Тотальное огосударствление 6 страница

Впрочем, ныне все эти трудности, думается, уже позади.

¹ Недаром против уже подготовленной части четвертой Гражданского кодекса РФ мобилизованы довольно внушительные силы — и чрезвычайный и полномочный посол, и автор, другие видные в своих сферах деятели. Причем критика тут мелкотравчатая, несерьезная. Верно пишет на сей счет проф. А. Л. Маковский: «Чем вызвана эта несерьезная критика, превратившаяся в своего рода шоу. Когда через строчку с трогательной заботой обязательно напоминают об угрозе для России не быть принятой в ВТО? (Кстати, задержка с принятием России в ВТО — как это видно из материалов встречи «Восьмерки» в середине июля 2006 г. — оказалась связанной как раз с проблемами интеллектуальной собственности, которые по-видимому, и были бы сняты принятием четвертой части Гражданского кодекса.) Ответы на эти вопросы есть, и, к сожалению, они приводят нас к причинам весьма меркантильным, очень далеким от забот об отечественном законодательстве...» (Маковский А. Л. Несерьезная критика // ЭЖ-Юрист. 2006. № 19. С. 7).

Часть вторая СОБСТВЕННОСТЬ В НАШЕМ МИРЕ

Глава седьмая Собственность и цивилизация

ПО ЛОГИКЕ излагаемого в книге материала перейдем к одной из центральных идей данной работы. К положению о том, что именно собственность (притом — в своем изначальном качестве — как частная собственность) сыграла решающую роль как в переходе на такую ступень существования человеческого общества, которая именуется цивилизацией, так и последующем ее развитии, модернизации, судьбе. То есть состоянии, когда сообщество разумных существ — людей, наряду с императивами природы, стало существовать, функционировать и развиваться на собственной основе — экономики, культуры, права, духовных ценностей.

Исходный момент здесь — сущность собственности.

Собственность — свобода (в ее активных, созидательных формах) в решающей области жизни людей, в экономике, а также деловой и повседневной жизнедеятельности. Б. Н. Чичерин так и писал: «Первое явление свободы в окружающем мире есть собственность»¹.

Собственность явила собой один из поворотных (или. скорее, начальных) пунктов в истории становления и развития человечества. И главное здесь то, что по своей сути собственность есть как бы продолжение человека, фактор его миссии как созидателя и творца в сфере материаль-^Ньгх и духовных благ, а отсюда — господства, абсолютной ^и исключительной власти в отношении внешних предме-

¹ Чичерин Б. Н. Указ. соч. С. 85.

Часть вторая. Собственность в нашем мире

тов, проявлениями или инструментами его физических возможностей и разума, умения и способностей, активности и творчества. Собственность в этой связи становится фактором активности, озабоченности и ответственности человека за ее использование, судьбу, источником одного из наиболее мощных стимулов предельно интенсивной, связанной с риском деятельности, импульсом, толкающим в сфере экономики не к «проеданию» доходов, а к их обратному вложению в производство. Всего того, что способно многократно увеличить силу, мощь индивидов и их групп, коллективов — всего человеческого рода.

Вот почему, по всем данным, собственность, являя собой один из поворотных или даже начальных пунктов не только в жизни человека, но и в истории, и при всех своих теневых сторонах и негативах, стала мощным, не имеющим альтернативы и аналога источником силы людей, некоего «божьего дара» (и, увы, одновременно «бесовских» проявлений), дающего людям неиссякаемые силы и одновременно ставящим их в ситуацию жизненных испытаний, соблазнов и искушений, что, порой и с потерями, приводит в конечном счете к совершенствованию и возвышению человека.

При этом, разумеется, нужно постоянно иметь в виду, что собственность всегда существует в строго определенном обществе, уже долгие века — при определенном политическом режиме того или иного государства, утвердившегося в нем публичного порядка. И есть, надо полагать, основательный смысл в том, что, по словам У. Маттеи и Е. Суханова, «структура властных полномочий собственника имущества (как движимого, так и недвижимого) позволяет считать ее тем, что экономисты назвали бы «остаточным требованием (residual claimant)». Под этим понимается такое положение, при котором право собственности вбирает в себя все то, что осталось после того, как оно проложило себе дорогу через сопряженные с ним общественные обязанности»¹.

Маттеи У., Суханов Е. Указ. соч. С. 1179.

Глава седьмая. Собственность и цивилизация

ПО УКАЗАННЫМ ВЫШЕ основаниям собственность (и неотделимое от нее право — право частной собственности) после многотысячелетнего первобытного состояния стала важнейшей и притом постоянной составляющей человеческой цивилизации.

Прежде всего, по всем историческим данным и самой логике исторического развития, собственность выступила в качестве необходимого компонента в самом процессе выхода человеческого сообщества из первобытного состояния. Ведь ключевым пунктом такого выхода стала сама возможность выделения из такого сообщества, отличавшегося ранее, на первобытной стадии, органической монолитностью (кроме отдельных иерархов), автономного человека.

Правда, эта возможность имеет и свою весьма важную биологическую предоснову. По современным научным данным, инстинкт «своей собственности» в далекие времена доцивилизационной эпохи проявил себя как один из самых сильных и неодолимых инстинктов (биологических программ¹) — обстоятельство, которое предопределило не только перспективу выделения автономного индивида из родоплеменного целого, но и возникновение в будущем собственности со всеми ее качествами, характерными для собственности частной.

Но эта возможность могла стать реальностью только при одном условии — в обстановке, когда автономный

¹ См.: Дольник В. Указ. соч. С. 52—53. Автор обращает внимание на то, что «у наших первобытных предков личная собственность является неприкосновенной. Поэтому после смерти человека никто не мог взять ее». На основе этих и всего комплекса исторических данных В. Дольник утверждает, что «лишение собственности или ограничение на владение деформируют психику и взрослого человека, делают его агрессивным, завистливым и вороватым». И дальше: «В наш век эксперимент по массовому лишению людей частной собственности ясно показал, что противодействия этому инстинкту (своей собственности. — с. А.) делают людей не лучше, а хуже, чем они могли бы ^Ыть, владей они собственностью».

Часть вторая. Собственность в нашем мире

человек мог получить опору в вещах, являющихся его своеобразным продолжением и фактором умножения его силы, в предметах внешнего мира, т. е. в собственности. И тем самым обеспечить существование себя, своей семьи и даже наращивать известные материальные ценности, которые со временем смогли стать основой его нового положения в вещном мире — богатством, собственным материальным состоянием.

И еще один момент, характеризующий факт постоянства собственности для людей.

Каждый человек в условиях цивилизации (а в чем-то даже в виде предпосылки и в обстановке первобытного состояния) имеет, сообразно своему первородному инстинкту и изменяющимся условиям жизнедеятельности, «свою» собственность, которую можно, как уже отмечалось, рассматривать в качестве личной, бытовой. Она может быть весьма малой (даже ничтожной, практически нулевой для рабов и подданных при рабовладельческом и тем более — теократическом строе). Но она всегда есть, разрастаясь порой для отдельных индивидов до внушительных объемов и значений, когда она выражает тот или иной уровень богатства и отсюда нередко дает основание для перехода ее обладателя в новое, более высокое гражданское состояние (что было характерно и при рабовладельческом строе, и при многообразных феодальных отношениях).

И все же, при всей важности отмеченных моментов, главное, определяющее, что характеризует историческое, поистине глобальное значение собственности, — другое. Правда, это «другое» проявилось на первых фазах формирования и развития цивилизованных отношений не сразу, далеко не всегда непосредственно. Для этого потребовались, увы, долгие века, пожалуй, даже тысячелетия.

В чем тут дело?

В какой-то мере ответ на этот вопрос был уже обозначен ранее, в предшествующем изложении. Возникнув как удивительный феномен, утвердивший жизнь разумных существ — людей на Земле, собственность при становлении цивилизации долгое историческое время выступала не в

Глава седьмая. Собственность и цивилизация

чистом виде, а в виде «отягощения», в соединении с другими отношениями, порядками, нравами. И не только теми, которые еще сохранялись в качестве остаточных и инерционных явлений прошлого — первобытной стадии существования человеческого рода, но главным образом теми, которые по своему содержанию оказались близкими к отношениям собственности как отношениям господства и власти человека.

Конечно, надо заметить, что собственность всегда, так или иначе, отягощена социальными явлениями, в частности, существующими общественными и публичными порядками, требованиями морали и т. д. Но среди такого рода явлений, сопутствующими собственности, есть и такие, которые как бы «примешиваются» к собственности, не дают ей в полной мере раскрыться, реализовать свои качества и социальные функции.

Особо в данной плоскости должна быть отмечена политическая государственная власть, которая, отделившись в принципе от собственности, все же не только окончательно не «порвала» с ней, но в том или ином виде неуклонно стремится охватить ее политическими, властными отношениями. Формируясь по большей части на основе собственности на землю, государственная власть (как господство над людьми) довольно основательно и исторически долгое время, в том числе при господстве феодального строя, примешивалась к многообразным отношениям собственности.

Такого рода «примешанность» к собственности стала характерной и для других сфер социальной жизни общества, связанных с господством над людьми, прежде всего, Для идеологии, в том числе религии (и это сохранилось, например, для собственности в области семейных отношений ряда стран вплоть до середины XX в. или даже до нынешней поры), а также для цеховых, «городских», сословных и иных феодально-корпоративных порядков и нравов феодальных обществ.

И все это, помимо иных последствий, не позволяло Раскрыться собственности, реализовать на практике свои Потенции. За исключением, пожалуй, прорыва (или при-

Часть вторая. Собственность в нашем мире

ближения) к «чистой» частной собственности в древнеримском праве, а также в какой-то мере для института доверительной собственности, зародившегося в недрах феодальных отношений Великобритании, а затем, уже в новую эпоху, проявившую новые свойства и немалую — хотя и весьма специфическую — регулятивную силу.

КАЧЕСТВЕННЫЙ ПЕРЕЛОМ в развитии собственности (а в этой связи и всего мирового развития человеческой цивилизации) произошел в результате буржуазных революций, и в особенности их всепланетной кульминации — Французской буржуазной революции 1789—1804 гг.

Глубинный социальный смысл буржуазных революций заключался не только в принципиально новом кон-ституировании политических отношений (даже таких ее высокозначимых составляющих, как принципы, закрепляющие права и свободы человека, разделение властей, парламентаризм, верховенство права и др.), сколько в высвобождении собственности, в том, что собственность смогла — пусть и в этом случае не окончательно (что едва ли вообще возможно и необходимо) — выступить в чистом виде, освободившись от много из того, что к ней примешивалось и что препятствовало раскрыть заложенный в ней потенциал.

Решающую роль здесь сыграл Гражданской кодекс Франции 1804 г. (Кодекс Наполеона), который, восприняв сам дух Французской революции, законодательно закрепил последовательно персоналистический характер собственности, исключительность и абсолютность прав ее носителя. Согласно его знаменитой дефиниции «собственность есть право пользоваться и распоряжаться вещами наиболее абсолютным образом, с тем, чтобы пользование не являлось таким, которое запрещено законами или регламентами» (ст. 544).

Тогда-то и раскрылась экономическая и глубоко социальная суть собственности как явления вещного и правового порядка, позволяющего владеть и неограниченно распоряжаться вещами, иными предметами как исключительно

Глава седьмая. Собственность и цивилизация

и «сугубо» своими, и отсюда своей волей и в своем интересе использовать их мощь и потенциал в активной, творческой, созидательной деятельности (хотя, увы, подчас с издержками! — в деятельности сугубо спекулятивной и иной общественно порицаемой, порой граничащей с криминальной).

Именно с той поры стало очевидным, что вопреки широко распространенному мнению о собственности как всего лишь достоянии или богатстве (и вопреки ряду своих негативных свойств) именно она, собственность, обеспечивает глубинную, цивилизационную и, если угодно, мирозданческую миссию — возможность многократного усиления и развертывания силы и интеллекта человека через вещи, иные интеллектуально-объективированные предметы, т. е., прежде всего, — через производство, экономику.

С исторических позиций именно вещи, иные «производительные» предметы, т. е. средства производства, на которые экономические, социальные и правовые основы жизни дали человеку такое же абсолютное и исключительное право, как над ним самим (придав им качество «собственных», а главное — новые, невиданные ранее возможности труда в экономике), и раскрыли потенциал собственности. А это возвысило или, быть может, точнее и значительнее, — перевернуло мир, создало принципиально новую реальность, по своим потенциям социально-активную среду. И тем самым открыло простор к тому, чтобы человек мог выступить в качестве творца, созидательной и активной силы в его взаимоотношениях с природой, окружающей действительностью.

И если это качество человеческого рода в прошлом (в частности, в условиях античности, эпохи Возрождения) имело в основном единичный, ситуационный характер, то с «высвобождением» собственности в эпоху буржуазных революций такое значение собственности — теперь Уже по всем характеристикам частной собственности! — стало общей чертой нового экономического и социального строя (названного многими впоследствии строем «капитализма»).

С такого явления, как собственность в указанном значе-^Нии, и развернулась в полной мере История человеческого ро-

Часть вторая. Собственность в нашем мире

да. Пусть и со всеми ее модификациями, сложными путями развития, зигзагами, поворотами назад, а также ее историческим прошлым, которое, возможно, корректнее в чем-то назвать «предысторией» цивилизации с точки зрения всех ее позитивных качеств. Пусть и с известными негативами в жизни людей — усилением эгоизма, стремлением к богатству, неправедными, порой неправовыми методами его достижения, возможностью присвоения собственником результатов неоплаченного труда (эксплуатацией человека человеком). И все же, как бы то ни было, именно с собственности раскрылась цивилизация в высоком человеческом значении.

В этой связи одно попутное замечание — институтом частной собственности, получившим в результате буржуазных революций качество всеобщей доминанты, оказалось органически связанно не просто право, а — по историческому примеру Древнего Рима — гражданское (частное) право, которое и «сообщает» частной собственности качества сугубо персоналистического явления, абсолютности и исключительности выражающих его юридических прав¹.

СОБСТВЕННОСТЬ в условиях Нового времени, освободившись от всего того, что в предшествующие периоды общественного развития примешивалось к ней (и что не давало возможности в полной мере ей раскрыться), упрочила свой вещный характер.

И это выявило с достаточной полнотой и определенностью социальные функции частной собственности. О них уже говорилось в гл. 3. Напомню. Это:

а) главная и незаменимая мотивационная основа активной, в том числе творческой, созидательной, в условиях стабильности деятельности человека;

¹ Этого, кстати сказать, не требуется сугубо «рыночному» хозяйству, замкнутому на обороте имущественных благ, где гражданско-правовые нормы играют преимущественно оформительскую функцию, и это, думается, обусловило, наряду с традициями советской политэкономии, пренебрежительное отношение к роли права приверженцев нынешней «рыночной экономики».

Глава седьмая. Собственность и цивилизация

б) импульс, толкающий производителя на предельный
и жесткий риск в хозяйственной деятельности;

в) сила, обременяющая собственника социальной от
ветственностью, пусть и в моральном или морально-дело
вом отношении, за результаты использования своего иму
щества, за успех своего дела;

г) фактор, обусловливающий обратное вложение ре
зультатов деятельности в производство («собственные»
инвестиции).

И если иметь в виду все указанные выше социальные функции частной собственности, в их единстве, то становится очевидным и ее сила, и то, сколь значительна заложенная в ней социальная энергия. Энергия, которая в условиях реализуемой экономической свободы, частнособственнических товарно-рыночных, конкурентных отношений приводит к самовозрастанию «вещественного» состава собственности, и отсюда — к развитию общества, к наращиванию его богатства.

Об этой стороне миссии собственности в настоящее время (а также ее роли в утверждении ценностей демократии) и пойдет разговор дальше.

КОНЕЧНО, НЕ СЛЕДУЕТ УПУСКАТЬ из поля зрения, что собственность (частная собственность) оказалась в практической жизни явлением сложным, противоречивым, в том числе и в своем историческом развитии.

Но эта сложность, противоречивость, как свидетельствует история, поставила ряд стран на грань национальной беды, губительного кризиса, порой — катастрофы; она не Должна заслонять роли собственности в формировании и развитии фундаментальных основ современной цивилизации, свидетельствующей о том, что человечество перешло на новую, более высокую ступень своего развития (т. е. того, что, как говорилось ранее, «возвысило» или Даже «перевернуло» мир).

Наиболее существенное значение среди этих фундаментальных основ принадлежит: а) современной экономике, ныне выступающей по большей части под именем

Часть вторая. Собственность в нашем мире

«рыночной»; б) демократии, отличающейся верховенством права, разделением властей, парламентаризмом и политическим плюрализмом.

Как правило, в общественной науке и общественном мнении эти фундаментальные основы связываются главным образом с властью и идеологией, со всем комплексом духовных факторов, рожденных эпохой Просвещения — мировоззрением об упорядоченной власти, о верховенстве личности, идеями о ценности прирожденных, неотъемлемых прав человека, идеалов свободы.

Между тем есть весомые основания полагать, что исходную и практически незаменимую роль в формировании и в утверждении указанных фундаментальных основ сыграла и до сих пор играет собственность. Притом — собственность, не обремененная политической властью и идеологией, и в этой связи такая, в которой упрочилась и получила мощное развитие ее вещная природа. И значит, та составляющая собственности, с которой как раз и сопряжены ее определяющие социальные функции.

Со всей очевидностью такое значение собственности, прежде всего, дает о себе знать в отношении современной конкурентной товарно-рыночной экономики. Именно отношения собственности, их вещная природа, реализованные во всей системе конкурентных, товарно-рыночных отношений, и стали основной энергетической силы, породившей современную продуктивную экономику. Все дело лишь в том, что «вещи», как уже говорилось ранее, нужно понимать в данном случае в их широком диапазоне, в их нынешнем технико-экономическом" значении, т. е. в значении опредмеченных результатов интеллектуального труда, средств и процессов современной передовой техники и технологии постиндустриальной эпохи. Причем — вплоть до самых новейших их видов, свидетельствующих о начавшемся переходе экономики на новую, еще более высокую ступень развития, о приобретающих доминирующую роль передовых информационных процессов в экономике, нанотехнологии, иных инновационных направлениях — всего того, что приобретает оп-редмеченный (и в этом смысле вещный) характер.

Глава седьмая. Собственность и цивилизация

И именно в таком значении «вещи» как объекты права собственности стали основой главного стимула к интенсивному труду, импульсом к собственным инвестициям, вложениям доходов в модернизацию производства, фактором риска, ответственности и результативности за ведение хозяйства. Словом, как раз тем, что и обусловило в обстановке интенсивного, в чем-то скачкообразного технического прогресса гигантский взлет конкурентной товарно-рыночной, капиталистической экономики, накопление «вещных» богатств, переход на этой базе к еще более мощному, постиндустриальному развитию. Сработала здесь и другая фундаментальная основа современности (о которой речь впереди) — происшедшие в это же самое время развитие демократии, повышение статуса человека, его достоинства, его неотъемлемых прав и свобод.

И вот в 1950—1990-х гг. основанный на указанных началах экономический строй, базирующийся на свободной («освобожденной») частной собственности, стал реальным выразителем и показателем благотворности порождаемого им экономического развития и модернизации, наиболее полно воплотивших в экономической жизни важнейшие составляющие Нового времени второй половины XX в. — мощнейший технический прогресс и повышение статуса человека. Что и определило быстрое экономическое развитие и процветание стран, последовательно исповедующих демократические ценности и идеалы.

Попутно следует заметить, что в экономической сфере велика и роль права. Только при наличии эффективной законодательной базы, закрепляющей многообразные отношения в сфере частной собственности, достигается мощная отдача в экономической и социальной жизни вещной сути собственности — той решающей ее особенности, которая через юридические механизмы «своей власти и своего интереса» позволяет в условиях сложившегося и даже формирующегося гражданского общества именно вещам сыграть решающую роль в создании и развитии современной продуктивной экономики.

Часть вторая. Собственность в нашем мире

НАКОНЕЦ пришло время несколько подробнее рассказать о значении частной собственности для развития другой фундаментальной основы современной цивилизации — демократии. И притом в связи с пониманием собственности (при всей, по-видимому, неожиданности данного контекста) как явлении вещного порядка.

И вот о чем свидетельствуют материалы более подробного рассмотрения данной проблемы

Конечно, здесь, в отношении демократических процессов, влияние принципов, ценностей идеалов, рожденных всей историей гуманитарного развития общества, и особенно — эпохой Просвещения, значительно, имеет, пожалуй, решающее значение. Тем более по таким элементам демократических процессов, как духовные начала возвышения личности человека, его высокого гражданского статуса, достоинства, его неотъемлемых прав и свобод.

Вместе с тем выясняется, что, как это ни парадоксально, собственность, освобожденная от диктата политической власти и идеологии, весьма существенно — и здесь через свою вещную природу — определяет само бытие, существо и развитие демократии в обществе (понятно, что в обществе, вставшем на путь прогрессивного, демократического развития)'.

¹ Конечно, тут наряду с упомянутыми ранее гиперболизировано нейтральными и негативными чертами необходимо отметить и некоторые позитивные особенности рынка как такового. Ведь рынок даже при самых архаичных, тиранических цивилизациях и его бесчеловечных проявлениях (типа «невольничьего рынка») — с самых давних времен и до нынешней поры — был и неизменно остается под известным углом зрения неким «островком свободы». Тем участком товарно-рыночных отношений, где в том или ином виде присутствуют элементы фактического равенства, самостоятельности и свободы субъектов, их собственные интересы и «своя» воля, а отсюда — договорные компромиссы и арбитрирование. Величие мирового юридического шедевра — римского частного права (особенно в «золотой век» римской юриспруденции в II—III вв. н. э., в систематике Юстиниана VI в. н. э.) в том и состоит, что в нем упомянутые юриди-ко-экономические элементы реализовались в правовых началах

Глава седьмая. Собственность и цивилизация

Это значит, что собственность и сама по себе является обителью, выражением и гарантом центрального звена демократии — надежной и обеспеченной свободы человека. И что опять-таки сопряжено с вещной природой собственности! В чем тут дело?

Тут два наиболее существенных момента.

В о-п е р в ы х, собственность сама по себе уже является обителью свободы. Притом — свободы, по ее цивилиза-ционной логике изначальной, первичной, т. е. в отношении отдельного, автономного человека по кратчайшей природной связи «человек — вещь». Ибо она, состоящая в полном господстве и исключительной власти над вещью, дает простор для целенаправленной деятельности человека, его индивидуальности, его, нередко уникальных способностей. И к тому же — достигающей по мере развития цивилизации наиболее высоких форм, выраженных в научном и художественном творчестве. Стало быть, таких форм, когда человек постигает и осваивает окружающий мир — раскрывает его тайны, глубины и вместе с тем оказывается способным ставить явления природы и продукты творчества на службу людей, человечества. Напомню уже ранее приведенное высказывание Чичерина о том, что «первое явление свободы в окружающем мире есть собственность»¹.

и в этом качестве нашли предельно полное, строгое и конструктивно совершенное юридическое выражение, что и оказало непревзойденное влияние на мировой правовой и социальный прогресс. Еще в большей мере такое влияние стало существенным и значимым, когда в условиях развивающегося рынка труда и утверждающихся демократических форм соответствующие правовые начала воплотились в крупных законодательных и иных правовых свершениях Нового времени — Кодексе Наполеона, Германском гражданском уложении, Швейцарском гражданском кодексе, в фундаментальной структуре общего, прецедентного права, а также в других нормативных правовых актах — таких, в частности, как законы (кодексы) по трудовым отношениям, в соответствующей судебной практике.

Впрочем об этом и других сторонах «рынка» речь более подробно пойдет дальше (гл. 9).

¹ Чичерин Б. Н. Указ. соч. С. 85.

Часть вторая. Собственность в нашем мире

Правда, свобода, коренящаяся в собственности, может обернуться злом и несчастьем для людей, стать — как свидетельствуют факты истории и нынешней действительности — основой произвола и насилия. В этой связи принципиально важно постоянно учитывать те непременные условия, при наличии которых собственность раскрывает свое цивилизационное предназначение, а не превращается в фактор негативного порядка'.