Любовь настоящая взаимности обязательно добъется

Прошло десять лет. Радомир со своим ближайшим другом с необычным именем Арга шёл по праздничной ярмарке.

Арга умел великолепную резьбу творить, картины рисовать чудные. Из глины статуи лепить, будто живые. Эти таланты ему от деда перешли, а от отца - уменье кузнеца. Длинные ряды возов со всевозможной снедью друзей мало интересовали.

Не привлекли внимание молодцов и ряды с всевозможной утварью, посудой. Вообще не главным были на ярмарках какие бы то ни были материальные при-обретенья. Главное - общение, знакомства, обмен опытом.

Парни решили направиться к месту, где готовилось красочное представление заезжих артистов. Вдруг их окликнули:

- Радомир, Арга, вы уже видели её?

Радомир и Арга оглянулись на зов. Три молодца из селения друзей стояли чуть поодаль, и оживлённо что-то обсуждали, и предлагали жестами присоединиться к ним.

- Чего или кого видели? - спросил подошедший к ним Радомир.

- Рубаху эту необычную. Она из ткани гладкой, а вышивка с невиданным орнаментом, в нём тайный смысл, наверное, какой-то есть, - ответил один из трёх парней, второй его поправил:

- Рубаха хороша, но та, что продает её, куда прекрасней. Таких девиц не знала ярмарка округи всей.

- А как взглянуть на диво? - спросил Арга.

Все пятеро отправились в ряды, где продавались украшения, поделки чудные, красивая одежда.

У одной повозки толпились больше обычного люди. Любовались висящей на палке необычной красоты рубахой. Ветерок слегка шевелил ткань, и было видно, как отличается она от обычной из грубого полотна своей лёгкостью и нежностью. И узоры, вышитые на вороте и рукавах, необычно затейливы.

- Узор подобный достоин мастера великого, - с восторгом вслух произнёс Арга.

- Да что узор, протиснись сквозь толпу, взгляни, с узором рядом кто, - сказал сосед из их селенья.

И обойдя толпу с другого края, приблизившись к. повозке, увидели друзья девицу.

Тугая русая коса, как небо синее глаза. Дуги-брови, на губах чуть затаённая улыбка. Движенья плавные, но будто в них энергия какая-то витает. Не сразу от девицы взгляд можно было отвести.

- Она ещё и на язык остра, да и стихами, присказками может говорить, - сказал тихонько самый рослый парень.

- Вроде нежна, да неприступна как скала, - второй добавил. - Поговорите с ней.

- Я не смогу. Дыханье будто прихватило, - ответил Радомир.

С девицею заговорил Арга:

- Скажи нам, девица, не ты ль рубаху чудну смастерила?

- Да, я, - не поднимая глаз, ответила девица. -

- Чтоб зимний вечер покороче был, от скуки ткала.

- Бывало, и на зорьке вышивала.

- Плату какую хочешь за свою работу? - вопрошал Арга, чтобы подольше слышать речь певучую девицы.

На молодых парней девица подняла глаза и сразу всех их будто унесла в заоблачную высь. На Радомире взгляд чуть задержала. И будто растворила парня в синеве. Дальнейшее он ощущал, словно в неявном, необычном сне.

- Плату какую? Растолкую. - Красавица, сидящая в повозке, продолжала: - Я подарить без платы эту вещь могу лишь человеку доброму и молодцу удалому. Себе на память от него ну разве что пустяк какой возьму - лошадку молодую, например.

- Вот так красавица! Ответ достойный, мастерица! - раздались возгласы в толпе. - Лошадку, говорит, - так пустячок. Она, красавица, совсем не промах.

Так возгласы и длились, но люди из толпы не расходились. И вдруг по сторонам надвое разделилась толпа.

Арга вёл под уздцы буланой масти молодого жеребца. Горяч был конь и необъезжен, на месте гарцевал и взбрыкивал.

- Вот так лошадка! Это чудо-конь! Неужто молодец его отдать решился? - шептались все в толпе.

Арга к повозке подошёл, сказал:

- Отец коня мне этого отдал. Тебе, красавица, егоя за рубаху отдаю.

- Спасибо, - ответила спокойная девица. - Но говорила я, и люди слышали, рубаху я не продаю, лишьподарить её могу, тебе, быть может, иль другому молодцу.

- Ага, красавица-то наша испугалась. Конечно, конь горяч, не каждому и молодцу под стать. Ждала лошадку, задавалась, - из толпы неслись насмешки. - Ну спасовала, так и что ж, тут каждый остерегаться должен, уж больно конь горяч и необъезжен.

Девица, хитро улыбнувшись, на толпу взглянула и с необычной лёгкостью на землю спрыгнула с телеги.

Все возгласы толпы замолкли враз. Прекрасен был, будто художником великим точён, стан девичий. Она пред всеми во всей своей красе предстала, с улыбкой посмотрела на коня, три шага сделала к Арге как будто проплыла, слегка земли касаясь.

От неожиданности повод выпустил Арга. Встал на дыбы горячий жеребец. Но девичья рука успела повод подхватить.

А дальше... дальше к изумлению людей в толпе стоящих... Левою рукой девица ловко жеребцу сдавила ноздри. И, повод отпустив, правою рукою погладила коня по морде. И жеребец горячий вдруг затих. Она к земле его клонила голову. Слегка сопротивлялся жеребец, но всё ж к земле клонился. Ниже, ниже... И вдруг горячий конь перед девицей на колени пал.

Из толпы вышел старик седой, сказал:

- Так покорять зверей, коней волхвы лишь могут_. старые и то не все. Но ты - девица молодая. Как тебя зовут? Ты чья?

- Я - Любомила из соседнего селенья. А чья?

- Ничья. Я просто дочь своего отца. А вот и он подходит, строгий мой отец.

- Когда бы строгим был, - сказал вернувшийсяотец, - ты что опять здесь натворила, Любомилка?

- Так, ничего. Немножко лишь с жеребёнком ипоигралась.

- Немножко? Вижу. Отпусти коня. Домой пора нам отправляться…