Механизм звукового изменения

 

Итак, мы продемонстрировали решение проблем перехода контекста и оценки на двух примерах, взятых из английской речи о. Мартас-Виньярд и г. Нью-Йорка. Посмотрим теперь, можно ли применить результаты, полученные для этих переменных, для хотя бы предварительного ответа на вопрос: каков механизм, посредством которого осуществляется звуковое изменение? Последующие заключения базируются на анализе двенадцати примеров звуковых изменении — три примера для сельского населения о. Мартас-Виньярд и девять—для городского населения Нью-Йорка[30].

1. Звуковое изменение, как правило, начиналось в некоторой ограниченной подгруппе речевого коллектива в тот период, когда изолированность этой подгруппы под давлением каких-то внутренних или внешних причин начинала ослабевать. Языковая форма, в которой происходил сдвиг часто характеризовалась региональным статусом и неравномерным распределением в пределах коллектива. На этом этапе такая форма представляет собой неопределенную языковую переменную.

2. Изменение начиналось с того, что данная форма распространялась на всех членов подгруппы; этот этап можно назвать изменением снизу, то есть находящимся ниже уровня социальной осознанности. Переменная не подвержена в речи тех, кто ее использует, никакому стилистическому варьированию и затрагивает все слова данного класса. На этом этапе языковая переменная является показателем, который определяется как функция от принадлежности к группе.

3. Последующие поколения говорящих внутри той же подгруппы, реагируя на те же социальные давления, продвигали языковую переменную дальше по пути изменения, вынося ее за пределы значений, достигнутых их родителями. Этот этап можно назвать гиперкоррекцией снизу. Теперь языковая переменная является функцией от групповой принадлежности и возраста.

4. В той мере, в какой ценности (и оценки) первоначальной подгруппы принимались другими группами данного языкового коллектива, звуковое изменение с приписанной ему оценкой групповой принадлежности распространялось на воспринимающие подгруппы. Функция групповой принадлежности на новом этапе получает новое определение.

5. Затем пределы распространения звукового изменения совпадали с границами языкового коллектива, определяемого как группа людей с общим набором языковых норм.

6. Когда звуковое изменение с приписанными ему оценками достигало предела в своем распространение, языковая переменная становилась одной из норм, характеризующих языковой коллектив, и все его члены начинали реагировать одинаково на ее употребление (не обязательно осознавая это). Теперь переменная становится маркером и обнаруживает стилистическое варьирование.

7. Движение переменной в пределах языковой системы всегда приводило к перегруппировке элементов на других участках фонологического пространства.

8. Структурные перегруппировки влекли за собой новые звуковые изменения, связанные с первым. Однако новые подгруппы, вливавшиеся за это время в языковой коллектив, воспринимали первое изменение как элемент языковой нормы, а более поздние — как первый этап изменения. Этот сдвиг циклов представляется мне первичным источником непрерывного возникновения новых изменений. В последующем развитии второе звуковое изменение может быть проведено новой группой на более высоком уровне, чем первое изменение.

(Пункты 1—8 касаются изменения снизу; 9—13 — изменения сверху.)

9. Если подгруппа, в которой зародилось языковое изменение, не занимала господствующего положения в языковом коллективе, члены привилегированной подгруппы, как правило, подвергали осуждению измененную форму, используя для этого находящиеся под их контролем средства массовой информации.

10. Этим осуждением начинается этап изменения сверху — спорадический и нерегулярный процесс исправления измененных форм в сторону образцов, которых придерживается группа с наивысшим социальным статусом, то есть образцов, пользующихся престижем. Такой престижный образец воздействует на аудиомоторную сторону речевого сигнала, и говорящим слышится, будто они произносят именно этот образец. Языковая переменная начинает теперь характеризоваться регулярной стилистической, равно как и социальной стратификацией, поскольку моторный контроль, нормирующий непринужденную речь, конкурирует с контролем слуховой настройки, когда говорящий следит за своей речью.

11. Если господствующие образцы, используемые в высших слоях, не совпадают с формами, которые используются для некоторых классов слов другими группами, в этих группах возникает второй тип гиперкоррекции: их отчетливая речь начинает сдвигаться дальше уровня, устанавливаемого господствующими образцами. Этот этап можно назвать гиперкоррекцией сверху.

12. В случае крайнего осуждения форма может стать темой общего обсуждения и в конечном счете даже исчезнуть. Она становится стереотипом, который все больше отрывается от форм, реально используемых в речи.

13. Если изменение возникало в группе, имеющей высший социальный статус, оно становилось господствующим образцом для всех членов языкового коллектива. Измененная форма принималась в этом случае всеми другими группами в более полных стилях речи — пропорционально степени их контактов с носителями престижных образцов в меньшей степени это касалось непринужденной речи[31].

Многие этапы описанного здесь механизма звуковых изменений подтверждаются двумя примерами, подробно рассмотренными выше. Централизация (а\у) на о Мартас-Виньярд, по-видимому, представляет собой стадию 4. Этот процесс, возможно, достиг и стадий 5, 6, но методика анализа, примененная нами ня Мартас-Виньярд, не обеспечивает достаточных данных для окончательного решения этого вопроса. Нет сомнения, однако, что централизация (аw) — это вторичное изменение, порожденное циклическим процес- сом и возникшее тогда, когда централизация (ау) достигла стздии о.

Чтобы поместить в описанную схему подъем (оh), необходимо кратко рассмотреть развитие всей системы гласных в нью-йоркском диалекте. Первый исторически засвидетельствованный шаг - это подъем (еh). Есть основания думать что смешение /æh/ и /еh/ началось в последней четверти XIХ в[32]. Движение языковой переменной (еh) вверх про- должалось и после этого смешения, в результате чего в младших поколениях нью-йоркцев произошло слияние /еh/ и /uh/. В речи языкового коллектива в целом (еh) в полной мере подвержена коррекции сверху: изменение достигло стадии 11, то есть значения языковой переменной зависят от социальной и этнической принадлежности, возрастного уровня и стиля речи. Подъем (оh) был первым возобновлением циклического процесса, начавшимся тогда, когда подъем (еh) достиг стадии 8. Основное бремя подъема (оh) выпало на долю еврейской этнической группы; крайняя социальная подвижность этой группы в направлении снизу вверх влекла за собой особую чувствительность к (оh) в нижних слоях среднего класса. Таким образом, смешение /оh/ и /uh/ весьма быстро было устранено, и для нижних слоев среднего класса переменная (оh) достигла стадии 11; между тем для низшего класса это изменение находится разве что на стадии 1.

Третий этап циклического процесса наступил тогда, когда (оh) достигла стадии 8. Структурные перегруппировки, которые при этом имели место, были очень сложны: (оу) и (аh) были тесно связаны с (оh) и оказывались языковыми переменными только благодаря их корреляции с (оh). Так, подъем (оу) и сдвиг (аh) назад определялись внутренними, структурными факторами. Изменение сверху распространилось на (оЬ), но не на (оу). В отчетливой речи житель Нью-Йорка может сказать [it’s a:l tin fu:l] It’s all tin foil «Все это серебряная фольга». Но сдвиг (аh) и (оу) привел в свою очередь к сдвигу (ау), и этот процесс был началом третьего цикла. Действительно, сдвиг (ау) назад достиг стадии 8, после чего начался четвертый цикл, состоящий в продвижении (аw) вперед. Есть аргументы в пользу того, что (ау) достигло стадии 9, когда началась открытая коррекция сверху, хотя (аw) дошло только до стадии 4 или 5[33].

Ясно, что для полного объяснения структурных перегруппировок, на которые мы здесь ссылались, требуется разработка лингвистической теории сохранения геометрии фонологического пространства. Структурные соотношения, которые здесь обнаруживаются, разительно напоминают те, которые были установлены Моултоном при описании корреляции гласных среднего и нижнего подъема в немецких диалектах Швейцарии. Методика анализа, район и коллективы, которые он изучал, совершенно различны, и совпадение результатов может рассматриваться как убедительное фактическое подтверждение той точки зрения на фонологическую структуру, которую развивает Мартине[34]. Однако критерии чисто внутреннего равновесия, выдвигаемые Мартине, не образуют сами по себе связного объяснения механизмов звукового изменения. В той схеме, которая была намечена в данной работе, они составляют лишь часть более широкого процесса в рамках социолингвистической структуры языкового коллектива.

 

 

Заключение

 

Главное внимание в нашем исследовании было сосредоточено на том, что внутренние (структурные) и социолингвистические факторы вступают в процессе языкового изменения в систематическое взаимодействие друг с другом. Сейчас уже невозможно всерьез настаивать на том, что лингвист может ограничить свои объяснения языкового изменения взаимным влиянием элементов, имеющих смыслоразличительную функцию. Тем менее можно настаивать на том, что изменение языковой системы является в каком бы то ни было смысле автономным. В данной работе я попытался выйти за пределы простого перечисления возможных факторов, введя в рассмотрение данные о звуковых изменениях, наблюдаемых в процессе их осуществления. Эти данные позволяют нам утверждать, что нельзя вначале произвести анализ структурных соотношений внутри языковой системы, а потом обратиться к внешним факторам. Описанный нами циклический процесс языкового изменения предлагается в качестве ответа на вопросы о причинах, вызывающих языковое изменение, о его приспособительных функциях, так же как и о механизме его осуществления. Можно надеяться, что, если дальнейшие исследования и изменят намеченную здесь общую схему, они не опровергнут того положения, что существенную роль в анализе языкового изменения должны играть сведения о языковом коллективе.

[1] William L a b o v. On the mechanism of linguistic change, Georgetown University Monograph No18. Languages and linguistics.

[2] Эта точка зрения подробно изложена в работе: W. L a b o v. The aims of sociolinguistics, которая должна быть опубликована в Трудах семинара по социолингвистике в Блумингтоне (штат Индиана), проходившего летом 1964 г. при поддержке Исследовательского совета по общественным наукам.

[3] «The social motivation of a sound change». «Word», 1963, 19, 273-309; «The social stratification of English in New York City», Columbia University dissertation, 1964; «Phonological correlations of social stratification». In: «The Ethnography of Communication». AA, v. 66 (6), part 2, 1964, стр. 164-176; «The reflections of social process in linguistic structure». In: J. Fishman [ed.] «Readings in the Sociology of Language». The Hague – Paris, 1968; «Hypercorrection by the lower middle class as a factor in linguistics change». In: W. Bright [ed.] «Proceedings of the UCLA Sociologuistic Conference 1964», The Hague – Paris, 1966; «Stages in the acquisition of standard English». In: A. Davis [ed.] «Proceedings of the conference on urban school dialects and language leaning».

[4] A. M e i l l e t. Linguistique historique et linguistique generale. Paris, 1921, стр. 16.

[5] В действительности в этой области можно наблюдать даже попятное движение, в том смысле, что за последнее время стали популярными трактовки языковых изменений, в своем существе антиисторичные. Хронологические детали сознательно оставляются в стороне в таких, например, работах, как H. P i l c h The rise of the American English vowel pattern. «Word», v. 11, стр. 57—93; М. Н а 1 1 е. Phonology in a generative grammar. «Word», 18, 1962, стр. 54—72.

[6] Этот вопрос еще больше озадачивает, если сравнить языковую эволюцию с биологической. Трудно было бы рассматривать эволюционные процессы в царстве растений и животных вне связи с приспособлением к окружающей среде. А какую объективно наблюдаемую приспособительную функцию может иметь процветание индоевропейской языковой семьи? На эту тему см. вышеупомянутую работу «The aims of sociolinguistics», а также D. H y me s. Functions of speech: An evolutionary approach. In: F. C. Gruber [ed.]. «Anthropology and education». Philadelphia, 1961.

[7] Понятие языковой переменной в указанном смысле вводится в работе «Языковая переменная как структурная единица» (доклад, прочитанный в Лингвистическом клубе в Вашингтоне в октябре 1964 г.). Определение такой переменной сводится к эмпирическому утверждению о наличии корреляции между изменением элементов внутри или вне языковой системы. По-видимому, фундаментальное различие между описанием и объяснением языкового изменения состоит в том, что описание не содержит такого утверждения. Когда мы имеем дело с описанием языкового изменения, как, например, у Халле (цит. раб.), вероятность того, что изменение произойдет в реально наблюдаемом направлении, нисколько не больше, чем в противоположном. Заметим, что проблема контекста представлена здесь как единая, хотя она имеет два различных аспекта — корреляции внутри языковой системы и корреляции с элементами вне системы. Основное содержание данной статьи свидетельствует в пользу именно такого решения.

[8] Хоккет пишет: «Никто еще никогда не видел звукового изменения своими глазами: оно обнаруживается только по результатам. Ниже будет показано, что наблюдение, довольно близкое к непосредственному, теоретически возможно, хотя и не имеет практического смысла, но пока что не следует доверять описаниям таких наблюдений». Его теоретическое предложение состоит в том, чтобы «в течение пятидесяти лет делать — раз в месяц — тысячу точных акустических записей... речи членов тесно связанного языкового коллектива». Такое увеличение объема данных не обязательно принесет успех, как показывает опыт социологических обследований: количество измерений, которые необходимо сделать для описания изменений в речевом коллективе, относительно невелико, если устранен или сведен к минимуму разброс, связанный с непредставительностью выборки. В противном случае мы просто умножаем ошибки измерения.

[9] По Хоккету, в число переменных, определяющих звуковое изменение, входят «степень влажности горла, носа и рта говорящего, случайные возбуждения в его центральной нервной системе, мускульный тик... состояние внешнего уха слушающего (наличие серы или грязи),..» (цит. соч., стр. 443—444).

[10] L. B l o o m f i e l d. Language, стр. 343—368.

[11] Сопоставить две точки зрения позволяет следующая таблица.

Точка зрения младограмматиков	звуковое изменение	колебания форм	конечная регулярность
Точка зрения, принимаемая в данном исследовании	до-языковые колебания	звуковое изменение	конечная регулярность

 

[12] В применяемых нами обозначениях в круглые скобки заключается языковая переменная, в косые скобки заключаются фонемы, а квадратные скобки служат, как обычно, для обозначения фонетической транскрипции. Таким образом, (аw) обозначает переменную во- обще: (аw-2) — одно из частных значений этой переменной; (аw)-22— средний показатель числа употреблений данной переменной.

[13] В данном случае, как и во многих других, первоначальная выборка была слишком мала для анализа расхождений на разных возрастных уровнях: для наблюдений на о. Мартас-Виньярд в 1933 г были привлечены всего четыре информанта.

[14] В первоначальном прикидочном наброске шкалы различалось шесть уровней. Измерения с помощью акустической аппаратуры показали, что достаточно хорошее соответствие с формантным анализом достигается при сведении числа уровней к четырем; см работу «The social motivation of a sound change», стр. 286—287.

[15] Обусловленность фонетическим контекстом имеет в действительности более сложный характер — играют роль не только последующие, но и предшествующие согласные, см. цит, соч., стр. 290. 208

 

[16] Здесь фонетическая обусловленность носит более непрерывный характер, чем для (аw). На стр. 289 работы «The social motivation of a sound change» приводятся полные данные для информанта того же возраста и происхождения, что и мистер X. X. младший (рис. 1).

[17] Далеко идущие сдвиги и слияния, наблюдаемые в системе долгих гласных и нисходящих дифтонгов Нью-Йорка, о которых пойдет речь в дальнейшем, не затрагивают морфонологической системы. Детальное распределение переменных в процессе звукового изменения, видимо, свидетельствует о наличии статуса двуединой фонемы. См. об этом W. L a b o v. The aims of sociolinguistics research.

[18] По-видимому, отбор информантов для Атласа в Нью-Йорке в большей мере, чем на о. Мартас-Виньярд, определялся соображениями удобства Основная масса населения Нью-Йорка, в частности рабочий класс и нижние слои среднего класса, очень скудно представлена в выборке. Семья старожилов, которая использована в Атласе в качестве информантов, представляет лишь небольшую частицу этнического состава города, самое большее — один-два процента населения.

[19] При кодифицировании этих вариантов может быть полезным обращение к некоторым опорным точкам. Так, (оh-1) находится на том же уровне, что и гласный в слов sure, произнесенном без [r]; (оh-3) — это гласный, появляющийся при самом обычном северном произношении слов оr, nor (с [r]); (оh-4) соответствует звуку [ə] в международной фонетической транскрипции; (оh-5) — это гласный слова соt, как его произносят на востоке Новой Англии.

[20] Проблема контекста рассматривается здесь как одна проблема, а не две, в соответствии с общей логикой данной статьи.

[21] В среде негров никаких специфических реакций на (оh) не обнаружено; в их речевой практике показатель (оh) держится на устойчиво низком уровне. Как отмечалось выше, низшие слои населения в целом также безразличны к (oh). Табл. 2 отражает только еврейскую и итальянскую этнические группы, низший класс исключен из рассмотрения.

[22] На рис. 4 отражены также итальянские информанты, которые первоначально отказались от интервью, так что образцы их речи были получены с помощью телевизионного опроса, техника которого описывается в Приложении к вышеупомянутой работе «The social stratification of English in New York City».

[23] Количественные корреляции приводятся в гл. 12 работы «The social stratification of English in New York City». Взаимосвязь между оh) и (аh) сохраняется даже в пределах одной и той же этнической группы.

[24] Это решение должно быть эмпирическим подтверждением той точки зрения на языковую структуру, которая выражена в книге: a. M a r t in e t. Economie des changements phonetiques. Berne, 1955.

[25] Помимо главы XI диссертации, которая называлась выше, детальное описание этого метода было приведено в докладе «Субъективные параметры процесса языковое изменения» на Американском лингвистическом обществе в Чикаго в декабре 1963 г.

[26] Отрицательные реакции на (оh), представленные здесь были получены в тесте, где три говорящих получили более низкую оценку, на шкале служебного соответствия, когда они произносили предложения с высокими узкими вариантами (оh) – по сравнению с предложениями не содержавшими значимых переменных. Оценивавшие не знали что это были одни и те же лица.

[27] Многие реагировали на этот тест яростным и даже нереалистическим образом — например, они утверждали, что люди, которые произносят слова coffee и chocolade с высокими гласными, настолько плохо владеют языком, что не должны работать на фабрике.

[28] За это предположение я благодарен Марвину Герцогу.

[29] Под гиперкоррекцией понимается здесь не случайное и нерегулярное поведение каких-то слов, а движение целого класса слов за пределы того уровня, который устанавливается господствующей моделью. Такой процесс можно наблюдать не только в Нью-Йорке, но и на о. Мартас-Виньярд.

[30] Предполагаемые этапы изменения имеют приблизительно тот порядок, в котором они перечислены; однако возможны и некоторые перестановки.

[31] В этих наблюдениях мы находим некоторое подтверждение той идеи, что люди не очень много воспринимают из радиопередач и других отдаленных источников информации, а гораздо больше — от тех людей, которые удалены от них по возрастной или социальной шкале на одну-две ступени, не более.

[32] См. B a b b i t t, цит. соч. 226.

[33] Подробности описаны в гл. XII цитировавшейся диссертации.

[34] Оба исследования подтверждают наличие корреляции между гласными нижнего подъема по отношению к параметру передний/задний ряд и гласными заднего ряда по отношению к параметру верхний нижний подъем. Теория различительных признаков в той форме в какой она используется у Халле (см. указ. раб.), расчленяет геометрию фонологического пространства на множество независимых измерений. Даже если фонетический облик различительных признаков подкреплен абсолютными акустическими характеристиками, теория различительных признаков не дает никаких объяснений для корреляции противопоставлений тяжелый/легкий и компактный/диффузный.