотворческой, правоприменительной и правоохранительной деятельности государственных органов. От степени их соблюдения в прямой зависимости находится уровень слаженности, стабильности и эффективности правовой системы. Имея общеобязательный характер, принципы права способствуют укреплению внутреннего единства и взаимодействия различных отраслей и институтов права, норм права и правовых отношений, субъективного и объективного права.

Принципы права не являются по своему характеру произвольными началами или исходными положениями, пронизывающими нормы, институты и отрасли права. Они объективно обусловлены экономическим и социально-политическим строем общества, существующим в той или иной стране, социально-классовой природой государства и права, характером господствующего в стране политического и государственного режима, основными принципами построения и функционирования политической системы того или иного общества*(648).

Нет необходимости доказывать что принципы построения, скажем, феодального права коренным образом отличаются от принципов функционирования рабовладельческого или любой системы современного права, точно так же, как вполне очевидным является различие принципов таких современных правовых систем, как романо-германская правовая семья, охватывающая собой страны, в которых юридическая наука и практика сложились исключительно на основе римского права, и система мусульманского права, сложившаяся на основе мусульманской религии.

Принципы права далеко не всегда лежат на поверхности и носят открытый характер. Однако они присущи любой правовой системе. Как правило, они закрепляются или прямо в законодательных актах (статьях, преамбулах конституционных и обычных законов), или заполняют собой содержание правовых норм.

В качестве одного из примеров прямого закрепления принципов права в законодательстве можно сослаться на провозглашение принципа народовластия в конституциях многих современных стран. Так, Конституция Китайской Народной Республики 1982 г. провозглашает, что вся власть в стране "принадлежит народу... Народ в соответствии с положениями закона различными путями и в различных формах управляет государственными, хозяйственными, культурными и общественными делами" (ст. 2). Конституция Швеции 1947 г. закрепляет, что "вся государственная власть в Швеции исходит от народа. Правление шведского народа основывается на свободном формировании мнений и на всеобщем и равном избирательном праве. Правление осуществляется посредством государственного строя, основанного на представительной и парламентской системах и посредством коммунального самоуправления" (§ 1 ст. 1).

Принцип народовластия открыто провозглашается и закрепляется также в конституциях и обычных законах многих других стран.

В зависимости от характера, типа и сферы распространения принципы права подразделяются на различные группы.

Так, в зависимости от типа правовых систем они классифицируются на принципы права, свойственные рабовладельческой, феодальной, капиталистической и социалистической системам права. Выделяются также принципы права, свойственные переходным системам права от одного типа к другому.

В зависимости от своего характера принципы права подразделяются на социально-экономические, политические, идеологические, этические, религиозные и специально-юридические. Особенность последних заключается в том, что они, согласно утвердившемуся мнению, отвечают на вопросы типа: "как отражается в праве его фактически-социальная основа, каким образом воля господствующих классов возводится в закон и становится общеобязательной, какова структура права и каков характер правового регулирования общественных отношений"*(649). Строго говоря, специально-юридические права - это те же самые его социальные принципы, но переведенные на язык права, юридических конструкций, правовых средств и способов их обеспечения.

К разряду специально-юридических принципов права обычно относят следующие основные начала современных правовых систем или их исходные положения:

- принцип общеобязательности норм права для всего населения страны и приоритета этих норм перед всеми иными социальными нормами;

- принцип непротиворечивости норм, составляющих действующую правовую систему государства, и приоритет закона перед иными нормативно-правовыми актами;

- принцип подразделения правовой системы государства на публичное и частное право, на относительно самостоятельные отрасли и институты права;

- принцип соответствия между объективным и субъективным правом, между нормами права и правовыми отношениями, между правом и его осуществлением;

- принцип социальной свободы, выраженный в системе субъективных прав, субъектов общественных отношений, равенство перед законом и судом, равноправие;

- принцип законности и юридической гарантированности прав и свобод личности, зафиксированных в законе, связанность нормами законодательства деятельности всех должностных лиц государственных органов;

- принцип справедливости, выраженный в равном юридическом масштабе поведения и в строгой соразмерности юридической ответственности допущенному правонарушению;

- принцип юридической ответственности только за виновное противоправное поведение и признания каждого невиновным до тех пор, пока вина не будет установлена в судебном порядке; презумпция невиновности;

- принцип недопустимости обратной силы законов, устанавливающих новую или более тяжелую юридическую ответственность, и гуманности наказания, способствующего исправлению осужденного*(650).

Кроме названной градации принципы права подразделяются на группы в зависимости от того, распространяются ли они на всю систему права, на несколько отраслей или же на отдельную отрасль права.

В соответствии с данным критерием принципы права, распространяющиеся на всю систему права и определяющие ее характер, содержание, наиболее важные ее особенности и черты, называются общими принципами. Среди них обычно называют принципы социальной справедливости, гуманизма, принцип равноправия, законности в процессе создания и реализации норм права, единства юридических прав и обязанностей, принцип демократизма и др.

Для правовых систем капиталистических стран весьма важным общим принципом является принцип закрепления свободы предпринимательства и принцип установления и охраны частной собственности. Последнему придается особое значение, ибо с собственностью связывается фактическое положение личности в обществе, ее социальный статус и вся ее частная и гражданская жизнь.

Известный французский социолог и юрист М. Ориу, отмечая данное обстоятельство, исходил даже из того, что "гражданская жизнь состоит в использовании собственности"*(651). Благодаря своей обеспеченности и преимуществам, даваемым приобретенной собственностью, человек "может подумать и о чем-то ином" кроме обыденных нужд. Он может предаваться умственным занятиям, свободным профессиям, может размышлять об общих интересах, посвятить себя делам общины, стать гражданином.

Правда, М. Ориу делал при этом весьма существенную оговорку: гражданская жизнь, хотя она формально доступна всем и "в некоторых отношениях действительно обща для всех", является все же "по своему основному элементу нажитого богатства и по своему капиталистическому характеру монополией имущего класса". Даже внутри этого имущего класса "она касается отдельных лиц крайне неравно" и зависит от размеров приобретенного каждым из них богатства*(652).

Наряду с общими принципами в юридической литературе выделяются также межотраслевые и отраслевые принципы права.

Межотраслевые правовые принципы охватывают собой две или более отраслей права. Преимущественно это смежные, весьма близко соприкасающиес