Глава II. Финансово-кредитный кризис в России в 1998 году

Причины кризиса

Вопреки распространенному мнению финансовый кризис, разра­зившийся в августе 1998 года практически никак не связан с рыночны­ми реформами, если, конечно, не считать, что подобные явления вооб­ще бывают только в рыночной экономике (13, с. 56). Однако некоторые исследователи думают иначе, их логика примерно такова:

- именно либерализация цен вкупе с открытием российской эко­номики обусловила глубокий спад производства, вытеснение отече­ственных товаров с внутреннего рынка, а отсюда - сокращение дохо­дов и налоговой базы, бюджетный кризис;

- из-за проведения монетаристской политики экономика испы­тывает нехватку денег, процветают неплатежи, денежные суррогаты, бартер, вследствие чего не платятся налоги и усугубляется бюджет­ный кризис. Нет доходов, приходится брать взаймы. Не будь этого, не пришлось бы строить "пирамиду" ГКО, не было бы и финансового кризиса (13). По сути главный "грех" монетаристской политики многим видится в том, что правительство отказалось от эмиссии как способа покрытия бюджетного дефицита и перешло к его финансированию через займы, которые, как ожидалось, заставят нас быть более дисцип­линированными и ответственными. Займы нас и погубили;

- "грабительская приватизация по Чубайсу" обманула ожидания населения. Образовался слой сверхбогатых, олигархи стали влиять на власть в своих корыстных интересах. Самое главное - не появились эффективные собственники. Богатство государства растаскивается по частным карманам, ресурсы утекают за рубеж, экономика уходит в тень. И это опять приводит к неуплате налогов, бюджетному дефициту, "пира­миде" заимствований, то есть к тому, что и вызвало нынешний кризис.

При анализе причин нынешнего кризиса важно понять, что он явился результатом не чьей-то злой воли или некомпетентности, а стечения обстоятельств, многие из которых складывались против нас. В России реформы неизбежно должны были идти трудно и сопро­вождаться усилением социального недовольства. Рассмотрим истинные причины кризиса.

1. "Черный вторник" в октябре 1994 г. и решение отказаться от эмиссионного кредитования бюджетного дефицита. Необходимо было после этого резкого поворота в бюджетной политике обеспечить улуч­шение сбора налогов, сокращение государственных расходов и дефи­цита бюджета и уже для сокращенного дефицита - переход на его финансирование за счет так называемых неинфляционных источни­ков, то есть внешних и внутренних займов.

Общий план был таков: за год существенно улучшить сбор нало­гов, а до этого пойти на увеличение заимствований и государственно­го долга, тем более что тогда, не считая внешнего долга бывшего СССР, он был не так уж велик - около 15% ВВП против 32% в 1992 г. Если расходы по обслуживанию долга (процентные расходы) не выйдут за пределы лимитов, то можно уменьшить инфляцию, стабилизировать рубль, снизить процентные ставки. Вследствие этого начнутся развяз­ка неплатежей, рост кредитных вложений и оживление производства. В дальнейшем - увеличение налоговых поступлений, возможность рассчитаться по долгам и снизить налоги, придание импульса инвес­тициям и реструктуризации экономики. Таков практически единствен­но возможный путь. Однако он не был реализован (13, с. 72).

2. Раскручивание рынка ГКО плюс широкое использование КО (казначейских обязательств), КНО (казначейских налоговых осво­бождений), гарантий и затем поручительств Минфина по кредитам коммерческих банков на покрытие текущих бюджетных расходов. Пик применения этих денежных суррогатов пришелся на конец 1995 г. и 1996 г. Две трети налоговых поступлений в бюджет в апреле 1996 г. было представлено этими бумажками. Опасность "пирамиды" ГКО к августу 1996 г. стала очевидной. Все это были попытки увернуться от жестких требований стабилизации. Правительство медлило с реши­тельными действиями, Дума же прямо противодействовала.

Налоги стали собираться хуже. Попытка дать Госналогслужбе повышенное задание на 1997 год (до 15% ВВП) - явная ошибка. Не было понимания важности организационно-технической работы в этом ведомстве. Не было и реалистичной оценки возможностей улучшения сбора налогов. ГКО оказались самым простым выходом в данный теку­щий момент. О последствиях в целом стали задумываться только осе­нью 1996 г. Погашение инфляции не за счет сбалансированного бюдже­та, а в результате роста государственного долга привело к отложенной инфляции. То, что произошло в августе 1998 г., - первый ее взрыв (13, с.).

3. Начало 1997 г. - либерализация рынка ГКО, расширение до­пуска на него нерезидентов. "Горячие деньги" устремляются в Россию. К середине лета доля нерезидентов на рынке ГКО достигла 30%, в результате доходность последних упала до 18-20% годовых, снизи­лись процентные ставки. Экономика "задышала". Намеченный план, казалось, стал осуществляться. Но одновременно возросли и риски, связанные с привлечением "горячих денег".

4. Март 1997 г. - обновление состава правительства РФ, приход в него А. Чубайса и Б. Немцова, что позволило говорить о правитель­стве "молодых реформаторов". Один из первых шагов - секвестр на 30% только что с трудом утвержденного бюджета. Шаг, вызванный ощущением опасности грядущего кризиса, встреченный в штыки прак­тически всеми. Принятые "молодыми реформаторами" меры могли дать плоды, если бы они быстро добились существенных успехов и получили поддержку не только президента РФ, но и общества. Увы, краткосрочный успех в сокращении задолженности по зарплате и пенсиям, достигнутый как условие дальнейшей поддержки президен­та РФ, только затянул долговую "петлю", заставив отложить решение главных задач по предотвращению кризиса.

5. Июль 1997 г. - аукцион по "Связьинвесту" и начало инфор­мационной "войны" олигархов "по полной программе" против А Чу­байса и Б. Немцова. Итог - пепелище. Главное - потеря доверия к реформаторам, к их порядочности и готовности служить обществу.

6. Осень 1997 г. Полный отказ левой Думы от сотрудничества с правительством "молодых реформаторов", в том числе с учетом итогов информационной "войны". Стало ясно, что надежда наскоком преодо­леть сопротивление парламента по Налоговому и Бюджетному кодек­сам, по земельной реформе, по социальным льготам несостоятельна.

7. Ноябрь 1997 г. До России докатываются первые отзвуки "ази­атского" кризиса. Миссия МВФ отказывается одобрить очередной транш займа на том основании, что до сих пор не учитывались растущие дол­ги бюджетных организаций за газ, энергию, тепло, а исполнение бюдже­та оценивалось только по фактическим ассигнованиям без учета роста его долгов. Задержка транша - еще один толчок к потере доверия пра­вительству. Начала расти доходность ГКО - до 40%. ЦБР ради ста­бильности курса рубля отказывается поддерживать рынок ГКО. Про­центные ставки поползли вверх, начался отток капитала. Ясно, что на­метившийся прорыв к экономическому росту не состоится. Напротив, проблема государственного долга, ранее ослабленная притоком зару­бежных "горячих денег", теперь из-за этого же будет обостряться.

Роль "азиатского", а в действительности, как это стало ясно се­годня, мирового финансового кризиса, его влияние на Россию нельзя недооценивать, хотя волны кризиса легли у нас на "удобренную" внут­ренними проблемами почву. Конечно, если бы мы не впустили нерезидентов на рынок ГКО, то влияние мирового кризиса на нашу эконо­мику было бы намного меньше. В то время это был, я считаю, вполне оправданный риск. Ведь в начале 1996 г. никаких симптомов опаснос­ти на мировых финансовых рынках не было.

И, тем не менее, наш кризис можно понять лишь как часть миро­вого финансового кризиса. Весна 1997 г. - крах банковской системы в Чехии, осень 1997 г. - в Малайзии и Таиланде, начало 1998 г. - удары кризиса настигают Южную Корею, Японию и Индонезию, ле­том - Россию, в начале 1999 г. - Бразилию. Во всех этих странах картина кризиса одинаковая:

- резкое обесценение национальной валюты;

- банковский кризис;

- падение капитализации фондового рынка;

- отрицательное сальдо платежного баланса;

- спад производства.

8. Март 1998 г. Отставка В. Черномырдина, которая, казалось, была осуществлена в интересах реформаторов. Но первый ее результат - шанс для левого парламента усилить давление на исполнительную власть. И С. Кириенко ради своего утверждения Думой, растянувше­гося на месяц и закончившегося ее унижением, вынужден был пойти на уступки. Тогда уже стало предрешенным вхождение коммунистов в правительство, чтобы добиться сотрудничества с Думой. Вероятно, позд­нее взрыв все равно произошел бы даже без смены правительства. Но политическая стабильность, обеспечиваемая прежде тандемом Б. Ель­цин - В. Черномырдин, подорвана. Кризис доверия усиливается.

9. 12 мая 1998 г. Начинается обвал на финансовых рынках. По мнению специалистов, помимо правительственного кризиса ему спо­собствовали заявления председателя Счетной палаты X. Кармокова о целесообразности одностороннего прекращения платежей по долгам, постановление Думы об уменьшении доли иностранных инвесторов в капитале РАО "ЕЭС", а также банкротство "Токобанка", в котором значительная доля принадлежала иностранным инвесторам. Последние заняли жесткую позицию в отношении долгов российских банков и ускорили вывод капиталов.

Стремительно растет доходность ГКО, достигая 70-80%, потом 100% и более. Правительство предпринимает меры для спасения положения, восстановления доверия со стороны инвесторов. Готовится и публику­ется антикризисная программа, начинаются переговоры с МВФ о допол­нительном крупном займе, в основном на пополнение тающих валютных резервов, чтобы уравновесить их с краткосрочными обязательствами и убедить инвесторов в способности России платить по ним. Одновре­менно каждую среду на очередных аукционах ГКО Минфин РФ вы­нужден отказываться от размещения новых облигаций из-за их высо­кой доходности и вместо рефинансирования старых обязательств по­гашать часть их из бюджета в ущерб запланированным ассигнованиям на самое необходимое. Берем в долг на еврорынке под все более высо­кий процент, разменивая внутренний долг на внешний. В итоге внешний долг самой России (без СССР) за короткий срок увеличивается вдвое.

Переговоры с МВФ идут трудно. Фонд поначалу настаивает на том, чтобы жесткие меры, предпринимаемые для преодоления кризи­са, были как знак национального согласия одобрены парламентом. Однако последний отвергает почти все законопроекты правитель­ства РФ, особенно налоговые. Дальнейшее обострение кризиса дове­рия сдерживается только слухами о близком соглашении с МВФ по займу на 10-12 млрд. долл.

10. В конце июля 1998 г. Россия получает первый транш - 4,8 млрд. долл. Мало. Все же правительство и ЦБР ожидали передышки на 2-3 месяца. Не вышло. Она продлилась всего 8-10 дней. Проблему не решила и операция по конвертации ГКО в евробонды на сумму 20 млрд. руб. из 140 млрд. руб. внутренних обязательств срочностью до конца года. По­скольку евробонды предлагались уже под 15% вместо 9% осенью 1996 г., это послужило сигналом для еще большего подрыва доверия к россий­ским ценным бумагам. "Отдача" не заставила себя ждать и на рынке ГКО - их доходность очень скоро вновь устремилась вверх.

Отметим еще одну немаловажную причину кризиса - бюджетный дефицит. Превышение расходов государства над доходами было устойчивым и воспроизводилось из года в год. Невозможность покрытия расходов за счет налоговых поступление делало необходимым эмиссионное финансирование дефицита (до 1995 года) и наращивание заимствований на внутреннем и внешнем финансовых рынках, что значительно повышало уязвимость национальной экономики. Механизмом воспроизводства бюджетного дефицита было постоянное сокращение налоговых поступлений на фоне высоких расходных обязательств государства (см. табл. 2.1).

 

 

Таблица 2.1.

Доходы, расходы, дефицит и структура финансирования федерального бюджета в 1992-1998 гг., в % ВВП
Наименование показателей							1 кв.	1 пол.
Доходы бюджета	17,7	14,7	12,7	14,3	12,7	12,4	10,7	10,8
Расходы бюджета	47,2	24,5	24,5	19,2	20,1	18,4	14,3	14,7
Дефицит	-29,4	-9,8	-11,8	-4,9	-7,4	-6,0	-3,4	-3,9
Внутреннее финансирование	18,6	7,8	10,9	3,3	5,9	4,0	2,5	1,0
Внешнее финансирование	11,0	1,9	0,9	1,6	1,5	2,1	0,9	2,9
Всего общее финансирование	29,4	9,8	11,8	4,9	7,4	6,0	3,4	3,9
Доходы, расходы, дефицит и структура финансирования консолидированного бюджета в 1992-1998 гг., в % ВВП
Наименование показателей							1 пол.
Доходы бюджета	40,4	40,6	36,3	35,8	36,7	36,5	33,4
Расходы бюджета	65,1	48,6	47,5	41,1	43,0	43,1	38,5
Дефицит	-24,7	-8,0	-11,2	-5,3	-7,7	-6,7	-5,1
Внутреннее финансирование	13,7	6,1	10,3	3,8	6,2	4,6	2,2
Внешнее финансирование	11,0	1,9	0,9	1,5	1,5	2,1	2,8
Всего общее финансирование	24,7	8,0	11,2	5,3	7,7	6,7	5,0

 

Важным явлением, характеризующим фискальный кризис в России, стал быстрый рост задолженности предприятий по налогам.

Настало время принимать крайние меры, поскольку было ясно, что дальше удерживать сложившуюся ситуацию бессмысленно. Кри­зис переходил в открытую фазу. В его основе лежит проводившаяся с 1994 г. нерешительная и безответственная бюджетная политика. До­ходы бюджета во все большей степени не соответствовали обязатель­ствам государства, а разрыв заполнялся заимствованиями.

Если бы не было осложнений на мировых рынках и доходность ГКО не повышалась более 20%, то сохранялась бы теоретическая возмож­ность за 2-3 года радикально изменить ситуацию, сводя бюджет с первич­ным профицитом и гася задолженность при минимуме новых займов. Такого рода планы разрабатывались с осени 1997 г. Но было уже поздно.

Развитие кризиса

Меры, принятые правительством С. Кириенко (см. Приложение), при всех отягчаю­щих последствиях избавили страну от иллюзий, поставили ее на почву ре­альности, оказавшейся намного менее благоприятной, чем нам казалось.

Воздействие этих мер на экономику, серьезно усиленное отстав­кой правительства С. Кириенко 23 августа, было крайне тяжелым. Реше­ние о расширении валютного "коридора" или либерализации валют­ного курса, практически приведшее к крупнейшей девальвации рубля (к середине ноября падение покупательной способности в 2,7 раза вместо 15%, на которые рассчитывали), а также к затянувшейся почти на месяц неопределенности на валютном рынке, имело самые суще­ственные краткосрочные последствия: расстройство системы платежей и расчетов; остановка потоков импорта; скачок цен на 45% за первые полтора месяца; ажиотаж на потребительском рынке, опустошивший полки магазинов и напомнивший недавнее печальное прошлое.

И все же надо признать, что это решение было неизбежным, но намного запоздавшим. Попытки удержать стабильный курс рубля и не допустить упомянутых последствий стоили стране около 9 млрд. долл. из валютных резервов, а также увеличения масштабов и эффекта девальвации. Следовало бы либерализовать курс не позднее 1 января 1998 г., когда кончалось действие старого валютного "коридора", перей­ти на "плавающий" курс. Принятое решение, казалось бы, было близко к этому: 6,2 руб. за доллар плюс-минус 15% на три года. Но фактичес­ки курс держали в гораздо более узком диапазоне, мотивируя, в част­ности, стремлением поддержать банковскую систему, которой девальва­ция грозила огромным ростом валютных обязательств в рублях.

Конечно, будь это решение принято раньше, его негативные послед­ствия тоже сказались бы раньше. Но они, видимо, были бы не столь ощутимыми и по крайней мере не совместились бы с дефолтом. Дефолт или одностороннее решение о реструктуризации внутреннего долга (по ГКО-ОФЗ) особенно серьезно по своим среднесрочным послед­ствиям. Последние недели перед кризисом Минфин РФ утратил воз­можность рефинансировать долги за счет новых заимствований. При­мерно два месяца практически все денежные доходы бюджета уходи­ли на незапланированное погашение ГКО - от 3 млрд. до 6 млрд. руб. каждую неделю. При этом почти приостановилось финансирование бюджетной сферы, армии и т.д. Камчатка сейчас на точке замерзания, потому что в тот период не было денег на завоз топлива. Дефолт стал фактом, тянуть с его признанием означало лишь усугубление пробле­мы. Альтернатива - монетизация долга, то есть печатание денег, при­том в крупных масштабах. На это идти было нельзя.

Разумеется, все следовало делать более цивилизованно, давно при­ступив к переговорам по реструктуризации долга. Саму схему ре­структуризации надо было заблаговременно проработать, не боясь самим себе говорить о неотвратимом, не бросая ее postfactum в сыром виде на Б. Федорова, назначенного для этого вице-премьером.

Самое печальное, что все ожидавшиеся позитивные моменты де­фолта, например, возобновление бюджетных ассигнований хотя бы на заработную плату бюджетникам, военнослужащим или сокраще­ние предстоящих выплат по обслуживанию долга в 1999 г., были сведены на нет. Возобновить в полном объеме плановые ассигнования оказалось невозможным, так как кризис вызвал резкое падение сбора налогов, практически эквивалентное месячным расходам на эти цели (около 6 млрд. руб.). Сокращение предстоящих выплат по ГКО-ОФЗ (оно планировалось в 1999 г. на 30 млрд. руб. против 80 млрд. руб. без дефолта) в значительной мере оказалось "съеденным" в переговорах, которые затем все равно пришлось вести с инвесто­рами по реструктуризации долга.

Мораторий на выплату долгов нерезидентам в течение 90 дней также ныне осуждается. На мой взгляд, он был наименее негативным, а скорее, самым разумным из решений 17 августа. Впрочем, это стало очевидно после того, как срок моратория истек: все же было время для того, чтобы попытаться спасти ситуацию, найти деньги, догово­риться с кредиторами. Другое дело, что возможности эти были ис­пользованы лишь в незначительной мере.

Так или иначе, но в течение примерно 1,5-2 месяцев краткосроч­ные последствия кризиса были отчасти преодолены. Цены в октябре и ноябре повысились соответственно на 4,5 и 5,7%, курс стабилизи­ровался на уровне 15-17 руб. за доллар. Восстановилась торговля, хотя объем импорта существенно упал и обеднел ассортимент. Сказалось влияние рыночных сил, а также достаточно эффективных действий Центробанка по восстановлению платежей и стабилизации валютно­го рынка. Деятельность нового правительства РФ тоже можно было бы оценить удовлетворительно: оно, несмотря на риторику об усиле­нии роли государства, почти ничего не делало такого, что могло сра­зу дать отрицательный эффект.

С чисто экономической точки зрения решения 17 августа имели большей частью краткосрочные последствия, хотя, конечно, скачок цен и потеря денег в проблемных банках будут еще долго ощущаться и населением, и предприятиями. Тем не менее это замечание имеет смысл, так как те угрозы российской экономике, с которыми она будет стал­киваться в среднесрочной перспективе, обусловлены отнюдь не столько обострившимся кризисом, сколько более глубокими и длительными причинами. Из среднесрочных угроз рассмотрим три основные - ин­фляцию, кризис банковской системы, дефолт по внешнему долгу.

Инфляция. С точки зрения перехода к рыночной экономике финансовый кризис 1998 г. означает срыв третьей, наиболее успешной, как казалось, попытки финансовой стабилизации. О причинах сказа­но выше. Сейчас речь идет о том, насколько серьезными будут по­следствия этого срыва, какую он вызовет инфляцию.

Первый взрыв инфляции, обусловленный падением курса рубля и ростом цен на импортные товары, остановлен, поскольку до после­днего времени ограниченными были масштабы эмиссии. Если бы ее удалось избежать, то финансовый кризис мог стать эпизодом с пе­чальными, но ограниченными последствиями. Уже через полгода - год страна вернулась бы к ситуации лета 1997 г. и могла бы продол­жить поступательное движение.

Однако так уже, видимо, не получится. На IV квартал 1998 г. правительство РФ испросило 25 млрд. руб. на продажу ЦБР нерыноч­ных облигаций, 23,5 млрд. руб. потрачено. Здесь учтена только эмис­сия на покрытие бюджетного дефицита. Кроме того, нужно принять в расчет операции ЦБР по поддержке банковской системы, которые, по моей оценке, уже обошлись примерно в 30-35 млрд. руб. И еще попол­нение валютных резервов: только с момента введения нового порядка валютных торгов ЦБР приобрел не менее 1 млрд. долл., то есть эмити­ровал не менее 15 млрд. руб. и будет так продолжать, ибо считает эту эмиссию обеспеченной, хотя затем отдает валюту Минфину для расче­тов по внешнему долгу. В результате только до конца 1999 года получилось как минимум 70-80 млрд. руб., что составило примерно 45-50% денежной базы середины августа. Итог сказался уже в декаб­ре, когда месячная инфляция достигла 11,6% против 5,7% в ноябре.

Банковский кризис. Распространено мнение, что банковский кри­зис обусловлен дефолтом по ГКО: в них была вложена большая часть активов крупных банков и дефолт привел к резкому их обесценению, что наряду с паникой среди вкладчиков и подкосило наши банки.

На самом деле ситуация выглядит несколько иначе. До 70% всех ГКО-ОФЗ принадлежали Центробанку и Сбербанку. Еще значи­тельную долю держали иностранные инвесторы. Российские частные коммерческие банки также имели в активах ГКО-ОФЗ, и власти действительно просили покупать свои бумаги, а потом не продавать их, чтобы "не сломать" рынок. Но кроме того, средства банков были вложены в валютные облигации, считавшиеся совершенно надежны­ми. Когда начался финансовый кризис, еще задолго до дефолта эти бумаги вместе с ГКО-ОФЗ резко потеряли в цене. В то же время наши банки активно привлекали ресурсы с Запада в виде синдици­рованных кредитов, посредством форвардных контрактов, в частно­сти, под залог российских бумаг. Долги к июлю 1998 г. составили 19,2 млрд. долл. С ухудшением ситуации контрагенты потребовали дополнительных гарантий.

Могущество наших крупнейших так называемых уполномочен­ных банков зиждилось либо на "особых" отношениях с бюджетом, с таможней, то есть с доступом к "прокручиванию" государственных средств, либо на контроле над финансовыми потоками важных экс­портных производств. Казалось, ко времени кризиса они уже "напи­тались соками", даже претендовали на политическое влияние. Однако они не имели серьезной основы, поскольку от бюджета их постепен­но отдаляли, а реальная сфера была в глубоком кризисе: она не давала банкам кредитных ресурсов и не могла привлечь кредиты из-за низ­кой платежеспособности. Банки, кредитовавшие предприятия, либо ус­танавливали над ними контроль, либо терпели убытки. Для них ус­ловие процветания - держаться подальше от реальной сферы и быть поближе к бюджету. Изменить положение могли только основатель­ная реформа предприятий и окончательная финансовая стабилиза­ция. А на это требовалось много времени и усилий, в том числе со стороны самих банков, по формированию клиентуры. Экспансия ГКО если и нанесла банкам ущерб, то прежде всего тем, что минимум на два года позволила им не заниматься активно работой с реальным сектором и собственным оздоровлением. Однако болезненная ре­структуризация банков, даже установление за ними более тщательно­го надзора встречали сопротивление. Некоторые банки вообще счи­тались неприкасаемыми за "заслуги" перед властью. Таким образом, банковский кризис был неизбежен, события 17 авгу­ста дали ему толчок.

Последствия кризиса

Финансовый кризис 1998 года имел существенное воздействие на экономику:

- обусловлена необходимость реструктуризации банковской систе­мы, сжатие рынка госбумаг заставит банки обратиться к реальной сфере;

- снята опасность чрезмерного политического влияния олигар­хов в значительной мере вследствие ослабления их позиций;

- коммерческий сектор был вынужден сократить свои расходы, что лишило его чрезмерного превосходства по доходам по сравнению с производством. Распределение населения по доходам теперь долж­но стать более справедливым и равномерным;

- девальвация рубля, нанеся удар по банкам, импортопотребляющим отраслям и населению, открыла возможности для ряда других отечественных отраслей.

Это отнюдь не основные экспортные отрасли - нефть и газ, поскольку они приобретают много импортного оборудования и ма­териалов и главное сильно закредитованы. Кредиты, полученные ими на Западе, в том числе для уплаты налогов, резко подорожали в руб­левом выражении, тогда как цены на энергоносители продолжают падать. Поэтому идея возврата к экспортным пошлинам в этих отрас­лях, как и в других, с целью привлечения в бюджет дополнительного дохода от девальвации представляется весьма сомнительной. Но аг­рарный сектор, фармацевтика, бытовая техника, отчасти легкая про­мышленность, базирующиеся на отечественном сырье, вообще все от­расли, способные производить конкурентоспособную продукцию для внутреннего рынка и на экспорт, не привлекавшие прежде западных кредитов и располагающие внутри страны базой сырья, материалов, компонентов, получили преимущества примерно на 2-3 года.

До августа на рынке продовольствия 25% занимал импорт. Для такой страны, как Россия, естественна доля импорта примерно 10%. Разница - это рынок емкостью около 30 млрд. долл. в год, который должны занять отечественные производители. Не случайно был поставлен вопрос об угрозе голода в России и необхо­димости гуманитарной помощи со стороны США и Западной Евро­пы. Это прежде всего попытка сохранить за собой ранее захваченные рынки, причем с помощью демпинга на государственном уровне.

Экономические последствия финансового кризиса были бы на­много менее серьезными, если бы президент РФ не отправил в отстав­ку правительство С. Кириенко. В данном случае логичнее было бы именно ему дать возможность "расхлебывать кашу". Но главное в том, что, отправляя правительство в отставку в угоду благопристойным полити­ческим манерам, президент опять открылся ударам оппозиционной Думы, которая, можно было предвидеть, в этот раз отыграется за апрельское унижение. Так и вышло. Те из президентского окружения, кто затевал эту интригу, полагали, видимо, что для удаления из правительства фи­гур, желающих сохранять независимость от олигархов, сложилась удач­ная ситуация. Они также думали, наверное, что возвращение В. Черно­мырдина Дума встретит с облегчением и быстро его утвердит.

Жизнь показала, сколь тяжелым был просчет. Утверждение пре­мьера затягивалось в самый острый период кризиса. Пришлось идти на унизительные уступки в политической и экономической областях. Соответствующие документы, с колоссальным трудом согласованные к началу сентября, представляли собой полную сдачу позиций. Будь после этого утвержден В. Черномырдин, была надежда, что он по обык­новению не станет выполнять всех обещаний. Но президент РФ не решился в третий раз предлагать В. Черномырдина, рисковать роспус­ком Думы, импичментом и вообще резким обострением политической обстановки. Появилась компромиссная фигура Е. Примакова, приня­тая Думой "на ура". Выиграли только коммунисты.

Когда формирование нового кабинета во главе с Е. Примаковым в основном завершилось и он начал предпринимать первые робкие действия, стало ясно, что период либеральных рыночных реформ в России закончился. У власти утверждаются умеренные, как говорят, вменяемые левые "горбачевского" толка, я бы сказал, консерваторы.