Пять книг, которые потрясли мир. 5 страница

Навин остался доволен их рассказом, отдал приказ утром выступать.

Это надо было видеть. Три миллиона человек стоят на берегу Иордана. И весь скот. Вой, гвалт. Священники поднимают ковчег завета и начинают переходить реку вброд. За ними двигается вся эта масса людей. Оставим в стороне мистические штучки. Перешли. На том берегу раскинули лагерь.

После этого бог приказал Иисусу изготовить каменные ножи и провести поголовное обрезание. Оказывается, после исхода, в течение сорока двух лет обрезание не делалось. Делать нечего — обрезались. Три дня лечились.

Начали готовиться к штурму Иерихона. Решили, что почётные места в авангарде навечно закреплены за воинами племён Гад и Рувим, чьи шатры остались на западном берегу.

Подошли к Иерихону и осадили его. Решили штурмовать хитро. Один раз в день всё израильское войско совершало обход города по периметру. Так делали шесть дней подряд.

Иерихонцы с крепостных стен не могли надивиться на них. На седьмой день, во время обхода священники затрубили в свои трубы, а израильтяне закричали, надрывая глотки.

Так состоялся первый в мире концерт «тяжёлой» музыки.

Ребята из «Блэк Саббат» не были новаторами, но такого эффекта ещё никто из рокеров не добивался. От музыкального гама стены города обрушились.

Проститутка, как мы помним жила в городской стене. Получается, зря она красную верёвочку к подоконнику привязывала?

Израильтяне вошли в город и уничтожили всё, что там было живого. Потом Иисус спохватился и велел героям-разведчикам вывести из города предательницу-проститутку и всех её родственников.

Странно, но блудница оказалась жива. Ей разрешили жить среди израильтян — за заслуги перед избранным народом в деле покорения земли обетованной.

Город сравняли с землёй. Драгоценности мёртвых иерихонцев, по приказу Иисуса, отдали в храм. Несколько израильтян тихонечко припрятали награбленное. Даром это им не прошло.

Следующим городом в списке завоеваний значился Гай. Иисус послал шпионов. Те вернулись довольные. «Гарнизон там маленький — трём тысячам воинов нечего делать».

Иисус послал три тысячи бойцов на штурм. Жители Гая вышли навстречу завоевателям. Израильтяне были биты. Иисус и священники жутко испугались. Пали ниц перед ковчегом и в слезах вопрошали: «За что?» Бог объяснил, что воровать у творца нехорошо.

На следующий день Иисус провёл дознание. Виновника нашли. Его со всей семьёй и скотом, и имуществом вывели из лагеря, побили камнями и сожгли.

Всё, что осталось после казни, забросали камнями. Получился внушительный холм. Припрятанное во время штурма Иерихона добро — конфисковали.

Гай нужно было взять. Иисус отбросил все эти рыцарские штучки, вывел на штурм всех боеспособных мужчин. Пять тысяч человек сели в засаду у городских стен. Остальные начали открыто приближаться к городу.

Горожане вышли за ворота — побить наглецов. Израильтяне бросились наутёк. Защитники Гая — за ними. Засадный полк спокойно вошёл в город.

Резня, пожар, грабежи. Теперь бойцам разрешили грабить «для себя» — вещи и скот. Всех жителей города убили. Царя пленили, привели к Иисусу и, после обычных издевательств, повесили.

Итак, на месте двух городов Ханаана остались только развалины, а из жителей уцелела одна проститутка-предательница и её родственники.

Палестинцы поняли, что их ждёт. Решили объединяться и сражаться с оккупантами не на жизнь, а на смерть.

Но, не все были настроены так решительно. Жители Гаваона прибегли к хитрости. Оделись в старые лохмотья, нагрузили ослов чёрствым хлебом и рваными винными мехами, выехали в степь. Приехали в стан израильтян и представились странниками издалека, которые живут совсем не в Ханаане.

Попросили принять их в рабство. Оккупанты согласились с таким предложением. Жители Гаваона были признаны еврейскими рабами и стали отвечать за обеспечение своих хозяев дровами.

Остальные царьки Ханаана не думали, что такими фокусами можно решить проблему. Царь Иерусалима связался с коллегами из Хеврона, Иармуфа, Лахиссы и Еглона. Решили воевать до последнего. Так и случилось.

Каждый из этих царей был повержен и повешен на дереве. Все их подданные были убиты. Всё добро было разграблено. Перед казнью Иисус заставил каждого своего воина наступить поверженному царю на горло. Благое дело жило и процветало. Палестина узнала, что такое настоящая религия и каковы её герои.

Если вы знаете, что вас убьют при любых ваших действиях, то выбираете сопротивление — есть шанс выжить. Царь Асорский связался с царями Мадонским, Ахсафским, с хананеями, амореями и хеттами. Собрались. Выступили навстречу Иисусу. Все были убиты.

Их лошадям перерезали жилы и оставили подыхать, а колесницы сожгли. Всех людей убили. А всё имущество израильтяне «разграбили для себя».

Не было ни одного города, который был бы помилован, кроме Гаваона, о котором сказано выше. Палестина была завоёвана. Иисус состарился, но и в старости бог не давал ему покоя, напоминал: что ещё не завоёвано за пределами Ханаана. Опять завоевания. Опять делёж земель. Но, наконец, и он умер. Аминь.

Судьи

А судьи кто?

До судей ещё дойдём. По смерти Иисуса собрались Иуда и брат его Симеон воевать с хананеями и ферезеями. Адони-Везек выставил против захватчиков десять тысяч воинов. Все они погибли. Самому Адони отрезали пальцы на руках и ногах и притащили на аркане в еврейский лагерь. Там он и умер.

Захватили Иерусалим. Разграбили, разрушили и сожгли. Иуда продолжил завоевание. Взял Хеврон, Азот и Газу.

При штурме Луза в живых оставили только предателя, указавшего вход в город. Хананеев израильтяне изгнать не смогли, но сделали их данниками. Так же поступили и с амореями.

После похорон Иисуса Навина израильтяне взялись за старое — стали поклоняться Ваалу и Астарте. Начался разброд и шатание. Израильтян стали грабить в земле обетованной.

Грабили коренные обитатели — пришельцев. Они попробовали создать институт судей — замену правлению пророков. Судей израильтяне тоже не слушали, но хоть какая-то видимость порядка сохранялась.

Вот народы, которые бог не стал уничтожать и выгонять за пределы земли обетованной: филистимляне, хананеи, сидоняне, евеи и ферезеи.

Простые израильтяне не понимали всех тонкостей газавата. Они женились на иноверках, выдавали за них своих дочерей, ходили друг к другу в гости, в общем, поступали так, как поступают все соседи.

С добротой пропадает воинственность. Вскоре израильтяне были покорены месопотамским царём Хусарсафемом, и восемь лет платили ему дань. Потом последовало восстание, которое возглавил судья Гофониил. Дань платить перестали и жили сорок лет в мире.

Через сорок лет Еглон Моавитянин опять пощупал за вымя горячих пришельцев из Египта. Они опять поддались. На евреев наложили дань, которую они платили восемнадцать лет.

Очень интересно: когда евреев побеждают, то ограничиваются простыми умеренными контрибуциями, но когда побеждают они — горе побеждённым, они исчезнут с лица земли, как народ.

Итак, израильтяне плакали от непосильных налогов, которые наложили на них моавитяне. Через восемнадцать лет унижения они поняли, что так дальше нельзя жить.

Судья Аод возглавил делегацию налогоплательщиков, моавитянский царь дал им аудиенцию. Аод попросил выслушать его наедине. Царь согласился и выгнал охрану из комнаты.

Только он навострил слух, чтобы внимать еврейскому судье — уважаемому человеку и должностному лицу, как получил меч в брюхо — по самую рукоятку. Аод усадил убиенного им царя в спальне, вышел в коридор, объяснил стражникам, что монарх «не велели беспокоить», и ушёл домой.

Его впустили к царю без обыска, его выпустили из дворца, поверив на слово, не проверяя самочувствия августейшей особы. Это о чём-то говорит, а именно — о доверии.

Еврейский судья, лучший из сынов своего народа, воспользовался этим доверием «на все сто». Но он не остановился на достигнутом. Пришёл в родной лагерь, сыграл побудку и велел выступать. В поход.

Началась потеха. За одну ночь израильтяне убили десять тысяч моавитян. Они оседлали переправу через Иордан, на которой убивали тех, кто хотел просто спастись бегством, не помышляя о ратных делах. «… и никто не убежал».

После этого случая израильтян никто не трогал целых восемьдесят лет, все размышляли о путях господних, которые неисповедимы.

Таковы судьи. Следующим судьёй был Самегар, который прославился тем, что собственноручно убил шестьсот филистимлян.

Вот ещё один судья. Вернее, одна судья. Судья Девора, она же Девора пророчица, замужняя женщина. Славилась тем, что сидела под пальмой и судила тех, кто приходил на арбитраж. К тому времени все забыли о подвигах Аода.

Хананейский царь Иавин сказал, что евреи ничем не лучше других жителей Палестины — должны платить налоги на общих основаниях. Евреи подумали: может, пора Иавина «того»?

Но царь был им не по зубам — у него было аж девятьсот железных колесниц. В битве его не возьмёшь, а на приватные аудиенции он еврейских делегатов почему-то не пускал. Экий недоверчивый.

Израильтяне увидели, что дело плохо и по старой привычке возопили: «Угнетают! Мочи никакой нет!» Девора решила помочь землякам. Она вызвала к себе Варака, одного из вождей, и предложила ему устроить засаду на Сисару, одного из ханаанских военачальников.

Варак согласился при условии, что Девора возьмёт участие в операции. Наша судья не ожидала такого поворота. Приходилось вылезать из-под пальмы и рисковать жизнью.

Она поукоряла трусливого Варака, сказала, что не видать ему в жизни счастья и так далее. Варак был неумолим. Девора выбралась из-под пальмы.

Варак собрал десять тысяч воинов и выступил в поход. Раскинули лагерь на горе Фавор. Сисаре доложили, что израильтяне выступили против него. Он посадил бойцов на колесницы и направился к злополучной горе.

Засада удалась. В битве хананеи потерпели сокрушительное поражение от израильтян. Сисара бежал, пока евреи добивали его раненых воинов.

Неподалёку от горы стоял шатёр Хевера, союзника израильтян. Сисара решил воспользоваться степным законом о неприкосновенности гостя и попросить политического убежища у третьей стороны. В шатре его встретила Иаиль, жена Хевера. «Зайди, господин мой, зайди ко мне, не бойся».

И ласково подмигнула. Господин зашёл. Хозяйка напоила раненого гостя молоком, перевязала раны, предложила поспать с трудов ратных.

У Сисара был не самый удачный день в его жизни. С утра всё шло наперекосяк. Он попросил не выдавать его и забылся тревожным сном. Иаиль и не собиралась его выдавать. Она приложила к его виску деревянный кол и начала бить по этому колу молотком.

Била до тех пор, пока кол не вышел с другой стороны — через ушко. Гостеприимная хозяйка вытерла со лба трудовой пот и капельки крови, вышла на воздух. «На воздухе» она заметила Варака, который рыскал по окрестностям. Она позвала этого следопыта и предъявила труп для опознания.

Радости израильтян не было границ. Девора и Варак обрадовались и тут же сочинили песенку о своих подвигах. Песенку было предписано петь во всех стойбищах, как гимн. В песенке, кроме описания подвигов, благословлялась Иаиль и прославлялись её морально-деловые качества.

Из текста песни следует, что если вы просите у женщины, которая пригласила вас в гости, кружечку воды, а она угощает вас молоком — берегите голову и опасайтесь молотков.

Дела хананейские пошли на убыль. Вскоре царь Иавин, который так опрометчиво потребовал с пришельцев дань, пал под мечами своих данников.

После этого целых сорок лет никто не трогал израильтян. Они опять начали делать «не угодное в глазах Господа». Кончилось это делание тем, что их подчинили себе мадианитяне.

Мадианитяне были простыми до ужаса. Они приезжали со своим скарбом в земли, на которых израильтяне посеяли зерно, и выпасали свой скот. Израильтяне в это время прятались по горным пещерам, зорко высматривая, чей верблюд сколько еврейского зерна съел.

Израильтяне опять возопили. Бог послал к ним пророка Гедеона. Гедеон не знал, что он пророк. Сначала он просто перетирал ячмень в каменной зернотёрке. За этим занятием его застал ангел и повёл революционные речи.

Гедеон принёс ангелу жертву — на всякий случай. Ночью его посетил бог и приказал разрушить жертвенник Ваалу, который построил его отец, и построить на этом месте жертвенник Иегове.

Разрушить отцовский жертвенник — не шутка. Гедеон не решился на такое действо днём, дождался ночи. Утром народ проснулся, а тут такие дела — вместо старого жертвенника стоит новый и неправильный.

Потребовали у отца выдать им Гедеона — для суда и казни. Дело шло к виселице, но тут вмешались враги. Мадианитяне расположились лагерем неподалёку. Гедеон, стал созывать ополчение и обещать землякам победу.

Предварительно он, конечно же, потребовал у бога гарантий. Бог показал ему простой фокус с шерстью, на которую не садилась роса. Гедеон поверил и решил, что он — самый настоящий пророк.

Утром оказалось, что под знамена Гедеона пришло двадцать две тысячи воинов. Бог сказал, что этого много. Решили отбирать для вылазки только тех, кто пьёт воду из ручья по-собачьи.

Провели испытание, согнали всех к реке и заставили пить воду. «Собачатников» оказалось триста человек. Необычный способ отбирать бойцов.

Ещё более необычной была сама вылазка. Триста человек вооружились кувшинами, палками и светильниками. Они пошли ночью в лагерь неприятеля, по команде разбили палками кувшины и зажгли светильники.

Все враги, число которых превышало число песчинок на пляже, жутко испугались и бросились наутёк. В ночной стычке погибло сто двадцать тысяч человек — как песка на пляже.

Остальные оккупанты (жители своей собственной земли!) бросились наутёк. Двадцать тысяч еврейских ратников занялись погоней — очень увлекательным делом. Мадианитян гнали до Иордана. Головы двух мадиамских царей привезли Гедеону — в подарок.

В погоне за двумя уцелевшими царьками, Зевеем и Салманом, Гедеон подошёл к Иордану и потребовал у жителей Сокхофа хлеба и водички. Жители не стали давать ни того, ни другого, и пожелали ему скорейшего поражения.

За это Гедеон пообещал с ними разобраться — после погони. Сказал, что каждый житель этого вонючего городка будет замучен терновыми ветками и досками, в которые вбиты гвозди.

Гедеон продолжил погоню натощак. В следующем городке, где он попросил покушать, ему тоже отказали. Этим ребятам он пообещал разрушить их башню — главную достопримечательность, а их самих порубить в капусту.

Вскоре беглые цари были настигнуты и схвачены, их воины уничтожены, а это ещё пятнадцать тысяч человек. После победы Гедеон вернулся к негостеприимным аборигенам, чтобы выполнить обещанное. И выполнил.

Плененных им царей он приказал убить своему сыну. Сыночек оказался слаб в коленках — его тошнило и всё такое. Пришлось махать мечом самому.

После победы все израильские вожди попросили Гедеона стать им царём. Гедеон отказался, но попросил об одной маленькой услуге. Впрочем, пусть он скажет сам за себя.

«Прошу у вас одного — дайте мне каждый по серьге из добычи своей».

Весу в золотых серьгах, которые он выпросил, было тысяча семьсот золотых сиклей, кроме пряжек, пуговиц и пурпуровых одежд, которые были на царях Мадиамских, и кроме золотых цепочек, которые были на шее у верблюдов их.

Почему это нас так тревожит? Да во все дни человеческой истории происходило нечто похожее, бывало даже и покруче.

Но почему мы историю убийства и мародёрства считаем священным текстом, и прославляем убийц, насильников, мародёров и предателей, а их «подвиги» называем богоугодным делом?

Да с этой библии кровь просто капает, а мы кладём её на почётное место. Скажи мне, кто твой пророк и герой, и я скажу — кто ты сам.

Зачем она нам нужна, эта «книга книг»? Может быть, как исторический источник?

Да нет, ни один серьёзный историк в таком качестве её не рассматривает.

Как моральный кодекс?

Пока что, ничего, даже отдалённо напоминающего мораль, мы в этой книге не встретили, за исключением десяти заповедей.

Произведение искусства?

Да такого косноязычия ещё поискать.

Может быть, нам дороги наши корни?

Какое отношение ближневосточные пастухи имеют к земледельцам средней полосы? Никакого.

Так, зачем же мы за неё держимся и так дрожим над ней?

У Гедеона было много жён, и они нарожали ему семьдесят сыновей. Кроме того, наложница родила ему сына, Авимелеха. Чем байстрюк был лучше обычных детей? Скоро узнаем.

Пока же скажем, что после этой разборки израильтяне жили в мире сорок лет. После смерти Гедеона они, как водится, начали поклоняться Валааму и Астарте.

Авимелех, хоть и был внебрачным сыном судьи Гедеона, но по морально-деловым качествам вполне годился в его преемники. Он пошёл в Сихем, (мы помним, что это за городок) и обратился к жителям с пламенной речью.

«Что вам больше понравится — чтобы правили вами семьдесят законных сыновей Гедеона, или же я один?»

Горожане дружно загудели в ответ: «Зачем спрашивать о таких глупостях?» После этого он потребовал у них денег. Ему дали семьдесят сиклей серебра.

На эти деньги Гедеон нанял местных бомжей и грабителей с большой дороги, вооружил их и повёл в отцовский дом. В отцовском доме он убил всех своих братьев, и сделал это «на одном камне».

Это значит, что убийство смаковалось: к нему подводили брата, он перерезал ему горло, начиналась агония, хлестала кровь. После этого к нему подводили следующего. Расправа растянулась на несколько часов.

Только одному братишке, младшенькому Иофаму, удалось спрятаться от святого родственника и бежать в Беэр.

После расправы Гедеон вышел к жителям Сихема на площадь и спросил, вытирая пот со лба: «Вы не передумали?»

— Нет, что ты! Правь нами, Авимелех.

— Хорошо, но учтите: мы с вами повязаны. Мой отец освободил вас от захватчиков, и правил вами целых сорок лет.

Вам его правление нравилось, но стоило ему умереть, как вы убили семьдесят его законных сыновей, и поставили над собой правителем меня — байстрюка. Помните об этом. Как только вы отвернётесь от меня, израильтяне отомстят вам за это убийство.

Народ не нашёлся, что ответить, когда Авимелех так изящно сместил акценты, и приписал им своё преступление. И стал он править израильтянами, и правление его продолжалось целых три года.

Через три года в Сихем повадился некто Гаал, и стал подзуживать народ против братоубийцы Авимелеха.

Народ слушал его и кивал головой, как делала это три года назад, слушая самого братоубийцу. Решили устроить на Авимелеха засаду за городом.

Авимелеха предупредили, и он сам устроил засаду — на Гаала. Гаал бежал в Сихем. Авимелех убил всех его людей и пошёл к городу. Взял город, разрушил его, и руины посыпал зачем-то солью. Оставшиеся люди заперлись в городской башне.

Башню обложили хворостом и подожгли. Заживо сгорело около тысячи человек. После этого Авимелех осадил Тевец, где тоже спрятались горожане, недовольные его правлением. Город пал, но оставшиеся защитники спрятались в башне.

Во время осады башни какая-то женщина сбросила сверху обломок жернова, и пробила Авимелеху череп. Тот приказал одному из своих людей зарубить его, чтобы не умереть от рук женщины. И умер, как мужик.

После Авимелеха судьёй был Фола, который правил двадцать три года. После него правил Иаир, который правил двадцать два года, и прославился тем, что тридцать два его сына ездили по Израилю на тридцати двух ослах.

Израильтяне продолжали поклоняться Ваалу и Астарте. В общественной жизни тоже не ладилось — филистимляне и аммонитяне наложили на них дань. Евреи сразу вспомнили про бога и начали извиняться перед ним, просить решить этот денежный вопрос.

Бог долго препирался, как Сталин в 1941 году, а евреи точно также его уговаривали и обещали никогда больше не поклоняться никаким другим богам. Наконец, бог согласился.

Пока шли препирательства, аммонитяне подошли к Галаду и расположились лагерем. Всем стало ясно, что просто так они обратно не уйдут. Стали искать военачальника. Искали самого достойного. Нашли.

Им оказался некто Иеффай, очень колоритная личность. Его папа был правителем Галада, а мама — проституткой. По еврейским законам его выгнали из города. Только его потомки в десятом поколении могли стать полноправными членами общества.

Ждать восстановления в гражданских правах было долго, Иеффай набрал бродяг из окрестностей и сколотил банду. Лихие молодцы грабили на большой дороге всех встречных — поперечных. К нему и обратились галадские старейшины.

Попросили его возглавить еврейское ополчение и сразиться с аммонитянами. Иеффай долго смеялся. Дедки настаивали. Наконец, сын блудницы согласился, но при условии, что после победы его поставят судьёй. Закон — дышло, старейшины согласились.

Иеффай провёл смотр вверенных ему войск, остался доволен и послал к аммонитянам послов. «Зачем ты пришел на нашу землю?» Так звучал вопрос, который был задан предводителю аммонитян.

«Это не ваша земля, а наша. Если вы уйдёте по добру — по здорову, то мы вас не тронем».

«Нет, это наша земля. Её нам дал наш бог так же, как вам дал землю ваш бог. Но наш бог круче вашего. Поэтому проваливайте».

Аммонитяне обиделись за своего бога и за свою землю. Решили биться с евреями. Иеффай пообещал богу, что в случае победы принесёт ему в жертву первого, кто выйдет из его дома навстречу. Бог ничего не сказал.

Иеффай побил аммонитян, разрушил два десятка их городов и с победой вернулся домой. На пороге его встречала любимица дочь. Вот такие дела.

Дочь побежала навстречу любимому папочке, плача от радости. А он... Он принес её в жертву. По горлу чик — и приветик.

После победы к Иеффаю пришли ефремляне и стали его укорять за то, что он в одиночку побил аммонитян, а их, своих добрых соседей, не позвал. «Не по-соседски это, а посему мы убьём тебя, а дом твой спалим».

Иеффай не хотел, чтобы кто-то жёг дом, а его убивал. Несколько дней назад он был бродягой и разбойником, а теперь — судьёй и уважаемым человеком. Жизнь, как говорится, начала налаживаться, если не считать убийства дочери.

Иеффай решил наглецов проучить. Его поддержали жители Галада. Ефремляне были биты и бежали к Иордану. Галадцы оседлали переправу и проверяли у каждого паспорт. Процедура происходила так. К переправе подходил человек.

Галадцы спрашивали его: «Ты часом не ефремлянин?» Он отвечал: «Ну что вы, как можно!» Ему ставили задачу: «Скажи Шихем». Он говорил: «Сихем». И получал меч в брюхо. Оказывается, этот логопедический анекдот имеет длинную бороду.

Анекдот очень смешной. На переправе было убито сорок две тысячи человек только за то, что не умели правильно выговаривать шипящие звуки. После этого Иеффай правил Израилем шесть лет. После него судьёй стал Есевон, у которого было тридцать сыновей и тридцать дочерей.

Через семь лет его сменил Елон, который судил десять лет. Следующим судьёй был Авдон, у которого было сорок сыновей и тридцать внуков. Все они ездили на семидесяти ослах по Израилю. Через восемь лет умер и он.

Но израильтяне продолжали делать «неугодное в глазах Господа». Поэтому их покорили филистимляне — на целых сорок лет. Филистимляне — это те же финикийцы, но вид сбоку.

В то время жил себе мужичок по имени Маной. А жена его была бесплодна. Как водится, к ней пришёл ангел и посоветовал не пить вина, и тогда она зачнёт. Жена рассказала мужу о таком чуде.

Маной, понятное дело, изъявил желание повидать небесного гостя, и потолковать с ним о том, о сём.

Ангел появился снова, но навестил бесплодную женщину в поле, когда мужа рядом не было. «Зачем нам кузнец? Что я, лошадь что ли?»

После этой «встречи» жена прибежала домой и сказала Маною: «Мужик, о котором ты спрашивал, сейчас в поле». Маной поспешил к незнакомцу. Ангел, загадочно улыбаясь, рассказал ему, что у них теперь непременно родится сын.

Если они не будут его стричь, и не дадут ему спиртного, то он вырастет отменным богатырём, и освободит Израиль от филистимлян. Маною не осталось ничего иного, как заколоть барашка на этом месте. В положенный срок у счастливой четы родился сын, которого нарекли Самсоном.

Скажем сразу, что Самсон был судьёй, и от филистимлян свою землю не освободил, как ни старался. И вот молодой и непьющий судья, небритый и нестриженый, решил жениться на филистимлянке.

Израильтяне платили филистимлянам дань, да и законы иудеев запрещали им жениться на иноверках, поэтому родители молодого юриста не одобрили его выбор. Но делать нечего, решили свататься.

Вообще история Самсона за свою несуразность вполне могла бы быть помещена в «Книгу рекордов Гиннеса». Итак, Самсон с родителями идёт свататься к филистимлянке.

По дороге на них нападает лев, который прятался до этого в винограднике, поджидая молодого судью. А может быть, он лакомился виноградом и размышлял о вечном.

Самсон не испугался льва, а наоборот — собственноручно порвал ему пасть. Явный реверанс в сторону эллинов и римлян. Когда мы видим статую накачанного бородача, разрывающего льву пасть, то должны понимать, что речь идёт не о брате ахейского царя, а об израильском судье. Да.

Покончив со львом, Самсон бросил его труп на дороге, и продолжил свой путь к счастливой женитьбе. Примечательно, что родители его не только не видели и не слышали его схватки со львом, но даже ничего не знали о ней.

Пришли к невесте. Сладились. Договорились о свадьбе. Пошли домой. Филистимляне оказались не такими страшными, как их малюют. На следующий день Самсон пошёл к невесте решать организационные вопросы — готовиться к свадебной гулянке.

По дороге он нашёл труп вчерашнего льва. За одни сутки дикие пчелы успели свить в трупе гнездо и натаскать туда мёда. Самсон отнял у пчёл, живущих в трупе льва, их мёд, и пошёл к невесте, вкушая эту сладость.

Придя к невесте, Самсон угостил медком тестя и тёщу. Правда, он не сказал им, откуда деликатес — ума хватило. Итак, началась семидневная гулянка. На время свадьбы избрали тридцать друзей жениха.

Когда торжество достигло апогея, Самсон начал загадывать своим дружкам загадки. Ставкой он назначил тридцать отрезков льняной ткани и тридцать же перемен одежды.

Загадку надо было отгадать до конца свадьбы. Сама загадка звучала так: «Из едока вышла еда, а из сильного вышло сладкое. Что это?» Брачные дружки бились в отчаянии головами об свадебный стол, но не могли разгадать загадки.

Время шло. Они начали угрожать жене Самсона: узнай у него ответ, а то мы спалим твой дом, а тебя и отца твоего убьём. Мы, дескать, не для того пришли на свадьбу, чтобы нас тут обобрали.

Жена начала выпытывать у мужа ответ, они это умеют, но Самсон был неумолим. Женские чары не действовали. Когда чары не действуют, женщины прибегают к слезам. Это оружие не даёт осечки. Никогда.

На седьмой день плача Самсон открыл ей разгадку. Через несколько минут её знали и дружки жениха. Что и требовалось доказать. И потребовали заплатить то, что он проспорил.

Самсон не зря назывался судьёй, блюстителем закона. Его решение проблемы было молниеносным, как меч Александра Македонского. Наш молодожён сбегал в соседний городишко, убил тридцать первых, попавшихся ему филистимлян, снял с трупов одежду, и принёс на свою свадьбу.

Очень интересный момент. Профессиональный юрист заключает пари, и при этом делает ставку, превышающую его платежеспособность. Он ставит на кон то, чего не имеет. Видимо, его профессиональные качества того же порядка, что и умственное развитие. Вернёмся к сюжету.

С обиженным видом Самсон бросил своим свадебным дружкам тридцать комплектов окровавленной одежды, укоризненно посмотрел на них, сказал: «Я вас покидаю!», и ушёл в родительский дом, гордо подняв голову. Вот такой непростой парень, этот Самсон.

Филистимляне были попроще, чем загадочный судья. Чтобы свадьба не оказалась напрасной, жена Самсона стала женой одного из его брачных друзей. Помните: ваш брачный дружок не обязательно является вашим другом. Особенно, если он филистимлянин, а вы еврей.

Спустя несколько дней Самсон появился в доме своего тестя, как ни в чём не бывало, держа под мышкой козлёнка. Сунув козлёнка тестю, он направился к спальне своей жены.

Тесть стал протестовать в том смысле, что его жена уже вроде бы и не совсем ему жена, а даже очень наоборот — жена его свадебного друга. Самсон обиделся. «Ну, уж теперь я в полном праве делать филистимлянам зло».

В самом деле — почему бы и нет?

Филистимляне как раз убирали урожай зерновых. Самсон поймал триста лисиц, что само по себе удивительно. Связал их попарно хвостами, а к хвостам привязал факелы. После этого пустил лисичек, которые уже поскуливали от нетерпения, «побегать» по филистимлянским нивам.

Весь урожай — как корова языком слизала. Филистимляне удивились (ещё бы!), и начали вопрошать друг друга: кто это сделал? И отвечали друг другу же: это зять нашего земляка, который выдал свою дочь замуж два раза, но сыграл лишь одну свадьбу. «Ах, он негодяй!»

«Негодяй» относилось не к Самсону, а к его тестю. Старика и дочь его сожгли вместе с домом. А Самсон перебил этим филистимлянам голени и бедра. За что — непонятно.

И устроил в скалах себе лежбище, в котором прятался от евреев и от филистимлян, словно он какой-то Джумагалиев, а не судья израильского народа. Все воспринимали этого человека, как опасного зверя, потерявшего человеческий облик.

Филистимляне пришли с войском к израильтянам и потребовали выдачи Самсона. Израильтяне пришли в ущелье и сказали Самсону, что вот мол, до чего дошло.