Глава 44 орудие мирового владычества 10 страница

Следующий год был годом очередных президентских выборов в США и стал кризисным годом для Идена. Сионистская машина снова заработала на полный ход, разыгрывая Вашингтон против Лондона, а Лондон против Вашингтона, с сорокалетним опытом своих закулисных махинаций. В марте 1956 г. произошло нечто, оставшееся в значительной степени неизвестным мировой общественности, но указывавшее внимательным наблюдателям событий, что нападение на Египет предстоит в самом ближайшем будущем. Накануне еврейской пасхи загадочный “Голос Америки” передал праздничное сообщение, полное провокационных намеков на “освобождение евреев из египетского плена”. В сочетании с пропагандной бомбардировкой Египта, все более усиливавшейся в Вашингтоне и Лондоне, это ясно указывало на то, что еще до следующей еврейской пасхи следовало ожидать грозных событий. Как правило, американская общественность не имеет понятия о том, что передает т.н. “Голос Америки” и к кому он обращается. Даже автору настоящей книги, несмотря на все старания, так и не удалось выяснить, какие официальные инстанции руководят этим “голосом” или хотя бы контролируют его, хотя для многочисленной аудитории во всех концах света он представляется рупором американского правительства. Единственное, что смог установить автор, было что средства этой институции, финансовые и прочие, поистине безграничны, и что ее персонал состоит главным образом из восточно-европейских евреев 3); деятельность этого учреждения происходит в условиях полной безответственности и секретности. В период венгерского восстания в октябре-ноябре 1956 г. как венгерские беженцы, так и американские корреспонденты, вернувшиеся из разгромленной страны, возлагали значительную часть ответственности за венгерскую трагедию именно на “Голос Америки”. В самой Венгрии американцы убедились в полной уверенности венгерского населения в американской поддержке в случае советских репрессий; венгры подтверждали, что хотя передачи “Голоса” и избегали произносить слово “восстание”, но фактически они к нему призывали и его провоцировали, гарантируя американское вмешательство и защиту. Президент Эйзенхауэр заявил, однако, после восстания, что “мы никогда не советовали ни одному из порабощенных народов поднять восстание против советских вооруженных сил”. Такая же критика со стороны венгров была обращена и по адресу т.н. “Радио Свободная Европа”, оперировавшего из западной Германии по лицензии боннского правительства. Газета “Нью-Йорк Таймс” сообщила 23 ноября 1956 г., что по заявлению одного из первых венгерских беженцев, прибывших в Америку, “Голос Америки” и “Радио Свободная Европа” годами “подстрекали нас” к восстанию, но когда оно разразилось Америка не пошевелила и пальцем. Западногерманское правительство назначило расследование передач “Свободной Европы” в период венгерского восстания после того, как в немецкой печати были опубликованы многочисленные обвинения в провокации со стороны этой радиостанции; в одной из ее передач, а именно 5 ноября 1956 г., в разгар восстания, венгерскому народу сообщалось, что “военная помощь Запада не может быть оказана ранее 2-х часов утра” следующего дня, другими словами, что ее следовало ожидать с минуты на минуту (“Нью-Йорк Таймс”, 8 декабря 1956 г.). Наиболее серьезное обвинение в провокации последовало со стороны главы венгерской социал-демократической партии, г-жи Анны Кетли, которой удалось спастись от чекистских палачей во время кратковременного освобождения страны от коммунистической власти в ходе восстания. Она показала, что еще в 1952 г., когда она сидела в тюрьме, “Радио Свободная Европа” в одной из своих венгерских передач сообщила, что я руководила из тюрьмы подпольным освободительным движением, причем были названы имена нескольких других лиц, якобы руководивших этим движением. Меня забрали из тюрьмы, где я сидела в одиночной камере с 1950 года и сделали мне очную ставку с сотнями бывших активистов венгерской социал-демократии и профсоюзов. Всех их пытками заставили признаться в участии в несуществовавшем антикоммунистическом заговоре. В передаче “Свободной Европы” не было ни слова правды: с момента моего ареста я сидела в одиночке и не видела и не встречала буквально никого. Радио Свободная Европа совершило тяжелый грех, заверяя венгерский народ в военной поддержке Запада, в то время как о такой поддержке не могло быть и речи” (“Нью-Йорк Таймс”, 30. 11.56). Так Америка говорила двумя “голосами”: одним своего президента, обращавшегося официально к мировой общественности, и другим “Голос Америки”, подстрекавшего народы, поверх голов американцев, к опасным шагам. Официальную линию американской политики газета “Нью-Йорк Таймс” выразила в тот период в следующих словах: “Ответственные члены правительства частным образом заверяют, что правительство США стремится избежать впечатления, будто бы оно стоит исключительно на стороне Израиля, что было бы равнозначно выдаче арабских стран под влияние Советского Союза”. Трудно предположить, чтобы арабские народы поверили этим “частным” заявлениям, если они вообще о них когда-либо слышали, после того, что они узнали от “Голоса Америки” о готовящемся освобождении евреев из “египетского плена”.

С этого момента ураганный огонь западной пропаганды повернулся против Египта. Последовавшие события легко понять в свете уже цитированной нами записи в дневнике военного министра США Генри Стимсона накануне Перл-Харбора, согласно которой задачей правительства Рузвельта в конце 1941 г. было спровоцировать японцев на “первый выстрел”. Все указывало на то, что теперь, в 1956 г., к этому “первому выстрелу” должен был быть спровоцирован Египет. Этот последний себя спровоцировать не дал, но тогда весь мир убедился в том, что вовсе не обязательно было делать “первый выстрел”, дабы попасть в агрессоры: средства массовой пропаганды в мировом масштабе были уже до того усовершенствованы, что нужное государство можно было объявить агрессором в тот самый момент, когда чужие войска переходили его границы, и даже еще раньше этого. Все предшествовавшие этим событиям “осуждения” Израиля в намеренной и неспровоцированной агрессии не играли ни малейшей роли.

Кризисный период начался 7 марта 1956 г. (как-раз накануне передачи “Голоса Америки” об освобождении из египетского плена), когда Антони Идену вновь пришлось в Палате общин встретиться с пресловутым еврейским вопросом. К тому времени его противники из социалистической оппозиции, несмотря на все “осуждения” Израиля в ООН, с пеной у рта требовали оружия для еврейского государства и “нового международного договора с гарантиями для Израиля”; как и нью-йоркские политиканы, они не видели иной возможности вновь прийти к власти, кроме как ценой новых поблажек Сиону. На премьер-министра “обрушилась буря злобных нападок и оскорблений, каких Палата общин не видела со времен последних дней премьерства Невиля Чемберлена” (“Нью-Йорк Таймс”); “Разыгрались такие сцены, что даже те, кто их вызвал, почувствовали себя неловко; пришлось вмешаться спикеру с просьбой дать премьер-министру все же возможность высказаться” (“Дейли Телеграф”). Тщетно Иден пытался напомнить, что до тех пор парламент его вежливо выслушивал в течение “более чем 30 лет”. Возможно, что он рассчитывал на поддержку из Америки, где в тот же самый день президент Эйзенхауэр высказал мнение, что “бесполезно стараться сохранить мир на Ближнем Востоке, вооружая один миллион семьсот тысяч евреев против сорока миллионов арабов” (к тому времени американские поставки оружия были уже на пути в Израиль). В Англии, однако, все ополчились против Идена. “Дейли Телеграф”, считавшийся органом его партии, мог в текущей информации возмущаться тем, как с премьером обращались в парламенте, но в своих передовицах писал, что необходимость вооружения Израиля “неоспорима” — словечко, избавляющее от нужды каких-либо доказательств. Социалистическая оппозиция в своем стремлении угробить премьера на “еврейском вопросе” распоясалась до последнего. В двух последовательных номерах левого журнала “Нью Стейтсмен” говорилось, что с одной стороны Англия не имеет ни права, ни средства ввязываться в новую мировую войну при каких бы то ни было условиях и должна просто сложить оружие (“Эффективная оборона превышает в настоящее время наши возможности, и единственной альтернативой к полному уничтожению является полное разоружение”, 10 марта 1956 г.), с другой же требовалось, чтобы Англия вооружила Израиль и обязалась воевать за него (“Война станет менее вероятной, если Израиль получит самое современное вооружение, и рабочая партия вполне права, требуя, чтобы он его получил”... “вопрос не столько в нежелательности гарантировать еще даже официально не установленные границы (Израиля)... сколько в военной проблеме как собрать и отправить необходимую военную силу (для его защиты)... Имеем ли мы достаточные военно-морские силы в восточном Средиземноморье? Не уверен ли г-н Гейтскелл (лидер социалистов) в том, что британская общественность поддержит войну в защиту Израиля, даже без санкции Объединенных Наций?, — 17 марта). Из этих цитат видно, к каким необозримым последствиям привели данные Сиону обязательства, по началу казавшиеся лишь маловажными. Казалось, что сэр Антони Иден, вместе с правительством США, в этот момент старался удержать волну массового психоза, тем не менее, он нашел нужным послать “предупреждение Египту”, которое не было ничем оправдано и привело, как показало будущее, к роковым последствиям. Официально и для видимости английское и американское правительства в этот момент ухаживали за Египтом, надеясь на его помощь в “умиротворении” Ближнего Востока; с этой целью Англия даже собиралась “под американским давлением” убрать свои войска из зоны Суэцкого канала. В наличии этого “давления” не может быть сомнений, поскольку вся американская печать отмечала успех политики США в этом направлении; “Нью-Йорк Таймс”, например, писал 21 октября 1956 г.: “Государственный секретарь Даллес не сомневается, что ему будет обеспечена дружба арабов при сохранении дружбы Израиля, если он окажет давление на Англию, чтобы она вывела свои войска из Египта”.

Политикам никогда не удастся найти ответ на вопрос, почему это вдруг Антони Иден, не получив ничего взамен, поддался этому “давлению”, выпустив из рук то, что непосредственно вслед за этим было объявлено “жизненной линией” (Суэцкий канал) Британской империи. Всякое “давление” из Вашингтона в вопросах Ближнего Востока за последние 40 лет (написано в 1956 г. — прим. перев.) всегда было сионистским давлением; и в то же самое время египетский журналист, некий г.Ибрагим Иззат, был обрадован сердечным приемом у израильских премьер-министра, министра иностранных дел и министра труда, заверивших его в том, что у “Израиля и Египта общая цель противодействовать британскому влиянию на Ближнем Востоке” (“Рос эль Юсеф”, май 1956 г.; “Нью-Йорк Таймс”, 20 мая). Как бы то ни было, результаты этой уступки “давлению” сказались очень скоро в виде войны, в которой Англия потерпела невиданное унижение и фиаско. Выход англичан из Египта по всей видимости был британской половиной англо-американской сделки с целью “завоевания дружбы арабов”; ее американской половиной должно было стать предоставление, вместе с Англией и Международным Банком 900 миллионов долларов на постройку Ассуанской плотины на реке Нил (это предложение Египту было сделано в декабре 1955 года). Для анализа событий этого времени снова необходима их точная хронология. Британские войска эвакуировались из зоны Суэцкого канала, согласно договоренности, в июне 1956 г. 6 июля того же года представитель американского Госдепартамента сообщил печати, что предложение финансировать строительство Ассуанской плотины “сохраняет свою силу”. Несколькими днями позже и египетский посол в Вашингтоне подтвердил, что Египет “окончательно решил обращаться за западной помощью в строительстве плотины”. 19 июля тот же посол явился к Даллесу для официального принятия этой помощи, но ему было сказано, что американское правительство “передумало”. За день до того представитель Форин Оффиса в Лондоне сообщал печати, что английская часть предложения “сохраняет силу”. 19 июля тот же представитель Форин Оффиса сообщил печати (но не египетскому послу) что Англия также берет свое предложение помощи обратно. Указать причины этого он отказался, но подтвердил, что имела место “непрестанная консультация между Уайтхоллом (резиденция британского правительства) и Вашингтоном”.

Другими словами, “давление” с явной целью нанести оскорбление Египту этим презрительным афронтом исходило с той же стороны, что и “давление” задобрить его выводом англичан из зоны Суэца. Британское правительство было намеренно поставлено в затруднительное и опасное положение: если первая “уступка” (вывод войск из Суэца), заявление Эйзенхауэра о его желании “приостановить ухудшение отношений между арабскими народами и Соединенными Штатами” и восстановить доверие арабов” к Америке, то неожиданный поворот в вопросе финансирования жизненно важной для Египта Ассуанской плотины должен был насторожить Лондон, который имел возможность выиграть многое, не подчинившись “давлению” в этом втором вопросе.

В истории не найти примера другой, столь же расчетливой и наглой провокации по отношению к стране, с которой “Запад” якобы собирался укреплять свою дружбу. Подобное поведение Вашингтона и Лондона стало возможным только после того, как оба они стали послушными слугами сионизма. Американский отказ от уже сделанного предложения в столь важном для Египта вопросе, и главное то, в какой манере этот отказ последовал (о послушной имитации в Лондоне не приходится и говорить), явились истинным началом военного кризиса в 1956 г., однако настоящий источник его, пресловутое “давление”, не были американскими. Комментируя отказ от данных Египту обещаний, “Нью-Йорк Таймс” скромно замечал, что “некоторые конгрессмены опасались недовольства в сионистских кругах” этими обещаниями. Остается лишь добавить, что провокация была проведена в самый подходящий момент: в год президентских выборов, когда политиканы обеих американских партий думают лишь о том, как перещеголять друг друга в “уступках” еврейству.

Реакцию взбешенного Египта нетрудно было предвидеть: в ту же неделю президент Нассер объявил о национализации Суэцкого канала, управлявшегося частной международной компанией, большая часть акций которой была скуплена Англией еще в эпоху Дизраэли; международная политическая атмосфера вновь заполнилась разговорами о войне, как в свое время в 1952-53 гг. в период “процесса еврейских врачей” в Москве. В мировой печати немедленно появился новый “злодей” — президент Нассер, что было верным признаком готовящейся войны. Автору пришлось за свою жизнь видеть многих таких “злодеев” на страницах газет, и каждый раз он мог наблюдать, что эту пропаганду можно открывать и закрывать, как водопроводный кран, наполняя отравой сознание масс:

“Проклятый сок хранится в этой склянке, И в ухо мне влита смертельная отрава...” (Гамлет) В детские годы автора пугали “сумасшедшим муллой” (давно забытый всеми мусульманский вождь) и превращенным в “злодея” почтенным старым буром по имени Пауль Крюгер. Задним числом становится ясно, что все эти “злодеи” из политического кабинета страхов были не хуже, чем те, кто обливал их помоями. Даже еще до того, как пропагандная подготовка войны достигла стадии “злодея”, и задолго до беспрецедентной провокации 19 июля, все еще не вызвавшей со стороны Египта ничего, что можно было бы приравнять к “воинственным действиям”, президент Нассер был уже объявлен агрессором в войне, которая еще должна была начаться. В марте 1956 г. Бен Гурион заявил в Тель-Авиве, что одна только быстрейшая поставка оружия Израилю может предотвратить “нападение со стороны арабских государств в ближайшие несколько месяцев”, добавив что агрессором будет египетский диктатор Нассер”. 13 апреля Черчилль вновь появился на сцене после годичного пребывания на пенсии, заявив на весьма аристократическом собрании т.н. “Лиги Первоцвета”, основанной его отцом, лордом Рандольфом Черчиллем, в память Веньямина Дизраэли, что “мудрость и честь” требуют английской защиты Израиля “если на него нападет Египет”. Сэр Уинстон достаточно ясно заранее высказал одобрение израильскому нападению на Египет, которого в то время требовали израильские “активисты”: “Если Израиль уговорят не использовать всех сил своей расы для отражения Египта сейчас, пока египтяне не научились пользоваться поставленным им русским (!) вооружением, после чего Египет начнет нападение, то не только велением мудрости, но и делом нашей чести будет обеспечить, чтобы Израиль не был наказан за свое терпение” 4). За этим завуалированным приглашением к агрессии последовало явно провокационное нападение Израиля на египетские войска в полосе Газа, во во время которого были убиты и ранены 150 человек, включая женщин и детей. Пропагандный гвалт о “злодее” и “египетской агрессии” на всем Западе продолжал тем временем нарастать. Два весьма символических события показали в те дни, как далеко зашло закрепощение Англии Сионом. В июне 1956 г. в Лондоне, в роскошном средневековом зале Гильдхолла т.н. “Англо-Еврейская Община” праздновала “трехсотлетие поселения евреев на британских островах” 5); супругу молодой королевы, герцогу Эдинбургскому, было предложено для участия в банкете надеть на голову еврейскую ермолку. В сентябре того же года “Общество Кромвеля отслужило молебен(!) у статуи цареубийцы и палача ирландских священников в Дрогхеде, чтобы отпраздновать ту же сказку о “возвращении” евреев в Англию при Кромвеле; президент почтенного общества, некий г.Исаак Фут, “рекомендовал”, чтобы молодой принц Чарльз, если ему случится взойти на престол, принял имя “Оливера Второго”, потому что “мы не хотим иметь Карла Третьего”. От внимательных наблюдателей не ускользнет упорство, с которым закулисные режиссеры наших дней инсценируют одну за другой “мелочи, явно имеющие символическое значение; во время коронации Елизаветы II в 1953 г. важной частью торжеств был смотр в военно-морской гавани в Спитхеде, куда прислали свои суда все страны, располагавшие флотом. Среди нескончаемого ряда кораблей, мимо которых проходило судно королевы, был один, на котором не было выстроено команды для приветствия (газеты объяснили это простой “случайностью”): это был советский крейсер “Свердлов”, названный в честь еврейского убийцы семьи русского императора, двоюродного брата короля Георга V, деда королевы Елизаветы.

После захвата Суэца президентом Нассером крики на Западе о войне поднялись до угрожающей ноты. Сама по себе, “национализация” не могла в 1956 г. никого удивить. Америка примирилась с захватом иностранной собственности — нефтяных месторождений — в Мексике, правительство которой согласилось возместить их стоимость владельцам (что сделал и Нассер); у себя дома американцы давно уже вступили на проторенную дорожку к обнищанию страны путем “национализации”, отдав под управление правительственной бюрократии 100 тыс. кв. километров в долине реки Тенесси в семи штатах (одно из первых мероприятий “нового курса” Рузвельта в 1933 г., т.н. Tennessee Valley Authority, TVA), в Англии социалистическое правительство национализировало железные дороги и угольные месторождения. Трудно было поэтому найти сколько-нибудь обоснованные, законные или моральные, причины для разбушевавшейся кампании обличения и осуждения, хотя и следует признать некоторую разницу в оттенках между имевшими место прецедентами и актом президента Нассера, представлявшим собой не столько акт разумной политики, сколько протест против явной провокации и реакцию на нее.

Во всяком случае, если уж мероприятие Нассера представлялось столь нетерпимым, то единственным эффективным ответом могла бы быть лишь новая оккупация зоны Суэцкого канала, но как раз этого сделано и не было. Вместо этого, все политические и газетные оракулы, словно читая по давно заготовленной шпаргалке, принялись приклеивать Нассеру этикетку “Гитлера”. Израильский премьер Бен-Гурион начал с “диктатора”, скоро превратившегося в “фашистского диктатора”, а французский премьер (к тому времени социалист Ги Молле) сразу же переделал это в “Гитлера”. После этого кампания пошла знакомым путем, испробованным еще против Сталина в 1952-53 гг.: диктатор, фашистский диктатор, и наконец “Гитлер”. Значение всего этого не представляло сомнений: Нассера нужно было изобразить, а если надо и наказать, как врага евреев. Когда сэр Антони Иден поднялся со своего места в Палате Общин (9 августа 1956 г.), чтобы снова сцепиться с кошмаром его ночей, “ближневосточным вопросом”, лидер социалистов Хью Гейтскелл возвестил: “Все это давно уже знакомо... это совершенно то же, с чем мы встретились у Муссолини и Гитлера перед войной”. Другой социалистический оратор, — некий Педжет, также утер нос премьеру: “Эта техника (Нассера) совершенно та же, что и у Гитлера; понятны ли Вам последствия отказа отвечать на силу силой, пока еще не стало слишком поздно?” Социалисты намеренно кололи Идена намеками на политическое прошлое, провоцируя его на применение силы (когда он ее применил, на него посыпались крики “убийца”). Однако, в прошлом, он был как раз тем министром, который ушел в отставку в знак протеста против уступок Гитлеру, и его правота была немедленно подтверждена вторжением Гитлера в Австрию. Это и было той “силой”, применение которой Иден давно уже видел и в 1938 г. он был совершенно прав. В 1956 г. все выглядело совершенно по иному и никакие сравнения не были возможны. Египет не был большой военной силой, но лишь весьма малой; никто не “умиротворял” Египет после вывода английских войск из Суэца, но, наоборот, он стал жертвой провокации и намеренного унижения; Египет вовсе не был агрессором, подвергаясь провокационным нападениям в течение многих лет, а Израиль открыто заявил, что будет воевать с Египтом. Всякие сравнения с “Гитлером” были поэтому полнейшим абсурдом, если только единственной целью этой демагогии не было подтверждение того, что сионисты считают Египет своим врагом. Тем не менее, и Антони Иден опустился до этой сказки (возможно под давлением еще свежих воспоминаний о 1938 годе), назвав Нассера “фашистским грабителем, аппетит которого растет при его откармливании”: словарь применявшийся им и Черчиллем за 18 лет до того против Гитлера. Автор должен добавить, что точно этих выражений ему не удалось найти в текстах выступлений Идена, но во всяком случае в этой форме они были доведены “Нью-Йорк Таймсом” до сведения “черни” (см. “Протоколы”), а только это и представляет значение, что должно быть хорошо известно премьер-министрам. В остальном нападки сэра Антони на президента Нассера основывались на доводах, что Суэцкий канал “жизненно нужен другим странам во всех частях света... вопрос жизни и смерти для всех нас... канал должен умело эксплуатироваться и оставаться открытым, как это всегда было в прошлом в качестве свободного и надежного международного морского пути для судов всех наций”. Однако, Нассер вовсе не закрыл канал, а только его национализировал, т.е. изменил права собственности, получение с него доходов и управление им. Он продолжал оставаться открытым для “судов всех наций” с одним только исключением, в котором явно и заключался секрет пропагандного шабаша: единственной страной, которой не было предоставлено полной свободы прохода через канал, был Израиль с которым — по крайней мере технически — Египет все еще был в состоянии войны, поскольку в свое время в 1948 г. было заключено лишь перемирие. Египет задерживал, поэтому, суда, направлявшиеся в Израиль и проверял не везут ли они оружие. Это было единственным ограничением в эксплуатации Суэцкого канала: следовательно, сэр Антони выступал только по поводу одного этого вопроса, а вовсе не британских интересов; заключительными словами сэра Антони, однако, было: “Дорогие друзья, мы не собираемся решать этот вопрос силой”. В последующие недели, пока на многочисленных конференциях в Лондоне и Вашингтоне шли поиски “решения”, международная печать печатала сообщения, что “египтяне” не в состоянии эксплуатировать канал и что движение в нем скоро закроется. В действительности, канал управлялся вполне нормально и судоходство продолжалось без помех, кроме одного лишь, упомянутого выше исключения. Совершенно ясно, поэтому, что нараставшие в своей резкости протесты правительства сэра Антони могли представлять интересы одного только Израиля. Это было подтверждено и с еврейской стороны. 22 авуста 1956 г. мадам Роза Гальперина, исполнявшая дела председателя Еврейского Агентства в Палестине констатировала в газете “Нью-Йорк Таймс”, что единственной юридической претензией западных держав против Египта в смысле нарушения конвенции 1888 г. (о правах пользования Суэцким каналом) является запрет Египта для судов Израиля и ограничения для судов, направляющихся в Израиль”. Заявление г-жи Гальпериной, с юридической точки зрения, было вполне правильно. Если бы спор о Суэце шел в юридической плоскости, то единственными претензиями могли бы быть таковые со стороны Израиля, а рассмотрение этих претензий в правовой плоскости неизбежно привело бы к оценке законности создания государства Израиль (на чужой земле и при изгнании коренного населения в условиях неприкрытого геноцида) и продолжения состояния войны между ним и Египтом. Другими словами, любое государство, которое включилось в пропагандную кампанию против Египта, фактически действовало по поручению Израиля в одних лишь его интересах, заранее решая все правовые вопросы в пользу Израиля. В сентябре сэр Антони пошел еще далее по пути предвосхищения египетской агрессии. Автору остался недоступным текст его выступления, однако агентство печати Ассошиэйтед Пресс передало для печати в тысячах газет во всем мире следующую его версию: “Премьер-министр Иден предсказал сегодня, что если ему простят захват Суэцкого канала, то следующим шагом президента Нассера будет нападение на Израиль. Сэр Антони дал понять, что в случае необходимости Англия окажет Израилю вооруженную помощь” (13 сентября). Так британский премьер оказался на скользком пути. За какие-нибудь полтора месяца тема “жизненной линии” и “вопроса жизни и смерти” отошла на второй план, и весь мир оказался перед неожиданной угрозой войны, которую должен был начать президент Нассер, при условии если в мире произойдет еще что-то другое. С этого момента “чернь” стали усиленно пичкать сообщениями о непосредственно предстоящем нападении Египта на Израиль; от темы о “нарушении международного судоходства” пришлось отказаться за ее очевидной несостоятельностью. Со временем эта демагогия достигала такой силы, что многие рядовые читатели газет должны были полагать, что Египет уже напал на Израиль. Дадим только один из множества примеров: как писало лондонское “Weekly Review” в сентябре 1956 г. за несколько недель до нападения Израиля на Египет: “Можно быть абсолютно уверенными в том, что подстрекаемые Россией арабы нападут на Израиль. В настоящее время это не представляет ни малейших сомнений и должно лечь в основу всех наших расчетов”.

Приступая к написанию этой книги, автор хотел лишь дать понять читателям позднейших, как он надеется более разумных времен, некоторое представление о том, в каком удивительном состоянии находилось печатное слово в течение 1950-х годов. Им не удалось бы понять того, что происходило в эти годы, не отдавая себе отчета в царившем тогда режиме систематической дезинформации, не знавшей никаких пределов. Цитированное выше “сообщение” было напечатано после долголетних, непрекращавшихся нападений Израиля на своих арабских соседей и его повторных осуждений со стороны ООН именно за эти акты неприкрытой агрессии. Так за первые 9 месяцев года президентских выборов в Америке была подготовлена почва для решающих событий в октябре 1956 г. Вооружение поступало непрерывным потоком с Запада в Израиль. После национализации Нассером Суэцкого канала Иден объявил, что “все поставки вооружения Египту остановлены”; в том же июле месяце Израилю были поставлены из Англии два эсминца. В течение весны и лета Франция поставляла под американским “давлением” реактивные самолеты-истребители и другое вооружение Израилю. В сентябре, по тем же настояниям, Канада также обязалась поставить Израилю реактивную авиацию; правительство в Оттаве сообщило (“Нью-Йорк Таймс”, 22 сентября), что “перед принятием этого решения оно консультировалось с США”. В течение всего этого времени предвыборная кампания шла в Америке полным ходом, и демократы, стремясь снова овладеть Белым Домом, побивали все прежние рекорды в своих посулах по адресу “еврейских избирателей”: мэр Нью-Йорка потребовал, например, чтобы Израиль получал свое вооружение “в качестве подарка”, т.е. даром; республиканские кандидаты были несколько более сдержанными, однако, когда открылись предвыборные конвенты (республиканский в Сан-Франциско, демократический в Чикаго, оба в августе), между про-еврейскими обязательствами обеих партий трудно было найти разницу, т.ч. израильская “Jerusalem Post” спокойно могла бы повторить (а возможно и действительно повторила) свое заявление 1952 года, что “для еврейского избирателя” между обоими кандидатами в президенты “нет большой разницы”. В “программах внешней политики” обеих партий единственными существенными пассажами были относившиеся к Израилю; все остальные внешне-политические заявления были набором общих слов, не заслуживавших внимания. Напротив, обязательства по отношению к Израилю были предельно ясными и конкретными.

В программе республиканской партии, кандидатом которой был единогласно избран президент Эйзенхауэр, было сказано: “Мы считаем сохранение существования Израиля важным догматом американской внешней политики. Мы полны решимости поддержать целостность независимого еврейского государства. Независимость Израиля мы поддержим против всякой вооруженной агрессии”. В демократической программе говорилось: “Демократическая партия будет активно действовать с целью исправления опасного неравновесия в вооружениях, созданного коммунистическими поставками вооружения Египту, путем снабжения Израиля оборонительным оружием, и предпримет все необходимые шаги, включая гарантию безопасности Израиля, для предотвращения агрессии и войны на Ближнем Востоке” (“опасное неравновесие в вооружениях” отражало, разумеется, пропагандную сказку о “беззащитном” Израиле, противостоящем вооруженным до зубов арабским странам; мы уже цитировали ранее высказанное американским военным зкспертом, Хансоном Болдвином, убеждение, что военная мощь Израиля превосходила все семь арабских стран, взятых вместе). Обе политических программы отражали картину пол-мира в ярме у сионистов, полностью согласуясь с соответственными заявлениями правительства Англии. К собственно американским интересам обе программы не имели никакого отношения, отражая лишь сионистский контроль над выборной механикой Америки или же, по крайней мере, слепую веру партийных, менеджеров в наличие такого контроля. События, по всем данным, подтверждают эту веру: посулившая евреям больше Демократическая партия завоевала большинство в Конгрессе, хотя президентом и был переизбран номинальный “республиканец” Эйзенхауэр.