Образование и разбитие СССР 46 страница

Доктрина означала отказ от одного из базовых блоков советского марксизма — теории мирового революционного процесса. Аксиомой считалось, что развитие человечества непременно приведет к утвержде­нию на Земле социалистических общественных отношений. Задача же коммунистов всех стран виделась в том, чтобы своей борьбой, носящей не национальный, а интернациональный характер, приближать это время.

Согласно официальной доктрине, международный курс СССР определялся двумя основными принципами — пролетарского интер­национализма и мирного сосуществования государств с различным общественным строем. Первый предполагал поддержку коммунисти­ческих партий и движений, а также «антиимпериалистических» тен­денций («социалистической ориентации») как в развитых, так и в стра­нах «третьего мира». Советские лидеры считали себя ответственными и за защиту «завоеваний социализма», что не исключало оказание воен­ной помощи в тех случаях, когда возникала «угроза власти трудящихся». Другой принцип — «мирное сосуществование» — регламентировал от­ношения СССР с капиталистическими государствами. И хотя «борьба за мир» занимала важное место в советской внешней политике, ее рассматривали как форму классовой борьбы. Поэтому в международной деятельности нашей страны реализация национальных интересов и ре­шение идеологизированных задач переплетались. В свою очередь это на­шло отражение в сложном сочетании сотрудничества и соперничества, которое характеризовало связи «восточного» и «западного блоков». В идеологическом отношении обе стороны занимали непримиримые позиции, рассматривая весь мир как арену борьбы за утверждение либо «социалистических», либо «демократических» ценностей.

Первоначально именно в сфере внешней политики новое совет­ское руководство продемонстрировало готовность решительно отойти от традиционных подходов. Прежде всего сделан вывод о том, что в новую эру, в ядерный век стоящие перед человечеством глобальные нызовы и угрозы намного важнее и опаснее тех противоречий, кото­рые существуют между государствами различных социальных систем. На первый план выходят общечеловеческие ценности, которые выше классовых. Поэтому система международных отношений должна далее не рассматриваться как сфера классовой борьбы, а стать областью 1п;шмодействия и сотрудничества. Для нашей страны это означало необходимость сближения с государствами, находящимися за преде­лами «социалистического содружества». Утверждение приоритета об-

597

шечеловеческих ценностей повлекло за собой отказ от проблематики пролетарского интернационализма и солидарности, которые посте­пенно вообще исчезают из лексикона советских лидеров, сменяясь подходом, основанным на свободе выбора.

Представление о том, что безопасность может быть только всеоб­щей, привело к радикальному изменению подходов к обеспечению национальной безопасности. Место традиционного для эпохи «холод­ной войны» «баланса сил» должен был занять соответствующий ново­му времени «баланс интересов», а это в свою очередь предполагало отказ от гонки вооружений и переход к национальному оборонному строительству на основе разумной достаточности. Вооружений долж­но хватать лишь для организации обороны, избыточное же оружие подлежало ликвидации, чтобы сократить угрозы потенциальной аг­рессии. Первоначально блок идей под названием «новое мышление и общечеловеческие ценности» охватывал только международную сфе­ру, в 1988-1991 гг. он стал включать и те, которые ранее считались атрибутами «демократических» обществ: приоритет прав человека, систему разделения властей, гражданское общество и т.д.

В центре внимания советского руководства в 1985-1989 гг. находи­лись прежде всего отношения с США, голос которых был решающим при развязывании всех международных «узлов». В 1985—1991 гг. Горбачен девять раз встречался с американскими президентами. Уже в ноябре 1985-го в Женеве состоялась первая после длительного перерыва совет­ско-американская встреча на высшем уровне, призванная возобновит!. диалог и оздоровить отношения между двумя странами. На второй встрече в Рейкьявике в октябре 1986 г. стороны были уже близки к тому, чтобы совершить прорыв в области сокращения ядерных вооружений.

Горбачев предложил три проекта соглашений. Первый; в течение 5 лет на 50% сократить арсенал стратегических ракет. Второй: вернуть­ся к «нулевому варианту» Р. Рейгана (1981) и полностью уничтожить американские и советские ракеты средней и меньшей дальности и Европе. Третий: в течение 10 лет не пользоваться правом выхода ич бессрочного Договора о противоракетной обороне (1972), при том что США свои работы по программе СОИ ограничивают лишь лабо раторными исследованиями. Все три проекта предполагалось рассмот реть в едином пакете. Однако американская сторона была готова под писать лишь два первых соглашения. Горбачев обвинил американскую сторону в стремлении добиться превосходства, а Рейган советскую ~ в попытке навязать неприемлемые условия. В итоге в Рейкьявике не подписано ни одно из соглашений. Чуть позже, в феврале 1987 г, Кремль, идя на уступки, отказался от «пакетного» подхода, что по зволило постепенно продвигаться по пути ядерного разоружения.

Большое значение советский руководитель придавал установлс нию личных доверительных отношений с лидерами западных стран, что, по его мнению, позволяло быстрее решать накопившиеся за дол

598

гие годы проблемы. На Западе же первоначально достаточно сдержан­но относились к «новому мышлению», усматривая в нем, прежде все­го, стремление СССР облегчить бремя гонки вооружений и получить доступ к современным технологиям.

В 1985—1986 гг. продолжалось развитие связей со странами, вхо­дившими в Организацию Варшавского Договора. В 1985 г. он вновь был продлен на очередные 20 лет. В соответствии с новым курсом внутри СССР утверждена Комплексная программа научно-технического про­гресса стран — членов СЭВ до 2000 г. Продолжались регулярные встре­чи на высшем уровне с лидерами этих стран. Правда, на них стали звучать новые нотки: советская сторона давала понять, что намерена отходить от роли «старшего брата» в отношениях с партнерами и что СССР не намерен более вмешиваться во внутренние дела соседей.

От «ускорения» к «перестройке». Курс на ускорение социально-экономического развития был важным этапом в осмыслении ситуа­ции, которая сложилась в стране к весне 1985 г. Принимаемые тогда решения опирались на представление о том, что «так (как ранее. — Авт.) жить нельзя», и были не столько результатом продуманной си­стемы мер, сколько отражали определенную «философию действия», стремление руководства взяться за решение накопившихся проблем. Одновременно у Горбачева и его окружения постепенно формирова­лась собственная концепция необходимых реформ. XXVII съезд КПСС стал определенным рубежом, после которого наметились важные пе­ремены в трактовке преобразований. Формула ускорения наполнялась новым содержанием, проводилась мысль о необходимости более ком­плексного и глубокого реформирования. В мае—июле 1986 г. термин •ускорение» постепенно вытесняется понятием «перестройка». Раскры­вая его, Генеральный секретарь подчеркивал, что «перестройка» ох-илтывает не только экономику, но и социальные отношения, поли­тическую систему, духовно-идеологическую сферу, стиль и методы работы партии, всех кадров. Он поставил знак равенства между «пере­стройкой» и революцией, подчеркнув, что «перестройка — не разо­вый, одномоментный акт, а процесс, который будет протекать в рам­ках определенного исторического периода».

Летом 1986 г. у Горбачева появляется еще одна идея, которая со иременем стала звучать все громче. Это — тема сознательного или нео­сознанного противодействия переменам, на которые нацеливает выс­шее политическое руководство. Основным противником реформ на­чиналась партийная и государственная бюрократия, заинтересован­ная в сохранении отживших порядков и собственных привилегий. Социологи горбачевского круга приводили обширный перечень групп, подверженных консервативным настроениям. Он впечатлял, посколь­ку фактически включал всю управленческую верхушку.

Этим людям новый лидер противопоставлял других — «новато­ров», «активных, неугомонных, беспокойных», которые разрушают

599

сложившийся стереотип работы руководящих кадров. В своих выступ­лениях он все чаше апеллирует к интеллигенции и молодежи — двум социальным группам, интеллектуальный потенциал и динамизм ко­торых позволял видеть в них наиболее естественных союзников заду­манных масштабных перемен. Так формировалось представление о «перестройке» как о революции, начатой «просвещенным» руковод­ством «сверху» и проводимой при активной поддержке «снизу».

С середины 1986-го Горбачев начинает повторять, что перемены в обществе идут недостаточно быстро. Среди главных причин он чаше выделял две: сохраняющуюся пассивность подавляющей массы насе­ления и приверженность управленческих структур директивным фор­мам управления. В связи с этим проблема демократизации ставится не только как одна из целей реформ, но и как обязательная их предпо­сылка. «Важнейший участок перестройки — демократизация. Права даем реальные. А кто будет реализовывать? Есть люди, способные и храбрые, чтобы использовать права? Отучили ведь их от пользования демократией», — говорил Горбачев на одном из заседаний Политбю­ро летом 1986 г. «Поэтому мы должны включить людей в процесс перестройки через демократизацию общества», — развивал он ту же мысль в сентябре.

В середине 1986 г. происходят существенные перемены в трактовке понятия «гласность». Инициаторы «перестройки» начинают рассматри вать ее как важнейший рычаг демократизации, повышения социаль ной активности пока еще достаточно инертного населения. Значитель ное расширение информированности, повышение уровня критично обсуждаемых проблем, востребованность ранее не задействованно интеллектуального потенциала — все это должно было способств вать преодолению идеологического догматизма и ломке прежних сте реотипов политического поведения, что, в конечном счете, и должно было ускорить перестроечные процессы во всех сферах. По этой логи ке гласность, интеллектуальное раскрепощение должны были пред шествовать преобразованиям и оптимизировать их, обогащая теорие практику «перестройки» анализом зарубежного и отечественного опыта. Роль идейной оппозиции консерватизму отводилась прессе. Выступая в 1986 г. перед работниками средств массовой информаци| Горбачев говорил: «Многие из наших консервативных проявлений ошибок и просчетов, вызывающих застой мысли и действия и в партии и в государстве, связаны с отсутствием оппозиции, альтернативы мне ний, оценок. И здесь, на нынешнем этапе развития общества, такой своеобразной оппозицией могла бы стать наша пресса».

В том же году происходит организационная подготовка «наступления гласности»: во главе целого ряда массовых изданий поставлен новые люди. Новых главных редакторов получили «Известия», «Or нек», «Московские новости», «Комсомольская правда», «Аргументы! факты», «Московская правда», «Московский комсомолец», «Юность»

«Новый мир», некоторые другие газеты и журналы, ставшие в 1987— 1991 гг. самыми острыми и читаемыми изданиями. При этом «полити­ка гласности» не означала введения свободы слова, будучи изначаль­но «дирижируемым» явлением. Содержание информационных кампа­ний определялось на инструктажах руководителей СМИ, которые регулярно проводились в идеологических подразделениях ЦК КПСС.

Во второй половине 1986-го в СССР сложились два различающих­ся между собой подхода к вопросу о путях реформирования общества. Часть управленцев считала необходимым сконцентрироваться на эко­номике. Суть преобразований они видели в коренном изменении уп­равления народным хозяйством и мотивации труда. Систему плано­вого централизованного управления экономикой предполагалось перевести с материально-вещественных критериев на приоритет сто­имостных, сократить сферу государственного регулирования. Одну из главных задач сторонники этого подхода видели в строгой взаимо­увязке личных, коллективных и общегосударственных интересов. До­биться этого предполагалось через реализацию комплекса разнопла­новых мер, среди которых особое место отводилось реформе ценооб­разования.

Все это в итоге должно было привести и к легализации частной собственности. Частный сектор должен был развиваться в дополнение к государственному. Принципиальная особенность данного подхода заключалась в намерении осуществить кардинальные экономические реформы при незыблемости политической системы, призванной под­держивать стабильность и порядок в неизбежно болезненный период массовой социальной адаптации к новым условиям.

Второй ориентировал на иной порядок реформирования. В середи­не — второй половине 1986 г. Горбачев и его окружение пришли к убеждению, что решение всех проблем упирается в неэффективность существующей в СССР политической системы. С этого времени ее реформа рассматривается как главное условие поступательного дви­жения советского общества. В перспективе предполагалось реформи­ровать, уменьшить «глобальную» роль КПСС в жизни общества и го­сударства; организовать полноценные выборы в Советы, повысить ответственность и зависимость депутатов от избирателей; добиться реальной независимости судебной власти; утвердить всестороннюю i ласность, организационные формы осуществления права на демон­страции, свободу слова, совести, печати, собраний, права на свобод­ное перемещение; двигаться по пути глубокой демократизации хозяй-ii пенной жизни. Все эти вопросы предстояло поставить на специаль­ном Пленуме ЦК КПСС, интенсивная подготовка к которому шла мою осень и зиму 1986 г. Проблемы экономической реформы были отодвинуты на второй план.

В декабре произошли два события, имевших «знаковый» смысл.!3 декабря был возвращен из горьковской ссылки и фактически реа-

601

билитирован духовный лидер советских диссидентов западнической ориентации академик А. Д. Сахаров. А с начала месяца в кинотеатрах страны началась демонстрация фильма Т. Абуладзе «Покаяние». Фор­мально посвященная осуждению абстрактного «Диктатора», лента не оставляла сомнений в том, о ком идет речь на самом деле. Физионо­мическое сходство главного героя с Л. П. Берия, воссоздание атмосфе­ры ужаса, порожденного бессмысленными кровавыми репрессиями, давали такую художественную версию событий, которая далеко выхо­дила за рамки официальной трактовки истории 20—50-х годов. Выход на экраны фильма впоследствии назвали «началом обвала коммунис­тической идеологии». Тем самым лидирующая группа демонстрирова­ла, в каком направлении и насколько далеко она была готова идти в будущем переосмыслении истории и политики.

В первые после апреля 1985 г. полтора года объективно назревшие перемены происходили на базе политических подходов, намеченных еще в андроповский период. Не случайно на Западе это время называют «авторитарной перестройкой». Конец 1986-го стал определенным рубе­жом в истории преобразований 1985-1991 гг. К этому времени постепенно стали обозначаться экономические трудности. Они явились результа­том, с одной стороны, неблагоприятного стечения ряда обстоятельств (падение цен на нефть, затраты на ликвидацию последствий Черно­быльской катастрофы), с другой — просчетов собственного горбачев­ского курса (увеличение ассигнований на машиностроение при сокра­щении закупок товаров народного потребления за рубежом, широко­масштабные социальные акции, а также антиалкогольная кампания). Все эти мероприятия объективно носили проинфляционный характер и способствовали бюджетной дестабилизации, которая предшествовала значительному ухудшению положения в народном хозяйстве СССР.

Значение этого обстоятельства не было в должной мере осознано в то время. Более того, во второй половине 1986 г. взят стратегический курс на приоритетное преобразование политической системы общества. Прогрессирующее же ухудшение экономических параметров развития, обострение ситуации в социальной сфере стали тем фоном, на котором разворачивались основные политические и идейные баталии тех лет. В этих условиях от реформаторов требовались крайняя осторожность и тща­тельный просчет дальнейших шагов, ибо кредит доверия, полученный советским лидером в 1985 г., не мог быть бессрочным.

§ 2- Начало перестройки системы

общественных отношений в СССР. 1987 — весна 1990

Демократизация и гласность. Период 1987—1988 гг. является в оп­ределенном смысле ключевым, во многом предопределившим после-

602

дующее развитие событий. В это время сформулирована собственно горбачевская стратегия преобразований и началось ее воплощение. Основные усилия были направлены на пробуждение общества, повы­шение активности всех, заинтересованных в обновленческих процес­сах. Новый план преобразований озвучен на январском (1987) плену­ме ЦК КПСС. Принципиально новым в нем было то, что, по сути, впервые в советской истории основное внимание концентрировалось не на изменениях в экономике, а на преобразованиях политической системы, которые в итоге должны дать мощный импульс социально-экономическому и духовному развитию общества.

В докладе на пленуме М С. Горбачев констатировал, что к середине 80-х годов в стране сложился «механизм торможения», сдерживающий социально-экономическое развитие и не позволяющий раскрыть пре­имущества социализма. Его корни — в серьезных недостатках функцио­нирования институтов социалистической демократии, устаревших поли­тических и теоретических установках, в консервативном механизме уп­равления. В качестве главного средства слома «механизма торможения» предлагалось углубление социалистического демократизма, развитие самоуправления народа. Рассматривались вопросы совершенствования работы Советов, профсоюзов, комсомола; говорилось о необходимости повышения роли суда, усиления прокурорского надзора, обеспечения прав и свобод граждан. Поистине революционной была установка на реформирование избирательного процесса на всех уровнях: впервые за долгие годы предлагались выборы на альтернативной основе.

После пленума завершается формирование нового понимания глас­ности. Ее начинают рассматривать и как средство пробуждения, и как инструмент формирования общественного сознания в определенном направлении, и как форму контроля за действиями неповоротливых управленцев, и как один из путей мобилизации активных сторонни­ков «перестройки». Гласность революционизировала и политизирова­ла общество, резко расширила возможности общественного анализа: но диапазону доступной информации, снятию запретных тем, воз­можности задавать любые вопросы и предлагать варианты ответов.

Решения январского пленума стимулировали пробуждение обще­ственной активности, формирование инициативного социального поведения, связанного с заинтересованным обсуждением широкого круга наболевших проблем. Начавшаяся самоорганизация общества проявилась в так называемых «неформальных» движениях. Во многих городах стали появляться дискуссионные клубы, самодеятельные объе­динения и группы, которые удовлетворяли потребности, прежде все­го рядовой интеллигенции и молодежи, в свободном общении и ак­тивной полезной деятельности. Определенную известность получил созданный в феврале 1987 г. в Ленинграде клуб межпрофессионально­го общения «Перестройка». В инициативную группу вошли молодые экономисты, социологи, философы, в их числе И. Б. Чубайс,

603

Е. Т. Гайдар, В. Кикоть. Деятельность ее направлялась на «выработку программ эффективного и ненасильственного разрешения обществен­ных конфликтов, а также проведение экспертиз по вопросам эконо­мического и политического развития страны». Первая крупная дис­куссия, организованная клубом, прошла в марте 1987 г. и была посвя­щена обсуждению проекта Закона «О государственном предприятии (объединении)». В течение этого года на заседаниях клуба выступали известные экономисты: Г. X. Попов с докладом «С точки зрения эко­номиста»; 8. И. Данилов-Данильян — «Экономические проблемы пе­рестройки»; Н. Я. Петраков — «Управление экономикой и демократи­зация». Одним из центров встреч представителей неформального дви­жения в Москве стал созданный при Советской социологической ассоциации «Клуб социальных инициатив».

Курс на проведение политики гласности дал толчок развитию так называемой альтернативной прессы. И хотя ее тиражи были ограниче­ны, тем не менее именно здесь острые проблемы общественной жиз­ни обсуждались в достаточно откровенной и резкой форме. Издания такого рода не только становились средством выражения определен­ных позиций, но и сыграли важную роль в организационной консо­лидации «неформалов». К осени 1987 г. существовало более 100 «не формальных» газет и журналов.

Осень 1987 г. стала определенным водоразделом в развитии обще ственно-политической ситуации в СССР. На нее повлияли и новые оценки истории и политики, прозвучавшие в связи с празднованием 70-летия Октябрьской революции. В докладе «Октябрь и перестройка революция продолжается» и книге «Перестройка и новое мышление для нашей страны и для всего мира» лидер партии отметил творчес кий характер ленинизма, подчеркнув способность Ленина отказываться от догм, не отвечающих жизни. В историческом плане обращалось вни мание на важность живого творчества масс, необходимость смелых социальных экспериментов при созидании нового. Он говорил и п значении внутрипартийных дискуссий, которые помогали выработке нужных решений; о недоиспользованных возможностях нэпа; при при знании переломного характера коллективизации необычно много вни мания уделил ее негативным последствиям. Поставлен был вопрос <> социальной цене революционных преобразований.

На официальном уровне было признано создание к концу 30 \ годов административно-командной системы, не только охватившем экономику, но и распространившейся на надстройку. При признании «противоречивости» оценки Сталина больше говорилось о беззакони­ях, совершенных им и «его ближайшим окружением». Указывая ни необоснованность репрессий против руководителей партии, государ­ства, а также деятелей культуры, Горбачев призвал довести до кони» приостановленный в середине 60-х годов процесс «восстановления справедливости» — реабилитировать невинно пострадавших. Политичс

604

екая реабилитация Н. И. Бухарина, прозвучавшая в докладе, положи­ла этому начало. В докладе было названо имя Л. И. Брежнева как чело­века, прямо ответственного за нарастание негативных процессов в жизни общества в 70-х — начале 80-х годов.

Доклад Горбачева привел к радикализации политики гласности, которая, в свою очередь, стимулировала поляризацию общественных настроений и впоследствии — политическое размежевание. Активно велась кампания по «дебрежневизации»: в печати разоблачались факты злоупотреблений и коррупции, в которых замешаны многие «первые лица» эпохи «застоя». Особенно большой резонанс вызвала информа­ция по так называемому «узбекскому делу» — о крупномасштабных хи­щениях в республике. Новый мощный импульс получила кампания по «десталинизации», принявшая широкий размах и имевшая различные формы. В январе 1988 г. при ЦК КПСС создана комиссия по реабилита­ции жертв репрессий конца 30-х годов. Одновременно разворачивается «десталинизация» «снизу». Учрежденное рядом творческих организаций историко-просветительское общество «Мемориал» ставило задачей со­действие полной реабилитации жертв репрессий; оказание помощи по­страдавшим от них лицам; создание на территории СССР памятника жертвам сталинизма; восстановление исторической правды о незакон­ных и террористических методах политической деятельности.

Однако происходящее неоднозначно оценивалось общественным сознанием, так как под лозунгом «возрождения ленинского облика социализма» в средствах массовой информации развертывается кам­пания по «демифологизации» прошлого, в которой начинается кри­тика идеологических ценностей социализма. На страницах некоторых изданий ликвидация «белых пятен» постепенно превращалась в закра­шивание черной краской целых исторических периодов. При этом с понятием «сталинизм» все чаще начинают ассоциировать происхо­дившее в стране в 20-х — середине 50-х годов, ставить под сомнение социалистичность построенного в СССР общества.

Все это привело к тому, что на рубеже 1987—1988 гг. начинается размежевание относительно проводимого в стране курса. При этом одни полагали, что преобразования идут слишком медленно и не дают результатов — именно в таком духе оценено выступление Б. Н. Ельци­на на октябрьском (1987) пленуме ЦК. Другие полагали, что под фла­гом «перестройки» происходит «сдача» социализма, при том что цели «реформаторов» остаются туманными. Эти настроения нашли отраже­ние в нашумевшей весной 1988 г. статье Н. А. Андреевой «Не могу поступиться принципами». Обе позиции резко осуждены «горбачевца-ми». Ельцин даже лишен своего поста в Московском горкоме КПСС.

Главным политическим событием 1988 г. стала XIX партийная кон­ференция. Она проходила в совершенно новой атмосфере, отразив­шей перемены последних лет. Это был первый относительно свобод­ный за многие годы форум, на котором прозвучали действительно

605

разные точки зрения по ключевым проблемам. Неравнодушие аудито­рии проявилось в бурных овациях одним и «захлопывании» других. Влияние конференции на идейный климат в обществе усилено транс­ляцией ее работы по телевидению.

Выступление Горбачева свидетельствовало о дальнейшей идейной эволюции партийного лидера. В качестве «общечеловеческих» пред­ставлялись те принципы, которые ранее считались атрибутами «бур­жуазной демократии»: права человека, правовое государство, разде­ление властей, парламентаризм. Фактически было заявлено о намере­нии создать гражданское общество.

Новые подходы конкретизированы в предложениях по реформе политической системы общества, которые затрагивали два базовых института: государство и партию. Намечавшиеся перемены должны были привести к реальному разграничению функций между ними. Партии предстояло уйти из сферы оперативного управления соци­альными процессами. Демократизации общества, усилению влияния граждан на принятие решений были призваны способствовать два новых государственных института: съезд народных депутатов и действующий на постоянной основе парламент (Верховный Совет). При этом пред­принята попытка обеспечить плавный переход от старой политичес­кой системы к новой. Из общего числа в 2250 депутатов, которые дол­жны были составить корпус народных избранников, 750 намечалось выбирать от так называемых общественных организаций на их съездах и пленумах (имелись в виду партийные, профсоюзные, кооперативные, молодежные, женские, ветеранские, научные, творческие и др.). Это предполагало, особенно важное на первом этапе, менее болезненное встраивание активной части традиционной элиты в новую политиче кую систему, что должно было умерить возможное сопротивлен реформе, обеспечить преемственность власти и управления.

Столь же неординарным было предложение Горбачева о желател ности совмещения постов руководителя партийного комитета и пре седателя Совета соответствующего уровня. Это, во-первых, отраж-реально сложившуюся в СССР ситуацию, «легализуя» ее. Во-вторы должно было ориентировать партийные организации на поиск не а паратного, а пользующегося у избирателя авторитетом лидера — ин че такой человек не мог возглавить Совет. Вместе с тем при таком подходе партийный руководитель (лидер) и сама организация как ставились под контроль беспартийных масс. Все это могло существе но продвинуть вперед демократизацию в партии.

На конференции прозвучали и критические выступления в адр нового партийного руководства. Обращалось внимание на то, что з три года не удалось добиться ощутимых перемен, прежде всего в со­циально-экономической сфере. Звучали упреки в отсутствии ясного плана преобразований, чрезмерной импровизации. Наиболее яркой, отразившей скептическое отношение к происходящим переменам

606

стала речь писателя Ю. В. Бондарева. Многие сочли точным его сравне­ние «перестройки» с самолетом, который подняли в воздух, не зная, «есть ли в пункте назначения посадка».

Осенью 1988 г. развернулась работа по реализации мер, намечен­ных XIX партконференцией. Удовлетворив «просьбу» А. А. Громыко об уходе на пенсию, М. С. Горбачев 1 октября 1988 г. возглавил Президи­ум ВС СССР, сконцентрировав, таким образом, в своих руках выс­шую партийную и государственную власть. Та же сессия Верховного Совета утвердила поправки в Конституцию СССР, которые узакони­ли будущую реформу политической системы. В сентябре началась круп­нейшая за многие годы реорганизация аппарата ЦК КПСС. Вместо бо­лее 20 «отраслевых» отделов созданы 6 комиссий в соответствии с ос­новными направлениями партийной работы в новых условиях. Все их возглавили секретари ЦК. Значительно сократилась общая численность сотрудников аппарата, что подчеркивало стремление освободить выс­шие партийные органы от функций оперативного управления. В то же нремя к работе в ЦК привлекались специалисты, не «отягощенные» опытом длительного пребывания на аппаратной работе и способные формировать ее современный стиль. Создаваемая в Центре модель дол­жна была стать образцом для нижестоящих партийных комитетов.

На идеологическую атмосферу осени 1988 г. оказывали влияние и другие события. Постановлением ЦК КПСС от 20 октября отменено постановление ЦК ВКП{6) от 14 августа 1946 г. «О журналах "Звезда" и "Ленинград"», а в редакционной статье «Коммуниста» дезавуирова­ны и другие партийные акты второй половины 40-х годов по вопро­сам культуры и искусства. Предприняты были дополнительные меры мо возвращению из спецхранов изъятых ранее из широкого обраще­ния книг и журналов. Активизировала свою работу Комиссия Полит­бюро по реабилитации жертв необоснованных репрессий. Ее итогом ci;uio принятие мер по отмене решений внесудебных органов («дво­ек», «троек» и др.). Комиссии по реабилитации было разрешено со­зывать и при Советах различных уровней.