Как разговаривать с травами

В те советские годы народное целительство и знахарство были строжайше запрещены законом. Они считались ненаучными - "шарлатанством", поэтому народные целители практиковали под постоянной угрозой преследования, а иногда и тюрьмы. Тем не менее, большая часть больных, которые обращались к бабушке, были медицинскими работниками. Надо сказать, что это соотношение не изменилось и по сей день. Бабушка объясняла этот наплыв медработников так:

Врач хоть и понимает, что иного больного вылечить не может, а надежду в нем поддерживать должен, вот и лечит, как умеет, как учили его, таблетками да уколами. К знахарю тоже послать нельзя, запрещено, это "ненаучно", вспомни-ка сказку о Магии и пяти сестрах. Больной же в болезнях не разбирается, в науку верит. Ну а если врач сам чем серьезным заболеет и знает, что наука здесь бессильна, то ищет он знахаря или бабку какую, вдруг помогут. Человек всегда надежду и веру иметь должен.

Ба, ты же говорила, что некоторые колдуны много людей погробили, - сказал я как-то.

Так и врачи разные бывают, - улыбнулась она, -подрастешь - поймешь.

Человек всегда пытался постичь природу, - говорила бабушка, - и с тех пор как появились современные науки, начал покорять ее - воевать, значит. Все по недомыслию своему пытается лучше Бога сделать, да пока не то что улучшить, а даже повторить не может, тем себя и убивает. Реки перегораживает, леса вырубает, поля травит, а все из-за гордыни своей да глупости: я, мол, царь природы! Царя в революцию свергли, а сами все царствовать стремятся, да не знают, над кем.

По утрам мы ходили собирать травы. Те, которые использовались сразу, бабушка брала вместе с росой, а для заготовки впрок - как только солнце их высушивало.

- Всякая травка свою силу имеет, - говорила бабушка. - Она ее от земли получает, а земля эту силу от солнышка берет. Травы и деревья человеку сродни, с них жизнь на Земле начиналась, растения это родство помнят и людям помогают. Ты к травке с добром да любовью подойдешь, и она тебя полюбит, помощь и поддержку окажет, от зла защитит и от хвори излечит. Чувствует растение душу людскую, злому да жадному от него вред один - "что посеешь, то пожнешь".

Собирая травы, бабушка снимала обувь, умывалась росой и начинала говорить: "Травка, милая сестрица, я к тебе в гости пришла. От одной Земли-матери мы рождены, из одного теста слеплены, одной росой омыты, одним солнышком согреты. Поделись от избытка и щедрости своей, сохрани силу в стеблях и цветах, что сорвут руки мои. От чистого сердца, по велению души хочу людям помочь. Прости за боль, что причиню тебе, не с корыстью хожу к тебе, по необходимости..."

Все время, пока говорила, бабушка держала открытые ладони протянутыми к луговым травам, и когда речь заканчивалась, травы у ладоней начинали слегка покачиваться - тянуться к рукам. Она рассказывала, что такой разговор называется заговором.

- Заговор - это как бы просьба. И просишь ты то, что тебе очень нужно, чего очень-очень хочется, так хочется, что аж дух захватывает. Такое состояние называется эмоцией. Помнишь, дружку твоему Сашке ногу бревном придавило, ты ведь тогда сильно перепугался...

За несколько дней до этого разговора мы играли с соседским мальчиком Сашкой (о его семье я рассказывал выше) около кучи бревен, привезенных на строительство их дома, и не заметили, как плохо закрепленное бревно сползло и прижало ногу мальчика к земле. Сашка громко заорал, начал дергаться, но нога была плотно прижата. Вид огромного бревна и орущего друга сильно испугал меня, с перепугу я подбежал к бревну, ухватился за комель, приподнял его и отодвинул в сторону. Сашка тут встал на ноги, по инерции продолжая орать. К счастью, земля была мягкая, и он отделался большим синяком. Вечером того же дня двое здоровых мужчин с большим трудом передвинули бревно на место. "И откуда у пацана столько силы взялось, такую махину сдвинуть?" - удивлялись они.

- Страх в тебе силу пробудил, - продолжала бабушка. - Страх - это тоже эмоция, но для человека вредная. Полдня я тебя после той эмоции выхаживала да травами отпаивала, столько ты силы потерял, сам знаешь. Так вот, заговор порождает эмоцию, она в свою очередь пробуждает твои внутренние силы, через силы эти ты и разговариваешь с травкой. Она тебя слышит и отвечает...

Наблюдая за работой бабушки, а в дальнейшем практикуя сам, я пришел к выводу, что собранное и обработанное по знахарским методикам фитосырье по эффективности действия не может быть поставлено ни в какое сравнение с аптечным. В этом нетрудно убедиться самостоятельно.

Ученый ведь что в растении видит, - говорила бабушка, - одну химию, а те силы, которые химические элементы к взаимодействию приводят, не замечает. Травка, она в процессе роста все элементы из земли вовремя возьмет и на свои полочки разложит. Вот тут-то и срывать ее надо, только осторожно и по-доброму, потому что боль чувствует и умирает долго.

Как долго, бабушка, разве она умирает? - спрашиваю я.

Конечно, миленький, как сорвал ее, так целый год умирает и боль чувствует. Вот ставят люди букеты цветов в воду и любуются их смертью, красиво, говорят, а ведь на лужке или на клумбе они куда красивее смотрятся, когда живут да солнышку радуются...

У меня на глаза наворачиваются слезы, до того травку жалко.

Бабушка никогда не срезала цветы, но каждый день выходила на луг или в огород и любовалась ими. Она смотрела на цветы, гладила их, что-то шептала, и цветы в нашем огороде росли на удивление крупные и яркие. "Откуда у вас цветы такие красивые берутся, Анна Георгиевна?" - спрашивали соседи. ""Петушиное слово" знаю", - смеялась бабушка.

Кухня колдуньи

- Год можно сухие травы хранить, потом они уже никуда не годятся. Поэтому с умом их собирать надо, по необходимости, лишнего не брать. Ведь дерево без нужды срубить не меньший грех, чем человека погубить, - учила бабушка.

Собирая травы, она очень внимательно отбирала нужные растения. По каким-то одной ей известным признакам выбирала их, садилась на корточки, несколько секунд держалась за стебелек, потом срывала, клала в корзиночку и не торопясь шла искать следующее. Заворачивая разные травы в отдельные салфетки, она говорила: "Одни травы друг друга любят, другие нет. Вот приглядись, они и в природе порознь растут. Чтобы они между собой не ссорились, мы их домой отдельно понесем".

На чердаке времянки бабушка сушила и хранила травы и корни. Они висели, связанные в пучки и разделенные холщовыми занавесками - каждый вид отдельно. На прибитых к стенкам полочках аккуратными кучками были сложены корни, кора и расставлены баночки с маслами, покрытые кусками марли. "Травы да корни дышать должны, нельзя их в банках хранить, но и пыль лишнюю собирать не стоит", - говорила она.

Ба, а как ты травки выбираешь, они ведь все одинаковые, - как-то спросил я.

А ты посмотри на них, - ответила бабушка. - Видишь, на некоторых цветки еще не раскрылись, на других уже пожухли или цвет изменили, а третьи во всей красе стоят. Вот из последних-то мы и будем выбирать. А какие взять, нам ночью Луна покажет.

Весь в нетерпении я ждал вечера, каждые пять минут поглядывая на солнце, высоко ли оно.

- Не скачи, егоза, сбегай-ка в низинку да нарежь аира на салат, только смотри, молодой бери.

Бабушка сидит в тени у времянки и плетет корзиночку из ивовых веток.

- Ночь все равно раньше не наступит, - улыбается она, - ну беги.

Я убегаю за аиром. Дикие травы - на нашем столе вещь обычная, бабушка не любит огородных растений. "Пресные они какие-то, как мочало ешь, ни вкуса, ни запаха, да и силы в них нет", - говорила она. Зато бабушкины салаты из диких растений запомнил каждый, кто хоть раз их пробовал... Ее больные, уезжая от нас, всегда просили записать рецепт зеленых лакомств. Бабушка охотно делилась секретами, но говорила: "Пишешь вот, бумагу мараешь, а все равно на рынок за травой пойдешь. По золоту ведь ходишь, наклонись да возьми, так ведь нет, и это лень".

Я возвращаюсь с пучком молодых листьев аира, и бабушка начинает готовить. Хорошенько промыв листья, она мелко крошит их в миску:

- Аир - сильная трава, - говорит она. - Он тело крепким делает, легкие чистит и от простуды защищает. Бабушка добавляет растертый дикий щавель и мелко рубленные листья одуванчика.

- Это чтобы желудок и кишечник оживить, а печень успокоить, - продолжает она свои объяснения. - Теперь положим ошпаренной крапивы, она силы даст, почки успокоит и кровь оживит. Теперь веточку сурепки и немного душицы для запаха.

Бабушка переминает травки, слегка солит, заливает сметаной.

- Ну вот и готово.

Господи, какой запах! Рот мгновенно заполняется слюной.

- Будешь такие салаты есть, никакая хворь к тебе не пристанет, и у детей золотухи не будет. Русские люди во все времена дикие травы ели, жили долго и сил не теряли. Лекарств не принимали, а здоровыми были, - продолжает бабушка Аня.

После обеда она протягивает мне корзинку:

- Сходи-ка в лесок, грибков к ужину набери, да пучок кислички мне принеси.

Совсем рядом с домом расположен осиновый подлесок вперемежку с мелким ельником. Заблудиться здесь негде, а красных грибов растет много, поэтому ребятишки, в том числе и я, постоянно бегают сюда собирать грибы и просто играть. За делами, играми и разговорами день пролетает незаметно. Наступает вечер.

 

ЛУНА И СИЛА ТРАВ

- Собирайся, миленький, пойдем травки смотреть, скоро луна выйдет, - говорит бабушка. - Сапожки да курточку надень, прохладно.

Я одеваюсь, и мы идем к бабушкиному клену. На траву начинает ложиться тонкая пленка тумана, которая делает все вокруг размытым и нереальным. По дороге я пристаю к бабушке с расспросами:

- Ба, а как луна травку показывает?

Она начинает объяснять:

- Луна водами земными владеет, поднимает их, смешивает и особой силой наделяет. Некоторые травы только при лунном свете собирать можно, тогда они полную силу имеют. Другие травы собирают в новолуние, при полной луне, при убывающей. Но у любой травы луна силу наружу вытягивает, тем и показывает. А как, сейчас сам увидишь.

Мы подходим к дереву, бабушка расстилает на траве дождевик.

Садись сюда, - говорит она, - вечерняя роса не всегда полезна, будем луну ждать, скоро покажется.

Бабушка, а расскажи еще про луну, - прошу я.

Народ рассказывает, - начинает она, - что жили когда-то три брата. Давно это было, на самой заре мира. Говорят, они от ангелов и земных женщин происходили. Долго жили тогда люди, аж по тысяче лет. Так вот, жили братья охотой да плодами земными, и все бы хорошо, но стали они замечать, что нет в мире им ровни, никто с ними совладать не может. Загордились братья, заважничали, стали других людей заставлять на себя работать, пошли по земле с войнами да пожарами, чужим горем тешатся, законы свои ставят - не Божеские, а кто не хочет им подчиняться, того убивают.

Шло время, жесткой рукой правили братья миром, стонали люди под их гнетом, да ничего поделать не могли. Пришел однажды к ним седой человек и сказал: "Не вечно злу править, велика ваша сила, но и смерть не за горами, а перед ней все равны", - сказал и исчез. Задумались братья и решили саму смерть победить. Занялись они черным колдовством и таких вершин достигли, что саму смерть в железную клетку посадили да заперли.

"А теперь разорвем мы этот мир на части и по-своему переделаем, чтобы и Бог над нами не стоял", - сказали они. Разошлись братья в три стороны, ухватились каждый одной рукой за твердь земную, другой за свод небесный и потянули. Застонала земля, пошли по ней глубокие трещины, закачались горы, огненные потоки вырвались из недр. Горят леса, стонут в огне и под обвалами люди и звери, стонут, а умереть не могут, смерть-то заперта. Нет до них дела братьям. Второй раз рванули они землю в стороны. Выплеснулись моря, вздрогнул небесный свод, закачался. Услышал Господь Бог стоны людские, взглянул на землю, нахмурились его брови. И ударил он молнией старшего брата, так ударил, что разлетелся тот на мелкие куски. Потом взял Господь братьев и на луну забросил. "Много зла вы сделали, - сказал он братьям. - До тех пор на луне жить будете, пока старшего брата из кусков не соберете. А сила его в травы да деревья вложится, через них людям служить будет". Вот с тех пор и живут они на луне, а по ночам спускаются и разбросанные кусочки ищут, брата собирают. Пока собирают, луна растет. Вот уж все, последние кусочки остались, да глянет Господь, шевельнет рукой, и разлетаются куски опять по земле. Тут луна на убыль идет. Говорят в народе, что если соберут двое третьего, то настанет конец света. А соберут они его, только если люди веру потеряют и к злу склонятся.

Бабушка, а конец света скоро будет? - шепотом спрашиваю я, завороженный страшной сказкой.

Не знаю, миленький, это же только сказка, хотя для видящих в ней большая мудрость сокрыта. Ну вот и луна взошла, пойдем травы смотреть.

Я поворачиваю голову, низко над лесом висит огромная, бледная луна. И то ли от бабушкиной сказки, но мне кажется, что на ее поверхности два человека, стоя на коленях, складывают третьего, лежащего между ними. Мне кажется, что я вижу движения их рук, в беззвучном крике открытый рот третьего.

Бабушка, они шевелятся! - мне становится жутко.

Не бойся, миленький, они далеко, ты лучше на травку посмотри, - говорит она и берет меня за руку. Я смотрю на луговые травы, лунная дорожка тянется через весь луг, пронизывая пелену тумана. Травы стоят неподвижно, но слегка наклонившись навстречу лунному свету.

Смотри внимательно, - тихо говорит бабушка.

Тут я начинаю замечать, что не все растения одинаковы. Большинство стоят темными, а некоторые как бы выделены на общем фоне светлым ореолом. Они видны четче - контрастнее, а темнота вокруг ореола гуще, кажется, что она материальна и ее можно потрогать руками. Более того, весь луг заполняет медленное движение - это по мере передвижения луны кончики трав медленно сопровождают ее. Воздух как будто застывает, становится густым, ощутимым. Все вокруг медленно движется.

Вот эти-то травки мы и будем утром собирать, - голос бабушки вырывает меня из оцепенения. Я вдруг замечаю, что ужасно замерз, все тело затекло.

Ба, ой, как холодно, - с трудом выговариваю я.

Бабушка одной рукой опирается о клен, второй сверху вниз проводит по моей спине. По телу пробегает волна тепла, оно расслабляется, исчезает дрожь.

Пойдем домой, - говорит бабушка, - утро скоро.

Как утро? - Ведь, кажется, всего минуту назад мы вышли на лунную дорожку.

Луна и не такие шутки выкидывает, - улыбается бабушка, - ну, пойдем, пойдем.

 

ЛУННАЯ МАГИЯ И СИЛА РОСЫ

 

Дома бабушка напоила меня горячим настоем мяты с медом, и я сразу уснул. В дальнейшем мне не раз приходилось попадать под действие лунной магии, но тот первый случай запомнился навсегда.

Проснулся я поздно. Бабушка хлопотала по дому.

- Встал, - улыбнулась она, - беги, мойся - и обедать.

Я вышел на улицу к рукомойнику. Солнце стояло высоко, оказывается, я проспал до обеда. Умывшись, я вернулся в дом. Бабушка уже накрыла на стол. За обедом я пристал к ней:

Ба, что с нами ночью было? Почему травы шевелились?

Лунный свет иногда странные вещи вытворяет, может время для тебя замедлить, как ночью было. Потекло время в тебе так же, как в травах течет, вот ты их жизнь и увидел.

Разве время течет? - спросил я.

--- Да, миленький, время как река со своими водоворотами, стремнинами и мелями. Всякая жизнь в cвоем месте этой реки живет. Вот посмотри на часы, видишь, секундная стрелка быстро скачет, минутная медленнее, а та, что часы показывает, совсем тихо движется. Бег секундной стрелки ты глазами видишь, минутной - с трудом, а часовой - совсем не замечаешь. Так и жизнь в природе идет, для кого быстро, для кого медленно, каждый свое время видит. Для осы, к примеру, твое движение - как для тебя движение часовой стрелки. Только периодами ты замечаешь, что она место переменила, поэтому жизнь ее видишь кусками. Вот и жизнь трав - утром цветок открыт, вечером закрыт, а как это происходит, мы не замечаем. Травы в другом месте реки времени живут.

Бабушка, а роса почему разная бывает?

Когда рвали братья землю, - продолжила бабушка ночную сказку, - выступила из земли кровь, потекла огненными потоками, осела горячими каплями на умирающих травах. Увидела это луна, осветила холодным светом гибнущую землю, остудила раны, остановила бег времени. Замерла земля - застыла, превратились кровавые капли в холодную ночную росу. Потому и останавливает она развитие болезней, раны остужает. После тоuо как справился Господь со злыми братьями, взглянул он на растерзанную, застывшую землю, потекли слезы из его глаз, живительными каплями утренних рос выпали на землю. Ожила земля, поднялись травы навстречу солнцу, выпили Божьи слезы, силы набрались. Потому и заполняют утренние росы человека силой, оживляют и через это помогают с недугом справиться. К вечеру успокоилась земля, стала засыпать, и прошиб ее пот, каплями вечерних рос осел на листьях и травах. Поэтому покой и живительный сон вечерние росы несут. Ну, хватит сказки рассказывать, - сказала бабушка, - беги, с ребятами поиграй.

 

ТАЙНЫ РЕКИ ВРЕМЕНИ

Вечером, ложась спать, я снова пристал к бабушке с расспросами, река времени не давала мне покоя. Что за река? Где она течет? Почему я ее не вижу? Бабушка, как обычно, села у моей кровати, положила руку на голову и, перебирая пальцами волосы, начала рассказывать:

- Рождается человек в самой быстрой части временного потока, поэтому самое раннее детство не помнит. Мгновенно выносит его течение в тихое место, где человек начинает понимать мир и учиться у него. События текут медленно, и человек успевает их рассмотреть, понять. Это твое время, миленький. По мере взросления человека сносит в более быстрые потоки, события начинают проноситься мимо него все быстрее и быстрее. Чем старше человек, тем быстрее бежит его время, как соринки проносятся дни, пока не попадет он в водоворот вечности, который снова вынесет его на стремнину рождения... Я засыпаю, и мне снится, что я плыву по широкой реке, которая постепенно убыстряет свой бег, пока берега не начинают мелькать, как картинки за окнами поезда. Берега становятся все круче, течение стремительнее, меня бросает из стороны в сторону и несет к огромной воронке. Вдруг чьи-то руки выхватывают меня из потока, и я вижу себя, затянутого в какие-то жесткие лоскуты, висящим на ветке дерева. Прямо перед глазами серая стена, по которой медленно движутся семь звезд. Я пытаюсь пошевелиться, но не могу, тело зажато, словно в тиски, я начинаю кричать.

- Проснись, - бабушка трясла меня за руку. Я открыл глаза, с трудом осознавая, что лежу в своей постели. - Что, сон страшный приснился?

За завтраком я рассказал бабушке свой сон. Она задумалась, покачала головой.

Странная у тебя жизнь впереди, - сказала она. -Вроде короткая, но на самом краю вечности что-то выхватит тебя из потока времени, дальше не вижу, семерка не пускает, - бабушка смотрела сквозь меня и как будто говорила сама с собой.

Ба, о чем ты говоришь?

Не слушай меня, миленький, это я так, со своими мыслями говорю...

Тогда я не придал значения бабушкиным словам. Эти слова и свой сон я вспомнил лишь через семнадцать лет, в другом месте и при других обстоятельствах. Но об этом отдельный рассказ.

А пока я постигал бабушкину науку и учился работать с травами. Бабушка позволяла мне помогать в сборе трав, приготовлении лекарств и сама неизменно наблюдала за этим процессом. Но одного меня до работы не допускала и, несмотря на все просьбы, не разрешала лечить.

- Мал ты еще, - говорила она. - Знаешь мало, да и люди тебе не поверят. Человеческий разум так устроен, что люди больше верят глазам, чем сердцу Какой же взрослый захочет лечиться у ребенка?

 

КАК ГОТОВИТЬ ЛЕКАРСТВО

 

- Сходи-ка на чердак да мелисы пару стеблей истолки - возьми, которые высохли хорошо, - попросила бабушка.

Я тщательно истолок стебли мелисы, просеял через сито и принес бабушке. Она готовила лекарство от астмы. Сейчас, стоя у печурки, бабушка разогревала мед в глиняном горшочке. Когда мед разогрелся, она высыпала в него толченую мелису и тщательно перемешала деревянной лопаточкой со словами:

- Когда лекарство готовишь, каждую травку надо в свое время класть - сначала слабые, потом более сильные. Если мы все травы кучей сложим, то сильные не дадут слабым силу выделить. Вот мелиса, трава нежная, мы ее первую положили. А минут через десять липовый цвет

добавим. Возьми-ка ступочку да липовые цветочки приготовь. Теперь медок должен сутки в холоде постоять, потом мы его снова разогреем и цветки тысячелистника положим. А как медок настоится, через недельку смешаем его с настоем корня девясила. Будет больной тот медок по ложечке два-три раза в день принимать и поправится. Липовый цвет ему легкие разогреет и размягчит, всю слизь выгонит, мелиса их успокоит, тысячелистник инфекцию убьет, а девясил силы добавит. Вот человек и поправится. От любой простуды такой состав хорош и от сердечных болезней помогает.

 

"ЗДРАВСТВУЙ, ВСЯКАЯ ТВАРЬ..."

В семь лет я уже хорошо знал травы, особенности их сбора, хранения и приготовления. Но одного собирать травы бабушка меня не пускала.

- Луг тебя еще не знает, - говорила она. - Каждый лекарь, прежде чем травы собирать, должен с лугом подружиться. А потом помощника себе из мира растений завести.

Как-то днем бабушка позвала меня и сказала:

Пойдем с лугом знакомиться.

Так он меня давно знает, - обиделся я. - Ведь каждый день там бываю!

Знать-то знает, - улыбнулась бабушка, - да не признает, за своего не считает. Ты вот тоже - сколько ребят знаешь, а с каждым ли делиться захочешь?

Я должен был признаться, что не с каждым. Мы вышли на луг, сели на траву, и бабушка достала из корзиночки кусочки хлеба, бутылку с водой, семена трав, завернутые в бумагу. Она раскрошила хлеб и бросила несколько кусочков в разные стороны.

- Здравствуй, лужок, здравствуйте, травки, здравствуй, всякая тварь лесная и луговая, - заговорила бабушка. - Давно мы друг друга знаем. Вот пришла к вам в гости, гостинцев принесла. - Бабушка бросила в стороны еще несколько кусочков хлеба и немного семян. - Внучка с собой привела, хочу, чтобы знали его, за своего принимали. - Она встала на колени, поклонилась травам. Потом велела мне бросить несколько щепоток семян на землю, затем продолжила. - Любите его, как меня любите, помогайте, как мне помогаете, взрастут травы из семян посеянных, зашелестят на ветерке, передадут жизнь и память другим. А подрастет внучек, меня заменит и вас не обидит.

Бабушка достала из корзинки засохший стебелек тысячелистника и протянула к травам. Кончики трав наклонились навстречу стеблю, бабушка погладила их рукой и коснулась стеблем земли. Из травы тут же вынырнула шустрая зеленовато-серая ящерица, оперлась лапками о стебелек, который бабушка держала в руках, и уставилась на меня бусинками глаз. От этого взгляда мне стало не по себе. Бабушка улыбнулась:

Ну вот и помощничек пришел, - сказала она и кончиком пальца коснулась головы ящерки. Та не убежала, а все так же внимательно смотрела в мою сторону.

Ба, чего она уставилась? - спросил я.

- Запомнить хочет, - сказала бабушка. - Ты возьми-ка семена, по лужайке разбросай да водичкой полей. Сам же их осенью собирал, поэтому они тебя помнят. Как прорастут, память свою другим передадут. Вот и подружишься с лугом.

Я вспомнил, как прошлой осенью бабушка посылала меня собирать семена трав, причем не по отдельности, как обычно, а скопом. Я совершенно забыл про них. И вот теперь они пригодились. Я разбросал семена кругом, побрызгал на траву водой и вернулся к бабушке. Ящерка тем временем забралась к ней на руку, и бабушка что-то шептала ей, поглаживая пальцем по головке. Опустив ящерку на землю, бабушка еще раз провела ладонью по траве, потом поднялась с земли.

- Пора домой, - сказала она, - завтра снова придем.

Еще дважды бабушка ходила со мной на луг и повторяла этот ритуал. И каждый раз из травы выползала серо-зеленая ящерка, забиралась к ней на руки, и было похоже, что они о чем-то разговаривают. Бабушка что-то шептала, а ящерка покачивала головкой и смотрела на нее. Я разбрасывал семена, поливал их водой, и мы уходили домой. После третьего совместного выхода бабушка сказала:

Теперь один ходить будешь, семь дней подряд семена рассеивай, водичкой поливай да не забывай с лугом разговаривать.

Ба, а ящерка ко мне выйдет? - спросил я.

Нет, миленький, у тебя свой дружок-помощник будет. Вот с травками подружишься, тогда его звать и пойдем.

Семь дней подряд я ходил на луг, разбрасывал семена, поливал их, пытался говорить с травами. Сначала это давалось тяжело. Трудно говорить с безмолвным растением, как с человеком, речь сбивается, не знаешь, что сказать. Но постепенно я привык и начал разговаривать с травами свободно, к тому же я стал замечать, что их безмолвие весьма условное. Чем свободнее и непринужденнее становилась моя речь, тем тише вели себя травы. Они как бы замирали в радиусе метра, повернув свои верхушки в мою сторону, и, несмотря на окружающие звуки: шум ветра, щебет птиц, - создавалось ощущение полного безмолвия, давящего на уши. Травы слушали По-другому стали восприниматься и прикосновения к растениям. Когда, уходя с луга, я гладил травы рукой, у меня появлялось ощущение, будто я провожу ладонью по теплой кошачьей спинке. Спинка эта выгибается, травинки оплетают пальцы, по руке пробегает волна тепла. Приходя домой, я делился впечатлениями с бабушкой, она улыбалась, гладила меня по голове и говорила:

Вот видишь, травы научились тебя слушать. Теперь твоя очередь научиться их понимать.

Ба, а разве они говорят, у них же рта нет, - удивлялся я.

Так ведь ушей у них тоже нет, а слушать умеют, - улыбалась бабушка. - Не торопись, придет время, услышишь.

 

БОЖЬЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНЬЕ ТРАВ

 

Время шло, мы собирали травы, бабушка лечила больных, я наблюдал за ее работой, слушал объяснения.

Каждое растение не случайно в этом мире, - учила она, показывая мне травы. - Твоя задача лишь понять их природную суть, Божье предназначение. Понимая растение, ты всегда сможешь приготовить правильный сбор. Травы в сборе должны поддерживать друг друга своей силой, помогать, тогда и польза от лечения будет. Те растения, которые свежими применять хочешь, собирать надо при полной и убывающей луне.

Они сочнее, луна в них воду подняла и силой земной наполнила, - догадался я.

-- Правильно, миленький, - улыбнулась бабушка. - А вот для сушки травы берут, когда луна темная и в период роста. Тогда они сохнут быстрее, меньше силу теряют, да и цвет сохраняют лучше. Что бы ни говорила сейчас наука, а мы окружены различными силами, значение которых не

всегда понимаем, и человек является только частичкой этого мира, причем далеко не лучшей. Когда сбор составляешь, надо учитывать, что в траве, цветах и листьях - лекарство, в корнях - сила для него и человека, а в коре - движение этой силы. Поэтому в хороший сбор все компоненты должны входить. Вот, к примеру, аир, трава сильная и везде пригодная - хочешь в пищу, хочешь на лекарство. Если кусочек корня, аира бросить в воду, то через час он воду очистит - и пить ее без опаски можно. Сбор из корня и травы аира с добавлением ивовой коры глазные болезни лечит, язвы заживляет и стариков молодит.

Конфеты из корней вкусные получаются, - напомнил я.

Все тебе конфеты да сладости. - Бабушка достала из шкафа тарелку с а ирными палочками. - На уж.

Бабушка делала из аирных корней замечательные конфеты, она собирала корни, чистила их, слегка подсушивала, а потом варила в меду с добавлением лимонного сока и цедры. Немного подсушив проваренные корни, она обваливала их в сахарном песке. Конфеты получались удивительно вкусные и ароматные. При помощи этих конфет бабушка лечила желудок, давала их людям со слабым зрением и аллергическими заболеваниями, а также при простуде, Аир занимал почетное место в бабушкиной зеленой аптеке. Был здесь и порошок из высушенных корней, применяемый для лечения почек и пародонтоза, и отжатый сок в темных бутылочках, с помощью которого бабушка лечила катаракту и бельмо, отвар листьев и початков для восстановления волос, да всего и не перечислишь.

- Собирать аир, - говорила бабушка, - нужно под утро, пока солнце еще не встало, а луна убывает. Тогда он в самой силе. Траву собирают, когда растение цветет,

а корни - когда цветок уже подвял.

Бабушка шла собирать эту траву, предварительно ополоснув руки отваром ивовой коры.

- Аир и ива друг друга любят, - говорила она, - друг к дружке тянутся, поэтому во время сбора у него обиды не будет.

Со временем общение с травами стало для меня постоянным ритуалом, даже необходимостью. Ежедневно я приходил на луг, садился на траву и поглаживал ее ладонью, рассказывал о том, что происходило дома, делился своими обидами и радостями. Травы тихо шелестели, тянулись к рукам и как будто ласкались, обвивая пальцы стебельками. Скоро я стал замечать, что в процессе разговора шелест трав в зависимости от сказанного менялся. Он становился то монотонным и успокаивающим, когда я рассказывал о своих обидах, то многоголосым, как будто травы совещались между собой и о чем-то спорили. Иногда в шелесте явственно проступало шипение рассерженной кошки.

Менялись и мои ощущения при поглаживании верхушек растений. Рука ощущала то жесткое покалывание, когда травы были чем-то недовольны, то мягкое тепло, когда речь шла о красоте цветов и о самих травах, то накатывала прохладная волна, когда травы замолкали, как бы обдумывая сказанное. Я начинал понимать их. Травы умели чувствовать, переживать, бояться и давать советы. Их советов я еще не понимал, но ясно чувствовал, что они пытаются что-то сказать, а вот что конкретно, было пока загадкой.

 

ПУТЕШЕСТВИЕ В ЗЕЛЕНЫЙ МИР

 

Понимание трав пришло неожиданно скоро, и способствовал этому один случай. Однажды утром я пошел в ближний подлесок за грибами, быстро наполнил свою корзинку и собрался было домой, но услышал какой-то шум. Решив, что это кто-то из знакомых ребят, я пошел на шум. Выйдя на небольшую полянку, я увидел незнакомого мальчишку, он был года на три старше меня и значительно выше. Мальчишка держал в руке рогатку и стрелял из нее в деревце, на котором висел окровавленный комочек перьев. Тельце подвешенного за лапки жаворонка было почти разорвано камнями и лоскутьями болталось на ветке.

Мальчишка был так увлечен своим занятием, что не заметил, как я вышел из кустов. При виде растерзанного птичьего тельца во мне вспыхнула ярость. Отбросив корзинку и ничего не видя вокруг, я бросился на убийцу и сшиб его на землю. От неожиданности мальчишка заорал и выронил рогатку. Мы покатились по земле, я молотил его кулаками, а он пытался вырваться и закрыть лицо. Наконец мальчишка сообразил, что его противник значительно младше и слабее, отшвырнул меня и ударил ногой в лицо. Боли я не почувствовал, но кровь из рассеченной брови мгновенно залила глаза. Я потряс головой и снова бросился на него. Видимо, вид моей окровавленной физиономии испугал мальчишку, и он бросился бежать. Я остался один на один с мертвым жаворонком, весь перемазанный в крови, с огромным синяком под глазом и исцарапанными руками.

Всхлипывая от бессильной злости, я снял птичку с дерева и, расковыряв палкой землю, похоронил ее. Постепенно злость и возбуждение прошли, их место заняли боль и слабость. Левый глаз заплыл и не открывался, голова дико болела, видимо, в драке я ударился о дерево, ноги дрожали так, что трудно было стоять. Я потащился к дому. Убитая птичка все еще стояла у меня перед глазами. Выйдя из подлеска на луг, я опустился на землю, уткнулся лицом в траву и сквозь всхлипывания начал жаловаться.

Луг замер, наступила гнетущая тишина, потом раздался звук, похожий на стон, когда я рассказывал о мертвом жаворонке. Потом травы зашумели на разные голоса, что-то обсуждая и переговариваясь, этот шум перешел в монотонный шелест, травинки льнули к моему лицу, касаясь кожи и успокаивая. Где-то внутри головы рождался шепот: "Не бойся, мы с тобой, вспоминай, вспоминай, спи, спи, спи".

Перед внутренним взором поплыли картинки этого дня. Я заново переживал драку с мальчишкой, смерть птички, чувствовал, как мои пальцы раскапывают землю. Я видел, как из осинки, под которой был похоронен жаворонок, вытянулась рука, кора вздулась, обозначилось лицо, которое внимательно глядело на меня. Таинственная рука провела по моему лицу, и меня будто ударило током. На мгновение стало нестерпимо больно, я застонал, но двинуться не мог. Рука еще раз провела по лицу, и я услышал голос: "Не бойся, мы с тобой". Потом все исчезло, растворившись в мириадах синих и оранжевых искр.

Не могу сказать, где кончилась явь и начался сон, или все было сном, просто возбужденный мозг строил привычные образы. Проснулся я, когда солнце уже садилось. Я лежал в высокой траве, рядом сидела бабушка, она смотрела на заходящее солнце и улыбалась.

- Не рассказывай, я все знаю, - сказала она. - Ты был в другом мире, и тебя приняли. Пойдем-ка домой.

Я поднялся, боли не было, подбитый глаз видел нормально, царапины на руках зажили и затянулись тонкой розовой кожей. Дома я подошел к зеркалу. Рана над бровью закрылась и выглядела как едва заметный рубчик, и ли бы не перемазанное засохшей кровью лицо и одежда, можно было подумать, что события этого дня мне приснились. Но они имели продолжение. Бабушка согрела оду, я умылся, сменил одежду и пристал к ней с расспросами. Бабушка сначала отговаривалась занятостью - мою одежду постирать надо, ужин приготовить. Но вскоре разговорилась:

- Сегодня ты был в зеленом мире, не знаю, как это случилось среди дня, то ли эмоции твои были очень сильны, то ли потому, что ты ребенок, но хозяева впустили тебя, говорили с тобой и ушибы залечили. - Бабушка еще раз внимательно осмотрела мой глаз и руки,

покачала головой. - Не знаю, - сказала она. - Знаю только, что приняли тебя, теперь скоро помощника звать пойдем.

На следующее утро к нам пришел милиционер. Оказывается, я вчера довольно сильно отлупил мальчишку. У него были разбиты губы, выбит зуб, а убегая, он споткнулся о корень и сломал руку. Милиционер долго расспрашивал меня, недоверчиво качал головой:

- Надо же, - говорил он. - Так старшего пацана покалечил, а на самом даже синяков нет.

После разговора милиционера с бабушкой мы втроем сходили на место происшествия, где на земле так и валялась рогатка и птичьи перышки. Страж порядка осмотрел помятую траву, подобрал рогатку, и мы ушли. Дома он написал акт, который бабушка подписала, захватил рогатку и удалился.

Я продолжал приставать к бабушке:

- Когда, наконец, мы пойдем звать помощника?

 -Подожди, вот полнолуние будет, тогда и пойдем, а пока походи-ка ты к той осинке, где птичку похоронил, оставляй там хлебца, молочка да проси, чтоб помощник пришел.

И ДУХ ТРАВ ОБЕРНУЛСЯ МЫШКОЙ...

Изо дня в день я ходил к деревцу, клал под него кусочки хлеба, оставлял молоко в формочке для песка. Подолгу сидя под деревцем, я разговаривал с ним, звал помощника. Дерево молчало, помощник не шел. На луг разговаривать с травами бабушка меня не пускала.

- Подожди, пока тело очистится, кровь на тебе была, - говорила сна.

Наступило полнолуние. За три дня до него бабушка перевела меня на растительную пищу, а сама вообще не ела. Каждый вечер она обмывала меня настоем трав, над которыми подолгу что-то шептала. На мои вопросы отвечала кратко: "Рано тебе еще это знать, не время".

В день полнолуния бабушка сказала, что есть мне нельзя. Она поставила на стол кастрюльку с отваром каких-то трав, с добавлением меда.

- Сегодня до ночи это пить будешь, - сказала она. -Пей больше, не бойся.

Отвар оказался горьковато-терпким, с легкой сластинкой и сильным, но приятным запахом. Из каких трав он составлен, бабушка мне не сказала. Весь день я пил этот состав, после него голова делалась удивительно легкой, хотя и слегка кружилась, двигаться не хотелось. Весь день я пребывал в состоянии приятной эйфории. Время словно замедлило свой бег, я легко замечал движение крыльев пролетающей мухи, и сама она как будто замирала в воздухе. Движения давались очень легко, казалось, что тело внутри кипит от переполняющей силы. Но двигаться не хотелось, было приятно пить ароматный настой, сидеть в тени и чувствовать, как все внутри кипит и наполняется энергией.

Когда солнце наполовину скрылось за горизонтом, бабушка вылила остатки настоя в бутылку и велела мне собираться. Внутреннее возбуждение к тому времени улеглось, но тело оставалось удивительно легким и послушным. Бабушка велела мне раздеться, достала завернутые в лист лопуха растертые в порошок можжевеловые ягоды и натерла ими мое тело. Потом подожгла ветку можжевельника и, окуривая меня дымом, принялась произносить какие-то непонятные слова. Это продолжалось довольно долго, солнце уже скрылось за горизонтом, когда она закончила ритуал, значения которого я тогда не понял.

- Одевайся, пойдем, - сказала бабушка.

Голова слегка кружилась, но ноги двигались очень легко, каждый шаг превращался в прыжок, создавалось впечатление, что я стал весить значительно меньше. Я несколько раз споткнулся, пока соразмерил шаги. Мы пришли на поляну к осинке. По земле стелился туман, он скрывал ноги до колен, и казалось, что идешь по молочной реке. На поляне бабушка велела мне раздеться и встать на колени лицом к дереву. Луна уже поднялась, и ее бледный свет, отражаясь от пелены тумана, превратил округу из молочной реки в блестящую ртуть. Когда я опустился на колени, блестящая поверхность плескалась на уровне груди. Туман охватывал тело не холодом, а мягким теплом.

Бабушка еще раз дала мне хлебнуть травяного настоя и велела закрыть глаза. Затем она этим же настоем смазала мне веки и стала звать. В ее речи обычные слова переплетались с непонятными звуками, и сами звуки из резких и отрывистых постепенно становились мягкими и протяжными, пока не перешли в своеобразное пение. Я стоял с закрытыми глазами, но почему-то все видел. Я видел, как туман вокруг заколыхался, расходясь в стороны, открылись травы, только вокруг деревца остался туманный столбик. Столбик этот уплотнялся, приобретая очертания человеческой фигуры. Фигура начала двигаться, раздался звук, похожий на звон хрустального колокольчика. Звук был очень тихий, но отчетливый. Я стоял, не в состоянии пошевелиться. Туманная фигура надвинулась на меня, охватила со всех сторон, и я начал падать.

Это произошло так неожиданно, что у меня захватило дух. Я летел в бездонную пропасть, вращаясь по бесконечной сужающейся спирали. Казалось, полету не будет конца. Наконец движение стало замедляться, пока не остановилось совсем. Я висел над поляной и видел себя, стоящего на коленях лицом к дереву. Туман рассеялся, расходясь кольцами в стороны. Центром этого круга было деревце, возле которого находилось мое тело. У колен копошился маленький полевой мышонок, он грыз корочку хлеба и поглядывал на меня бусинками глаз. Луна, отражаясь в его маленьких глазках, заставляла их светиться зеленоватыми огоньками. На краю туманного кольца я увидел бабушку, она стояла, слегка раскачиваясь, и что-то пела.

Я не испытывал ни страха, ни удивления и как бы со стороны наблюдал за происходящим. Мышонок тем временем доел корочку, отбежал немного в сторону и начал грызть стебелек зверобоя. Он старался вовсю, пока травинка не упала на землю. Мышонок еще раз посмотрел в мою сторону, причем не в сторону тела, а выше головы, на меня, висящего над поляной, и, как мне показалось, подмигнул. Потом деловито ухватил зубами упавший стебелек и потащил к дереву. Положив его на то место, где была похоронена птичка, он юркнул в траву и исчез. Опять раздался звон хрустального колокольчика, бабушка делала в воздухе пассы руками, как будто что-то притягивая к себе. Туман зашевелился, сходясь к центру, а меня снова закрутило по спирали. Очнулся я в той же позе, под деревом, рядом стояла бабушка.

Возьми его, - сказала она, указывая на стебелек зверобоя, лежавший у моих ног. Я поднял стебелек.

Ба, я себя видел и мышку тоже, летал...

Знаю, миленький, знаю, - остановила меня бабушка. Она как-то осунулась и выглядела очень усталой. - Пойдем домой, утром поговорим.

Луна висела на том же месте, значит, прошло всего несколько минут с тех пор, как мы пришли на поляну, хотя казалось, что мы провели здесь долгие часы. На следующий день бабушка велела высушить стебелек зверобоя, который оставил мышонок.

Зачем он, ба, и что это была за мышка? - спросил я.

Мышка - это твой помощник из мира трав, - пояснила она. -А стебелек, чтобы позвать ее.

Зачем мне звать мышку? - не унимался я.

---Она тебе любые травы покажет, какие для работы нужны, - ответила бабушка. - И не мышка это вовсе, а дух трав. Это для тебя он материализовался в виде мышки. По-всякому его разные народы называют, кто эльф, кто сильфид, и в разных формах видят, кто к какой привык. Но показаться он может в виде любой живности луговой. На старой Руси люди жили в ладу с лесными и луговыми силами, глупые им поклонялись, а умные дружбу водили и помощь принимали, то же и в других странах было. Всегда люди тайны зеленого мира постичь пытались. Да каждый по-своему. Некоторые, как их учили, а другие к этому свои знания и наблюдения добавляли. Вот из последних как раз настоящие целители и учителя получались. В каждой травинке жизненная сила сокрыта, надо только знать, как ее выделить да на пользу людям поставить. Силы те травы от земли берут, земля же по Божьему велению их от светил небесных получает.

Учительница в школе говорит, что Бога нет, а попы людей обманывают, - перебил я бабушку.

Для науки все, чего она постичь не может, не существует, - ответила она.

А почему Бог не показывается? - не отставал я.

Зачем это ему? - Бабушка устало махнула рукой. - Вот представь себе, приходит к профессорам да академикам некто и говорит: "Здравствуйте, я Бог". Предположим даже, что поверят ему и не отправят в ту же палату, где наполеоны и цари сидят. Что ему ответят? А ответят ему вот что: "Здравствуй, Бог, давай-ка мы тебя приборами разными обвешаем да изучать будем". Или просить всяческих благ будут, как в сказке "О рыбаке и рыбке", жаден человек и глуп в своей жадности. А надо ли все это Богу, никто и не спросит. Ну а попы - такие же люди, как и все, чему их учили, то и проповедуют. Учили же их люди, а не Бог. Редко какой священник своей головой живет и своими словами говорит, все чужие мысли и слова повторяют. Которые сами мыслить умеют, с теми Бог говорит и помогает, веру дает.

-- Одно могу сказать, не может человек без веры жить, она ему желание и стремление к жизни дает. Кто веру в себе несет, тот Бога в себе имеет, таких людей в народе святыми зовут. Бог ведь как сотворил человека и растения, и весь необъятный мир, так и дал ему право в мире этом с любовью жить и любые знания из него брать, а не губить да поганить. Ну, хватит о Боге, тяжело тебе его пока понять, давай-ка лучше о травках поговорим. Так вот, силы свои травы через землю от планет небесных получают. Посмотри-ка на луг, земля вроде одна, и одинаковые химические вещества в той земле содержатся, а каждая травка свое вещество среди других выберет и в себя впитает. По кирпичику сложит и в виде лекарства человеку подаст. Силы же небесные те вещества в травах удержат и к взаимодействию приведут. Великий врачеватель древности Гиппократ считал, что растения надо использовать в природном виде и все его части: корень, стебель и цветы - должны поддерживать друг друга в лекарственном препарате. Того же мнения придерживался и святой Пантелеймон-целитель. Мы с тобой еще почитаем и великого восточного самоучку Авиценну, и Гераклита, и других...

 

БАБУШКИНА НАУКА

 

Моя бабушка имела великолепную библиотеку редких изданий, которую умудрилась сохранить в революционной неразберихе, в дни сталинских репрессий и блокады. Отец рассказывал, что из-за этих книг она даже отказалась эвакуироваться из блокадного Ленинграда.

- Пращуром современной медицины, - учила меня бабушка, - стал немецкий врач Парацельс, который впервые попытался выделить из растения действующее начало - химическое вещество в чистом виде. Так постепенно утрачивалась цельность растения и начиналось изучение более мелких составляющих - химических элементов. Содержащиеся же в растении внутренние силы предавались забвению.

На Руси еще с языческих времен целители старались обзавестись помощником из растительного мира. Сперва из мира трав, затем деревьев. В этом русское язычество во многом сходно с учением друидов из старой Англии. Похожие обряды, ритуалы и понимание явлений... Помощника из мира трав ты уже имеешь, позже я научу тебя, как с ним обращаться. Чтоб стать целителем, многое познать надо: научиться определять болезнь и ее причину, общаться с человеком так, чтобы в него веру вселить, лекарства составлять, уметь их применить, знать дозы и много еще чего. Все это тебе предстоит изучить и узнать, только потом за лечение приниматься. Голова-то у тебя светлая, и ум пытливый, одно мне в тебе не нравится - торопишься, все сразу получить хочешь, но, думаю, с возрастом это пройдет.

Бабушка, как же траву, цветы и корни вместе использовать, ведь их в разное время собирать надо?

Конечно, в разное, и хранить по отдельности - траву и цветы на воздухе, а корни - в глиняных горшочках.. Как в природе, трава и цветы воздухом вольным дышат, а корни в земле сидят, силу копят. Каждая травинка, каждый кустик своим видом показывают, к чему их применить можно. На, посмотри внимательно. - Бабушка протягивает мне веточку можжевельника с висящими на ней синими ягодами. - Это растение на Руси считается символом Святой Троицы. Видишь, хвоя собрана по три иголочки. - Бабушка разламывает ягоду. - Три семечка в ягоде, три чешуйки в колоске...

В языческие времена можжевельник называли "посохом Перуна". Растение это считается наделенным магическими силами, оно тело очищает, нечисть отгоняет и душу освобождает..Вспомни, как ты висел над поляной этой ночью. Тело на земле, а душа сверху, так она больше постичь и увидеть может. Тут тебе можжевельник с другими травами помог второе зрение обрести, он же посторонние сущности к тебе не допустил. Многое это растение может: тело укрепить, зрение обострить, душу успокоить, раны заживить, организм от грязи очистить. Веточка можжевельника, положенная под порог, зло в дом не пускает. Семена - хорошее лекарство от укусов змей и насекомых, а зола можжевеловая, смешанная с росной или ключевой водой, любые кожные болезни лечит. Можжевельник - хороший помощник при болезнях печени, желудка и почек да и от много другого лечит...

Бабушка, если можжевельник такой сильный, то почему мы так много разных трав и корней собираем?

Так ведь для каждого больного свое лекарство хорошо, его еще подобрать правильно надо. Средний знахарь обычно использует десять-пятнадцать трав, растущих в местности, где он живет, по-разному их сочетая. Ему этого вполне хватает, но, попадая в другие края, где

привычные травы не растут, он становится бессилен. Мы с тобой сколько видов трав в это лето заготовили?

Сорок семь, - отвечаю я.

Вот видишь, уже сорок семь, а еще кора, да корни, да ягоды. А используем осенью и зимой всего двенадцать-пятнадцать. Но ведь может прийти больной, для которого и другие травы понадобятся. Поэтому настоящий лекарь должен всегда в силе быть, любыми средствами владеть, и простыми, и сложными, - панацеи в мире нет.

А что такое панацея?

Панацея - это единственное средство от всего и для каждого, - отвечала бабушка. - Многие лекари и алхимики пытались найти панацею, много сильных и интересных составов изготовили... Но об этом потом. Расскажи-ка лучше, что из сегодняшних моих слов запомнил

да понял.

Это был своеобразный ритуал. Вначале бабушка показывала мне травы или минералы, рассказывала об их свойствах, приводила примеры. Затем я должен был не только повторить ее слова, но и сделать собственные выводы о возможности применения данного сырья. Слушая меня, бабушка делала поправки, задавала наводящие вопросы и, что самое главное, никогда не раздражалась и не повышала голоса. Таким образом, мое обучение превращалось в игру, и возникало желание играть в нее еще и еще. Сейчас я понимаю, что бабушка была идеальным учителем. Учителем от Бога, который имел огромные теоретические знания, подкрепленные многолетней практикой и пониманием человеческой природы и психологии.

Много лет спустя в монастырских стенах другой человек, которого я называл Учителем, сказал: "Только тогда человек имеет право передавать знания, когда они становятся для него грузом. Грузом же они становятся, когда приняты во всех аспектах - в теории, практике, понимании и применении. Это приводит к уверенности - вере. В этом случае ты имеешь право отдать свои знания другим, чтобы взять новые".

Каждый день продолжались занятия, где ботаника чередовалась с философией, философия с религией и анатомией, а в дальнейшем добавились астрология и оккультизм. Пока я не понял, что эти науки не могут существовать друг без друга и, дополняя одна другую, несут в себе единое зерно истины. Но это понимание пришло позже, а пока я познавал тайны зеленого мира.