Причины социальных патологий

Основными причинами столь скверного положения дел в экопоселенческой сфере является литературное и сетевое засилье фантастических спекулятивных эталонов «правильного» образа загородной жизни*, наивная доверчивость неофитов, отсутствие глубокой специальной литературы, наработанной на практике организационной методологии и объективных критериев самооценки "ищущих". В результате формируется иллюзорное представление о ПУТИ, неадекватные способы оценки ситуации и смутные критерии самоопределения: они мнят о себе одно, а в реальности являются совершенно другими людьми.

Проявление фрагментов реального облика человека автоматически происходит в экстремальных условиях, откуда нельзя сбежать в момент кризиса; и в которых исторически выработана устойчивая шкала определения скрытых качеств личности. С наибольшей скоростью сущность человека проявляется в местах лишения свободы, экспедициях либо в иных изолированных группах, долгое время находящихся в экстремальных условиях**.

Наиболее распространённой локальной формализованной общностью, в которой напряжение часто достигает экстремальных значений, является семья. Члены семьи очень хорошо знают "кто есть кто", но тщательно скрывают это от окружающих, терпят друг друга ради детей, общей собственности, сохранения традиционного уклада и за отсутствием иных вариантов жизненного устройства.

Нечто подобное происходит и в «экопоселениях». Вовне выдвигаются рекламные сладкие брэнды о счастливом процветании и взаимной любви, изобилующие пожеланиями счастья и света всему живому, а в реальности коллективы отягощены безденежьем, неразрешимыми семейными проблемами, склоками, сплетнями, личными амбициями, миазмами зависти и ревности***. Обозначенные проявления характерны абсолютно для всех общинных поселений и должны стать предметом самого скрупулёзного изучения с целью преодоления социальных патологий. Именно эта болезненная проблематика должна стать предметом рассмотрения на совещаниях лидеров загородных общин. Но, ради «сохранения лица», происходит утаивание болезненных мест, которые впоследствии губят группу. Общепринятая тактика избегания и замалчивания тёмных сторон альтернативного бытия приводит к аккумуляции невысказанных взаимных претензий, формированию атмосферы коллективного лицемерия, уделению чрезмерного внимания несущественным явлениям и приданию чрезвычайного значения показательным ритуалам. В результате, в коллективе зависает характерная для всех сект, ханжеская атмосфера улыбчивой фальши «приобщённых», в которой невозможно развитие свободной мысли и по-настоящему творческой коллективной деятельности.

* Утопической ловушкой, заполонившей информационные сети и практически перекрывшей доступ «ищущим» к возможности выбора, является экспансия «анастасийской» истерии. Примитивная фантастика В. Мегре, изобилующая нереальными руководствами к действию, тягчайшим образом дискредитировала экопоселенческое движение, спровоцировав к выезду в загородную среду массу неподготовленных адептов, что привело к появлению серии уродующих ландшафт, нищих поселений. Причиной востребованности столь низкокачественного «брэнда» является беспардонная спекуляция одновременно на собственнических, половых и духовных инстинктах неосведомлённых читателей.

** Наиболее жёсткая и чёткая шкала определения качеств личности выкристаллизована в местах лишения свободы. Диапазон характеристик охватывает терминологический ряд, в низших слоях которого фигурируют «петухи» (опущенные, педерасты), «козлы» (провокаторы, стукачи), «быки» (тупые рабы), «черти» (опасные мистификаторы), «кишкомёты» (свихнувшиеся на еде), «шныри» (слуги). Следующие ступени определяют качества правильных существ, к числу которых относятся мужики, пацаны и авторитеты (рулевые, смотрящие, деловые, паханы, свояки). И, высшим уровнем иерархии, является «вор» (законник) – безукоризненная аскетическая личность, достойная абсолютного доверия и снискавшая право на законотворчество и судейство в пределах эгрегора.

*** Не менее напряжённые отношения складываются в политических, коммерческих и криминальных сообществах, ассоциирующихся на почве коллективного хищничества. Их принципиальным отличием от духовно ориентированных социальных образований является то, что ценностные матрицы в таких социальных группах касаются наработки иерархических и финансовых преимуществ и не имеют эволюционных директорий.