Посмотрите на руки Мои и ноги Мои

31 декабря 1975 года, Пуна

 

Евангелие от Луки, глава 24

36. Когда они говорили о сем, Сам Иисус стал посреди них и сказал им: мир вам.

37. Они, смутившись и испугавшись, подумали, что видят духа.

38. Но Он сказал им: что смущаетесь, и для чего такие мысли входят в сердца ваши?

39. Посмотрите на руки Мои и на ноги Мои; это Я Сам; осяжите Меня и рассмотрите; ибо дух плоти и костей не имеет, как видите у Меня.

40. И, сказав это, показал им руки и ноги.

41. Когда же они от радости еще не верили и дивились. Он сказал им: есть ли у вас здесь какая пища?

42. Они подали Ему часть печеной рыбы и сотового меда.

43. И, взяв, ел пред ними.

45. Тогда отверз им ум к уразумению Писаний.

46. И сказал им: так написано, и так надлежало пострадать Христу, и воскреснуть из мертвых на третий день.

47. И проповедану быть во имя Его покаянию и прощению грехов во всех народах, начиная с Иерусалима.

48. Вы же свидетели сему.

 

Величайшая проблема, с которой сталкиваются люди, подобные Иисусу, заключается в том, что все, что бы они ни говорили людям, покажется им неправдой, - потому что истина не может быть высказана; в тот момент, когда вы произносите ее, она становится ложью. Истину невозможно высказать словами. Язык, который вы используете для этого, недостаточно богат. Он убивает истину, он может выразить только ложь.

Но из сострадания Иисус или Будда будут пытаться высказать то, что высказано быть не может. И тогда их будут понимать неправильно. Они приносят известия из запредель­ного. Вам это даже не снилось; как вы можете понять? Вы не имеете никакого представления об этом; как вы можете понять? Неправильное понимание является естественным. Никто, на самом деле, не виноват. Иисус приносит нечто из запредельного. Вы никогда не были там - это нечто из другого мира. Вы слушаете и думаете: «Этот человек кажется прав­дивым. Само его существо дает какое-то обоснование тому, что он говорит». Но это всего лишь Ощущение - вы не можете понять, о чем он говорит. Самое большее, что вы можете, -это доверять, но и это является трудным, почти невозможным делом.

Как можно доверять? Как доверять кому-то другому в отношении чего-то, о чем вы ничего не знаете? И не только это: как можно поверить тому, что так диаметрально проти­воположно вашему жизненному опыту?

Вчера вечером я прочитал одну небольшую историю. Один человек шел по улице и увидел улитку, располо­жившуюся в расщелине стены. Просто так, без какой-либо конкретной причины он сказал:

- Привет, улитка.

Как это ни странно, улитка могла слышать и могла говорить, и она сказала:

- Привет.

И она повернула свои глаза на ножках, чтобы лучше рассмотреть того, кто стоял перед ней.

Поэтому человек спросил:

- Ты можешь слышать меня?

- Да, конечно, - ответила улитка. - Между прочим, кто ты такой?

- Ну, я человек.

- Что это такое?

- Ну, мы — это что-то вроде тебя, — ответил человек. — У тебя, например, на ножках глаза, а у нас ноги на другом конце.

- На другом конце?

- Да, и к ним прикреплены ступни, вот они, смотри.

- А для чего эти ступни и ноги?

- Для того чтобы очень быстро перемещаться.

- Действительно? - удивилась улитка. - А есть ли что-то еще в тебе, что является необычным?

- Ну, ты, например, все время носишь свой домик на себе.

- Да, да.

- Ну, а мы не делаем этого. Понимаешь, у нас есть много домов, и мы входим в них и выходим из них, когда хотим.

- Да, - воскликнула улитка, - вы воистину удивитель­ные создания. Есть ли в вас что-то еще странное?

И человек сказал:

- Ну, мы ведь люди, а люди умеют использовать нечто вроде листочков; ты знаешь, что такое листочки?

- Да, я знаю, что такое листочки.

- Мы можем делать на этих листочках разные записи, мы можем передавать их другому человеку, который, в свою очередь, может передать их третьему человеку, который по этим листочкам может понять, о чем думает первый человек.

- А, - сказала улитка, - теперь я понимаю. Ты один из этих. Гм...

- Что ты имеешь в виду? - спросил человек.

- Ты лжец, - сказала улитка. - Беда с вами, лжецами, состоит в том, что, сказав одну ложь, вы нагромождаете на нее другую ложь, а потом вообще переходите все пределы.

Это те чувства, которые вызывает человек, подобный Иисусу. Обычный человек именно так и чувствует: Иисус переходит все пределы. Может быть, его личность имеет какую-то магнетическую силу, какую-то харизму. Может быть, он является сильным человеком, прекрасным челове­ком. Может быть, он обладает некоторой силой убеждения. Он человек, заслуживающий любви, но он переходит все пределы. Все, что бы он ни говорил, находится за пределами обычного человеческого ума. Это, на самом деле, вообще за пределами человеческого ума. Он привносит в мир ума что-то из мира не-ума. Это пропасть, через которую практически невозможно перебросить мост. Его должны неправильно понимать.

Из-за неправильного понимания он был распят. И когда на кресте он говорит: «Отец, прости их, они не ведают, что творят», - это было н^только сострадание, не только любовь. Это было состраданием, это был? любовью, но это было также и фактом. Те люди, которые распинали его, на самом деле, крепко спали, они были в бессознательном состоянии. Что бы они ни делали, они не осознавали этого. Они никогда не думали о смысле того, что они делают. Они распинали не Иисуса, они просто распинали лжеца, они просто распинали кого-то, кто побеспокоил их мирную, спокойную жизнь, кто толкал их против их воли на приключение, которое казалось опасным, который говорил о Боге, которого, как каждый знал, не существует и в которого каждый верил как в общественную формальность.

Иисус пытался доказать, что Бог существует не как общественная формальность, не как подпорка морали, не как гипотеза для объяснения необъяснимого. Бог существует. На самом деле, только Бог и существует: он является оконча­тельным фактом. Всякий раз, когда люди, подобные Иисусу, начинают говорить об окончательных фактах, в обычном уме возникает подозрение: «Эти люди переходят все пределы. Конечно, хорошо верить в Бога, верить в церковь или храм. Хорошо притворяться религиозным. Это помогает - это социальная смазка. Это делает жизнь более плавной; это дает вам некоторую респектабельность. Но не нужно восприни­мать все эти вещи слишком серьезно. Этот Иисус, кажется, относится к этому слишком серьезно, как если бы это был вопрос жизни и смерти».

Для него это единственная проблема, которой стоит заниматься, единственное стоящее приключение, единствен­ный поиск. Но для людей то, о чем он говорил, выглядело бессмыслицей. Они, возможно, так не говорили; они, возмож­но, считали это неуместным. Они, возможно, и не говорили, что они не верят, потому что им не хотелось бы, чтобы другие считали их неверующими. Но в глубине души они считали не очень вероятным, что Бог существует; это было слишком маловероятным. Иисус казался лжецом, Будда казался лже­цом. От их явного магнетизма люди становились зачарован­ными. Но даже зачарованные не были полностью с ними. Их глубочайшее ядро продолжало отрицать и говорить: «Вы загипнотизированы. Этот человек сделал с вами что-то вроде волшебства. Он поймал вас в ловушку, вы стали его узника­ми». Когда люди начинают так чувствовать, они мстят. Эта месть случается почти автоматически.

Люди, которые убили Иисуса, сделали это в своем сне, как будто это был только сон.

Есть такая суфийская притча. Группа купцов спрашива­ет какого-то ученика: «Как весь этот суфийский вздор может что-либо значить для тебя?»

Для обычного ума, для логической, для рациональной вашей части все, что является непостижимым, - вздор. Это, на самом деле, потому, что оно находится за пределами здравого смысла. Если вам это нравится, вы можете назвать это суперсмыслом. Если вам это не нравится, вы можете назвать это вздором. Но одно определенно: это нечто, что лежит за пределами обычного здравого смысла.

Группа купцов спрашивает какого-то ученика: «Как весь этот суфийский вздор может что-либо значить для тебя?» Он отвечает: «Потому что это означает все для того, кого я уважаю». Потому что это означает все для того, кого я уважаю... вот что такое доверие.

Иисус вызывает уважение к себе. Из-за этого уважения вы верите во все, что он говорит. Из-за этого доверия возникает некоторое доверие, но ваш рациональный ум все время стучит внутри вас и говорит: «Это все вздор. Что ты делаешь?» Вы можете понять, что я сейчас говорю, потому что это происходит и с вами каждый день: что бы я ни говорил вам - это вздор. Нет необходимости для кого-то доказывать, что это вздор; это вздор. Но если вы уважаете меня и любите меня, этот вздор начинает казаться суперсмыслом, чем-то, превосходящим ум и логику - не ниже их, а выше. Если вы уважаете меня и любите меня, вы можете позволить мне взять вас в другой мир, в который вы не можете поверить прямо сейчас.

Почти каждый день ко мне приходят люди и спрашива­ют: «Как нам поверить?» Я понимаю их проблему, их страдание: они хотели бы поверить. Такого нет, чтобы они хотели не верить, потому что вера дает такую безмятежность, вера дает такое спокойствие, вера дает такую центрирован­ность, такую укорененность, что кому бы не хотелось верить? Даже атеист находится в поисках веры. Может быть, он в отчаянии; может быть, его слова о том, что Бога нет, есть не что иное, как попытка убежать от этого великого зова, который постоянно слышен у него внутри: «Продолжай приключение. Ищи и найди». Ему не хочется слышать этого зова. Он говорит, что никакого Бога нет.

Я никогда не встречал атеиста, который действительно был бы атеистом. Все атеисты находятся в поиске, все атеисты находятся в глубоком поиске веры и доверия. Но они боятся. Приключение кажется им слишком опасным и рискованным. Они начинают верить в отсутствие Бога, но это отсутствие Бога — тоже верование. Оно является отрицательным: оно не может дать вам пищу, оно не может дать вам жизнь, энергию; оно не может, расширить ваше бытие, не может помочь вам стать центрированным. Оно не может помочь вам увидеть истинное и реальное, потому что это ложное верование, отрицательное верование. И все же, как я сказал, это верова­ние.

Есть только верующие и верующие, потому что никто не может жить без веры, без верования, без доверия. Жить без веры абсолютно невозможно. Но первый проблеск истины всегда случается по той причине, о которой говорит этот суфийский ученик: «Потому что это значит все для того, кого я уважаю». Если вы уважаете, вы открыты для того, чтобы принимать.

Еврейское слово «каббала» первоначально означало спо­собность принимать. Это прекрасное слово. Оно означает тех, кто готов принимать; эти люди являются каббалистами. Уважение порождает способность принимать, получать, вос­принимать, становиться содержательным. Вы еще не знаете, что должно случиться, но вы уважаете кого-то, вы доверяете кому-то.

Люди уважали Иисуса. Они начинали следовать за ним, но в глубине души они также всегда чувствовали, что он переходит все пределы. Он держал их так крепко и был настолько выше человеческого понимания, что постепенно они начинали опасаться этого человека. Они должны были убить его, другого пути не было.

Они должны были почувствовать облегчение, когда убили Иисуса. Они должны были почувствовать, как на них опускается покой, потому что этот человек порождал хаос.

Этот человек создавал такой беспорядок. Он должен был создавать его, потому что только из хаоса рождаются звезды, только из хаоса, боли и страдания возможно новое рождение. Но он смотрел в будущее, а они цеплялись за прошлое, и у них не было точек соприкосновения. Даже сегодня между Хрис­том и христианством нет точек соприкосновения. Точки соприкосновения появляются лишь в том случае, если вы также стараетесь перейти все пределы. В противном случае встреча невозможна.

Мой друг, старый морской капеллан, рассказал мне об ужасном шторме, разразившемся пару лет назад, шторме настолько сильном, что даже старые моряки испугались.

После того как шторм кончился, старый, насквозь просоленный моряк сказал: «Капеллан, я молился во время сильных порывов ветра. Я обычно не молюсь, но все это время я молился».

«Что ты говорил в своей молитве?» - спросил капеллан.

«О, — ответил моряк, — я говорил: "Господи, ты знаешь, что я ничего у тебя не просил целых пятьдесят лет, и если ты позволишь мне выбраться из этого шторма живым, я обещаю, что не буду тебя беспокоить еще пятьдесят лет!"»

Только в боли, в страдании, только в хаосе, где все растворяется в пустоте, человек вспоминает о Боге. Иисус должен был создавать хаос, Иисус должен был разрушить ваше представление о безопасности, вашу так называемую комфортабельную жизнь, ваши иллюзии о ней. Он должен был лишить вас иллюзий — вот почему он казался врагом. Друг кажется врагом; величайший друг кажется величай­шим врагом, потому что он вынужден лишать вас иллюзий. Он должен вывести вас из ваших иллюзий и сновидений. Он должен создать хаос, потому что только в этом страдании вы можете начать молиться.

Иисус делал совершенно противоположные вещи однов­ременно. Он жил жизнью бесконечного восторга; он жил жизнью постоянного празднования; он был одним из наибо­лее танцующих людей, когда-либо живших на этой земле.

Не слушайте христиан, которые утверждают, что он никогда не смеялся: это невозможно. Если бы Иисус никогда не смеялся, то я сказал бы, что он никогда не существовал. Тогда вся эта история была бы ложной. Иисус, и никогда не смеялся? Тогда кто был бы способен смеяться? Он смеялся -его смех, возможно, был почти неуловимым - вы, возможно, не слышали его. Это я еще могу понять. Его восторг мог быть весьма тонким и глубинным. Вы, возможно, были не в состоянии увидеть его; это я могу понять. Его празднование, должно быть, было таким глубинным, что вы не могли идти так глубоко, вы не могли почувствовать его. Он жил из своего сердца, он жил из своих глубин. Вы, возможно, упустили это, потому что смотреть в глубины человека, подобного Иисусу или Будде, - это смотреть в бездну: вы испытываете головок­ружение, вы боитесь, вы закрываете глаза.

Вполне возможно, что люди не осознавали празднования Иисуса, но он был человеком празднования. Он наслаждался мелочами жизни. Он все делал священным. Он не был эскапистом, он ни от чего не отказывался. На самом деле, все, к чему он прикасался, становилось священным, места, по которым он ходил, становились святыми местами. Качество всего, что он делал, - именно потому, что это делал он, -измейялось. С одной стороны, он жил жизнью празднования; с другой стороны, он непрерывно создавал вокруг вас хаос. Он жил в двух противоположных точках одновременно: в этом заключался его крест.

В этом смысл того, что он несет на своих плечах крест свой: он живет одновременно в двух полярностях. Он пара­докс, он порождает хаос, вы можете видеть его танцующим посреди хаоса, потому что это две точки, где вспоминают о Боге. Вы вспоминаете о нем, когда находитесь в большой беде, - что является обычным путем для человечества, - или вы вспоминаете о нем, когда находитесь на вершине счастья, блаженства, - что не является обычным путем для человечес­тва. Когда вы счастливы, вы забываете про Бога; когда вы несчастны, вы вспоминаете о нем.

Иисус объединяет две эти возможности. Он лишает вас иллюзии относительно того, что вы можете молиться только во время страдания. Из вашего страдания исходят слезы, и вы переплавляетесь в молитву. Вы снова можете называть Бога «отцом», целым. И совсем рядом с вашим хаосом он праздну­ет. Если вы способны видеть, если у вас есть глаза, тогда вы поймете, что молитва имеет две возможности: одна, в не­счастье - тогда она идет от беспомощности; другая, в счастье — тогда она идет от благодарности.

Молитва Иисуса отлична от вашей молитвы: его молитва является глубокой благодарностью, ваша молитва является беспомощностью. Но он представляет обе возможности однов­ременно.

Однажды суфийского Учителя посетил дрожащий чело­век, умоляя его: «Пожалуйста, помогите мне найти самого себя».

Во время беседы появился посланец с извещением для попавшего в беду человека. «Я думаю, вам было бы интересно знать, - сказал он, - что ваши дела внезапно пошли на улучшение».

Посетитель сказал Учителю: «О, я чувствую себя много лучше теперь. До свидания».

Месяц спустя все так же дрожащий человек вернулся, чтобы повторить свою печальную просьбу: «Пожалуйста, помогите мне! Я не могу больше выносить мои страдания».

Посланец появился и второй раз, сказав с легкой усмеш­кой: «Дома вас ждет прекрасная женщина».

Посетитель бодро вскочил: «Все хорошо. До свидания».

Друг Учителя спросил его: «Сколько раз еще будет этот дрожащий человек повторять свое глупое поведение?»

Учитель вздохнул: «Пока не увидит».

Иисус создает для вас хаос, потому что только в глубо­ком дискомфорте, при отсутствии иллюзий, в полной беспо­мощности становится возможной ваша молитва. И совсем рядом стоит он, счастливый, неизмеримо счастливый, напол­ненный молитвой - в глубокой благодарности, в чистом восторге существования, в экстазе. Ваша молитва идет от агонии, его молитва идет от экстаза. И он стоит совсем рядом.

Если бы вы могли видеть, вы бы сделали прыжок. Ваша молитва больше бы не шла от беспомощности. Ваша молитва также стала бы идти от благодарности, от огромной призна­тельности. Вы не беспомощны. Вы беспомощны потому, что думаете о себе как об отделенных от целого.

Беспомощность порождается этой вашей иллюзией отде-ленности от целого.

Беспомощность - это только ваша иллюзия. Если иллю­зия исчезает, вы становитесь целым. Иисус все время гово­рит: «Я и мой отец, который на небесах, есть одно». Тогда внезапно вы больше не беспомощны. Вы в самом центре существования - как вы можете быть беспомощными? Вы не отделены от целого - как вы можете быть беспомощными? Беспомощность является тенью эго. Иисус пытается лишить вас иллюзий, чтобы эта тень эго исчезла.

Но вместо того, чтобы идти вместе с ним, вместо того, чтобы принять его приглашение и следовать за ним, люди убили его. Он создавал слишком много беспокойств; его невозможно было больше терпеть.

Зигмунд Фрейд написал в одном из своих писем к другу: «Человек не может жить без иллюзий». Отнимите у человека его иллюзии, и вся его жизнь станет бессмысленной. У каждого есть своя «ложь жизни», вокруг которой он живет. Уберите эту ложь, и весь смысл жизни исчезнет, жизнь развалится. Вы только понаблюдайте внутри себя: вы долж­ны иметь ложь жизни, какую-то ложную мечту, сновидение; и вы знаете ее, потому что сами создали ее. Но вы не хотите знать этого. Вы все время убегаете от того факта, что это ложь; вы продолжаете верить, что это правда.

Фрейд правильно понял суть дела. Он должен был знать это, в течение пятидесяти лет имея дело с человеческими жизнями, с человеческим умом. Он сталкивался с ними много раз.

Таким же является и мое наблюдение: все живут какими-то иллюзиями. Отнимите у человека иллюзию, и жизнь его будет разрушена, он станет вашим врагом. А это то, что делал Иисус, то, что делал Будда. Это то, что я делаю здесь: пытаюсь отнять у вас вашу ложь жизни. Понимание Фрейда было наполовину истинным. Это верно: отнимите у человека его ложь жизни, и жизнь его рухнет; но это только половина правды. Помогите ему увидеть истину, и тогда возникнет новая жизнь. И пока эта новая жизнь не возникнет, вы просто упускаете великую возможность. Жизнь в фантазиях вовсе не является жизнью. Каждый должен пройти через крест. «Крест» означает: крест лжи жизни. И каждый должен прийти к воскрешению. Воскрешение означает жизнь исти­ны, жизнь в соответствии с реальностью. Человек, обыкно­венный человек, все время старается заставить реальность следовать за своей ложью. Отважный человек, религиозный человек отбрасывает ложь и следует за реальностью. Не пытайтесь заставить истину следовать за вами - следуйте за истиной.

В этом смысл слов Иисуса: «Приходи, следуй за мною». Он говорит: отбросьте ложь своей жизни, отбросьте ваши иллюзии относительно власти, престижа, денег, отбросьте алчность, ревность, эго и тысячу других вещей. Отбросьте эти иллюзии вашей жизни; приходите, следуйте за мной. Следуй­те за истиной, следуйте за реальностью. Истина освобождает. Но в самом начале она бывает болезненной.

Вместо того чтобы изменить самих себя, люди убили Иисуса. Вместо того чтобы убить свое собственное эго, они сочли более легким убить этого человека. Никто, на самом деле, не ответственен за это. Иисус должен был разрушать их иллюзии, а в своем сне они должны были реагировать - это естественно.

Обратимся к сутрам.

Иисус распят; чуда не случилось. Толпа ждала чуда и разошлась по домам разочарованная. Ученики тоже ждали, затерявшись в толпе, потому что они тоже сомневались. Они уважали этого человека, они имели некоторую веру в него, но не в такой степени. Они могли следовать за ним, когда он преуспевал. Теперь он потерпел неудачу. И никто не потерпел такой неудачи, как Иисус, потому что никто так не старался внести в жизнь людей запредельное. Никто так не старался внести вечное в мир времени. Он пытался сделать невозмож­ное, и он потерпел неудачу.

Его неудача прекрасна.

Он потерпел неудачу на пути истины, а лучше потерпеть неудачу на пути истины, чем иметь успех на пути лжи. Неудача и успех ничего не значат. Усилие, намерение значат все.

Ученики прятались в толпе. Они не раскрывали себя, потому что они боялись. Их Учитель был подвешен на кресте. Если бы они раскрыли себя, они также были бы подвешены, или убиты, или, как минимум, побиты. Они боялись. Они ждали чуда: «Если Учитель будет иметь успех, если Бог спустится с небес или ангелы спустятся с небес и спасут Иисуса, и он обнаружит ту славу, о которой он всегда говорил и в которую никто не верил по-настоящему...» Они ждали. Если чудо случится, они смогут раскрыть себя. Тогда они закричат: «Мы его ученики!» Но если он потерпит неудачу, они просто исчезнут в толпе. Хрупкий, слабый человеческий ум... Здесь нечего осуждать; нужно просто испытывать к ним сострадание.

Это старая история. В Индии существовал большой университет под названием Наланда. Однажды университет посетил один человек. Вице-канцлер университета принял посетителя. Посетитель был, по-видимому, весьма важной персоной; вице-канцлер водил его повсюду. Говорят, что в университете было почти десять тысяч студентов. Сюда съезжались люди почти со всего мира. Гость был очень впечатлен этим.

Он спросил: «Боже мой, сколько же студентов у вас здесь?» «Ну,-сказал вице-канцлер задумчиво,-я бы сказал, что приблизительно один из сотни».

И если таково было число настоящих студентов, то что же сказать об учениках? Около одного настоящего ученика из десяти тысяч. Если вы видите десять тысяч учеников, то есть вероятность, что здесь имеется один настоящий ученик. Вот такая пропорция. Если студентом является один из сотни... А ведь студент ничего не теряет, только приобретает. Ученик должен все потерять и ничего не приобрести или только ничего не приобрести.

Иисус имел учеников, но все они исчезли. Он умер одиноким. Он, на самом деле, жил одиноким, он в одиночку ходил по этой земле. Толпа, которая следовала за ним, и ученики, которые были вокруг него, - это само по себе ничего не значит. Их доверие было слегка тепловатым. В них не было интенсивной страсти; испытанием этого была ситуация, когда распинали их Учителя. Они спрятались. Они, должно быть, были алчными людьми, какими и бывают все так называемые религиозные люди.

Как раз перед тем, как Иисус был схвачен и заключен в тюрьму, они обсуждали между собой: «Когда Иисус будет сидеть на небесах по правую руку от Бога, где будет наше место, место двенадцати учеников? Кто будет сидеть рядом с Иисусом?» Конечно, они позволяли Иисусу сидеть рядом с Богом; но кто будет сидеть рядом с Иисусом? Среди них разгорелся горячий спор. Они были алчными людьми. Они просто распространили действие своих обыкновенных умов на так называемые религиозные небеса. Их небеса были не чем иным, как продолжением их земли. Они не представляли из себя нечто новое. Иисус оставался одиноким, он и умер одиноким.

Постарайтесь понять это, потому что просто считать, что ты являешься последователем, когда нет никакой опасности, недостаточно. Испытанием является ситуация, когда прихо­дит смерть, когда приходит опасность. Тогда ни один ученик не заявил, что он с ним.

На самом деле, когда Иисуса арестовали, Петр пожелал следовать за ним. Иисус сказал ему: «Нет необходимости следовать за мной, потому что ты откажешься от меня». Петр сказал: «Никогда! Я никогда не откажусь от тебя». Иисус сказал: «Ты откажешься от меня. До того как прокричит петух и встанет солнце, ты откажешься от меня трижды». Так и случилось. Все ученики сбежали; только Петр последовал за ним. Но люди, которые арестовали его, что-то заподозрили: среди них был кто-то, кто выглядел чужим. Они спросили его: «Кто ты? Не ученик ли ты Иисуса?» Он ответил: «Нет, я не знаю этого человека. Кто он?» А Иисус оглянулся и сказал: «Утро еще не наступило». Подобное случилось и во второй, и в третий раз. Иисус улыбнулся и, глядя на толпу, сказал: «Петух еще не пропел».

Так трудно идти за Учителем, когда он идет к смерти. А это единственный путь, которым можно следовать за Учите­лем, других путей нет. Потому что Учитель должен вести вас к смерти; это единственный путь к повторному рождению. Других путей нет. Пока вы не умрете, вы будете не в состоянии родиться заново. Только через смерть достигается вечная жизнь, только через потерю себя вы нечто приобрета­ете.

Иисус умер. Никакого чуда не случилось. Разочарован­ная толпа разошлась.

Когда они говорили о сем. Сам Иисус стал посреди них и сказал им: мир вам.

Ученики собрались и обсуждали, что теперь делать. Им казалось, что их предали, обманули. Этот человек доказал, что он, на самом деле, не является сыном Бога. Он неоднок­ратно обещал, что он будет воскрешен, что он спустится после смерти в новом, вечном теле из света. А умер он как самый обыкновенный человек; он умер, обращаясь с жалобой к Богу: «Господи, Господи, почему ты покинул меня?» Таким образом. Бог предал Иисуса, Иисус предал своих учеников, и они не знали, что же им теперь делать. Они, должно быть, были предметом насмешек. Люди, должно быть, смеялись над ними: «Они были учениками Иисуса - дураки, простаки!

Они верили, что этот человек вернется после смерти, а он просто умер как самый обыкновенный человек».

Когда они говорили о сем... когда ученики обсуждали друг с другом свои дела. Сам Иисус стал посреди них и сказал им: мир вам.

Они были в беде, они были обеспокоены; вся их жизнь была прожита впустую. Они следовали за этим человеком, а он просто умер. Что теперь делать, куда идти? Где скрыться? Как принимать эту неудачу? Они были очень озабочены. Они были так озабочены, что Иисус стоял среди них, а они не замечали его.

Вы, на самом деле, видите только то, что ожидаете видеть. Они не ожидали. Они, на самом деле, думали: «Мы знали, что так и должно было случиться; этот человек умер и не было никакого чуда». Чудо случилось, но чтобы видеть его, чтобы быть способным видеть его, вам нужно совершенно другое качество бытия. Чудо не является частью обычной реальности, это отдельнаяреальность. Чудо случилось: Иисус стоял среди них, а они не видели его. Они были как будто слепые.

Мы и есть - почти слепые, почти пьяные. Мы видим только то, что хотим видеть, мы видим только то, что ожидаем видеть.

Замечали ли вы, что структура вашего видения все время меняется? Если вы голодны, вы видите вполне опреде­ленные вещи. Вы идете на рынок, и вы голодны; вы видите рестораны, отели, разложенную на прилавках пищу, фрук­ты. Вы смотрите на все сквозь свой голод. Если вы не голодны, то вы идете на тот же самый рынок и не видите ни ресторанов, ни стоек с пищей, ни продавцов фруктов. Вы просто обходите их. Они не привлекают вашего внимания. Если вы изголода­лись сексуально, вы все время смотрите на мужчин или на женщин. Если вы не испытываете сексуального голода, то для вас просто не имеет значения, кто есть кто. Если вы сексуально не голодны, вам все равно, подходит к вам мужчина или женщина. Что бы вы ни видели - это не просто объекты, которые вы видите; во все вовлекается ваша субъ­ективность.

Иисус стоял среди них и сказал им: «Мир вам». Почему? Он сказал: «Станьте умиротворенными, станьте спокойны­ми, будьте безмолвными. Я здесь. О ком вы говорите? Мир вам».

Они, смутившись... Когда они услышали эти слова, они осознали, что этот человек стоит среди них ...смутившись и испугавшись, подумали, что видят духа, привидение.

Это было чудо, которого они ожидали. Но просто ждать недостаточно; нужно быть готовым к этому.

Ко мне часто приходил один пожилой человек. Однажды вечером он сказал - было, должно быть, часов одиннадцать, он собрался уходить - он сказал: «Я принял бы санньясу, я отдал бы себя вам полностью, если бы вы могли совершить одно чудо». Я спросил: «Какое чудо?» Он ответил: «Если вы сможете сегодня ночью прийти в мой сон, завтра утром я приму санньясу». Я сказал ему: «Отлично, но не пугайтесь этого. Ничего не бойтесь, ничего не опасайтесь». Он сказал: «Я ничего не боюсь», - но по тому, как он это сказал, я почувствовал, что он очень напуган. Затем он пошел к калитке, а потом вернулся и сказал: «Сейчас слишком темно, дорога пустынная, а мой дом далеко - пять или шесть миль - в эту холодную ночь мне не хочется идти. Я бы лучше остался здесь». Я спросил: «В чем дело? Вы боитесь идти домой? Не бойтесь. Самое большее, что может случиться, -это я явлюсь в ваш сон». Но он сказал: «Я должен вам признаться, что я боюсь» — даже в сновидении!

Почему он боялся? Потому что если это возможно, то отдельная реальность, совершенно другая реальность рас­крывает вам свои двери. Вы должны будете столкнуться с неизвестным. Он просил этого, но боялся. Он сказал: «Не нужно приходить. Я приду и приму санньясу».

Если я смогу прийти в ваше сновидение, вы испугаетесь. Сновидение - это очень частная вещь: никто не может войти в сон кого-то другого. Обычно это невозможно. Даже двое любящих не могут войти в сон друг к другу. Сновидение - это совершенно частное дело каждого, и если кто-то может войти в ваш сон, будет нарушено ваше право на частную собствен­ность. Вы будете бояться этого. Если кто-то может войти в ваши сновидения, то он может наблюдать ваши мысли, он может наблюдать ваши чувства, он может видеть вас изнут­ри... отсюда страх. Вы только подумайте об этом. Если кто-то может заглянуть в вас и увидеть ваши мысли и ваши чувства, вы будете напуганы до смерти. Потому что каждый несет в себе так много безобразного...

«Если бы вы могли заглянуть друг в друга, - говорят психологи, - если бы люди могли заглядывать друг в друга, любовь была бы невозможной». Дружба оказалась бы невоз­можной; в мире были бы одни только враги. Вы вспомните, что вы думали о своем любовнике: немного гнева, и вы готовы убить его. Если бы люди могли читать мысли другого, это было бы совершенное насилие; отсюда и страх. Человек испугался.

Эти люди просили, чтобы свершилось чудо. Оно случи­лось, но они не были к нему готовы. Потому что для того, чтобы увидеть чудо, вам нужно совершенно другое видение, совершенно другая структура психики. Чудеса случаются каждый момент - все существование является чудесным, и каждый момент жизни является чудом. Вы не сможете найти больших чудес, чем все то, что происходит вокруг вас. Но вы не понимаете этого, вы не видите этого, вы не готовы к этому. Вы все время живете в своем однообразном, скучном уме, вы почти спите.

Я слышал такое. Работник социального обеспечения однажды сказал убежденному пьянице: «Когда мы встреча­лись последний раз, я был очень счастлив, потому что вы были трезвым. Сегодня я несчастлив, потому что снова вижу вас пьяным». «Сэр, - сказал пьяница, - сегодня моя очередь быть счастливым».

Ваше счастье состоит из вашей бессознательности. Когда вы сознательны, вы становитесь несчастными. И пока вы не сможете быть счастливыми сознательно, ваше счастье будет не многого стоить. Я работаю со многими людьми: в тот момент, когда они начинают становиться сознательными, они становятся несчастными. Они приходят ко мне и говорят: «Что вы делаете? Мы пришли сюда, чтобы стать более счастливыми, но чем более сознательными мы становимся, тем в большей степени чувствуем себя несчастными». Потому что счастье, которое было основано на их бессознательности, исчезает, а это было все счастье, которое они знали. Они не знали никакого сознательного счастья. Они становятся не­счастными, они лишаются иллюзий.

Если они сбегают, они теряют возможность. Если они настойчивы, то сначала счастье от бессознательности исчез­нет, и будет некоторое время. Некоторый интервал агонии, большого хаоса, большой анархии. Они потеряют свою лич­ность, свою индивидуальность. Они не будут знать, кто они есть, потому что все, что они знали о себе, принадлежало их бессознательному. Они будут полностью потеряны, они почти сойдут с ума. Но если они настойчивы, то скоро возникнет новый вид счастья, новый вид блаженства, который не имеет ничего общего с бессознательностью и иллюзиями. Если вы не можете быть счастливыми сознательно, ваше счастье ничего не стоит; оно бесполезно. Люди все время живут во сне - иногда их глаза закрыты, иногда их глаза открыты, но сон продолжается. Он редко прерывается.

Эти ученики стояли и говорили об Иисусе, а Иисус был здесь. Они не видели его. Это кажется невозможным. Нет, это не невозможно; это естественно для бессознательных людей.

Однажды Мулла Насреддин пришел меня проведать. «Почему твой палец обмотан ниткой», - спросил я у него.

«Моя жена обмотала его, чтобы напомнить мне, что я не должен забыть отправить ее письмо».

«И ты отправил письмо?» - спросил я.

«Нет, - сказал Мулла, - она забыла дать его мне».

Вот так мы все время живем: без вспоминания о себе, без какой-либо осознанности, без какой-либо сознательности.

Иисус сказал: «Мир вам...»

Они, смутившись и испугавшись, подумали, что видят духа.

Но Он сказал им: что смущаетесь, и для чего такие мысли входят в сердца ваши?

«Разве вы не видите меня? Почему подобные мысли возникают в ваших умах и в ваших сердцах? Разве вы не видите меня? Разве вы не узнаете меня? Мы многие годы жили вместе. Разве вы не знаете мое лицо?»

Но Он сказал им: что смущаетесь, и для чего такие мысли входят в сердца ваши? Посмотрите на руки Мои и на ноги Мои; это Я Сам; осяжите Меня и рассмотрите; ибо дух плоти и костей не имеет, как видите у Меня.

Жалкое человечество... даже Иисус должен приводить доказательства того, что он существует. Доказательства, которых вы требуете, являются доказательствами существо­вания материи, материального. Иисус - даже Иисус! -должен показывать вам: «Посмотрите на руки Мои и на ноги Мои». Вы не можете видеть, вы не можете встретиться лицом к лицу с реальностью, с бесконечной реальностью, которая находится перед вами. В руки и ноги вы можете поверить; вам нужна материя. Нематериальное становится несуществую­щим. «Осяжите Меня и рассмотрите; ибо дух плоти и костей не имеет, как видите у Меня».

Как низко мы пали в своей бессознательности! Насколь­ко мы стали нечувствительными! Мы видим только самое грубое и вульгарное, мы не видим тонкого.

И, сказав это, показал им руки и ноги...

Жалкое человечество, если Иисус должен давать вам доказательство своего существования, и это доказательство должно быть материальным. Он показал им свои руки и ноги.

Когда же они... еще не верили... потому что они были так напуганы: «Кто знает? Этот дух, может быть, шутит? Кто знает? Как может возвратиться мертвый?» Иисус был распят, они видели его мертвым: «Как мог он прийти? Это невозмож­но. Это какой-то трюк, это привидение шутит».

Когда же они от радости еще не верили и дивились. Он сказал им: есть ли у вас здесь какая пища?

Это весьма символические слова. Теперь он переходит к грубому, поскольку вы не видите тонкого. Даже Иисус должен спускаться на ваш план, на ваш уровень; только тогда вы можете увидеть его. Вы не можете видеть его вершину, вы можете видеть только его ноги, и даже в это вам трудно поверить.

Есть ли у вас здесь какая пища? Они подали Ему часть печеной рыбы и сотового меда.

И, взяв, ел пред ними...

Потому что дух не может есть. Пища нужна для тела. Дух не имеет тела; пища для него не имеет значения. А он ест мясо, грубую пищу. Это только символ.

Вся жизнь Иисуса является жизнью безмолвия, описы­ваемой притчами.

И, взяв, ел пред ними... Только тогда они поверили.

Говорят, что, когда он ел, они узнавали его по его привычкам, по его манерам. Никто другой не ел так, как Иисус. Они наблюдали, как он ест, в течение многих лет. Всего три дня назад была последняя вечеря. Манеры этого человека были совершенно особенными; он не был похож на других людей. Когда он ел, он ел в таком молитвенном настроении, в такой глубокой благодарности, в таком беско­нечном восторге, с такой радостью - его трапеза была празднованием.

Только после того, как он поел, они поняли: «Да, кажется, это ваш Иисус, потому что никто другой не может привносить такое качество в такую обыкновенную вещь, как еда». Все, к чему он прикасался, становилось священным, места, по которым он ходил, становились священными мес­тами.

Я слышал о таком случае: литературное общество в Милуоки давало роскошный обед. В заключение мадам Морджевская спросила, может ли она выразить свою призна­тельность декламацией чего-то польского. Отис Скиннер, один из гостей, описывает то, что она делала: «Ее слабый голос наполнялся то меланхолией, то радостью; он был нетерпеливым, трагическим, легким от счастья и отравлен­ным горечью. Не было ни одной нотки в гамме эмоций, которую бы она не затронула. Она закончила повторяющимся ритмом, зловещим и предвещающим нечто дурное. Мы были очарованы ее обаянием. Мы не знали, о чем она говорила, но мы понимали, что это было что-то необычайное. Кто-то спросил ее, что это было. Она ответила с застенчивой улыб­кой: "Я всего лишь прочитала вам алфавит"».

Но если вы умеете петь, даже алфавит зазвучит прекрас­ной песней. Если вы знаете, как петь, если вы знаете, как танцевать, то любое движение вашего тела приобретет огром­ное значение. Тогда грациозным становится каждый ваш жест. Тогда каждый жест что-то выражает, провозглашает что-то неизвестное. Даже обыкновенный алфавит может стать очень многозначительным.

Иисус знал, как есть, знал, как жить, знал, как любить.

Даже обычный акт принятия пищи становился совершенно другим - менялось его качество. Никто никогда так не еЛ, так не ходил, так не смотрел. Он должен был спуститься до самых обыкновенных вещей только потому, что он надеялся, что его ученики смогут его узнать. И они узнали.

Тогда отверз им ум к уразумению Писаний.

Когда они узнали его, они были счастливы. Почему он добивался этого? Почему он прикладывал такие усилия к этому? Чтобы они могли уразуметь писания. Писания все время утверждают, что вы бессмертны; об этом говорят все писания мира. Это относится не только к священному писа­нию иудеев; все священные тексты во всем мире утверждают, что вы бессмертны. Никто, кроме Иисуса, не дал такого доказательства этому. Никто не возвращался после смерти, чтобы свидетельствовать о том, что писания были правы. Даже Будда не дал такого доказательства; даже Кришна не дал его. Только Иисус вернулся назад от дверей смерти, снова спустился в мир, стал свидетелем правильности всех писа­ний. Иисус является самим воплощением основного закона жизни: что все является вечным и бессмертным, что ничто не умирает, что ничто не может умереть; что в мире есть только одна ложь-смерть. Невозможна только смерть, все остальное возможно.

Тогда отверз им ум к уразумению Писаний... откровение веков, одно, и только одно, откровение всех религий — что вы бессмертны... и сказал им: так написано, и так надлежало пострадать Христу, и воскреснуть из мертвых на третий день.

Это очень многозначительные слова. Когда вы умираете, если вы умираете бессознательно - как почти все всегда умирают — то в течение трех дней вы воплощаетесь в новое тело, вы входите в новую утробу. Вот почему в Индии третий день после смерти человека считается очень значительным -третий день символизирует, что человек родился заново, где-то принял новое рождение. Если вы умираете сознательно, что могут сделать лишь Будда или Иисус, то все отдается на ваше усмотрение. Вы не обязаны рождаться сновав чьей-либо утробе. Тогда право решать предоставляется вам; вы пол­ностью свободны. Если вы желаете спуститься на землю, вы можете использовать старое тело; если вам не хочется спус­каться, вы можете раствориться в целом. В случае Иисуса было сохранено старое тело. После того как его распяли, его тело положили в пещеру, а вход в пещеру завалили камнем. Сейчас то, что случилось, является таинством, потому что тело оттуда исчезло.

Иисус принадлежал к некоторой секте, которую называ­ли ессеями. Сам Иисус был обучен ессеями, он был учеником в их школе. Они работали с ним, они были его Учителями, они подготовили его. Ессеи были эзотерической группой, которая работала практически тайно. Когда Иисус был распят, они забрали его тело, они охраняли его тело в течение трех дней. Они помогли ему, потому что если тело не охранять, душа не сможет спуститься обратно.

Именно поэтому мы в Индии сжигаем тело — чтобы душа не могла войти в старое тело. Есть такая тенденция, даже у бессознательных душ — цепляться за старое, бояться нового. И если возможен выбор между старым телом и новым детским телом в утробе матери, ваш ум выберет ваше старое тело. И имеются опасения, что душа может войти в старое тело, а это тело теперь является бесполезным, прогнившим, старым. Его нужно выбросить и заменить новым. Вот почему в Индии тело немедленно сжигается - чтобы душа не могла войти в сохранившееся тело. На всякий случай это не допускается. В Индии не сжигаются только тела святых, людей, которые умерли сознательно. Они сохраняются в специальных моги­лах, которые мы называем самадхи. Это то же самое слово, которое мы используем для четвертого состояния сознания, для трансценденции. Мы называем могилу святого «самад­хи». Его тело сохраняется как связующее звено. Люди, которые не могут войти в прямой контакт со святым, могут прийти к телу, и тело будет функционировать как посредник. Через тело они смогут войти в контакт с душой, которая затерялась в целом и которая может помочь им.

Тело Иисуса три дня охранялось ессеями, одной из наиболее важных групп на земле, одной из наиболее важных эзотерических групп. Спустя три дня Иисус снова вошел в свое тело. Три дня - это предел. Вы должны быть вне своего тела в течение трех дней, чтобы полностью очиститься от всего грубого, от всей пыли, которая прилипла к вашему сознанию и душе.

Так написано, и так надлежало пострадать Христу, и воскреснуть из мертвых на третий день. Было такое проро­чество в старых писаниях: на третий день Иисус должен был вернуться, чтобы доказать, что жизнь является вечной.

И проповедану быть во имя Его покаянию и прощению грехов во всех народах, начиная с Иерусалима.

Вы же свидетели сему.

«Покаянию и прощению грехов»: Иисус дал доказатель­ство того, что смерть - это ложное понятие. Ничто не умирает. Зачем нужно было это доказательство? Потому что если душа бессмертна, то вся ваша жизнь должна быть преобразована. Тогда вы должны будете организовать свою жизнь совершен­но другим образом. Если этой жизнью все и ограничивается - вы начинаете с рождения и кончаете смертью, - тогда в чем смысл добродетели и греха? Тогда не имеет значения, что вы делаете; каждый когда-то умрет, будь он грешник или святой. Прах в прах - ничего не остается, поэтому какая разница между добродетелью и грехом. Если жизнь конечна, тогда нет никакой разницы. Тогда добродетель и грех - это просто общественная потребность, удобство, но ничего более существенного.

Но если душа остается, если ничто не умирает, тогда имеется огромная разница между добродетелью и грехом.

Добродетель означает: жить так, как если бы ты жил вечно; грех означает: жить без какого-либо осознания своей вечнос­ти. Грех означает жизнь в бессознательности, добродетель означает жизнь в осознанности.

Если вы становитесь осознающим, вы начинаете осозна­вать бессмертное внутри вас.

Если вы являетесь бессознательным, а не осознающим, если вы живете только в теле, то вы смертны. И человек, который живет для тела, в теле и только для тела, живет в грехе. Иисус дал доказательство.

И проповедану быть во имя Его покаянию и прощению грехов во всех народах, начиная с Иерусалима.

И он сказал своим ученикам: «Теперь идите и распрос­траняйте то, что вы видели, по всей земле. Идите и расскажи­те всем на земле. Распространяйте благую весть, что смерти нет, что один человек доказал вечность жизни, один человек вернулся после смерти, один человек доказал, что смерть можно победить. И если вы станете свидетелями, вы будете способны убеждать людей не жить во грехе, не жить в бессознательности. Учите их покаяться в том, что они сдела­ли в прошлом, учите их просить прощения за это. И, поскольку вы были свидетелями, скажите им, что невозмож­ное стало возможным: смерть можно победить, потому что смерти не существует. Скажите им, что если они попросят, они будут прощены».

Христианство, все христианство, построено на этом простом утверждении: «Если вы покаетесь, вы будете проще­ны». Христианство уникально в этом смысле. Никакая другая религия — особенно индийские религии — не говорит о покаянии и прощении. Они более научны, они, на самом деле, более технологичны. Они говорят: «Вы сделали что-либо плохое, значит вы должны сделать нечто противополож­ное. Вы должны сделать что-то хорошее, чтобы восстановить равновесие. Никто не может простить вас; вы должны сами изменить свою жизнь, свою карму, свои поступки.

Христианство имеет чрезвычайно прекрасное понятие прощения. Христиане говорят: «Если вы попросите проще­ния из своего самого глубокого ядра, то вы будете прощены». Почему? Разве есть кто-то, кто может простить вас? Нет, но если вы интенсивно и страстно просите прощения, то сама идея покаяния становится прощением. Если вы действитель­но просите, осознавая, что вы сделали что-то дурное; если это было тотальное осознание и вы принимаете на себя ответ­ственность за содеянное зло и признаете, что было сделано нечто дурное и вы готовы покаяться в связи с этим, и вы чистосердечно каетесь, то само покаяние становится проще­нием. Тогда не нужно делать ничего другого, потому что все грехи есть не что иное, как бессознательные действия. Покаяние делает вас сознательным, бдительным, насторо­женным.

Грех подобен темноте. Вы вносите в помещение свет, вы вносите лампу, и темнота исчезает.

Грех имеет место вследствие того, что вы спите. Если вы каетесь, вы пробуждаетесь. Потому что невоз­можно покаяться, если не разбудишь себя, если не осознаешь и не увидишь, что вы делали, как вы жили, как вы расходо­вали свою жизнь, как вы вредили себе. Когда вы начинаете осознавать это, в вас начинает гореть пламя, пламя осознава-ния; и в этой осознанности, в этом свете темнота исчезает. Это не означает, что существует персонифицированный Бог, сидящий где-то на троне на небесах, который прощает вас. Нет никого, кто бы прощал вас. Но если вы покаетесь, вы будете прощены.

Бог - это не личность; Бог - это всеобщность, тоталь­ность. Бог - это существование, тотальность бытия. Это не значит, что вы должны молиться ему, чтобы он мог простить вас. Если вы молитесь, вы прощены. Самой молитвы, самого признания того, что вы были не правы и признаете это, самого покаяния достаточно. Все, чем вы были до сих пор, стерто, смыто. Вы очистились от этого. Старое ушло, родилось новое. Это воскресение.

И проповедану быть во имя Его покаянию и прощению грехов во всех народах, начиная, с Иерусалима.

Вы же свидетели сему.

И Иисус сказал им: «Вы были свидетелями величайшего события, которое когда-либо случалось: воскресения. Теперь идите и распространяйте эту благую весть тем, кому недоста­точно повезло, чтобы быть здесь. Идите на крыши и расска­зывайте всем». И эти ученики разошлись по всей земле. Они были авторитетным источником. Они видели нечто, чего до них никто не видел. В их глазах вы могли видеть отражение возвращения Иисуса после смерти. В каждом их жесте вы могли чувствовать присутствие Иисуса: они видели, они стали свидетелями чего-то. Они были авторитетными свиде­телями. Они создали великое движение; начавшись в Иеру­салиме, оно распространилось по всей земле. Это так же, как если вы бросаете камешек в тихий пруд: он падает в какую-то точку, потом возникают волны, которые достигают самых отдаленных берегов.

Иисус - это целое искусство внутренней трансформации. Я говорю искусство, я не говорю наука. Когда я говорю о Патанджали, я говорю, что все, что говорит Патанджали, -это наука. Когда я говорю о Будде, я могу сказать, что все, что говорит Будда, является психологией. Но это не относится к Иисусу. Он принес искусство, потому что он принес любовь, а не закон. Если вы понимаете Иисуса, то постепенно вы осознаете, что это не проблема следования каким-то прави­лам. Это, скорее, проблема следования качеству любви. Любовь - это единственная вещь, которая превосходит смерть, потому что любовь - это единственная вещь, для которой существует жизнь. Любовь является самим центром жизни. Если вы любите, все прощено. Если вы любите, вы покаялись. Если вы любите, то однажды вы сами станете свидетелем, что никакой смерти нет.

Примите приглашение Иисуса. Он не собирается что-то отнять у вас. Он собирается отнять только то, чего у вас нет, и он собирается дать вам жизнь обильную, жизнь вечную.

Но не очень беспокойтесь о христианстве. Иисус был убит дважды. Однажды он был убит иудеями в Иерусалиме, но они не смогли убить его. Он выжил. На третий день он воскрес. Затем он был убит в Риме, в Ватикане. И они, конечно же, убили его более эффективно, потому что они знали, что этот человек однажды уже избежал смерти. Иудеи распяли его, не зная, что он может выйти из смерти, поэтому они не приняли всех мер предосторожности. Христиане убили этого человека снова со всеми предосторожностями, после чего Иисус не мог больше вернуться.

Не беспокойтесь о христианстве. Христианство не имеет ничего общего с Христом. Иисус доступен всем. Иисус для тех, кто готов трансформировать себя; Иисус является искус­ством внутреннего преобразования, повторного рождения.

Прислушайтесь к его приглашению. Он все еще говорит: «Приходи, следуй за Мною».