Творчество творчеству рознь 1 страница

Генрих Альтшуллер Игорь Верткин

КАК СТАТЬ ГЕНИЕМ

 

 

ЖИЗНЕННАЯ СТРАТЕГИЯ ТВОРЧЕСКОЙ ЛИЧНОСТИ

 

Жизнь творческого человека - это захватывающая борьба личности и мешающих ей внешних обстоятельств. В ней есть свои законы и правила, взлеты и падения. Авторы открыли их, изучив судьбы сотен выдающихся людей, и предлагают читателю сыграть увлекательную шахматную партию на доске, которая называется жизнь.

Для прочтения книги предварительные специальные сведения не нужны. Школьника старших классов и студента она заставит задуматься над проблемой выбора Достойной Цели, которой можно посвятить жизнь, начинающий исследователь получит в свои руки мощное орудие для ее осуществления, зрелый ученый заново переживет перипетии своей борьбы и пожалеет, что эта книга не попала к нему много лет тому назад.

Итак, эта книга для тех, кто хотел бы посвятить свою жизнь творчеству, независимо от того, к какой области человеческой деятельности оно относится.

 

 

От издательства

В середине 40-х годов молодой советский инженер Г.Альт-шуллер задумался над проблемой поиска методов активизации мышления изобретателя. Анализируя сотни тысяч патентов и авторских свидетельств, исследователь смог не только найти удобные приемы решения изобретательских задач, но и выявить законы и принципы, по которым развивается техника. Постепенно появилась новая наука, которая стала называться теорией решения изобретательских задач (ТРИЗ).

Все понятия ТРИЗ очень просты, носят сугубо прикладной характер и, как показывает опыт, понятны даже школьникам.

У Генриха Сауловича появились ученики и последователи во многих городах страны, в том числе и в Минске. Тысячи людей изучили и успешно применяют ТРИЗ в своей работе, многие из них имеют не один десяток сильных изобретений, зарегистрированных в нашей стране и за рубежом. Специалистов по ТРИЗ приглашают зарубежные фирмы для консультаций. Работы ПАльтпгуллера издавались в США, Японии, Германии и других странах. В 1989 году создана Ассоциация ТРИЗ, а с 1991 года начал выходить журнал этой ассоциации - "Журнал ТРИЗ".

ТРИЗ оказалась настолько удачно разработанной, что на ее основе удалось создать интеллектуальную компьютерную систему "Изобретающая машина", которая вызвала интерес у различных фирм и университетов Западной Европы и США. Успешными оказались и попытки применения ТРИЗ в других науках: биологии, психологии, экономике.

Таким образом, процесс изобретательства для знакомого с ТРИЗ человека перестал быть загадочным и превратился в обычную работу. На первое место стал вопрос не "как делать?", а "что делать?". Какие цели может ставить перед собой человек, владеющий столь мощными средствами для их достижения? Что мешает большинству людей быть счастливыми и заниматься тем делом, которое соответствует их душевным наклонностям? Как преодолеть противодействие жизненных обстоятельств и осуществить задуманное?

Г.Альтшуллер применил испытанный метод для ответа на эти вопросы - проанализировал более тысячи биографий тех людей, которые действительно смогли добиться желаемого и решительно повлияли не только на свою жизнь, но и на развитие всего человечества. В результате появилось новое направление - жизненная стратегия творческой личности (ЖСТЛ).

Жизнь творческой личности, по мнению авторов, можно представить в виде цепочки событий, ходов, шагов. Воспользовавшись аналогией с шахматами, они предлагают читателю разыграть деловую игру - условную интегральную шахматную партию, в которой творческая личность (ТЛ) играет против мешающих и противодействующих ей внешних обстоятельств (ВО). На примерах из биографий выдающихся людей авторы показывают, как можно выйти из типичных конфликтных ситуаций.

Материалы к книге широко использовались преподавателями ТРИЗ при чтении курса ЖСТЛ. В полном виде под названием " книга выходит впервые. Она представляет собой отдельное произведение, и для ее прочтения не требуются специальные предварительные знания. Школьника старших классов и студента она заставит задуматься над проблемой выбора Достойной Цели, которой можно посвятить жизнь, начинающий ученый получит в свои руки мощное орудие для ее осуществления, зрелый муж заново переживет перипетии своей борьбы и пожалеет, что эта книга не попала к нему много лет назад Итак, эта книга - для тех, кто хотел бы посвятить свою жизнь творчеству, независимо от того, к какой области человеческой деятельности оно относится.

Л. Янович

 

 

Вместо предисловия

Авторов этой книги двое - учитель и ученик. Учитель - это Генрих Саулович Альтшуллер, создатель теории решения изобретательских задач, писатель-фантаст Генрих Альтов. Личность, которая во многом определила судьбы как моих друзей, коллег и мою собственную, так и наших детей и внуков. Игорь Верткин - ученик Генриха Сауловича из второго поколения тризовцев, поколения "детей". Становление его личности проходило под влиянием Альтшуллера, с которым он общается лично многие годы. Результатом этого общения и явилась жизненная стратегия творческой личности (ЖСТЛ) - основа совершенно новой теории развития творческой личности.

Жизнь Генриха Сауловича является отличной иллюстрацией жизни Творческой личности с большой буквы.

Он как бы проверил на себе всю ЖСТЛ и теперь с позиций большей части прожитой жизни может вносить коррективы в эту стратегию. В работе Игоря Верткина приводятся 6 качеств, необходимых для становления творческой личности (ТЛ). Мне хочется проанализировать, насколько эти качества присущи Генриху Сауловичу.

Достойная Цель Она менялась со временем, но только в сторону увеличения "достойности". Приведу отрывок из его письма ко мне в 1967 году: "В шестом классе я прочитал "20 тысяч лье под водой" и решил, что жизнь будет прожита напрасно, если я не доберусь до дна океана Поэтому я начал строить легководолазные аппараты на перекиси водорода. Они взрывались, горели, отказывали. Я занимался этим упорно, даже странно, что всякий раз мне удавалось вылезть наверх. В те годы у меня был изрядный шанс достичь морского дна - и там остаться Первое авторское свидетельство получил на изобретение, сделанное в 10-м классе. Разумеется, это был очередной аппарат на перекиси".

Потом, уже работая в отделе изобретательства Каспийской военной флотилии, он пришел к выводу, что гораздо более достойная цель не только самому научиться изобретать, но и научить этому других. Позднее он сформулировал мысль: "Цель жизни - это полюс, к ней необходимо идти через все более ближние цели. Она формирует характер, а характер формирует судьбу".

Надо учесть, в какое время все это происходило. С позиций сегодняшнего дня он выглядит совершеннейшим Дон Кихотом. Только борьба ему предстояла не с лопастями ветряных мельниц, а с жерновами, которые перемалывали безжалостно в то время всех, чьи мысли не совпадали с высказываниями "гения всех времен и народов".

Планы. Всю жизнь он составляет планы и добивается их реализации. В 1956 году в журнале "Вопросы психологии" (N6) была опубликована статья (написанная им в соавторстве с Р. Шапиро в 1949 году для журнала "Вопросы философии", но не опубликованная ввиду пребывания обоих авторов в местах, которые принято называть "не столь отдаленными") о теории технического творчества. В ней была описана перспектива работ по созданию ТРИЗ (правда, тогда эта наука еще не имела названия) на многие годы вперед. Практически мы только теперь под его постоянным руководством осуществляем эти планы, а он уже наметил новые - на пути к следующей, еще более Достойной Цели - теории развития творческой личности.

Конечно, ставя перед собой цель, он не мог предположить всех тех трудностей, которые будут ставить на его пути именно те, кто вроде бы больше всех заинтересован в ее осуществлении: Центральный совет ВОИР и Комитет по делам изобретений и открытий. Тем яснее видно его умение добиваться цели: в течение десяти (!) лет он вел переписку с ЦС ВОИР о необходимости хотя бы ознакомиться с его теорией. Причем предлагал бесплатно, за свой счет приехать в любое удобное для бюрократов от творчества время на любой срок с одной только целью: объяснить суть своей теории (которая уже вовсю работала в это время, и результаты периодически попадали на страницы прессы) и вооружить ею всех "думающих" инженеров и рабочих.

Работоспособность. Приведу еще один отрывок из письма ко мне. Предварительная справка. Посадили их с Шапиро за письмо Сталину о состоянии советского изобретательства с конкретными предложениями по его улучшению.

"…В лагере в первые полгода мыкался по карцерам: опять же отвратительный характер - отказался от всякой работы. Потом махнули рукой: народу много, не было смысла возиться с одной человеко-единицей. И года два я читал книги. (Кстати сказать, книгами был набит его спальный матрац. - А. С.) Со школы я привык отмечать, сколько часов отработано (на науку и изобретения) за день. Так вот, когда меня выпустили, я посчитал, что в среднем все эти годы занимался по 7 часов в день. Правда, иногда выбора книг не было, приходилось читать то, что есть. Какую-нибудь историю архитектуры. А когда книги совсем исчезали, я наседал на интересных людей, выжимая у них более или менее планомерный цикл лекций. И все это привязывалось к методике".

Нам, не пережившим сталинских застенков, трудно себе представить, как может так работать человек, лишенный государством всякой жизненной перспективы - ведь дали ему (без суда) 25 лет!

Техника решения задач. Собственно, одна из ДЦ его была: научиться самому и научить других решать изобретательские задачи. Разработана методика решения задач была еще до тюрьмы. И именно в тюрьме прошла первая жизненная проверка качества методики. Но об этом - в его собственном рассказе, приведенном ниже, на странице 12.

Теперь-то уж практически весь инженерный мир признал работоспособность ТРИЗ, даже есть успешные попытки ввести ее в ЭВМ, но сколько лет потребовалось на доказательства!

Умение "держать удар". "Держать удары" ему пришлось с 24 лет, когда его посадили. О том, что такое советские лагеря для заключенных написано много правдивых книг. Такую книгу можно написать и о Г.С, и если она прибавит что-то новое к тому, что нам уже известно, то это будет касаться способности именно творческих личностей оставаться людьми в самых невыносимых условиях. А вот самый тяжелый удар его ждал как раз после выхода из тюрьмы. Приехав домой, он узнал, что буквально за год до его освобождения мать, регулярно писавшая в высокие инстанции прошения о помиловании сына, получила очередной отказ и, не выдержав, покончила с собой. Трудно представить, что пережил он в этот период "свободной" жизни.

Выручило творчество, надо было продолжать идти к цели, а цель уже принимала другие очертания: шел период создания теории развития технических систем.

Удары были и позже. Были попытки публично присвоить себе плоды его труда со стороны тех, кто принял его эстафету в виде Азербайджанского общественного института изобретательского творчества (АзОИИТ). Была клеветническая статья в "Комсомольской правде", инспирированная весьма непорядочным секретарем ЦС ВОИР В. Божинским. Да много было чего! Но это - уже обычная борьба, которая только закаляет волю и учит новым путям поиска истины.

Результативность. Сегодня смешно обсуждать результативность Генриха Сауловича. Мы все - его ученики и продолжатели его дела - являемся материальным воплощением результатов его теории. ТРИЗ изучают наши дети (в частности, моя дочь преподает ТРИЗ для воспитателей детских садов и учителей младших классов). А через учеников наших детей и наши внуки будут постигать уже не только теорию решения изобретательских задач, но и теорию развития творческой личности, о которой речь - в этой книге.

А. Селюцкий

 

 

А начиналось все так …

Из выступления Г.С.Альтшуллера на пресс-конференции перед ленинградцами, занимающимися ТРИЗ*

Когда мне сказали, что надо прийти сюда и рассказать что-то интересное, я долго думал, что вас может заинтересовать, и не придумал. И решил, что я начну по порядку: расскажу историю ТРИЗ, современное состояние, возможное будущее. Я споткнулся сразу на первом вопросе. Что такое ТРИЗ? Это - группа вопросов, и первый из них - когда появилась ТРИЗ? Был большой соблазн начать отсчет с 46-го года, действительно, идея появилась в 46-м году, первые разработки в 46-м году, первые применения, испытания Но. ужасно тяжело бывает, когда думаешь наедине с самим собой Нельзя обманывать самого себя Я должен признаться, что. сначала я действительно не считал ТРИЗ серьезным моментом ни в своей биографии, ни в системе наук: раз есть изобретатель, то должна быть и рациональная методика изобретательства, вот и все…

Другая дата - 48-й год 48-й год интересен по крайней мере тем, что это была первая официальная заявка на ТРИЗ, поданная в весьма высокое учреждение Мы написали письмо Сталину. Письмо было на тридцати страницах. Письмо писалось полгода. Поначалу мы считали- ну, первая страничка будет посвящена тому, насколько велика роль Сталина в ТРИЗ, дальше страниц 20 текста по существу и, наконец, заключение. Вот такая картина предполагалась. По мере того как мы-копались в материалах по изобретательству, стало ясно, что не нужна ТРИЗ в СССР образца 48-го года, 46-го года. Что изобретения гибнут, и что чем больше изобретений будет сделано, тем больше изобретений погибнет, и смысла особого в нашей теории поэтому нет…

Но письмо мы все же написали, и было в нем только два абзаца, ближе к концу, о том, что методика изобретательства существует и что ее надо преподавать в вузах, и так далее.

В 48-м году нас не посадили. Все кончилось благополучно… Понимаете, мы нутром чуяли, что великий вождь народов не снизойдет до этого, он не снисходил до других более важных дел, и трудно было ожидать его делового вмешательства. Мы подстраховались. Мы напечатали еще 30 экземпляров и разослали их всем министрам, ну, скажем, по вопросу введения в вузе основ патентоведения - министру вузовского образования, и так далее. Мы получили 14 ответов. Любопытный штрих для документов той эпохи: все эти 14 ответов не содержали ни категорического "нет", ни категорического "да". То есть те, кто отвечал, допускали, что есть одна миллионная шанса, что великий вождь прочтет и скажет, что это - хорошо. Поэтому насмерть ругать нельзя, ну а о том, чтобы хвалить, не может быть и речи. "Да, в вузах надо ввести методику изобретательства и основы патентоведения… но у нас нет преподавателей, а подготовка преподавателей - большая программа, лет на тридцать-сорок рассчитанная… Да, будем стараться".

Письма наши были разосланы для подстраховки основного письма. А основное письмо где-то медленно проходило по своим каналам. Был застойный этап культа личности, решения принимались медленно, но принимались.

И в 50-м году нас арестовали. Началось обычное следствие…

Понимаете, 46-й год - зарождение идеи. 48-й год - дальнейшее развитие теории решения изобретательских задач, важность этого развития мы поняли наконец сами, и началась настоящая работа. 50-й год - великий Сталин получил бумагу и менее великий Берия тоже получил бумагу. Половина писем слетелась к нему в конце концов… в его учреждение. Ответная мера на возникновение новой теории. Все было неотвратимо…

Когда я обдумывал основные вехи теории, развития теории, опять-таки возникло сомнение. Дело в том, честно говоря, знаете… понимаешь головой, с самого начала понимаешь, что это действительно очень много, что это действительно то, чего не хватает людям, что это очень важно, очень нужно, очень верно… Все "очень". Но где-то в глубине души кроется сомнение, простое, обычное человеческое сомнение: если это так важно, то почему так много умных людей на протяжении многих веков не заметили этого и не сделали этого без тебя? Что, тебе лучше видно? И кто ты такой вообще?

Как бы ни храбрился автор теории, а вопросы неизбежно возникают. Вдруг что-то такое где-нибудь в Австралии кто-то издал два года назад, где рассматривал это предложение о создании такой-то теории и доказал, что это невозможно или не нужно, или создал лучшую теорию… Почему мы? Я все время считал себя человеком средних способностей… - с самокритикой все было нормально. Ну почему я? Почему не кто-нибудь другой? Пока я не мог ответить на этот вопрос и сам до конца не мог поверить в эту возможность. Помогло, как всегда… Кто мне помог, как вы думаете?…

Помогло МГБ, естественно. Нас арестовали, и дальше началась цепь ситуаций, в которых единственным оружием с моей стороны могло быть только применение теории решения изобретательских задач как ответ на… Тогда не говорили: "нарушения законности", пытками они тоже не назывались…

Ну, в общем, чтобы вам было ясно, я опущу всю эту часть, связанную с незаконными действиями властей этого ведомства… Вот ситуация. Лефортовская тюрьма. Камера метров двадцать квадратных. Две койки. Был сравнительно тихий период. Мне не понравился следователь. Все от характера… по причине плохого характера получилось. Арестовали меня, вызвав в Тбилиси из дивизии в командировку. Я в армии служил. На перроне арестовали. И я в первое время растерялся, а потом узнал, что это военная контрразведка и здесь не пытают, ну, во всяком случае, несильно пытают. Я начал сопротивляться. Я не подписал ни одного протокола, даже личного осмотра, обыска. Такого кошмарного преступника надо было посылать в Москву. Послали в Москву. Сначала государственная академическая большая тюрьма, как ее называли в этих кругах, "ТАБТ", - дом на Лубянке. Но я изобретательно сопротивлялся. И тогда в наказание более трудное - тюрьма в Лефортово.

Мой следователь… Самое неприятное, понимаете, когда твое дело ведет глупый человек… Ну не глупый, а очень ограниченный. Малышев, капитан Малышев. Полное представление о Малышеве можно получить, увидев дохлую рыбу с открытыми глазами… Я не давал показаний и более интересным следователям. Стоило ехать в Москву, чтобы признаваться во всех своих злодеяниях Малышеву. И я начал сопротивляться Малышеву. Малышев ответил… У них типовые приемы по своему ремеслу - то, что мы называем стандартами, - были сделаны давно, наверное, еще при святой инквизиции.

Он меня поставил на конвейер. Конвейер - это… Вот что такое конвейер: в десять часов ночи отбой, ложишься спать, в двадцать минут одиннадцатого вытаскивают на допрос. Допроса нет, ты сидишь в кабинете следователя, он занимается своими делами, конспектирует "Краткий курс истории партии". А ты сидишь и мерзнешь или не мерзнешь, но все равно сидишь без всякого дела. Иногда он спрашивает, как пишется то или иное слово… конспект надо творить самодеятельно. Пять часов - ведут обратно. В половине шестого ты ложишься. Приказывают раздеться, лечь… В шесть - подъем. Весь день в твоем распоряжении, в пределах камеры делай что хочешь. Вторая ночь. Спать днем не дают, я не сказал об этом, потому что это элементарно: спать днем нельзя, лежать днем нельзя. Ну вот и сидишь, ждешь вечера, а вечером все повторяется: в 10 часов отбой, пол-одиннадцатого - на допрос, и все - снова…

Первую ночь я выдержал легко. Вторую ночь было потруднее, но выдержал. А когда вернулся в камеру, то поделился сомнениями со своим сокамерником, что я вряд ли выдержу еще больше чем две ночи. Он сказал, что надо продержаться хотя бы четыре дня, потом будет выходной. Следователи берегут свое здоровье, в выходной допроса не будет. Тут я почувствовал, что не смогу продержаться. Возникла изобретательская ситуация. Надо спать и не спать. Я должен спать, потому что это мне нужно; я должен не спать, потому что это нужно охране. В одно и то же время я должен находиться в двух состояниях. Задача трудная, скорее, можно сказать, неразрешимая. Но что такое спать? Спать - это значит сидеть. Максимум, что мне разрешено, - это сидеть, сидеть с открытыми глазами. А спать - то, что мне нужно, - это сидеть с закрытыми глазами. Глаза должны быть закрыты и открыты одновременно. Простые решения типа "один глаз открыт - другой глаз закрыт" не проходят, я даже не экспериментировал. Но когда я сформулировал противоречие, дальше подействовала все-таки оставшаяся натренированность с дотюремных времен.

Задача нетрудная. Глаза должны быть открыты для дежурных, которые периодически смотрят в "волчок", целый день мотаются. Они должны видеть, что я сижу с открытыми глазами, широко открытыми глазами, чтобы сомнений не было. А мне надо широко закрыть глаза…

Раз вы учились в Ленинградском народном университете технического творчества, вы должны знать, что решение этой задачи чрезвычайно просто.

Мы оторвали от папирос "Норд"… Это уже был не "Норд", в это время боролись за приоритеты, боролись с космополитами, это были папиросы "Север". Мы от коробки оторвали два кусочка бумаги. Обгорелой спичкой нарисовали зрачок. Я сел поудобнее. Мой приятель в момент, когда охрана отошла к соседней камере, плюнул на одну картинку, плюнул на вторую, я зажмурился, и он мне налепил глаза, вот сюда, на веки. И я замер, ожидая.

Да, есть некоторое удобство в неудобных ситуациях. Если бы я изобрел какую-то вещь, мне пришлось бы потом годами доказывать, что она нужна. А тут внедрение сразу, пожалуйста, на себе испытание… И госприемка есть. Для тех, кто не был в Лефортовской тюрьме, надо сказать, что там обслуживание всестороннее, развитое. Там рядом какой-то стенд для испытаний чего-то. Одни говорили - это испытание двигателей, конструируют новые двигатели, ставят, включают на полную мощность - до разрушения. Другие утверждали, что это труба аэродинамическая. Короче говоря, эта стерва кричала так, что можно было песни петь громко и не слышно было ничего. Надо было очень громко говорить, чтобы можно было слышать. Три-четыре дня, пока она не сломается или не затихнет по какой-то другой причине, потом снова три-четыре дня. Перерыв - и снова…

Ну вот, я сел на нары, на кровать с деревянной доской, облокотился на свернутое одеяло, подушку. Приятель нацепил на меня глаза и стал ходить по камере. Мы все обдумали заранее. Пункт второй формулы изобретения: с целью большей достоверности со спящим человеком разговаривают. И он стал задавать мне вопросы, говорить. В общем, он имитировал увлеченную беседу, что не противоречило инструкциям: пожалуйста, беседуй хоть 25 лет…

Я прекрасно выспался. Я очень хотел спать и никто мне не мешал, я трубу эту не слышал проклятую. Выспался шикарно. А ночью меня снова потащили на допрос.

Я вошел свежий как огурчик. Надо было видеть моего следователя, когда он увидел, что я вошел бодрый. Я даже сделал попытку напевать что-то или бурчать. Вошел, сказал ему "при-ветик" или что-то в этом роде. Он обалдел. Он снял телефонную трубку и спросил у начальника охраны этажа, как вел себя человек из камеры номер такой-то, я уже не помню, какой номер. Тот, видимо, ответил, что согласно вашим руководящим указаниям не спал. И он успокоился, этот Малышев, он был недалекий человек. С ним пришлось бы минимум три курса заниматься, чтоб научить его ТРИЗ. Ну вот мы вместе провели ночь. Он то пытался задавать мне вопросы, то молча смотрел. Что-то такое произошло, чего он не мог понять. И это было для него нехорошо.

Ну, а потом, как обычно, меня отпустили, и я пошел спать. Я спал весь второй день благополучно. Изобретение было не только внедрено, но и внедрено в достаточно широких масштабах. Еще день, третий день я спал. А потом… Ну, что потом - неважно… Если первая часть этого злоключения иллюстрирует мощь методики изобретательства, то окончание довольно грустное: на методику полагайся - но и сам не плошай. Примерно такой вывод…

Мы потеряли бдительность. Приятелю надоело ходить по камере и говорить целые сутки со спящим человеком. Он время от времени перекладывал мне то руку, то ногу, поворачивал голову: уж больно спокойно и безмятежно я спал. Ну и "вертухай"

– это охранник, который охраняет снаружи камеру, - заметил что-то подозрительное. Что-то он заподозрил, хотя что именно

– не понял, но что это - что-то неположенное, он усек. И вдруг раздается топот сапог- он побежал вызывать корпусного, то есть этажного начальника. Сам он не имел права один войти в камеру, у него даже ключей не было. А тот тоже не имел такого права, хотя у него ключи были.

Охранник побежал вызывать своего корпусного, а пока он бегал, пока они вернулись назад, пока они открыли дверь, мой приятель быстро заставил меня встать… Ну дал мне по шее, я и вскочил. Сорвал у меня с глаз эти "глаза" нарисованные… Интеллигент… Нормальный человек скомкал бы и выбросил эту бумагу… Он взял и съел. Для конспирации…

Он успел подготовиться к встрече, а я еще - хоть й с открытыми глазами, - по-настоящему я еще спал. Вбежали двое. "Вот он", - сказал вертухай. "Что он - спал?" - спросил корпусной. "Нет, он спал и не спал". Корпусной нехорошо на него посмотрел: диалектическое мышление на иерархию уже не распространялось. 'Так спал или не спал?" "Конечно, не спал, - уверенно сказал мой товарищ, - как можно с открытыми глазами спать? Просто сидел, задумался". Но интуиция этих кадров была тоже немаленькая. Корпусной почуял, что здесь что-то нечисто. И они применили типовой прием номер два или двести два - я не знаю, сколько их было у них в копилке, - видно, много.

Сменили мне вертухая. Пришла женщина.ей дали одну только нашу камеру. Мой вам совет, если вы попадетесь… и в отношении вас будут нарушать социалистическую законность или что-то аналогичное, то старайтесь избежать, чтобы за вами следила женщина. Женщину не обманешь, это безнадежное положение. Она открывала "волчок" так аккуратно, счет на микроны, наверное, шел, но она видела… Чуть-чуть приоткрывает, щель тонкая образуется, она смотрит и видит все… Мужики-охранники ходили в сапогах. Услышишь топот сапог - секунды две в твоем распоряжении, пока он появится. Можно что-то спрятать и так далее. А она ходила в тапочках, рост маленький - до оконца не дотягивалась, скамеечку ставила. Товарищ сказал мне: "Ну поспал - и хватит, теперь спать уже больше нельзя". А я привык спать, мне понравилось спать.

Возникла новая задача. Потом задач было много. Но если говорить по-честному, то, пожалуй, вот эта история впервые очень ярко показала мне, что знание ТРИЗ - это сила. Потом были другие задачи, другие… чуть не сказал - вертухаи. Все было нормально. Все было путем. Обычным. Но сам я твердо убедился в неисчерпаемости сил, потенции, резервов методики изобретательства вот на этом примере. Это было в пятидесятом году.

Так что от чего вести отсчет начала создания ТРИЗ - от 46-го года, от 48-го года, от 50-го года или от последующих лет - я так и не пришел к окончательному заключению. Подумал - расскажу, как оно есть, а вы уже сами определите, когда возникло… когда впервые было сказано "а". Вот такая история…

Мы устроили снова совещание с сокамерником и пришли к выводу, что… - то есть он пришел к выводу - что теперь надо подраться со следователем. Тогда загремишь в карцер, но следователя, по местному этикету, тебе заменят. "А спать дадут?" - спросил я. "В карцере дают спать с 12 часов до 6. Такая роскошь…" "А что надо для того, чтобы подраться," - сказал я.

"Ну, дашь ему в ухо, но не сильно". И вот с таким напутствием я пошел драться. Первая мысль, с которой я пошел, была: чего я с ним буду драться в одиннадцать часов? В холодном карцере сидеть лишнюю ночь. Раз в карцере отбой в 12 часов, туда надо поспеть как раз к отбою. Ну, 12 часов, уже пора принимать решение. Я встал… мне никогда в жизни не приходилось бить человека там по лицу или как… Шли интеллигентские вяканья… Я увидел на маленьком столике рядом с ним графин. У меня появилась сумасшедшая мысль - взять графин и стукнуть его по голове. Он выбежал из-за своего письменного стола навстречу мне, и мы почти одновременно схватились за графин. В это время открылась дверь… ну, графин - он к себе тянул, я к себе… оба растерялись страшно… Открылась дверь, вошел Малюта Скуратов со свитой. Малюта Скуратов - это начальник отделения. Мне о нем много говорили, я его сразу узнал - без грима, в форме полковника-танкиста, ну это так, для порядка… А на самом деле - Малюта Скуратов, правда, без топора. "Что здесь происходит?" Малышев бросил графин, я бросил графин, графин упал на дорожку и не разбился чудом. Вода булькает… В тишине Малюта спрашивает: "Что здесь происходит?" Тот говорит: на допросе находится такой-то, статья такая-то, следователь такой-то. "Ну и что, - спрашивает Малюта Скуратов, - дал ли он признание в своей антисоветской деятельности?" "Нет, он запирается, отказывается сотрудничать со следствием…" - стандартный набор фраз. "А вы что скажете?" - обращается Малюта ко мне. "Я не виноват, я понимаю, что все так говорят, но если бы следователь что-то мог мне предъявить, а он не предъявляет, у него нет никаких доказательств, относящихся к обвинению, и поэтому он нарушает законность, не дает мне ночью спать, старается волевым путем выжать признания". И тут происходит чудо: Малюта Скуратов обращается к этому Малышеву: "Вы что, в самом деле не даете ему спать?" Тот на него смотрит, как… Каждый допрос согласовывался, увязывался, а тут вдруг… "Э-мэ-бэ…" - нечленораздельные звуки издает. "Вызовите конвойных". Конвойные появляются. "Идите спать, - говорит мне ласково Малюта, - вам можно спать всю ночь, спите спокойно, допроса сегодня не будет". Ну и я, благословенный самым главным, спокойно прохожу под взглядом следователя к дверям и пошел. Там уже предупреждены, что мне разрешено спать, открывают, укладывают, постель поправляют, полный сервис. И я сижу две недели после этого со своим сокамерником, и мы не можем понять, почему, что произошло. В карцер не посадили, на допросы не вызывают… Первые двое суток я и днем спал нахально - никто не возражал. Наконец вызывают на допрос. Ведут к кабинету. В кабинете совершенно незнакомый человек. Такой высокого роста, полный, респектабельный, в гражданском костюме, вальяжный человек. "А-а… твою мать, заходи!" Зная их нравы, я понял, что был тепло встречен новым следователем. "Садись, садись сюда! Да не надо на табуретку, сюда садись". Ставит мне кресло. "Ну, теперь расскажи, как ты уел этого Малышева". Я посильно отвечаю на все эти вопросы, и только тут начинаю догадываться о ситуации, о сути. Их начальство решило убрать Малышева как слабака. Но слабак честно конспектирует "Краткий курс…", видимо, вовремя платит взносы… Придраться не к чему. И вот они ему подсунули меня, видимо, зная, что будет скандал так или иначе. Я в Тбилиси устроил московскому инспектору такую… вздрючку, то есть у них была подходящая кандидатура. Малышева этого действительно отстранили, появился у меня новый следователь, который на второй вечер сказал: "Ну, а теперь займемся делом. В чем твоя задача?" Я сказал: "Не знаю". "Твоя задача в том, чтобы как можно быстрее получить свои 15 лет и поехать в лагерь". "Почему я должен быстрее поехать в лагерь со сроком 15 лет?" "Потому что там зачеты," - сказал он. Наврал, зачетов не было в политических лагерях. А разыграли они этого Малышева как следует. Получалось, что Малышев возился целый месяц и ничего не добился, применяя даже незаконные методы, тогда очень четко разделяли: законные-незаконные, разрешенные- неразрешенные… Малышев на меня не нападал, я на него напал, но получилось обратное. А новый за две недели сломал заключенного, тот стал говорить правду, покаялся, и все такое прочее… Он был заинтересован не в раздувании дела, а в сроках, в быстроте завершения. Поэтому они не таскали всех свидетелей, привозить свидетелей из Баку - это возня… Он меня всячески уговаривал, но уговаривал разумными доводами. Я постепенно понял, что выхода назад нет, есть только выход вперед. Надо побыстрее получить 15 лет и ехать на Колыму… На Колыму мне не хотелось, я боялся Колымы по рассказам. Поэтому мы заключили джентльменское соглашение, для этого понадобилось перейти в другой кабинет, не радиофицированный… Я даю "правдивые" показания, следователь со своей стороны обязуется не арестовывать мать, девушку. Он легко пошел на этот договор, объяснив, что ему важно выиграть в сроках. "Тебе повезло, нам надо списывать массу дел, чтобы освободиться…" Ну вот, началась новая жизнь, с новым следователем…