Лекция III Вторая Пуническая война

(часть 2)

Итак, горизонт для римлян как будто немного посветлел. Но тут новая беда пришла с запада, из Испании. Мы уже знаем, что согласно плану Ганнибала, она должна была стать плацдармом для войны с Римом. Поэтому, чтобы победить Ганнибала, его необходимо было отрезать от Иберии. И вот из Рима к Пиренеям была послана армия. Она не должна была завоевывать страну – об этом нечего было и думать – только защищать границы. Несколько лет римское войско успешно справлялось со своей задачей. Но в 211 г. до н.э. пунийцы объединились, и маленькая римская армия была разбита и уничтожена.

Потеря Испании была для Рима катастрофой. Путь в Италию был открыт. Необходимо было как можно скорее послать к Пиренеям новое войско. Но людские и материальные ресурсы были истощены. Оставалось одно: отправить отряд смертников, чтобы он лавировал между карфагенскими армиями и отвлекал их на себя, пока не погибнет. Было созвано собрание, чтобы выбрать нового полководца. «Но никто не вызвался и всех охватил ужас, угрюмое молчание нависло над собранием» (Аппиан). И вот, когда напряжение достигло предела, толпа раздвинулась, на середину вышел человек и сказал, что берет командование над войском. Его звали Публий Корнелий Сципион, он был сыном полководца, убитого в Испании. Ему было всего 24 года, но он был очень хорошо известен в Риме. По общему мнению, более необычного человека еще не рождалось в их городе.

Сципион происходил из знатнейшего патрицианского рода Корнелиев, но был небогат. Он подавал самые блестящие надежды: был умен, смел, наделен различными талантами и обладал каким-то исключительным обаянием. Он считался красивейшим юношей Рима, был приветлив, щедр, и простонародье его обожало. Кроме того, о нем ходили совсем уже странные слухи. Говорили, что он – сын Юпитера, что он всегда точно знает будущее. Глухой ночью он часто поднимался совсем один на Капитолий и запирался в храме. Думали, что он беседует там с божеством. Служители храма с суеверным ужасом передавали, что дикие и злые собаки, которых ночью спускали на Капитолий, на него одного не лаяли. Сципион был очень мягок, гуманен, в разговоре очарователен, находчив и изысканно вежлив. Но при этом он был горд, своеволен, постоянно и демонстративно нарушал строгий этикет, царивший в Риме, и, как считали, нарочно эпатировал и дразнил строгих стариков. Суровые ревнители старины называли его легкомысленным гулякой. Весь город был полон рассказами о его романах, которые он и не думал скрывать. Даже его прическа – он вопреки обычаю носил длинные до плеч волосы – раздражала этих людей. Поэтому в сенате к нему относились весьма настороженно. Вот этот-то Сципион сейчас вызвался командовать в Испании.

В едином порыве народ тут же избрал его полководцем. Но отцы-сенаторы[1] только качали головой. Они говорили, что труднейшую войну доверили мальчишке, ни разу не командовавшему армией. Услыхав это, Сципион неожиданно сказал, что завоюет не только Испанию, но Африку и Карфаген. Но так как ему почти не дали войска, слова его показались сенаторам «мальчишески-дерзкой похвальбой». Выхода не было и командование осталось за Сципионом. Осенью 210 г. до н.э. он прибыл в Испанию и перезимовал в союзном греческом городе Тарраконе (совр. Таррагона).

Положение римлян было отчаянным. Страну контролировали три пунийских армии, каждая из которых была намного больше маленького римского войска. Так что объединение любых двух вражеских армий грозило римлянам неминуемой гибелью. Вдобавок иберы поддерживали карфагенян, так как заложники от местных племен находились в руках пунийцев. Естественно, воины жили как бы с веревкой на шее. Только молодой военачальник был весел и беспечен. Он завел множество знакомств. Чаще всего его видели болтающим с рыбаками. Весной 209 г. до н.э. он вышел из города.

Была у Сципиона одна черта: он никогда и никому заранее не рассказывал своих планов. Никто из офицеров не знал, что он намерен делать завтра. Он открывал все только одному человеку – Гаю Лелию. Это был незнатный плебей, но с детства их связывала самая тесная дружба. Вот и сейчас Сципион открыл все Лелию, назначил его командующим флотом, и флот немедленно уплыл в неизвестном никому направлении. Сам Сципион встал во главе сухопутной армии. Шесть дней двигалось войско. Никто не знал, куда они идут. На седьмой день они увидели перед собой удивительное зрелище – прямо из вод морских поднимались исполинские стены. Это был Новый Карфаген, город, основанный преемниками Гамилькара Барки. В то же время в залив вошел римский флот под командованием Лелия. Такая согласованность действий казалась невероятной для того времени.

Новый Карфаген (совр. Картахена) был столицей пунийской Испании. Он господствовал над переправой в Африку и над всей местностью. Его считали ключами от Испании. Там находилось все золото, которое собирали карфагеняне с Испании. Но было нечто дороже золото. Именно там заперты были заложники, жены и дети испанских владык. Прибавьте к этому, что охранял город маленький гарнизон, и не одно пунийское войско не было к нему ближе, чем на 10 дней пути. Как же случилось, что карфагеняне бросили такой жизненно важный пункт на произвол судьбы?! Дело в том, что город был совершенно неприступен. Он находился на полуострове: с материком его соединяла узкая полоска суши, защищенная крутыми скалами, с юга и запада было море. С севера находилось большое озеро; искусственный канал соединял его с морем и превращал в лагуну. Канал был столь узок, что в лагуну могли попасть только рыбачьи лодочки. Поэтому со стороны озера к городу не могли приблизиться ни сухопутные войска, ни флот. К тому же мощные отвесные стены почти исключали возможность взять город штурмом. Вот почему нечего было и думать взять его быстрым налетом, а на правильную осаду у Сципиона не было времени: ведь в его распоряжении было не более 10 дней.

Римляне разбили лагерь вблизи Карфагена. В то же время Лелий со своим флотом окружил город с моря. Теперь Карфаген был в кольце врагов – только со стороны лагуны ему ничего не угрожало. Сципион собрал свое войско и объяснил ему всю важность Нового Карфагена. В заключении он сказал, что во сне ему явился сам бог моря Нептун и внушил план предприятия, и что завтра он проявит свою помощь зримо. Воины были так воодушевлены этими словами, что готовы были немедленно кинуться в бой. На другой день на рассвете римский военачальник начал осаду города с моря и с суши. Он без труда отбил вылазку карфагенян. Римляне подошли к стенам. И тут-то поняли все свое бессилье. Наступил полдень.

В начале боя Сципион отделил от своего войска отряд в пятьсот человек, дал им лестницы, поставил возле лагуны и приказал ждать. И вот сейчас они увидели чудо: вода из лагуны начала отступать в море. При виде этого римляне онемели, не веря своим глазам. Тогда перед ними явился Сципион и сказал: «Пробил час, воины! Мне помощником явился Бог! Идите прямо к стене! Море дало нам дорогу. Я поведу вас». И он двинулся вперед по известным ему одному бродам. В этом единственном месте стена была сравнительно невысокой, так как лагуна считалась непроходимым препятствием для врагов. Кроме того, здесь стену вообще не охраняли. Поэтому римляне беспрепятственно влезли на стены и бросились открывать ворота своим. Так Сципион в один день взял неприступный город.

«Чудо» у Нового Карфагена было так зримо, так неоспоримо, что все соседние народы – испанцы, греки, римляне и карфагеняне – прониклись убеждением, что Сципион полубог. Но есть люди, которые не верят в чудеса. Это прежде всего ученые. А среди древних ученых самым яростным противником чудес был великий греческий историк Полибий. Он сам отправился в Испанию. Внимательно осмотрел Новый Карфаген. Разговаривал с местными жителями, с боевыми товарищами Сципиона и пришел к следующему выводу. Он пишет, что Сципион тщательно обдумывал свои планы. Но, положение его было отчаянно, он с крохотной армией оказался во враждебной стране, и, чтобы воины уверовали в успех и не пали духом, распускал слухи, что получил свои планы от богов. Он узнал из бесед с рыбаками все о положении Н. Карфагена, узнал, что каждый день в определенный час в Картахенском заливе происходит отлив. При этом море увлекает за собой воды лагуны. Для вида Сципион начал осаду, дотянул ее до отлива, потом прошел по лагуне, а своим суеверным солдатам внушил, что это естественное явление было делом Нептуна. Это объяснение было так убедительно, что его приняли все античные авторы, ему верили до XX в., а тогда оно рухнуло.

Во-первых, если отлив повторялся ежедневно в определенный час, как могли осажденные оставить в это время стену без охраны? Чем объяснить такое легкомыслие? Тем более, что, по словам самого Полибия, стены Карфагена почти неприступны со всех остальных сторон, так что их можно было преодолеть только в этом одном месте.

Во-вторых, Сципион, по словам Полибия, скрывал от римлян существование отлива, чтобы выдать его за чудо. Но как римляне могли приписать отход воды божеству, когда они видели его потом каждый день? Притом греки, карфагеняне, испанцы и римляне были морскими народами. Неужели же они не знали, что в море бывают отливы? Оставалось выяснить последнее. А бывает ли вообще отлив в Картахенском заливе? Оказывается, нет, не бывает.

Итак, мы пришли к полной загадке. Очень много гипотез было высказано по этому поводу. Наиболее убедительным представляется следующее объяснение. Наблюдения показали, что сильные ветры могут менять уровень воды в заливе. Но обычно эти изменения незначительны. Сейчас же ветер был очень сильным, и произошло из ряда вон выходящее явление. Английский ученый Скаллард сравнивает это событие с тем, как замерз Сиваш во время Гражданской войны. Это было подобно внезапному извержению вулкана или землетрясению. Вот почему всем очевидцам это показалось чудом. Сципион с помощью рыбаков составил карту мелей и, руководствуясь ею, вел свой отряд. Таким образом, чудо исчезло. Однако остается, правда, еще один вопрос. Откуда Сципион точно знал об отходе воды?[2]

Сейчас не только отвергают объяснения событий у Нового Карфагена, предложенное Полибием, но и всю его реконструкцию религиозных взглядов Сципиона. Полибий был ученый грек, скептик, атеист и рационалист. Религию он считал искусной выдумкой мудрых законодателей, чтобы держать в узде чернь. И вот он по своему образу и подобию воссоздал характер Сципиона, римлянина совсем из другого общества с другими взглядами. Современные ученые считают, что Сципион был в действительности очень религиозным человеком. Было в нем что-то от пророка. Подобно греческому философу Сократу, он постоянно слышал некий божественный голос. Как и Сократ, он называл его своим «даймоном»[3]. Он никогда ничего не предпринимал без указания этого даймона. Этим и объясняется, по-видимому, та удивительная уверенность в победе, которая так поражала современников в Сципионе.

Новый Карфаген был взят приступом, и по законам войны имущество и жизнь граждан принадлежала победителю. Но отношения между римлянами и карфагенянами были таковы, что горожане ожидали для себя немедленной смерти. Сципион собрал жителей на площади и объявил, что оставляет им жизнь, свободу, имущество, а взамен просит одного — быть его друзьями. Граждане были поражены нежданной милостью и ответили криками восторга. С тех пор, как ни парадоксально, между Сципионом и жителями Нового Карфагена установилась дружба. И она проверена была на деле. Когда римляне вышли из города, к крепости приблизился брат Ганнибала с войском и объявил, что пришел их освободить. Но те наотрез отказались открыть ему ворота, а так как вода на сей раз не ушла, он вынужден был удалиться.

В городе, как мы уже говорили, находились заложники – женщины и дети. Карфагеняне обращались с ними, как с рабами, теперь они попали в руки римлян и были в ужасе. Сципион успокаивал смертельно перепуганных людей, ласкал детей и говорил, что скоро они увидят своих близких. И действительно. Он вернул всех заложников их семьям.

Во время взятия города произошло еще одно событие, которое является сюжетом многочисленных картин. В руки римских солдат попала девушка-испанка, поразительная красавица. Они решили подарить ее военачальнику. По жестоким законам того времени она должна была стать его рабыней. Но Сципион не признавал этих законов. Он отказался от дара и приказал немедленно отыскать родителей девушки, чтобы передать им дочь с рук на руки. Но родители еще не успели прийти, а в палатку Сципион ворвался жених испанки; они потерял друг друга во время взятия города. Сципион вручил юноше его невесту. В этот момент появились родители с богатым выкупом. Сципион наотрез отказался взять хоть что-нибудь, но они настаивали и наконец сложили дары к его ногам. Тогда римский военачальник взял молодого испанца за руку, указал на золото у своих ног и с улыбкой сказал: «Пусть это будет моим свадебным подарком».

Взятие Нового Карфагена смешало все карты пунийцев. Теперь у римлян, а не у них была неприступная крепость, золото и заложники со всей Испании. Последствия не замедлили сказаться. Получив назад своих близких, испанские племена стали переходить на сторону римлян. Весной 208 г. до н.э. в битве при Бекуле Сципион разбил брата Ганнибала, Газдрубала, некоронованного короля Испании, и тот бежал из страны. С тех пор Сципион внушал карфагенянам такой ужас, они настолько уверовали, что ему помогают боги, что, только завидев его, они в панике убегали.

Но в Карфагене события в Испании вызвали большое беспокойство. Испания была золотая страна, сокровищница карфагенян. Решено было сосредоточить на ней все силы. Ганнибалу помогать перестали. В Иберию прислали новое войско. Все пунийские войска объединились под началом нового вождя – Газдрубала, сына Гескона и была дана генеральная битва при Илипе (близ совр. Севильи) (206 г.). У карфагенян было ок. 70 тысяч пехоты, конницы около 4 тысяч и З2 слона. У Сципиона – около 45 тысяч пехоты и 3 тысяч конницы. Но, как говорил сам военачальник, доверять он мог только римлянам, а не испанцам, которые в разгар битвы могли струсить и бежать. Таким образом, перевес был еще значительнее. Тем не менее карфагеняне были на голову разбиты из-за замечательного стратегического плана Сципиона. Битва при Илипе знаменита в истории военного дела. Ей восхищаются и новейшие исследователи. «Военная история, - пишет английский ученый, специалист по истории военного дела Лидделл Хат, - не знает более классического примера генерального сражения, чем Илипа. Редко такая полная победа может быть одержана слабейшим противником».

Карфагеняне были частью истреблены, частью сдались в плен. Газдрубал бросил свое войско и бежал в Африку. Сципион дал знать в Рим, что война окончена ввиду полного отсутствия врага на территории Испании.

Когда Сципиона поздравляли с окончанием войны и советовали отдохнуть, он отвечал, что отдыхать еще рано. «До сих пор, – говорил он, – воевали карфагеняне против римлян, теперь судьба позволяет римлянам идти войной на карфагенян». Когда его спрашивали, что значат эти слова, он отвечал, что хочет перенести войну в Африку. Но войска у него было мало. Поэтому необходимо было найти союзников в самой Африке. Подданными карфагенян были ливийцы, полукочевой народ. У них было множество племен, царей и царьков. Самым сильным царем был престарелый Сифакс. Соседом его был молодой бедный царь Масинисса. Но он был умен, отважен и честолюбив. С ними-то и решил заключить союз Сципион.

Масинисса был в Испании и всю войну сражался в войсках карфагенян против Сципиона. Но в душе он их ненавидел, Сципионом же горячо восхищался. И вот после Илипы Сципион встретился с ним ночью в горах, и они дали клятву быть всегда друзьями. Затем римский военачальник отправил послов к Сифаксу. Вся Африка давно уже следила за сказочными подвигами Сципиона. Сифакс был без меры горд, что к нему обращается за помощью такой легендарный человек. И он дал необычайный ответ: он заключит союз только, если лично увидит вождя римлян. Все римские офицеры считали, что это ловушка, Сифакс хочет выдать Сципиона карфагенянам. Но Сципион твердо верил в свою счастливую звезду и решил плыть. Вместе с Гаем Лелием и несколькими друзьями, он сел на маленькое рыбачье суденышко и отправился в Африку. Дул попутный ветер, море было спокойно, казалось, сами боги помогают им. И вот уже вдали показались берега Африки. И вдруг гром грянул.

Газдрубал, сын Гескона, узнал о римском посольстве. Он спешно собрал флот и отправился к Сифаксу, чтобы уговорить его не разрывать дружбы с Карфагеном. Вдруг он увидел в море два кораблика. Сифакс уже успел ему похвастаться, что к нему приедет сам Сципион. Газдрубал возликовал: непобедимый вождь римлян у него в руках! Он распустил паруса и со всем своим флотом устремился на римлян. О сопротивлении не могло быть и речи. Римляне отчаянно гребли, их могло спасти только чудо. Неожиданно подул резкий ветер. Воспользовавшись этим, легкие римские суда проскользнули в порт раньше Газдрубала. На глазах Сифакса пуниец не решился нападать на римлян.

Сифакс был очень горд, видя, что к нему приехали вожди двух величайших народов мира. Он поспешил сначала к Сципиону, как к более почетному гостю, и сказал, что уж раз они оба пришли к нему, он хочет примирить их. Тот отвечал, что это очень любезно с его стороны, но он никогда не ссорился с Газдрубалом, а потому и мириться им не к чему. Сифакс был несколько разочарован. Теперь его беспокоил вопрос, кого из знатных гостей пригласить первым под свой кров. Своим выбором он боялся обидеть одного на них. Наконец, он робко спросил Сципиона, не согласится ли он участвовать на пиру вместе с Газдрубалом. Тот весело отвечал, что сделает это с величайшим удовольствием.

И вот смертельные враги, один из которых только что гнался за другим, оказались в одном пиршественном зале. Сципион знал, что от сегодняшнего вечера зависит, чьим союзником будет Сифакс. И, так как у него был дар очаровывать людей, приложил все старания, чтобы покорить Сифакса. Это ему удалось, союз был заключен и на другое утро Сципион уехал.

На Газдрубала Сципион тоже произвел сильнейшее впечатление. Он сказал, что это удивительный человек, но он показался ему еще опаснее в дружеской беседе, чем в битве. С тех пор он был убежден, что, если Сципион высадится в Африке, он погубит Карфаген. Это свидание оказалось роковым для всех его участников.