В. А. Аверин – В. М. Аллахвердову

Здравствуй, Витенька!

Сегодня завершил чтение твоей новой книги. Отправляю письмо, чтобы сразу высказаться о своих впечатлениях. А дальше делай с ним что захочешь.

Первое. Всегда знал, что проблема сознания – одна из труднейших в психологии. Немного находится авторов, готовых с естественнонаучной точки зрения броситься в омут этой проблемы, не рискуя при этом утонуть в нем. Другие точки зрения меня не интересуют, хотя бы потому, что сам воспитан в этой парадигме и стараюсь, насколько возможно, соответствовать ей в своих научных изысканиях. (Хотя, замечу в скобках, не всегда это удается.)

Настаивать же на приоритете этой парадигмы применительно к психологии совершенно необходимо, поскольку ставший сегодня модным постмодернизм порождает методологическую чехарду в психологических исследованиях. Она же, в свою очередь, ведет к размыванию естественнонаучных оснований психологии, и потому многие дипломированные психологи мало чем отличаются от различного рода прорицателей, экстрасенсов и иных "целителей". Ведь если мы принимаем "методологический плюрализм", то почему мы должны отказывать этим ребятам в справедливости их методологий, на основе которых они предлагают страждущим свои пути исцеления?

Неудачи же в разрешении многих психологических проблем, судя по всему, связаны с неразрешенностью главной проблемы в психологии – проблемы сознания.

Ты прав, когда говоришь о неоспоримости достижений психологии. Но все они касаются в большей мере эмпирических исследований, коих результатов накопилось несметное множество за время существования психологической науки. Отсутствие же единой психологической теории заставляет каждого исследователя выстраивать свою большую или маленькую теорию, втискивая в ее прокрустово ложе полученные эмпирические данные. Отсюда, что ни автор, то своя теория, своя система категорий и понятий, а это приводит к невозможности однозначного их толкования. И, судя по приводимым тобой аргументам, этой единой психологической теорией должна стать теория сознания. Ведь в конечном счете любое психологическое исследование направлено на выяснение причин поведения и его прогнозирование. Проводя аналогии с медициной, предлагаемый метод (способ) лечения и пути профилактики болезни всегда обусловлены причинами, ее вызвавшими, и ее механизмом, который принято называть этиопатогенезом. Только в этом случае появляется возможность эффективной борьбы с заболеванием. Можно возразить, что сознание – не единственный орган управления поведением. Что нередко наши поступки иррациональны, мотивированы неосознанно и т.д. и т.д. Однако эти возражения можно было бы принять при условии, что механизм сознания, его возможности и ограничения нам известны. Именно отсутствие научных представлений о механизме сознания и порождает многочисленные дополнительные гипотезы, а чаще спекуляции, в отношении механизмов регуляции поведения.

И еще одно соображение в связи с твоим терминологическим замечанием – "теоретическая психология". Твои книги – это пример того, как логическим путем можно подходить к решению и решать так называемые "вечные проблемы". Это особенно важно для современной отечественной психологии, в которой в силу конъюнктурных соображений (в основном экономического порядка) пышным цветом расцветают порой красивые, но редко плодоносящие практические достижения. Хочу быть правильно понятым. Я за развитие прикладной или, как ее называют, практической психологии. Но я не верю в устойчивость большого дома при отсутствии у него фундамента. Теоретическая психология – это фундамент всего большого психологического дома. И пренебрежение ею – залог того, что Психология так и останется на периферии Науки. Это в мифологии несчастная девушка, став возлюбленной Аполлона, по его просьбе перед властителями Олимпа стала богиней Психеей. Увы, в жизни нужно самому доказывать обоснованность своих притязаний.

Не знаю, какое впечатление произведут на читателя первые две главы твоей книги и какие вызовут при этом чувства, но у меня они ассоциировались с чувством, близким к отчаянию. Иногда я ловил себя на мысли, что, занимаясь своей любимой наукой, я обманывал себя, полагая, что, то, что сделал, сделал правильно. Я отдаю себе отчет в относительности субъективного знания; я понимаю, что все мы, в том числе и я, только движемся в направлении к Истине, и тем не менее... Мне кажется, что содержание этих глав для каждого непредубежденного исследователя должны стать мощной встряской, встряской, стимулирующей сомнение, поскольку именно оно является мощной побудительной силой исследователя.

Второе. Несмотря на то, что мы уже не раз обсуждали твои идеи относительно функций и механизма сознания, хочу поделиться некоторыми ассоциациями, возникшими сейчас при чтении материала, посвященного механизмам протосознания и сознания.

Итак, протосознание строит догадку о возможном поведении, принимая "решение о поведении в ситуациях, когда у него нет критериев для выбора одной из нескольких равновероятных альтернатив" (с. 301). Используя терминологию Ж. Пиаже, я бы сказал, что оно пытается восстановить равновесие между организмом и средой с помощью механизма аккомодации, суть которого – в приспособлении организма "к разнообразным требованиям, выдвигаемым перед индивидом объективным миром". Приспособление же состоит в обнаружении индивидом новых схем, адекватных новым требованиям. Само же обнаружение осуществляется путем проб и ошибок, т.е. путем случайного обнаружения одной из возможных альтернатив. Поиск этой новой адекватной новым требованиям среды схемы и есть попытка индивида "угадать правила игры, по которым с ним "играет" природа". Исходя из этого толкования механизма аккомодации, Пиаже утверждает, что "акты аккомодации распространяются на новые ("неопределенные", по твоему выражению), отличные от прежних особенности окружающей среды". Очевидно, что найденные индивидом новые схемы могут быть не полностью адекватными новым требованиям среды. Т.е. возможны ошибки, стимулирующие поиск максимально адекватных новых схем. Именно поэтому аккомодация и ассимиляция, по мнению Пиаже, неотделимы друг от друга, равно как неотделимы друг от друга механизмы протосознания и сознания.

Ведь задача сознания, как ты полагаешь, состоит в логическом оправдании догадки и ее корректировке с целью согласования с опытом. И здесь напрашивается еще одна параллель – параллель с ассимиляцией. Флейвелл – этот неподражаемый в своем искусстве мастер интерпретации творчества Ж. Пиаже – подчеркивает, что основной функцией ассимиляции "является превращение незнакомого в знакомое, сведение нового к старому". Иными словами, найденная индивидом новая схема встраивается в структуру путем ее многократного варьирования к тем новым ситуациям, в отношении которых индивиду удается сохранить равновесие. Выражаясь твоим языком, механизм сознания проверяет сделанный ранее выбор и корректирует его, приводя в соответствие с уже имеющимся опытом.

Я говорю об этом, поскольку, как мне кажется, появляется возможность определения экспериментального метода исследования выдвинутых тобой идей. И лежит он в плоскости психологии развития.

И еще о возможных экспериментальных подходах к изучению механизмов протосознания и сознания. Ты пишешь, что "механизм сознания – это специальный механизм мозга, работающий как логический компьютер и обеспечивающий создание защитного пояса проверяемых гипотез" (с. 301). Рано или поздно вопрос о соотношении между сознанием и мозгом встанет. Ответ на него можно получить уже в плоскости нейропсихологической науки. Тем более что сегодня существует достаточно обоснованная гипотеза, сформулированная учеником А. Р. Лурии, ныне американским нейропсихологом Э. Голдбергом. Предложенная им "градиентная теория", проигнорированная большей частью научного сообщества в момент ее опубликования в 1989 году, по мнению О. Сакса, "сейчас находит значительно более широкое признание".

Исходя из предположения о существовании связи между структурой и функцией, Э. Голдберг на основании своих собственных исследований и исследований других нейропсихологов, полагает, что "правое полушарие искушено в обработке новой информации, а левое полушарие искушено в переработке рутинной, знакомой информации". При этом автор делает акцент на префронтальных областях головного мозга. Проведенные Голдбергом эксперименты привели его к выводу о том, что "лобные доли играют решающую роль в ситуациях свободного выбора, когда от субъекта зависит решение, как интерпретировать неопределенную, двусмысленную ситуацию".

Говоря о нейропсихологическойлинии исследований, я имею в виду следующую логику: выдвижение догадки в ситуации свободного (неопределенного) выбора можно увязать с деятельностью префронтальных областей правого полушария. А работу сознания как механизма подтверждения сделанной догадки можно увязать с деятельностью префронтальных областей левого полушария, связанного, по выражению Голдберга, "с когнитивной рутиной".

Конечно, все это мои фантазии, как ты говоришь, "догадки".

В заключение хочу поздравить тебя с книгой, эвристичной книгой, хотя бы потому, что одного читателя ты уже побудил к дополнительным размышлениям, результатам которых стали некоторые фантазии.

А какой у тебя потрясающий стиль!!

Обнимаю. Всегда твой В. Аверин, 26.04.03