Ибо стал я, как мех на морозе, повелений Твоих не забыл.

Погребенный, царство ада Ты, Христе, сокрушаешь; / смертью же смерть умерщвляешь / и избавляешь от тления рожденных на земле.

Сколько дней раба Твоего? / Когда сотворишь мне суд против гонящих меня?

Потоки жизни изливающая Божия Премудрость, / сойдя во гроб, оживотворяет / пребывающих в недоступных глубинах ада.

Поведали мне законопреступники рассуждения, / но не как закон Твой, Господи.

Чтобы обновить сокрушенную природу смертных, / Я по воле Своей уязвлен смертью по плоти. / Матерь Моя, не терзайся рыданиями.

Все заповеди Твои – истина; / стали гнать меня неправедно, помоги мне.

Зашел Ты под землю, Утренняя Звезда правды, / и мертвых, как от сна пробудил, / изгнав всю бывшую во аде тьму.

Едва не погубили меня на земле, / но я не оставил заповедей Твоих.

Зерно двухприродное, животворное / в недра земли сеется со слезами в сей день, / но, произросши, оно наполнит радостью мир.

По милости Твоей оживи меня, / и сохраню свидетельства уст Твоих.

Скрылся Адам от Бога, ходящего в раю, / но радуется во ад Пришедшему / некогда падший, но ныне воздвигнутый.

Вовек, Господи, слово Твоё / пребывает на небесах.

Совершает возлияния слез Родившая Тебя, / Тебе, Христе, лежащему плотию во гробе, / взывая: «Воскресни, Дитя, как Ты предсказал!»

В род и род истина Твоя: / Ты основал землю, и она пребывает.

Благоговейно скрывая Тебя в новом гробе, Иосиф / песнопения отходные, достойные Бога, / смешав их с рыданиями воспевает Тебе, Спаситель.

По велению Твоему пребывает день, / ибо все служит Тебе.

Видя Тебя, пригвожденным гвоздями к Кресту, / Матерь Твоя, Слово Божие, / гвоздями горькой скорби и стрелами душу Свою пронзает.

Ибо если бы не был закон Твой занятием моим, / тогда погиб бы я в унижении моём.

Видя Тебя, Услада всех, Матерь Твоя, / питием напояемого горьким, / наводняет взоры слезами горестно.

Вовек не забуду повелений Твоих, / ибо ими Ты меня оживил.

«Уязвляюсь тяжко и терзаюсь внутренне, Слово, / видя заклание Твое неправедное», – / взывала Пречистая с плачем.

Твой я, спаси меня, / ибо повелений Твоих я взыскал.

«Взор Твой сладкий и уста как закрою, Слово? / Как же по образу умерших Тебя погребу?» – / с трепетом взывал Иосиф.

Стали ждать меня грешники, чтобы меня погубить, – / я же понял свидетельства Твои.

Песнопения надгробные Иосиф и Никодим / воспевают ныне Христу умершему, / и вместе с ними поют Серафимы.

Всякого свершения предел я узрел, – / широка заповедь Твоя весьма.

Ты заходишь под землю, Спаситель, Солнце правды, / оттого родившая Тебя Луна затмевается от скорбей, / Твоего лицезрения лишаясь.

Как возлюбил я закон Твой, Господи, / целый день он – занятие моё.

Содрогнулся ад, видя Тебя, Спаситель, Жизни Подателя, / расхищающего его богатство / и от века умерших воскрешающего.

Более врагов моих Ты умудрил меня заповедью Твоею, / ибо она – моя вовек.

Солнце излучает сияние после ночи, / но и Ты, Слово воскресши, радостно воссияешь / после смерти, как из брачного чертога.

Лучше всех учащих меня я стал понимать, / ибо свидетельства Твои – занятие моё.

Земля, приняв Тебя, Создатель, в недра, / охваченная страхом, сотрясается, / пробудив своим сотрясением мертвых.

Лучше старцев я стал понимать, / ибо заповедей Твоих взыскал.

С благовониями Тебя, Христе, Никодим и благородный Иосиф / ныне по- новому предав погребению, взывали: / «Содрогнись, вся земля!»

От всякого злого пути удержал я ноги мои, / чтобы сохранить слова Твои.

Ты зашел, Создатель светов, и с Тобою зашел свет солнца, / а творение охватывается трепетом, / провозглашая Тебя Творцом всего.

От судов Твоих не уклонился, / ибо Ты дал мне закон.

Камень обсеченный покрывает краеугольный Камень, / а смертный человек ныне Бога, как смертного скрывает во гробе. / Ужаснись земля!

Как сладки гортани моей слова Твои, – / лучше меда устам моим.

«Взгляни на ученика, которого Ты возлюбил, и Матерь Твою, / и подай голос, Дитя Сладчайшее», – / взывала Чистая с плачем.

От заповедей Твоих я разум стяжал, / потому возненавидел всякий путь неправды.

Ты, как истинный Податель жизни, Слово, / на Кресте простертый не умертвил Иудеев, / но воскресил и их мертвецов.

Светильник ногам моим закон Твой / и свет стезям моим.

Ни красоты, ни вида не имел Ты прежде, во время страдания Твоего, Слово; / воскресши же, воссиял с преизбытком, / украсив смертных Божественными блистаниями.

Я поклялся и постановил / сохранить суды правды Твоей.

Зашел Ты плотию в землю, немеркнущий Носитель Света, / и солнце, будучи не в силах это видеть, / помрачилось в разгар полудня.