Дискуссии о сущности советской социально-экономической системы.

Что из себя представляла советская социально-экономическая система? Характеристика ее как командной экономики не дает полного ответа на этот вопрос, поскольку командный тип экономики может возникать в самых разных социально-экономических условиях (например, древний Египет и фашистская Германия являются различными модификациями командной экономики, но это отнюдь не означает качественной однородности их хозяйства). Если командная экономика есть форма советской системы хозяйства, догоняющее развитие – направленность ее развития, то что является ее содержанием, сущностью? Ответ на этот вопрос обществоведы ищут не одно десятилетие, и хотя объект их исследования уже прекратил свое существование, дискуссии продолжаются.

С некоторой долей условности все концепции по поводу сущности советской командной экономики можно разделить на три группы.

1. Советская экономика как система, более высокая, чем рыночная. Официальная советская идеология последних лет существования СССР именовала экономику страны “реальным социализмом” (и даже “развитым социализмом”), подчеркивая тем самым, что построение социализма в советском обществе в основном завершено. Однако уже в 80-е гг. этот тезис подвергался серьезной критике. В контексте марксистской теории социализм – это общество более высокого уровня развития, чем капиталистическое, причем главным его качественным отличием должно быть экономическое освобождение. В реальном же советском обществе эти признаки определенно отсутствовали.

Еще в 30-е гг. австрийский экономист Л. фон Мизес выдвинул концепцию “логической и практической неосуществимости социализма”[16]. Оперативное и точное реагирование производства на требования спроса возможно, по его мнению, тогда и только тогда, когда цены – индикаторы экономики – правильно отражают соотношение спроса и предложения. Однако при “плановом социализме” саморегулирование через ценовые индикаторы ликвидируется, новыми индикаторами становятся плановые задания. Плановые же указания могут в лучшем случае совпадать с рыночными сигналами, но из-за трудности учета и обработки огромного массива информации они, скорее всего, будут от этих оптимальных сигналов отклоняться и вносить в экономику деформации, тормозящие ее развитие в сравнении с рыночным хозяйством. Эту критику можно парировать, доказав возможность либо рыночной модели социализма, либо планового социализма высочайшей степени компьютеризации. Но очевидно, что к советской модели экономики эти аргументы неприменимы. В действительности разрыв между СССР и развитыми странами Запада в последние десятилетия существования советской системы хозяйства не сокращался, а рос.

Под экономическим освобождением понимают скачок “из царства необходимости в царство свободы”, освобождение индивида от давления материальных ограничений. В СССР противоречиво сочетались всеобщность простейших социальных гарантий с сохранением и даже постепенным усилением отчуждения работников. Всем был практически гарантирован определенный (не очень высокий) уровень жизни, который трудно было заметно повысить из-за тенденции к уравниловке в доходах. Поскольку советский человек не видел возможности качественно повышать свое благосостояние, он относился к огосударствленному труду как к чему-то чуждому, принудительному. Называть это экономическим освобождением вряд ли возможно.

Таким образом, мало оснований считать советскую экономику чем-то более высоким, чем рыночная система хозяйства.

2. Советская экономика как система более низкая, чем рыночная. Поскольку “реального социализма” в советской экономике оказывается немного, напрашивается предположение, что советская система хозяйства на самом деле есть некий регресс, регенерация отношений более низших, чем рыночные (подобно тому как в южных штатах США в XVIII – первой половине XIX вв. произошла регенерация рабовладельческих отношений).

Одним из первых с подобной концепцией выступил в 50-е гг. американский обществовед К. А. Виттфогель, назвавший советскую экономику индустриальным вариантом “азиатского деспотизма”, т. е. азиатского способа производства [17]. Действительно, тенденция к тотальному огосударствлению хозяйства находит прямые аналогии в древних и средневековых “азиатских” обществах. Однако при классическом азиатском способе производства государственная бюрократия является не только политически господствующей группой, но и коллективным эксплуататором подданных. Между тем советологам пока так и не удалось доказать, что доходы советской номенклатуры можно рассматривать как эксплуататорские, что разница доходов бюрократов и рядовых советских граждан превосходила различия в полезном эффекте от их деятельности.

Поэтому в российской литературе этот подход в 80-е гг. распространился в ослабленной форме – как концепция административно-командной системы, выдвинутая советским экономистом Г. Х. Поповым. Согласно этой концепции, советская экономика есть система вертикальных связей, где горизонтальные связи практически отсутствуют, правящая верхушка обладает полнотой власти, но нет обратных сигналов “снизу вверх”. Если в сталинскую эпоху экономическая власть полностью концентрировалась в руках высшей партийной верхушки, то в брежневскую эпоху она постепенно “стекала” вниз, в руки номенклатуры среднего звена. Если в концепции азиатского способа производства советская номенклатура рассматривается как эксплуататор, присваивающий прибавочный продукт, то в концепции административно-командной системы – скорее как угнетатель, присваивающий волю подданных. Такой подход очень близок к теории командной экономики.

Концепции государственного способа производства в конечном счете исходят из официальной картины советской экономики, которая якобы действует как единый механизм; однако реальная степень централизованной управляемости хозяйством определенно была ниже (особенно в последние десятилетия существования СССР). Кроме того, игнорируется то обстоятельство, что рядовые советские граждане отдавали бюрократам молчаливый “мандат доверия” и вряд ли ощущали свое положение как угнетенное и эксплуатируемое.

3. Советская экономика как специфическая модификация рыночной системы. В последние годы исследователи все чаще начинают сомневаться, что различия между советской экономикой и рыночной системой хозяйства были настолько велики, как считалось ранее. Высказываются мнения, что де-факто советская экономика тоже была смешанной, хотя, конечно, с большим перевесом элементов государственного регулирования над рыночной саморегуляцией.

Наиболее популярной из подобных теорий является концепция “экономики дефицита”, выдвинутая венгерским экономистом Я. Корнаи[18]. В “социалистической” экономике, указывает он, есть цены, которые, однако, фальсифицированы и не отражают реальных издержек производства; финансовые ограничения для госпредприятий очень мягки, поскольку государство отпускает им средства практически независимо от результатов их деятельности. Этот государственный патернализм ведет к ускоренному экстенсивному росту при хроническом дефиците товаров и ресурсов. Фактически речь идет о том, что рыночные формы при “социализме” имели весьма поверхностный характер.

Несколько иначе освещают этот вопрос экономисты, изучающие развитие в СССР теневой экономики. По их мнению, при “социализме” существовал скрытый дуализм: если легально господствовал план, то растущий теневой сектор покоился на рыночных принципах и до некоторой степени приглушал негативные последствия государственного администрирования.

Перечисленные подходы освещают различные аспекты советской экономики; целостное представление о ее сущности возможно лишь с учетом различных подходов.

Заключение.

Советская социально-экономическая система, сложившаяся в 60-е – 80-е гг. ХХ в. была далека от совершенства. В СССР, по сути дела, сформировалась патерналистская социально-экономическая модель, с почти абсолютным государственным регулированием. Причём социальная политика была в значительной мере бюрократической и безадресной и сочеталась в реальной жизни с высоким уровнем государственной эксплуатации населения.

Возможности и резервы мобилизационной экономики были к началу 80-х гг. уже исчерпаны. Неблагоприятная для СССР международная экономическая конъюнктура вела к сокращению нефтедолларовых вливаний в экономику СССР. В результате советскому правительству становилось всё более затруднительным сохранять относительно стабильный жизненный уровень граждан страны. Следствие всего этого явилось постепенное падение жизненного уровня, рост дефицита продовольственных товаров, качественной промышленной продукции повседневного спроса. Наметилась тенденция сокращения средней продолжительности жизни в стране. Уже в 70-е гг. она перестала увеличиваться и к 1985 г. была на 2 года ниже, чем в 1972 г[19]. В стране продолжала расти детская смертность.

Таким образом, в 40 – 80-е гг. ХХ в. социально-экономическое развитие СССР было довольно противоречивым. Патерналистский тип социальной политики, сложившийся в государстве, обеспечивал минимум социальных гарантий для всех нуждающихся граждан. Однако затратная, мобилизационная экономика делала непрочными социальные завоевания народа. И это прежде всего проявилось в уровне его жизни, который с начала 80-х гг. стал постепенно снижаться. В стране всё более осознавалась необходимость реформирования общественной системы и её важнейшей составляющей части – социальной сферы. Попытки такого реформирования были уже предприняты в перестроечную эпоху.

Литература

Основная

 

Верт Н. История советского государства. 1900 – 1991. М., 1994. С. 432 – 492.

История России. ХХ век/ А. Н. Боханов, М. М. Горинов, В. П. Дмитренко и др. М., 1999. С. 559 – 584.

История России (Россия в мировой цивилизации)/Сост. и отв. ред. А. А. Радугин. М., 1998. С. 302 – 315.

История России. Часть III. ХХ век: выбор моделей общественного развития / М. М. Горинов, А. А. Данилов, В. П. Дмитренко. М., 1994. С. 139 – 160.

Семенникова Л. И. Россия в мировом сообществе цивилизаций. Брянск, 1999. С. 518 – 533.

История России в вопросах и ответах/Составитель С. А. Кислицын. Ростов н/Д, 1999. С. 440 – 445, 630 – 663.

 

Дополнительная

 

Боффа Дж. История Советского Союза. Т. 2. М., 1990. С. 534 – 546.

Бурлацкий Ф. М. Вожди и советники. М., 1990. С. 44 – 59, 271 – 374.

Кудров В. Крах Советской модели экономики. М., 2000.

Медведев В. А. Распад. Как он назревал в “мировой системе социализма”. М., 1994.

Медведев Р. Личность и эпоха: политический портрет Л. И. Брежнева. Кн. 1 – 2. М., 1991.

На пороге кризиса: нарастание застойных явлений в партии и обществе. М., 1991.

Судьбы послевоенного социализма/Россия в ХХ веке: Историки мира спорят. М., 1994. С. 585 – 634.

Тимошина Т. М. Экономическая история России. М., 1998. С. 329 – 353.

Трудные вопросы истории: Поиски, Размышления. Новый взгляд на события и факты/Под ред. В. В. Журавлёва. М., 1991. С. 240 – 271.

Хоскинг Дж. История Советского Союза. 1917 – 1991. М., 1994. С. 375 – 456.

[1] История России в вопросах и ответах/Составитель С. А. Кислицын. Ростов н/Д, 1999. С. 440 – 441.

[2] Верт Н. История советского государства. 1900 – 1991. М., 1994. С. 429.

[3] Брежнев Л. И. родился 19 декабря 1906 г.

[4] Технократия – власть мастерства, идеология, суть которой в том, что общество может регулироваться принципами научно-технической рациональности. Её носителями являются учёные – технократы, инженеры, менеджеры.

[5] Верт Н. История советского государства. 1900 – 1991. М., 1994. С. 434 – 435.

[6] См. подробнее: Тимошина Т. М. Экономическая история России. М., 1998. С. 333.

[7] Верт Н. История советского государства. 1900 – 1991. М., 1994. С. 436.

[8] Верт Н. История советского государства. 1900 – 1991. М., 1994. С. 449 – 450.

[9] См.: Верт Н. История советского государства. 1900 – 1991. М., 1994. С. 450 – 454.

[10] См. подробнее: Верт Н. История советского государства. 1900 – 1991. М., 1994. С. 455 – 456.

[11] См.: История России в вопросах и ответах/Составитель С. А. Кислицын. Ростов н/Д, 1999. С. 443 – 445.

[12] См.: Верт Н. История советского государства. 1900 – 1991. М., 1994. С. 468 – 474.

[13] См.: Верт Н. История советского государства. 1900 – 1991. М., 1994. С. 474 –479.

[14] См.: История России (Россия в мировой цивилизации)/Сост. и отв. ред. А. А. Радугин. М., 1998. С. 308 – 310.

[15] См.: Верт Н. История советского государства. 1900 – 1991. М., 1994. С. 479 – 483.

[16] См.: Мизес Л. Социализм. Экономический и социологический анализ. М., 1994. С. 88 – 96.

[17] См.: Латов Ю. В. Карл Август Виттфогель о “восточном деспотизме” (реферативный обзор). 1992.

[18] Корнаи Я. Эффективность и принципы социалистической этики // ЭКО. 1988. № 6. С. 3 – 16.

[19] История России в вопросах и ответах/Составитель С. А. Кислицын. Ростов н/Д, 1999. С. 421.