Кадзуо Исигуро. Остаток дня

 

В романе повествование ведется от лица дворецкого. Дворецкий – один из символов британской традиции, нечто вроде культурного мифа. Вспомните другие воплощения образа в литературе и кино. Охарактеризуйте основные элементы, из которых он складывается.

Вспомните содержание книги М. М. Бахтина «Формы времени и хронотопа в романе», в особенности вторую главу, «Апулей и Петроний». Что связывает роман Исигуро с традицией античного авантюрно-бытового романа?

В романе Исигуро герой-слуга не только становится носителем основной точки зрения, но и получает возможность выступить в роли господина, совершить путешествие по этажам культуры. Он «герой одного общества, попавший в другое общество» (В. Б. Шкловский, «Тетива, или О несходстве сходного», гл. «Человек не на своем месте»).

Приведите примеры использования этого приема в классической литературе. Прокомментируйте слова М. М. Бахтина о том, что «одною из самых основных задач романа становится задача разоблачения всяческой конвенциональности, дурной, ложной условности во всех человеческих отношениях» («Формы времени и хронотопа», гл. VI).

Прокомментируйте фрагмент – описание событий во время неофициальной конференции 1923 года в Дарлингтон-Холле (Приложение). Как раскрываются в этом эпизоде характеры героев? Охарактеризуйте Стивенса как героя и как рассказчика.

Обратите внимание на противопоставление профессионалов и любителей в речах мистера Льюиса и лорда Дарлингтона. Вспомните о значении этой коллизии в области спорта.

Титул графов Дарлингтонов был упразднен в 1833 году, однако еще с одним представителем семейства читатели могут быть знакомы по пьесе Уайльда «Веер леди Уиндермир». Мистер Лэйн, которого Стивенс упоминает как одного из великих представителей своей профессии, – персонаж комедии Уайльда «Как важно быть серьезным» («Сегодня на рынке не было огурцов, сэр. Даже за наличные»). Подумайте о значении уайльдовского контекста в романе Исигуро.

Прочитайте эссе Бориса Парамонова «Рэпперы в Дарлингтон-холле» в книге «Конец стиля». Парамонов, в частности, пишет: «Концептуальный контекст «Остатка дня» – культура против жизни, стиль против любви» («Конец стиля», с. 134). Ограничивается ли пафос романа Исигуро критикой условностей культуры?

Оцените качество перевода Владимира Андреевича Скороденко.

Посмотрите фильм Джеймса Айвори по роману Исигуро, сопоставьте его с романом. С другими фильмами этого режиссера тоже стоит познакомиться.

Консультантом на съемках фильма Айвори был королевский дворецкий. Британский королевский двор, воспринимаемый как воплощение стиля, является привлекательным объектом для авторов, исследующих тему, обозначенную Борисом Парамоновым как «культура против жизни» («Король Ральф» с Джоном Гудменом, «Королева» Стивена Фрирза, «Мы с королевой» Сью Таунсенд и др.). Вспомните другие книги и фильмы сходной проблематики («Пикник у висячей скалы» Питера Уира, «Легкое поведение» Ст. Элиота).

Исигуро по происхождению японец. Вспомните другие примеры, когда писатель реализует себя в чужом языке, сравните их.

Познакомьтесь с другими произведениями Исигуро. Можно ли к его случаю применять аппарат постколониальной критики, видеть в его книгах выражение и/или изображение постколониального сознания?

Приложение:

– Раз уж все тут выступают с речами, я тоже позволю себе взять слово, – начал он, и по тому, как он это сказал, стало ясно, что он изрядно принял. – Наш французский друг тут нагородил чепухи, но я не стану с ним спорить. На подобную болтовню я просто не обращаю внимания. Мне многие пытались нос утереть, да только, скажу я вам, мало кому удавалось. – Мистер Льюис остановился и, казалось, на миг потерял нить рассуждений, но потом опять улыбнулся и продолжал: – Как я сказал, не собираюсь я тратить время на нашего французского друга, который тут сидит. Но вообще-то у меня есть что сказать. Раз уж мы все такие откровенные, я тоже не стану темнить. Все вы, джентльмены, всего лишь, прошу прощения, компания наивных мечтателей. И если б упорно не лезли в большие дела, от которых зависят судьбы нашего мира, так были бы просто прелесть. Взять хоть нашего радушного хозяина. Кто он? Он джентльмен, против этого, думаю, никто тут не рискнет возражать. Образцовый английский джентльмен. Порядочный, честный, исполненный лучших намерений. Но его светлость – любитель. – Тут он остановился и обвел взглядом стол. – Он любитель, а сегодня международная политика уже не для джентльменов-любителей, и чем скорее вы у себя в Европе это поймете, тем лучше. Вы все порядочные, исполненные лучших намерений джентльмены – а позвольте-ка вас спросить: вы хоть представляете себе, какие радикальные перемены идут сейчас по всему миру? Кончилось время, когда вы могли действовать из своих благородных побуждений. Только вы тут, в Европе, похоже, об этом и не догадываетесь. Джентльмены вроде нашего доброго хозяина все еще уверены, что их прямая обязанность – лезть в то, в чем они не смыслят. За эти дни какой только чуши я здесь не наслушался! Благородной наивной чуши. Вам тут, в Европе, требуются профессионалы, чтобы за вас дело делали. Если до вас это быстренько не дойдет, ждите катастрофы. Тост, господа. Позвольте предложить тост. За профессионализм.

Наступила оглушительная тишина, все окаменели. Мистер Льюис пожал плечами, поднял бокал, выпил и опустился на место. Почти сразу же поднялся лорд Дарлингтон.

– Я отнюдь не желаю, – сказал его светлость, – затевать пререкания в наш заключительный вечер и омрачать это радостное и торжественное событие. Но из уважения к вашим взглядам, мистер Льюис, я не считаю возможным отмахнуться от них, как от рассуждений какого-нибудь чудака оратора в Гайд-парке. Позволю себе сказать: то, что вы, сэр, называете «любительством», большинство из присутствующих, я думаю, по-прежнему предпочитают именовать «честью».

Эти слова вызвали одобрительное перешептывание, возгласы «Правильно, правильно!» и аплодисменты.

– Более того, сэр, – продолжал его светлость, – надеюсь, я хорошо представляю себе, что вы разумеете под «профессионализмом». По всей видимости, это означает – добиваться своих целей путем обмана и «обработки» людей. Это означает – ставить на первое место корысть и выгоду, а не стремление увидеть в мире торжество справедливости и добра. Если именно таков этот ваш «профессионализм», то у меня он не вызывает ни особого интереса, ни желания его обрести.

Это заявление было встречено шумным ликованием и теплыми продолжительными аплодисментами. Я увидел, как мистер Льюис улыбнулся себе в бокал и устало покачал головой. Но тут я заметил рядом старшего лакея, который шепнул мне на ухо:

– Сэр, мисс Кентон хочет с вами поговорить. Она ждет за дверью.

Я выскользнул как можно незаметней в ту минуту, когда его светлость, отнюдь не думая садиться, перешел к новому пункту своего выступления. Вид у мисс Кентон был крайне встревоженный.

– Мистер Стивенс, вашему отцу очень плохо, – сказала она. – Я вызвала доктора Мередита, но он, как я понимаю, немного задержится.

Должно быть, лицо у меня вытянулось, потому что мисс Кентон поспешила добавить:

– Мистер Стивенс, ему и вправду очень худо. Вы бы к нему поднялись.

– Я вышел всего на секунду. Джентльмены вот-вот перейдут в курительную.

– Разумеется. Но вам, мистер Стивенс, лучше подняться, а то как бы не пришлось потом горько жалеть.

Мисс Кентон повернулась и пошла, я поспешил за ней. Мы прошли через весь дом и поднялись на чердак к отцу. У постели стояла в рабочем фартуке кухарка миссис Мортимер.

– Ох, мистер Стивенс, – сказала она, когда мы вошли, – очень уж ему худо.

И верно, лицо у отца стало какого-то тускло-красноватого цвета, я такого у живых людей не встречал. За спиной у меня мисс Кентон сказала:

– Пульс почти не прощупывается.

Я поглядел на отца, прикоснулся к его лбу и убрал руку.

– По-моему, – сказала миссис Мортимер, – его хватил удар. Мне доводилось два раза видеть такое, я вам точно говорю – это удар.

И она расплакалась. От нее жутко разило жиром и кухонным чадом. Я обернулся и сказал мисс Кентон:

– Это большое несчастье. И все-таки мне надо идти вниз.

– Ну, конечно, мистер Стивенс. Я сообщу, когда доктор приедет. Или если произойдут изменения.

– Спасибо, мисс Кентон.

Я поспешил вниз и поспел как раз к тому времени, когда джентльмены перебирались в курительную. Увидев меня, лакеи воспрянули духом, и я тут же сделал им знак разойтись по своим местам.

Не знаю, что произошло в банкетной зале после моего ухода, но сейчас гости пребывали в откровенно праздничном настроении. Джентльмены разбились на кучки по всей курительной, смеялись, хлопали друг друга по плечу. Мистер Льюис, вероятно, удалился к себе – я его не видел. Я поставил на поднос бутылку портвейна и принялся обносить гостей, протискиваясь сквозь толпу; я только что наполнил бокал какого-то джентльмена, когда сзади послышалось:

– А, Стивенс, так вы, кажется, интересуетесь рыбами?

Я обернулся и встретил лучезарную улыбку юного мистера Кардинала. Улыбнувшись в ответ, я осведомился:

– Рыбами, сэр?

– В детстве у меня был аквариум с тропическими рыбками разных пород. Прямо маленький комнатный бассейн. Послушайте, Стивенс, у вас все в порядке?

Я снова улыбнулся:

– В полном порядке, сэр, благодарю вас.

– Как вы верно заметили, мне надо бы приехать сюда весной. Весной в Дарлингтон-холле, должно быть, очень красиво. В прошлый раз я, помнится, тоже приезжал зимой. Нет, правда, Стивенс, у вас действительно все в порядке?

– В абсолютном порядке, сэр, благодарю вас.

– И чувствуете вы себя нормально?

– Совершенно нормально, сэр. Прошу прощения.

Я принялся наполнять бокал другому гостю. Сзади раздался взрыв громкого смеха, бельгийский священник воскликнул:

– Да это же настоящая ересь! Чистейшей воды! – и сам рассмеялся.

Я почувствовал, как меня тронули за локоть, и, обернувшись, увидел лорда Дарлингтона.

– Стивенс, у вас все в порядке?

– Да, сэр. В полном порядке.

– У вас такой вид, словно вы плачете.

Я рассмеялся, извлек носовой платок и поспешно вытер лицо.

– Прошу прощения, сэр. Сказывается тяжелый день.

– Да, крепко пришлось поработать.

Кто-то обратился к его светлости, тот повернулся ко мне спиной, чтобы ответить. Я собирался продолжить обход, но заметил мисс Кентон, которая из холла подавала мне знаки. Я начал продвигаться к выходу, но дойти до дверей не успел – мсье Дюпон поймал меня за руку.

– Дворецкий, – сказал он, – не могли бы вы достать свежих бинтов, а то ноги у меня опять разболелись.

– Слушаюсь, сэр.

Направившись к дверям, я понял, что мсье Дюпон идет следом. Я повернулся и сказал:

– Я вернусь и разыщу вас, сэр, как только достану бинты.

– Пожалуйста, побыстрее, дворецкий. Просто сил нет терпеть.

– Слушаюсь, сэр. Весьма сожалею, сэр.

Мисс Кентон стояла в холле на том же месте, где я заметил ее из курительной. Когда я вышел, она медленно направилась к лестнице, и непривычно было, что она никуда не торопится. Потом она обернулась и произнесла:

– Мне очень жаль, мистер Стивенс. Ваш отец скончался четыре минуты назад.

– Понятно.

Она поглядела сперва на свои руки, потом на меня.

– Мне очень жаль, мистер Стивенс, – повторила она и добавила: – Не знаю, что и сказать вам в утешение.

– Не нужно ничего говорить, мисс Кентон.

– Доктор Мередит так пока и не приехал.

Она опустила голову, всхлипнула, но сразу взяла себя в руки и спросила твердым голосом:

– Вы подниметесь на него поглядеть?

– Как раз сейчас у меня дел по горло, мисс Кентон. Может, немного попозже.

– В таком случае, мистер Стивенс, разрешите, я закрою ему глаза?

– Буду вам очень признателен, мисс Кентон.

Она стала подниматься по лестнице, но я ее задержал, окликнув:

– Мисс Кентон, пожалуйста, не считайте меня таким уж бесчувственным, раз сейчас я не пошел попрощаться с отцом на смертном одре. Понимаете, я знаю, что, будь отец жив, он не захотел бы отрывать меня сейчас от исполнения обязанностей.

– Конечно, мистер Стивенс.

– Мне кажется, сделай я по-другому, я бы его подвел.

– Конечно, мистер Стивенс.

Я повернулся и все с тем же подносом, на котором стояла бутылка портвейна, возвратился в курительную – сравнительно небольшую комнату, где в сигарном дыму перемешались черные смокинги и седые головы. Я медленно обходил гостей, поглядывая, у кого опустели бокалы. Мсье Дюпон похлопал меня по плечу и спросил:

– Дворецкий, вы распорядились, о чем я просил?

– Весьма сожалею, сэр, но на данный момент помощь еще не подоспела.

– Что вы хотите сказать, дворецкий? У вас что, иссякли запасы простейших перевязочных средств?

– Дело в том, сэр, что ожидается прибытие доктора.

– Ага, очень хорошо. Значит, вызвали врача?

– Да, сэр.

– Прекрасно, прекрасно.

Мсье Дюпон вернулся к прерванному разговору, и я продолжал обход. Помню, как расступилась группа джентльменов и передо мной вдруг возникла немецкая графиня; я даже не успел предложить ей портвейна – она схватила с подноса бутылку и сама себе налила.

– Похвалите повара от моего имени, Стивенс, – сказала она.

– Непременно, мадам. Благодарю вас, мадам.

– Вы со своими ребятами тоже хорошо поработали.

– Благодарю вас, мадам.

– Один раз во время обеда я готова была поклясться, что здесь не один, а по меньшей мере три Стивенса, – сказала она и рассмеялась.

Я тоже поспешил рассмеяться и ответил:

– Рад быть к услугам мадам.

Через секунду я заметил юного мистера Кардинала; он по-прежнему стоял в одиночестве, и мне подумалось, что собрание столь высоких гостей, возможно, внушает молодому джентльмену нечто вроде благоговейного ужаса. Во всяком случае, бокал у него был пуст, так что я направился в его сторону. Мое появление, видимо, очень его воодушевило, и он протянул мне бокал.

– По-моему, это просто замечательно, Стивенс, что вы любите природу, – сказал он, пока я ему наливал. – Ей-богу, лорду Дарлингтону здорово повезло, что у него есть кому со знанием дела приглядеть за садовником.

– Простите, сэр?

– Природа, Стивенс. Вчера мы с вами говорили о чудесах мира природы. Полностью с вами согласен, все мы слишком самодовольны и не ценим великих чудес, которые нас окружают.

– Совершенно верно, сэр.

– Мы ведь об этом и говорили. Договоры и границы, репарации и оккупации. А Матушка-Природа знай занимается себе своим милым делом. Как-то странно вот так о ней думать, правда?

– Истинная правда, сэр.

– Я вот думаю, а не лучше ли было бы, если бы Всемогущий сотворил нас всех в виде… ну… как бы растений? Понимаете, крепко укорененных в земле. Тогда бы с самого начала не было всего этого вздора с войнами и границами.

Молодой человек, видимо, счел эту мысль очень забавной. Он рассмеялся, немного подумал и опять рассмеялся. Я к нему присоединился. Тут он подтолкнул меня в бок, сказал:

– Представляете, Стивенс? – и еще раз рассмеялся.

– Да уж, сэр, – ответил я со смехом, – весьма любопытная получилась бы картина.

– Но молодцы вроде вас все так же сновали бы между нами с поручениями, приносили чай и все прочее. В противном случае мы бы оказались совсем беспомощными. Представляете, Стивенс? Все мы – укорененные в землю. Каково, а?

В эту минуту сзади подошел лакей и сказал:

– Мисс Кентон хотела бы вас на два слова, сэр.

Я извинился перед мистером Кардиналом и пошел к дверям.

Мсье Дюпон решил, видимо, их охранять – стоило мне подойти, он спросил:

– Дворецкий, доктор приехал?

– Именно это я и собираюсь выяснить, сэр. Это не займет и минуты.

– У меня болит.

– Весьма сожалею, сэр. Доктор должен сейчас приехать.

На этот раз мсье Дюпон вышел за мной в холл. Мисс Кентон стояла на том же самом месте.

– Мистер Стивенс, – сказала она, – доктор Меридит прибыл и прошел наверх.

Она говорила очень тихо, но стоявший у меня за спиной мсье Дюпон сразу воскликнул:

– Ну, прекрасно!

Я повернулся к нему и предложил:

– Благоволите следовать за мной, сэр.

Я провел его в бильярдную и зажег в камине огонь; тем временем он устроился в одном из кожаных кресел и принялся стаскивать ботинки.

– Сожалею, что здесь немного прохладно, сэр. Доктор сейчас придет.

– Спасибо, дворецкий, я вами доволен.

Мисс Кентон все так же ждала меня в холле, мы молча поднялись наверх. В отцовской комнате доктор Мередит что-то записывал, а миссис Мортимер горько рыдала. На ней по-прежнему был фартук, которым она, видимо, утирала слезы; из-за этого по всему лицу у нее пошли жирные разводы, что делало ее похожей на хористку, загримированную под негритянку. Я ожидал, что в комнате будет стоять запах смерти, но из-за миссис Мортимер – или ее фартука – в комнате пахло кухонным чадом.

Доктор Мередит поднялся и произнес:

– Примите мои соболезнования, Стивенс. У него было обширное кровоизлияние. Если вам от этого будет легче, скажу, что особой боли он не должен был испытать. Спасти его не могло ничего на свете.

– Благодарю вас, сэр.

– А сейчас мне пора. Вы тут сами распорядитесь?

– Да, сэр. Однако, с вашего позволения, один очень важный джентльмен дожидается внизу вашей помощи.

– Это срочно?

– Он выразил настоятельное желание встретиться с вами.

Я спустился с доктором Мередитом, провел его в бильярдную, а сам поторопился вернуться в курительную, где все было без перемен, разве что стало веселее.

 

Тот же фрагмент в оригинале:

 

M. Dupont had not once looked over in Mr Lewis's direction during the course of this speech, and indeed, once the company had toasted his lordship and were seated again, all those present seemed to be studiously avoiding looking towards the American gentleman. An uneasy silence reigned for a moment, and then finally Mr Lewis rose to his feet. He was smiling pleasantly in his customary manner.

"Well, since everyone's giving speeches, I may as well take a turn," he said, and it was at once apparent from his voice that he had had a good deal to drink. "I don't have anything to say to the nonsense our French friend has been uttering. I just dismiss that sort of talk. I've had people try to put one over on me many times, and let me tell you, gentlemen, few people succeed. Few people succeed." Mr Lewis came to a halt and for a moment seemed at a loss as to how he should go on.

Eventually he smiled again and said: "As I say, I'm not going to waste my time on our French friend over there. But as it happens, I do have something to say. Now we're all being so frank, I'll be frank too. You gentlemen here, forgive me, but you are just a bunch of naive dreamers.

And if you didn't insist on meddling in large affairs that affect the globe, you would actually be charming. Let's take our good host here.

What is he? He is a gentleman. No one here, I trust, would care to disagree. A classic English gentleman. Decent, honest, well-meaning. But his lordship here is an amateur. " He paused at the word and looked around the table. "He is an amateur and international affairs today are no longer for gentlemen amateurs. The sooner you here in Europe realize that the better. All you decent, well-meaning gentlemen, let me ask you, have you any idea what sort of place the world is becoming all around you? The days when you could act put of your noble instincts are over.

Except of course, you here in Europe don't yet seem to know it.

Gentlemen like our good host still believe it's their business to meddle in matters they don't understand. So much hog-wash has been spoken here these past two days. Well-meaning, naive hog-wash. You here in Europe need professionals to run your affairs. If you don't realize that soon you're headed for disaster. A toast, gentlemen. Let me make a toast. To professionalism."

There was a stunned silence and no one moved.

Mr Lewis shrugged, raised his glass to all the company, drank and sat back down. Almost immediately, Lord Darlington stood up.

"I have no wish," his lordship said, "to enter into a quarrel on this our last evening together which we all deserve to enjoy as a happy and triumphant occasion. But it is out of respect for your views, Mr Lewis, that I feel one should not simply cast them to one side as though they were uttered by some soap-box eccentric. Let me say this. What you describe as 'amateurism', sir, is what I think most of us here still prefer to call 'honour'."

This brought a loud murmur of assent with several 'hear, hear's' and some applause.

"What is more, sir," his lordship went on, "I believe I have a good idea of what you mean by 'professionalism'. It appears to mean getting one's way by cheating and manipulating. It means ordering one's priorities according to greed and advantage rather than the desire to see goodness and justice prevail in the world. If that is the 'professionalism' you refer to, sir, I don't much care for it and have no wish to acquire it."

This was met by the loudest burst of approval yet, followed by warm and sustained applause. I could see Mr Lewis smiling at his wine glass and shaking his head wearily. It was just around this stage that I became aware of the first footman beside me, who whispered: "Miss Kenton would like a word you, sir. She's just outside the door."

I made my exit as discreetly as possible just as his lordship, still on his feet, was embarking on a further point.

Miss Kenton looked rather upset. "Your father has become very ill, Mr Stevens," she said. "I've called for Dr Meredith, but I understand he may be a little delayed."

I must have looked a little confused, for Miss Kenton then said: "Mr Stevens, he really is in a poor state. You had better come and see him."

"I only have a moment. The gentlemen are liable to retire to the smoking room at any moment."

"Of course. But you must come now, Mr Stevens, or else you may deeply regret it later."

Miss Kenton was already leading the way, and we hurried through the house up to my father's small attic room. Mrs Mortimer, the cook, was standing over my father's bed, still in her apron.

"Oh, Mr Stevens," she said upon our entry, "he's gone very poorly."

Indeed, my father's face had gone a dull reddish colour, like no colour I had seen on a living being. I heard Miss Kenton say softly behind me: "His pulse is very weak." I gazed at my father for a moment, touched his forehead slightly, then withdrew my hand.

"In my opinion:' Mrs Mortimer said, "he's suffered a stroke. I've seen two in my time and I think he's suffered a stroke." With that, she began to cry. I noticed she reeked powerfully of ' fat and roast cooking. I turned away and said to Miss Kenton: "This is most distressing. Nevertheless, I must now return downstairs."

"Of course, Mr Stevens. I will tell you when the doctor arrives. Or else when there are any changes."

"Thank you, Miss Kenton."

I hurried down the stairs and was in time to see the gentlemen proceeding into the smoking room. The footmen looked relieved to see me, and I immediately signalled them to get to their positions.

Whatever had taken place in the banqueting hall after my departure, there was now a genuinely celebratory atmosphere amongst the guests. All around the smoking room, gentlemen seemed to be standing in clusters laughing and clapping each other on the shoulder. Mr Lewis, so far as I could ascertain, had already retired. I found myself making my way through the guests, a bottle of port upon my tray. I had just finished serving a glass to a gentleman when a voice behind me said: "Ah, Stevens, you're interested in fish, you say."

I turned to find the young Mr Cardinal beaming happily at me. I smiled also and said: "Fish, sir?"

"When I was young, I used to keep all sorts of tropical fish in a tank.

Quite a little aquarium it was. I say, Stevens, are you all right?"

I smiled again. "Quite all right, thank you, sir."

"As you so rightly pointed out, I really should come back here in the spring. Darlington Hall must be rather lovely then. The last time I was here, I think it was winter then too. I say, Stevens, are you sure you're all right there?"

"Perfectly all right, thank you, sir."

"Not feeling unwell, are you?"

"Not at all, sir. Please excuse me."

I proceeded to serve port to some other of the guests. There was a loud burst of laughter behind me and I heard the Belgian clergyman exclaim: "That is really heretical! Positively heretical!" then laugh loudly himself. I felt something touch my elbow and turned to find Lord Darlington.

"Stevens, are you all right?"

"Yes, sir. Perfectly."

"You look as though you're crying."

I laughed and taking out a handkerchief, quickly wiped my face. "I'm very sorry, sir. The strains of a hard day."

"Yes, it's been hard work."

Someone addressed his lordship and he turned away to reply. I was about to continue further around the room when I caught sight of Miss Kenton through the open doorway, signalling to me. I began to make my way towards the doors, but before I could reach them, M. Dupont touched my arm.

"Butler," he said, "I wonder if you would find me some fresh bandages.

My feet are unbearable again."

"Yes, sir." - As I proceeded towards the doors, I realized M. Dupont was following me.

I turned and said: "I will come and find you, sir, just as soon as I have what is required."

"Please hurry, butler. I am in some pain."

"Yes, sir. I'm very sorry, sir."

Miss Kenton was still standing out in the hall where I had first spotted her. As I emerged, she walked silently towards the staircase, a curious lack of urgency in her manner. Then she turned and said: "Mr Stevens, I'm very sorry. Your father passed away about four minutes ago."

"I see."

She looked at her hands, then up at my face.

"Mr Stevens, I'm very sorry," she said. Then she added: "I wish there was something I could say."

"There's no need, Miss Kenton."

"Dr Meredith has not yet arrived." Then for a moment she bowed her head and a sob escaped. her. But almost immediately, she resumed her composure and asked in a steady voice: "Will you come up and see him?"

"I'm very busy just now, Miss Kenton. In a little while perhaps."

"In that case, Mr Stevens, will you permit me to close his eyes?"

"I would be most grateful if you would, Miss Kenton."

She began to climb the staircase, but I stopped her, saying: "Miss Kenton, please don't think me unduly improper in not ascending to see my father in his deceased condition just at this moment. You see, I know my father would have wished me to carryon just now."

"Of course, Mr Stevens."

"To do otherwise, I feel, would be to let him down."

"Of course, Mr Stevens."

I turned away, the bottle of port still on my tray, and re-entered the smoking room. That relatively small room appeared to be a forest of black dinner jackets, grey hair and cigar smoke. I wended my way past the gentlemen, searching for glasses to replenish. M. Dupont tapped my shoulder and said: "Butler, have you seen to my arrangements?"

"I am very sorry, sir, but assistance is not immediately available at this precise moment."

"What do you mean, butler? You've run out of basic medical supplies?"

"As it happens, sir, a doctor is on his way."

"Ah, very good! You called a doctor."

"Yes, sir."

"Good, good."

M. Dupont resumed his conversation and I continued my way around the room for some moments. At one point, the German countess emerged from the midst of the gentlemen and before I had had a chance to serve her, began helping herself to some port from my tray.

"You will compliment the cook for me, Stevens," she said.

"Of course, madam. Thank you, madam."

"And you and your team did well also."

"Thank you most kindly, madam."

"At one point during dinner, Stevens, I would have sworn you were at least three people," she said and laughed.

I laughed quickly and said: "I'm delighted to be of service, madam."

A moment later, I spotted the young Mr Cardinal not far away, still standing on his own, and it struck me the young gentleman might be feeling somewhat overawed in the present company. His glass, in any case, was empty and so I started towards him. He seemed greatly cheered at the prospect of my arrival and held out his glass.

"I think it's admirable that you're a nature­-lover, Stevens," he said, as I served him. "And I dare say it's a great advantage to Lord Darlington to have someone to keep an expert eye on the activities of the gardener."

"I'm sorry, sir?"

"Nature, Stevens. We were talking the other day about the wonders of the natural world. And I quite agree with you, we are all much too complacent about the great wonders that surround us."

"Yes, sir.

"I mean, all this we've been talking about.

Treaties and boundaries and reparations and occupations. But Mother Nature just carries on her own sweet way. Funny to think of it like that, don't you think?"

"Yes, indeed it is, sir."

"I wonder if it wouldn't have been better if the Almighty had created us all as - well -as sort of plants. You know, firmly embedded in the soil.

Then none of this rot about wars and boundaries would have come up in the first place."

The young gentleman seemed to find this an amusing thought. He gave a laugh, then on further thought laughed some more. I joined him in his laughter. Then he nudged me and said: "Can you imagine it, Stevens?" and laughed again.

"Yes, sir," I said, laughing also, "it would have been a most curious alternative."

"But we could still have chaps like you taking messages back and forth, bringing tea, that sort of thing. Otherwise, how would we ever get anything done? Can you imagine it, Stevens? All of us rooted in the soil? Just imagine it!"

Just then a footman emerged behind me. "Miss Kenton is wishing to have a word with you, sir," he said.

I excused myself from Mr Cardinal and moved towards the doors. I noticed M. Dupont apparently guarding them and as I approached, he said: "Butler, is the doctor here?"

"I am just going to find out, sir. I won't be a moment."

"I am in some pain."

"I'm very sorry, sir. The doctor should not be long now."

On this occasion, M. Dupont followed me out of the door. Miss Ken ton was once more standing out in the hall.

"Mr Stevens," she said, "Dr Meredith has arrived and gone upstairs."

She had spoken in a low voice, but M. Dupont behind me exclaimed immediately: "Ah, good!"

I turned to him and said: "If you will perhaps follow me, sir."

I led him into the billiard room where I stoked the fire while he sat down in one of the leather chairs and began to remove his shoes.

"I'm sorry it is rather cold in here, sir. The doctor will not be long now."

"Thank you, butler. You've done well."

Miss Kenton was still waiting for me in the hallway and we ascended through the house in silence. Up in my father's room, Dr Meredith was making some notes and Mrs Mortimer weeping bitterly. She was still wearing her apron which, evidently, she had been using to wipe away her tears; as a result there were grease marks all over her face, giving her the appearance of a participant in a minstrel show. I had expected the room to smell of death, but on account of Mrs Mortimer - or else her apron – the room was dominated by the smell of roasting.

Dr Meredith rose and said: "My condolences, Stevens. He suffered a severe stroke. If it's any comfort to you, he wouldn't have suffered much pain. There was nothing in the world you could have done to save him."

"Thank you, sir."

"I'll be on my way now. You'll see to arrangements?"

"Yes, sir. However, if I may, there is a most distinguished gentleman downstairs in need of your attention."

"Urgent?"

"He expressed a keen desire to see you, sir." I led Dr Meredith downstairs, showed him into the billiard room, then returned quickly to the smoking room where the atmosphere, if anything, had grown even more convivial.

Of course, it is not for me to suggest that I am worthy of ever being placed alongside the likes of the 'great' butlers of our generation, such as Mr Marshall or Mr Lane - though it should be said there are those who, perhaps out of misguided generosity, tend to do just this.

Let me make clear that when I say the conference of 1923, and that night in particular, constituted a turning point in my professional development, I am speaking very much in terms of my own more humble standards. Even so, if you consider the pressures contingent on me that night, you may not think I delude myself unduly if I go so far as to suggest that I did perhaps display, in the face of everything, at least in some degree a 'dignity' worthy of someone like Mr Marshall - or come to that, my father. Indeed, why should I deny it? For all its sad associations, whenever I recall that evening today, I find I do so with a large sense of triumph.