Причины, по которым в корпоративном праве не может быть такой же автономии воли, как в договорном праве.

Общая характеристика положения с автономией воли в корпоративном праве

В корпоративных отношениях корректнее говорить об автономии воли, а не о свободе договора.

После реформы положений Гражданского кодекса о юридических лицах (имеется в виду Федеральный закон от 05.05.14 № 99-ФЗ) заговорили о повороте корпоративного права в сторону диспозитивности. Но в какой мере произошел этот поворот? Появились оговорки, то есть в отношении отдельных правил в законе прямо указали, что иное может быть предусмотрено уставом. Это диспозитивность в постсоветском понимании — когда нам что-то разрешают. Диспозитивность в подлинном смысле — это когда суд оценивает независимо от наличия оговорки в конкретной норме, является эта норма императивной или диспозитивной. Российское корпоративное право еще даже близко не подошло в этом смысле к договорному праву, для которого есть постановление Пленума ВАС РФ «О свободе договора и ее пределах», предоставившее судам некий инструментарий для оценки характера нормы. Корпоративного права пока в положении просящей стороны: чтобы та или иная норма считалась диспозитивной, мы ждем от законодателя соответствующей оговорки.

Причины, по которым в корпоративном праве не может быть такой же автономии воли, как в договорном праве.

Сказанное выше не означает, что в корпоративном праве должен быть такой же объем свободы договора, что и в договорном праве. Есть несколько важных факторов, которые обусловливают иной подход к корпоративному праву, нежели к договорному:

1) Защита третьих лиц. На защиту третьих лиц направлены правила о создании юридического лица, о его органах (кто и на каком основании вправе действовать от имени юридического лица), а также нормы о защите кредиторов — правила об уставном капитале, о распределении прибыли, о реорганизации и ликвидации. Такие нормы не могут быть диспозитивными.

2) Защита слабой стороны — условно их можно приравнять к потребителям в договорном праве. Под «потребителями» в корпоративном праве имеются в виду акционеры публичных компаний, но не участники непубличных компаний (ООО и непубличных АО). Если снова провести аналогию с договорным правом, то участники непубличных компаний аналогичны профессиональным участникам рынка (предпринимателям). Они берут на себя риск, входя в организационные отношения по участию в юридическом лице, а значит, должны быть более сознательными и осмотрительными.

Примечательно, что под «потребителем» в корпоративных отношениях может пониматься и акционер — юридическое лицо. Такой акционер будет пользоваться таким же уровнем защиты прав, что и акционер — физическое лицо. Не имеет значения, что у физических и юридических лиц не равный уровень профессионализма и сознательности. Важно, что акция рассматривается как инструмент инвестирования, а приобретение акций сродни вложению в банковские инструменты. Вы принесли деньги в банк и дальше не должны контролировать, как и куда банк будет их вкладывать для обеспечения доходности вашего вложения. Вы принимаете на себя риск неправильных экономических решений банка. С публичной компанией такая же логика: акционеры принимают на себя риск неправильных экономических решений ее органов управления. Но в то же время у акционеров не должно возникать правового риска того, что у этой компании что-то устроено не так в системе управления и контроля. Именно поэтому структура органов управления публичным обществом предписывается императивно (иными словами, все публичные компании должны управляться и контролироваться по стандартным, понятным правилам). Сниженный объем прав акционеров публичного общества также служит тому, чтобы акции публичных компаний обращались в качестве не требующего больших раздумий инструментов инвестирования. Акция предоставляет одинаковый объем прав, его нельзя увеличить — это тоже в определенном смысле ограничение автономии воли («свободы договора»). Смысл в том, что приобретатели не должны обманываться в объеме своих прав, приобретая акции, поэтому этот объем должен быть стандартным для всех.

Хотя справедливости ради необходимо отметить, что есть и иное мнение: публичные компании не стоит приравнивать к банкам и страховым организациям, и нет необходимости так же строго защищать акционеров, как клиентов банков и страховщиков.

3) Долгосрочность отношений. Невозможно предусмотреть, как будут развиваться отношения внутри компании на протяжении долгого периода времени, поэтому законодатель должен предложить правила разрешения корпоративных конфликтов и правила об ответственности органов управления. Почему эти правила нельзя сделать диспозитивными, то есть применяемыми по усмотрению сторон? Потому что сами стороны корпоративных отношений в силу долгосрочности этих отношений не могут предусмотреть, как они изменятся в будущем. Стороны могут на начальном этапе исходить из того, что они друзья, и у них уж точно не будет конфликтов, и директор у них свой, проверенный, честный. Допустим, на таком настрое участники исключают применение норм о разрешении корпоративных конфликтов или об ответственности директора (если бы это было возможно). Но потом их отношения друг с другом меняются кардинальным образом, а мер защиты уже нет. Поэтому участники отношений должны иметь возможность дополнять и расширять правила, предусмотренные для защиты их же интересов, но не могут исключить применение обязательного минимума правил.

Долгосрочность отношений связана также с таким аспектом, как право на выход из этих отношений. Недопустимо связывать лицо участием в корпорации навечно. Поэтому законодательство, предусматривая возможность установить в корпорации ограничения на выход из нее (на отчуждение акций или долей третьим лицам), предусматривает и особый механизм выхода при наличии этих ограничений или лимитирует возможный период действия этих ограничений (п. 5 ст. 7 Федерального закона № 208-ФЗ «Об акционерных обществах», п. 2 ст. 23 Федерального закона № 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью»). Эти правила императивны именно потому, что иначе лицо может оказаться связанным участием в корпоративных отношениях навсегда.

В первой группе правил (правила, которые служат защите интересов третьих лиц) особого внимания заслуживают нормы о лице, которое вправе действовать от имени юридического лица без доверенности, — проще говоря, о директоре. В отличие от представителя по доверенности, полномочия директора прямо определены законом. Он может совершать любые действия от имени юридического лица, а любые ограничения его полномочий будут считаться внутренними. Это понимание вступило в некоторое противоречие со статьей 174 ГК РФ об оспаривании сделок, совершенных с превышением ограничений, указанных в уставе. Возможность оспаривания такой сделки есть тогда, когда контрагент знал или должен был знать о соответствующем ограничении. Но это «должен был знать» в России понимается буквально. А иностранные правопорядки исходят из того, что «должен был знать» — это когда сделка совершается в таких обстоятельствах, при которых нет сомнений, что контрагент знал об ограничении. Например, этот контрагент только накануне сделки вышел из состава участников компании, с директором которой теперь заключает сделку, а значит, он точно был знаком с уставом этой компании и ограничениями полномочий директора. В не столь очевидных случаях действует презумпция, что контрагент не знал об ограничениях устава.